***
Драко неторопливо шёл по коридору, жуя яблоко. Голова была свежа, как весенний ветерок. Он всегда благодарил свой организм за то, что на утро после самой ужасной попойки чувствовал себя так, будто за спиной выросли крылышки, носящие его вокруг стола в Большом Зале. — Гребаная фея, — устало буркнул Забини, наливая себе третью кружку кофе. Секс с Паркинсон получился вчера особо жестким. Отвернув девушку к стене, Малфой без лишних прелюдий наклонил её, задрав юбку и разорвав на ней белье. Одним движением расстегнув брюки, он резко вошел в девушку, не давая той вымолвить ни звука. Впрочем, Пэнси мгновенно избавилась от удивления и начала громко стонать ("орать" как про себя отметил Малфой), поэтому он заткнул ей рот своей ладонью и продолжил грубо толкать в неё член. "Приемлемая? Грязнокровка теперь приемлемая? Салазар, Малфой, ты окончательно рехнулся. Если бы можно было себя продублировать, я бы сейчас именно так и сделал, чтобы дать себе по ебалу". Злобу Драко выливал в секс, так было всегда. Особенно хорошо у него получалось это с Паркинсон. Он даже не задумывался, нравится ли это ей, потому что её удовольствие давно перестало играть для него какую-либо роль. Если других девушек Драко мог трахать, следя за реакцией, чтобы потешить самолюбие - Драко, ты лучший, нет, ты самый лучший, то мнение Паркинсон он знал без любых отзывов. Резко развернув её к себе, он насадил её на свой член так, чтобы её голова перекинулась через его плечо, и он не мог видеть её лицо. Продолжая вдалбливаться в неё, он в злости закрыл глаза, не особо вдумываясь, кто конкретно перед ним. Кудри, луна, вздымающаяся грудь. Грёбаная грязнокровка. Проходя мимо женского туалета, Драко замер. Он услышал странное бурчание вперемешку с всплеском воды. Бросив взгляд на часы, он убедился, что сейчас в этой части замка делать было нечего — крыло Гриффиндорцев пустело быстрее тарелки с пирожками перед носом Уизли, когда речь шла о квиддиче, пусть даже жалком подобии настоящего матча. Любопытство взяло вверх, и Драко приоткрыл дверь буквально на сантиметр носком туфли. Его взору предстала Грейнджер, в тонкой ночнушке на голое тело. Мантия аккуратно лежала на краю раковины. Легкая розоватая ткань едва прикрывала задницу гриффиндорки. Тонкие бретельки немного топорщились на плечах. Стоя под углом — немного сзади, Малфой отметил про себя, что задница и ноги Грейнджер тоже были приемлемыми. Даже очень. Она напевала какую-то дурацкую песню, полоская рот после чистки зубов. Драко лениво толкнул дверь и вошел внутрь. — Что это за дерьмо, которое я вынужден слушать с утра? — максимально бесцветно сказал он. Грейнджер подпрыгнула, резко разворачиваясь к нему. — Малфой, какого черта? — прошипела она, — Убирайся, это женский туалет. — Вот именно, Грейнджер, это туалет, — усмехнулся Малфой, кивая на её внешний вид и делая легкий шаг вперед, — А не бордель. — Тебе лучше знать про бордели, ты у нас специалист по этой части, — гордо вздернула нос Гермиона, блеснув карими дужками глаз. Драко усмехнулся и медленно покачал головой, делая ещё один шаг. Теперь их едва разделяло полметра. Гермиона вжалась спиной в раковину, совершенно разъяренная. Я убью чертову Парвати. — Так что за дерьмо, Грейнджер? Ты не ответила на вопрос, — вкрадчиво повторил Малфой. — Дерьмо — это ты, и твои дружки, Малфой, — спокойно ответила Гермиона, взяв себя в руки, — А то, что я пою — известная песня. — Среди грязнокровок? — Среди людей со вкусом. Драко стремительно приблизился к ней, в миг преодолев остававшееся жалким расстояние. У Гермионы перехватило дыхание. Она никогда не видела его так близко. Глаза цвета льда, практически прозрачные, как снежинка, уставилась на неё совсем близко. Она не могла определить их эмоцию, но автоматически отметила про себя, что никогда не замечала, что они такие светлые. И как могут быть такие светлые глаза при такой темной душе? — А может, это просто повод уравновесить увиденное, подаренный мне Салазаром, — вдруг услышала она голос Малфоя и вздрогнула. — Что ты несёшь? — это уже её голос. Уверенный. Слава Мерлину. — Ты вчера увидела лишнее, может, теперь моя очередь? Драко быстро, но очень плавно поднял руку и подцепил кончиком указательного пальца