Душелов

Хотя Душелов и сочла продолжение игр с невежливым дуэтом вещью несвоевременной на фоне своих архиважных дел, взятая не смогла отказать себе в удовольствии время от времени подглядывать за чародеями, да и не только за ними. Это помогало хоть немного отвлечься от превратностей скачки. Нет, кони были отличными и делали что могли. Душелов потратила время, чтобы их добыть, но теперь холёные животные отбивали его сторицей. Сперва взятая даже от площади не став далеко отходить, за несколько медяков – кажется из тех самых, что она заработала актёрствуя, попросила первых попавшихся прохожих рассказать ей у кого в городе самая богатая конюшня. Дескать, Госпожа хочет скрестить несколько своих гнедых красавцев Чарской породы с лошадьми, привычными к северному климату, на расплод для кавалерии. И готова дать за них достойную цену. Вообще прикрываться именем сестры во-первых претило взятой по личным причинам, а во-вторых резко не приветствовалось самой повелительницей империи – она выше жульничества. Но тут такая мелочь – и одновременно такая спешка, что Душелов пренебрегла обыкновенными правилами. Дальше было, в общем, просто: отвести глаза нескольким привратникам и слугам, выбрать самых сильных и сытых животных из тех, что находятся в стойлах, вывести их на двор, а там… В Розах традиционно не строили высоких заборов, так что взятая смогла попросту перемахнуть со своей добычей через преграду. Да, конечно же обоих коней пришлось немножко успокоить при помощи магии, но и тут хлопот оказалось меньше, чем можно ожидать – пара оказалась вполне смирной. Настоящее светопреставление началось дальше, уже за воротами, когда Душелов отъехала от них где-то мили на полторы. Недавно ясно небо стремительно замутилось, а затем грянул снег с дождём, да такими мощными, бьющими точно в лицо зарядами, что взятая поневоле припомнила своё путешествие в Мейстрикт, с которого все, в общем, и началось. Разница была в том, что тогда Душелов передвигалась на своих двоих. Это было тяжело, однако относительно безопасно. Здесь с несущимся на полной скорости по покрытой липким тающим снегом и всё ещё достаточно твёрдым настом булыжной дороге жеребцом, имелась реальная опасность, что тот споткнётся, поскользнётся, а может и вовсе сломает ногу. И в любом случае всадница со свистом полетит у краденого коня через голову. Взятой приходилось постоянно чутко реагировать на любые изменения вокруг, непрерывно варьировать темп скачки от исступленного галопа, до весьма осторожной и неспешной рыси. Оба жеребца при этом, естественно, были такими же, какими стояли в хозяйской конюшне – неосёдланными, так что трясло Душелова просто нещадно, она чувствовала каждый ухаб. Как это часто бывает с людьми, в таком положении было удивительно приятно и успокаивающе знать, что есть те, кому ещё хуже. Вдвойне способствовало улучшению настроения то, что речь шла не о каких-то абстрактных и посторонних, а о вполне знакомых персонажах, заслуживших сполна свою тяжелую долю. Взятая наблюдала за мытарствами Гоблина и Одноглазаого по питейным заведениям и мёрзлым подворотням с перерывами минут так сорок. В какой-то момент ей пришло в голову для разнообразия посмотреть, что там у других членов Чёрного отряда. Если с колдунами ментальную связь помогало держать собственное наложенное на них заклятье, то теперь требовалось полноценное высвобождение сознания. Когда бы вся поездка проходила на той скорости, которую Душелов изначально планировала, она не решилась бы на эдакие эксперименты на ходу – слишком велик риск свалиться с лошади. Однако именно теперь коня пришлось сильно замедлить, и до поворота он вряд ли станет резко дёргаться без команды седока, взятая, преодолевая всё сильнее беспокоящую её головную боль, проделала привычную процедуру. По правде, помимо забавы имелось и дополнительное соображение: снежный шквал выглядел таким внезапным и разом несвоевременным, что у Душелова закрались сомнения – а не волшебством ли он создан? Мало ли для каких надобностей и что ей посулив, Хромой в принципе мог привлечь Зовущую бурю к своим розыскам. Взятая как-то не рассматривала раньше варианта, при котором её противник окажется не один. Хромой всегда самостоятельно занимался своими делами. Он претендовал на лидерство среди взятых. В рамках его представлений о мире, искать в таком случае чьей-либо помощи равнозначно демонстрации слабости. Он самодостаточен и независим. И всё же, что если Зовущая бурю здесь? Это может вызвать большие осложнения… Первые две-три минуты развеяли сомнения Душелова. Может свежий воздух был тому причиной, или удалённость от города, где неминуемо своё воздействие на тонкие материи оказывали дух и магия множества обитавших в Розах волшебников и ведьм, но теперь чутьё взятой обострилось, действия стали быстрыми и точными. Она распознавала самого Хромого, знала, на каком расстоянии от неё тот находится, с какой скоростью перемещается. Не слишком большой – видно тоже вследствие дождя. Никакой Зовущей бурю не было в помине. Пожалуй, сильно постаравшись, она могла бы на краткий срок укрыться от Душелова, но нет, не здесь, не теперь… Тогда взятая потянулась к разуму Ворона. Через пару часов он выйдет на охоту. Сколько ему потребуется для того, чтобы обнаружить Загребущего? Если Душелов найдёт время, чтобы направить и подсказать ему, то немного, ориентироваться на местности, двигаться быстро и бесшумно бывший барон, а ныне наёмник-убийца может превосходно. Ну, что там… ааа, всё ещё карты. Прах побери, как быстро человек может пристраститься к дурной привычке! Вчерашний аристократ режется в этот варварский тонк с не меньшей охотой, чем его сослуживцы, разве может с чуть меньшим азартом. Костоправ… Она сместилась к нему, сфокусировалась – без особенной цели, просто так, чтобы вызвать в уме лекаря один довольно фривольный образ, как вдруг… В помещение ворвался солдат. Вид у него был совершенно ошалелый. Всклокоченные волосы, измятая одежда, а главное совершенно заполошенное выражение лица и отдышка. Он никак не мог перевести дух и начать говорить. Взятая попыталась читать его мысли, но те так путались, скакали зайцами, что даже Душелов с её опытом не успела разобраться в этой мешанине, прежде, чем вошедший разомкнул уста. Единственное, что ей удалось понять – на кого-то напали и, кажется, убили. – Ильмо не видели? – вымолвил, наконец, наёмник, стряхивая с себя снег. Несмотря на сильную разницу температуры между улицей, откуда он явился, и помещением, лицо у солдата оставалось бледным. – Нет. А что случилось, Ведьмак? – спросил Костоправ, положив карты на стол. – Кто-то пырнул Масло ножом. Кажется, то был Загребущий. Я его спугнул. – Пырнул ножом? Он мертв? – Жив. Но сильно порезан. Много крови. – Почему ты его не привел? – Я не мог его тащить. Последние фразы разговора взятая уже почти не воспринимала. Известие о Загребущем вывело её из равновесия. Она почти утратила контроль над «полётом» своего духа. Резкое потрясение при определённых условиях способно надорвать незримые нити, связывающие путешествующего в тонких материях чародея воедино с самим собой. Того, у кого они исчезнут совсем, ожидает страшная судьба – это вещь общеизвестная среди магов. Одна из излюбленных тем в тех страшилках, которые колдуны-недоучки рассказывают друг другу с придыханием – это судьба тех несчастных, кто оказался недостаточно осторожен. Истории о душах, навеки пленённых в разного рода волшебных ловушках, или о тех, кто слишком далеко отлетел от исходной точки, странствуя по свету, а после в какой-то момент обнаружил, что связь со своим же телом сделалась почти не видна, истаяла, что произошёл – в момент ли изумления чужеземными красотами, или какой-то иной, разрыв. И потекло, посыпалось убегающими крупицами в незримых песочных часах время до роковой точки. Дух слабеет без связи с источником магической силы, находящемся в живом и бьющемся сердце, в крови чародея. Тело беспомощно и недвижимо, оставшись без «царя в голове». Они медленно засыхают друг без друга. Шансы найти путеводный след уменьшаются всё больше и больше Первый начинает тыкаться вслепую, он не может, как прежде привольно распространяться кругом, охватывать, ощупывать огромные пространства, но бежит слабеющим ручейком. Второе истощается от голода и жажды, коченеет в неподвижности, замерзает. И в итоге неосмотрительный, забывшийся колдун становится призраком, умирает, однако одновременно остаётся, пребывает в мире. Никому не ведом срок его одиноких и пропитанных отчаянием мук. Иные