топорщащуюся лямку её ночнушки. Гермиона приоткрыла рот, но не отодвинулась. Лямка спала на плечо, открыв ключицу. Драко усмехнулся. Его дыхание, отдающее крепкими сигаретами и яблоками, коснулось щеки Гермионы. Она почувствовала, как по её спине предательски бегут мурашки. — Отойди от меня, — тихо, но уверенно сказала она. Несмотря на то, что внутри всё дрожало. — А то что? — проговорил он ей практически в губы. Она даже не заметила, в какой момент они стали стоять так близко. Просто теперь, смотря прямо ему в глаза, она могла едва податься вперед и их носы столкнулись бы. Драко был выше почти на голову, поэтому стоял, склонившись над ней, упираясь одной рукой в ту самую раковину, в которую припечаталась Гермиона. Гермиона пошарила рукой и поняла, что её палочка осталась в мантии. — Я тебя умоляю, Грейнджер, — закатил глаза Малфой, немного отклоняясь, — Мы же не какие-то там тринадцатилетние дети, чтобы выяснять отношения на палочках. Гермиона выдохнула, когда он отклонился и её секундная слабость стала роковой ошибкой. Малфой резко подался вперед и впечатал её в раковину ещё сильнее одним движением. — Никогда. Больше. На меня. Не пялься, — отчётливо проговорил он, — Я ненавижу, когда на меня пялится всякое отребье. Последние слова он сказал особенно гадко. Он уже не склонялся к её губам, а просто презрительно смотрел на неё сверху вниз. Он легко оттолкнулся от раковины, развернулся и стремительно вышел из туалета. В его ноздрях щекотало от запаха ягодной пасты, которой пользовалась Грейнджер.***
Блять, у меня встал, - Драко несся по коридорам так, будто от быстрой ходьбы эта мысль стёрлась бы из его памяти навсегда. Такая простая, по-детски незащищенная Гермиона, с огромными глазами, смотрящими на него с немым укором и... желанием? Он почти сорвался на бег при этой мысли. "Малфои не бегают, они быстро ходят", — бешено повторял он про себя фразу отца, спускаясь по лестнице в родные подземелья. Уже подходя к портрету, он нос к носом столкнулся с Блейзом и Ноттом, выходящими наружу. — Драко, ты чего? — обеспокоенно спросил Забини, увидев, что тот почти смертельно бледен. Даже для себя со своей сраной аристократической кожей. — Ты идешь посмотреть на этих лузеров? — хохотнул ничего не замечавший Нотт. Зелье бодрости свело с него остатки липких ручонок похмелья. — Нет, я сыт по горло, — бросил Драко задевая друзей плечами и врываясь в гостиную. Преодолевая её за каких—то три шага, он уже почти взлетел по лестнице, когда услышал знакомый стеклянный смех. — Драко, малыш, ты куда так бежишь? Меня там нет, — Пэнси вспорхнула на лестницу за ним. Секунда, две замешательства. Малфой бегал по её лицу глазами, как будто не узнавая. А затем схватил её за руку и потащил в спальню.***
— О, Гермионе, ты где была? — радостно полупропела Полумна, обнимая её при встрече. — Я... Я... Я проспала, — пробормотала ещё не отошедшая от шока Гермиона. — Плохие сны? — понимающе отозвалась Полумна, беря её под руку и таща к трибунам. — Ты даже не представляешь, насколько, — голос Гермионы был заглушен свистком. Оставшись одна в туалете, одна медленно спустилась на пол, держась за солнечное сплетение. Шквал эмоций обрушился на неё в одно мгновение и в то же мгновение высушил её до дна. Она чувствовала непонятное тепло внизу живота, чувствовала, что ладони взмокли, а по спине всё еще бегают предательские мурашки. А ещё она чувствовала жгучую обиду. От его слов. — Если ты проспала, значит, не видела Пророк? — Полумна как будто выхватила его из воздуха и протянула Гермионе, — Первая страница. Гермиона взяла в руки газету и увидела огромную колдографию. Она узнала здание Министерства, на стене которого было выведено уродливыми крупными буквами: "Предательство равноценно грязной крови". Гермиона нахмурилась. Пробежав глазами статью, она не узнала ничего такого, что не было отражено на колдографии. Утром на стене здания Министерства нашли эту надпись. Единственное, что успела выхватить глазами Гермиона, это то, что надпись была сделана кровью. Мимо неё пронеслась Джинни на метле, поэтому Гермиона машинально запихнула газету в куртку, решив, что она подумает об этом потом. А то, пожалуй, слишком много шокирующих событий выпало на это утро.