говорят, что понемногу душа, отрешаясь от мысли, не испытывая чувств, умаляясь, переходит таки за черту. Другие утверждают, что токи силы, всегда циркулирующие в тонких материях, способны питать её веками, превращая понемногу в своеобразного паразита, улавливающего частицы чужой силы, её эхо посреди эфира. На деле эти россказни, конечно, сильно сгущают краски. Неумелый волшебник просто не сумеет отдалиться от тела на такую дистанцию, чтобы это стало по-настоящему опасно. А опытный – примет меры, благо их существует немало, чтобы застраховаться от угрозы. Тем не менее, все юноши и девушки, осваивающие великое искусство, приучаются своими наставниками к определённым мерам предосторожности, которые превращаются в шаблоны поведения, доводятся до автоматизма. По крайней мере именно так было в те времена, когда первые шаги на поприще магии делали сестры из славного и гордого рода Сенджак. Как только сознание взятой замутилось, и она почувствовала, как мощная эмоция властно требует выброса в вещном мире, Душелов рывком потянулась назад к истоку. Вынырнув обратно, она вздрогнула, мозг, получив первую – и мощную побуждающую интенцию от души, а следом ещё и ещё одну, превратил то, что должно было оказаться всего лишь естественной реакцией на лёгкое изумление, в спазм. Мускулы свело. Как назло всё происходило не где-нибудь, а на спине у коня, лишенного при этом седла и стремян. Взятая скатилась вниз с крупа, едва не попав под копыта, прокатилась несколько метров по земле. Проклятье! Да чтоб тебя! Она поднялась с трудом, сперва встав на колени. Болела правая рука, а ещё сильнее – нос, из которого капало… да, облизнув верхнюю губу, Душелов ощутила характерный привкус крови. Но сейчас жалеть себя, или даже заботиться о том, чтобы облик оставался пристойным и подобающим легату империи, было некогда. Жеребец из-за неожиданных телодвижений седока, а в падении она ещё и приложила бок животного правой рукой, попав точно по мышце. Конь утратил равновесие и направление, заскользил по камням, чтобы, наконец, тормозя всеми четырьмя ногами, что характерно скорее для кошек, упасть в кювет. Судьба первого жеребца и его громогласное ржание перепугали второго. Не обращая внимания на взятую, тем более, что в этот день он её видел впервые, конь понёс, с удивительной быстротой скрывшись в леске метрах в семидесяти налево от дороги. Ругаясь на три голоса (кажется всё таки одновременно), Душелов наполовину ползком добралась до оставшегося животного. Жеребец был жив и даже как будто цел, как раз в этот момент он снова поднимался с земли. Взятая поняла, что спустя пару секунд и он ускачет прочь, так что молниеносно произнесла заклинание, опутавшее и сковавшее жертву. Конь косил глазом, храпел и отчаянно трусил. Душелов ощупала его – вроде бы кости целы. Ехать сможет, но как и на какое расстояние жеребца хватит – судить об этом было невозможно, однако особенных иллюзий взятая не питала. Ааааааа!!! – с громким криком злобы Душелов почти несформованной, чистой магической энергией разнесла в щепу ближайшее дерево. Не сказать, чтобы особенно полегчало - досада и ярость душили её – но вернулась какая-никакая способность связно соображать. Розы! Наёмники! Она должна точно знать, что там происходит! Усевшись прямо на покрытую тонким слоем снега траву, не обращая внимания ни на холод, ни на коня, изо всех сил пытающегося разорвать путы, источник которых понять он был не в силах, снова попробовав на вкус собственную кровь и закашлявшись, взятая снова попыталась проникнуть в изнанку мира. Ничего не выходило. Ни о какой расслабленности и опустошении собственной головы нечего было и думать. Отвлекала боль от ушибов, с трудом дышал разбитый нос, а главное в сознании вспыхивали зажженными факелами догадки и умозаключения. Загребущий! У страха глаза велики, это ясно. Солдат, этот Ведьмак или как его там, мог ошибиться, перепутать, возможно сознательно был введён в заблуждение – одно дело, когда на бойца Чёрного отряда нападает невесть кто и совсем другое, когда один из лидеров мятежников и грозный чародей. Никаких вопросов и даже розысков. Какие вообще у наёмника основания… что он знает о Загребущем, его облике?! Проклятье! Ты готова придумать какие угодно оправдания, лишь бы не признавать очевидного. Если это и вправду он… Как этому мерзавцу удалось так быстро вернуться в строй после заданной ею трёпки!? Не важно! Беда в другом. Во-первых, если Загребущему хватает сил для атаки, то уж на бегство их с лихвой достанет. Если он нанёс удар по одному из членов её, Душелова, группы, значит ему известно заметно больше, чем она рассчитывала. И второе – Ворон. Если он не захочет выдавать своих тайных договорённостей со взятой, то у него останется только два варианта возможных действий. Первый – отказаться, сдать назад. Допустим, подобное не в его характере, но… Ладно, ещё неизвестно… Ведь вторая возможность ничуть не лучше! Чтобы не вызывать подозрений, Ворону придётся действовать немедленно, как бы отвечая на удар со стороны Загребущего. У Душелова остался только один конь, причём крепко битый. Всё, что она напланировала в отношении Хромого можно перечеркнуть и забыть. Так… Спокойствие… Что сейчас важнее всего? Смерть Загребущего! Это то, чего надо добиться любой ценой. Если Хромой сейчас промчится по этой дороге прямо мимо неё, застрявшей на обочине, а потом застанет в городе всё ещё живого после без малого месяцы игр в кошки мышки члена Круга восемнадцати. Мало того, что окажется чудовищной потерей лица, когда доклад о случившемся дойдёт до сестры, последствия могут быть самыми плачевными. Проглотив очередную порцию слюны с кровью и выдохнув взятая всё же смогла проскользнуть в тонкие материи, чтобы там быстрее самого сильного и ловкого сокола устремиться к цели, съедая за секунды десятки и даже сотни метров. Она очутилась в комнате на самом излёте, когда разговор наёмников уже оканчивался – и всё таки успела уловить суть: - Уже иду, - сказал Костоправ. – Подожди. – Ворон перебирал свое оружие. – Я тоже иду. – Он взвесил на ладонях два идеально отточенных ножа, выбирая, потом пожал плечами и заткнул оба за пояс. – Плащ накинь, Костоправ. На улице холодно. Ясно. Значит всё таки барон выбрал приступить к делу немедленно. Хорошо. Это оставляет шансы. Какие? Иллюзорные! Невесомые! Однако интуиция подсказывала Душелову, что ещё не всё потеряно. Пока лекарь искал свой плащ, взятая наскоро просканировала содержимое головы Ведьмака. Да, Загребущий собственной персоной, без сомнений. И он твёрдо держится на ногах, вполне ловко орудует клинком. Значит и в магии пусть даже в минимальной мере, ему должны быть доступны многие из обычных способностей. Что пострадавший наёмник, что его примчавшийся с известием приятель оба как назло пьяны, в том специфическом состоянии, в котором пребывала сама Душелов, выхватывать в их потоке сознания частицы ценного оказывалось особенно трудно. Впрочем, этот, кажется, начал трезветь от страха и пробежки по морозцу. – Пошли, Костоправ, - произнёс Ворон. Так. Идут вдвоём – хорошо. Хотя очень не хотелось бы использовать хрониста в качестве подсадной утки. У тебя на него другие планы, да и, откровенно сказать, было бы жаль так резко обрывать игру с ним. Но из двоих только у Ворона есть ещё возможность как-то достать Загребущего. Прикинем… Нужно точно вывести на цель, по возможности оглушить, или ошарашить её, попытавшись вторгнуться в разум. Тогда, быть может… Но Хромой… Костоправ спускался по лестнице, идя впереди. Ворон замыкал. Душелов воззвала к нему изо всех сил. Да! Почувствовал! Сконцентрируйся, так… - Не произноси ничего вслух! Я уже осведомлена обо всём. Следуй моим распоряжениям в точности. Я хорошо знаю Розы. Ты – хуже. Но в любом случае череда сменяющихся названий улиц и площадей это не то, что нужно сейчас. Двигайся вперёд. Не зевай. Я буду диктовать, когда делать поворот, и в какую именно сторону. Не спеши, но и не медли. Сейчас идите к раненому. Когда доберетесь, позови меня мысленно. В тебе есть дар, так что при должной концентрации ты окажешься услышан. Ответь в уме да, если всё понял. - …Да. - Хорошо. Взятая отдалилась. Идут по площади…. Прах побери, она сама не успела точно запомнить, где именно лежит Масло после того, как подвергся нападению Загребущего! Слишком много всего надо было сделать одномоментно! Пьяные… трактиры… Эти двое почти наверняка налакались там же, где успели сегодня потереться прежде них Гоблин и Одноглазый. Значит к западу, этот квартал, помнится, так и именуется – Бочонок: за округлую форму и обилие пивнушек. Загребущий не стоит на месте и явно ждёт, что его попытаются отловить. Постарается ли он вовсе устранить своё отражение и след в магии, или выдать себя за кого-то иного? Скорее второе – первое требует большей точности, которая, хочется надеется, ему ещё недоступна после ночной схватки. Ну, всё на одну единственную ставку!? Если ты ошиблась… Быстрее! Не до сомнений тут! Голоса пробуждаются – только бы не нарушили контакт. Душелов молниеносно отыскала всех обладателей искры магической силы в окрестностях Бочонка. Кто из них может носить подложную личину? Раз, два, три, четыре! Мелкие провокации, образы их недавнего боя, в надежде на реакцию, касания – мимолётные, потому что на большее нет и секунды дополнительного времени. Уходит! Уходит!!! Если Ворон прямо сейчас не начнёт нагонять врага, то уже ничто не поможет. Либо Хромой схватит Загребущего, либо тот вовсе сбежит – он тоже может украсть себе лошадей, или даже получить их от друзей, которые наверняка есть у мятежников в Розах. Да! Он ли!!? Точно!!! - Налево. Ступайте туда, как только Костоправ закончит с Маслом. Три дома, затем ещё раз налево по косому проходу. Там квадратная площадь у колодца. Ориентируйся на дом по центру – его надо обойти правее. Сейчас Загребущий прямо там. К тому мгновению, как ты достигнешь указанно места, он сместится в сторону Ручейных Ворот. Всё понятно? - Да, но… Душелов не стала дожидаться окончания. Она опять вернулась в действительность. Кровотечение отвлекало, волокло назад – взятая избавилась от него и поправила себе нос несколькими краткими словами. Теперь Хромой. Проверять некогда, но он пока не должен опережать её на дороге в Розы. Всю стратегию приходится пересматривать, однако, допустим… Ворон убивает Загребущего за ближайшие пятнадцать-двадцать минут. Если никто не станет его останавливать, то Хромой прибудет в город через полтора часа самое большее. Она сама сможет вернуться наполовину раньше этого срока. И успеет пустить слух о восстании в Вязе. В действительности до него ещё полдня, но важно не что происходит на самом деле, а во что верят. Хромой должен явиться точно на место, на площадь. Узнать наёмников из Чёрного отряда. Попытаться дознаться у них до истины. Душелов покажет себя ровно в этот момент. И, защищая своих людей, бросит новость в лицо Хромому. Город уже будет судачить об этом. Но едва ли найдётся чародей, который рискнёт вызвать с такой информацией Чары. Розы – не имперский город, здесь нет гарнизона, войск, среди которых непременно окажется маг, прямо обязанный мгновенно оповещать Башню. Хромой тоже не станет спешить. Сестра не узнает, ковры-самолёты не взлетят по её команде, всё произойдёт точно в свой черед. Двигаясь по земле они, причём уже вместе с Хромым, его одного Душелов не отпустит, доберутся до Вяза примерно к завтрашнему полудню. Идеально. Просто прелестно – и даже веселее и изящнее, чем это могло быть в любом другом случае. Уловка внутри обмана. Но тебе нужно быть безукоризненной… Большую часть своих рассуждений взятая додумывала уже на коне. Хотелось бы сказать «в седле» - ах, если бы. После падения скачка стала болезненнее вдвое. Жеребец очень нервничал, оказавшись «распеленутым», когда она сняла своё заклятье оцепенения. Он тут же стал страшно брыкаться и клацать зубами – Душелов удержалась на нём по чистой удаче. Миля вперёд – то есть назад. Со стуком сердца, никак не желающим исчезать железистым привкусом во рту, подгоняя коня то ласковым нежным, молящим голосом девы в беде, то прикрикивая на него зычно и яростно с интонацией корабельного шкипера, уже лет пятнадцать бороздящего море. Остановка. Снова стреножить на глазах превращающегося в дрожащую клячу скакуна. Очередной нырок. Дух кувыркается, не в силах удержать ни окружающее, ни самое себя. Но он уже ищет Загребущего! Город! Ворон! В самом конце проулка, выходящего на площадь. Покосившийся дом с вывеской в виде высокого сапога с загнутым носком! Цель! Самое большее метрах в сорока – но метель, метель… проклятье!!! - Он уже почти здесь! Слышишь!!! Клинок держи наготове! Ворон вытянул руку, преграждая путь Костоправу. Они разделились. Ворон не дал никакого ответа на неподобающе истеричные предостережения взятой, но Душелов видела – он действует с умом и осторожностью. Забрался на крышу. Хронист сковывает. Ворон разит. А взятая – изматывает добычу! Душелов изо всех сил атаковала Загребущего. Беспощадно, ломая, заставляя лопаться сосуды в теле, сжимая в тисках глаза, выкручивая пальцы в суставах, поднимая давление во всём теле, поливая ненавистью, отсекая от магии. Враг пошатнулся на ходу. Его сопротивление оказалось сильным, но разрозненным, хаотичным. Не готов. Ах он посмел не ожидать удара!? Поверить, что вот так вышел сухим из воды, когда лучшая из Десятки всё ещё тут, рядом, не отступилась!? Сдохни! Умри!!! Ха-ха-ха! Да я сама размозжу тебя, порву вовсе без всякого Ворона, даже не видя глазами! Загребущий отмахался. Именно так, его оборона была подобна размашистым метаниям раненого медведя. Всё происходило в тонких материях, для Костоправа просто неизвестный мужчина шёл, полуприкрыв глаза, не замечая ничего вокруг. Лекарь медлил. Натиск взятой ослабевал. Дистанция! Надо было проехать ещё хоть сто метров в сторону Роз! Но тогда бы ты не успела… Хронист осторожничает, достал кинжал вместо меча, пряча его под плащом острием вперед. – Паршивая ночка, старина, верно? – слова как сквозь слой песка. Она уже тоже выдыхается. Слишком много событий за день – даже по меркам взятой. Они поравнялись, идут рядом. Загребущий не смог даже губы до конца разлепить для внятного ответа. И тогда Душелов отпустила его. Сделала вид, что не может продолжать в том же духе. А на деле задумала выдать противника. Пьяница останется скрюченным и скорбным, простой работяга заробеет перед за какой-то надобностью подошедшим на расстояние вытянутой руки вооруженным наёмником на пустой завьюженной улице. Могущественный маг не выкажет страха. Костоправ умница – он должен понять. – Что тебе нужно? – Ты ударил ножом моего друга, Загребущий. Ура! Смекнул! А теперь бей! Бей немедленно! – Черный Отряд? Анналист кивнул. Да что же ты делаешь! Не стой! Ну! Загребущий тоже запутался в ситуации. Он не мог взять в толк, почему противник, не скрывающий себя, всё ещё не воспользовался преимуществом. – Лекарь. Ты отрядный лекарь по прозвищу Костоправ. – Рад познакомиться. Болван. Милый, забавный. Но, прах побери, сейчас эта нелепица будет стоить ему жизни, а взятой – многих ценных возможностей. Загребущий распахнул плащ, стремительным движением выхватывая короткий меч и выбрасывая руку вперед. Костоправ отпрыгнул в сторону, увернулся и попытался всадить кинжал неприятелю под подбородок, но момент для хитрой атаки был упущен безвозвратно. Противник был крепче, имел более длинное оружие (и руки), а главное. Ну конечно, магия. Загребущий замер. Хочет сначала выбрать всё ценное из головы у попавшегося наёмника, и только потом убить. Вот тут то Душелов проявила себя снова! Загребущий сделал шаг вперёд, он прочитал и узнал что хотел, он поднял меч, но опустить его не смог. От сокрушительного выпада взятой враг застыл. А следом Ворон с достойной восхищения меткостью метнул свой нож. Загребущий медленно обернулся, вглядываясь в темноту, сунул руку за спину. Он ещё успел извлечь клинок, силился закрыть рану, но Душелов разжижала его кровь, направляла её к перебитым сосудам. С губ Загребущего сорвался стон. Сопротивляется! Как же живуч! – Шевелись, Костоправ! Меч хрониста рассёк воздух, нанося удар. В то же мгновение из темноты возник Ворон, воткнув кинжал Загребущему точно между лопаток. Соединённых усилий троих убийц оказалось довольно. Член Круга восемнадцати захрипел, Душелов почуяла, как исходит от него характерная эманация, создавая особенный эфир в тонкой материи. А в следующий миг цель всей запутанной операции в Розах рухнула вниз замертво. Враг погиб. Костоправ уцелел. Удивляясь самой себе, взятая обнаружила, что для неё это почти равнозначные события. Пьянящая радость охватила её. Восторг, доходящий едва не до эйфории. Магия забурлила в ней, она рождалась прямо сейчас, искала выхода. Душелов проскакала остаток маршрута до въезда в город на одном дыхании, вместо кнута хлеща чарами сознание жеребца. Скорее! Скорее! Скорее! Хромой отставал, не поспевал. Лишние пять-семь минут не играли роли, если план в целом исполним. Взятая подгоняла ради чувства полёта. Морозный воздух, развевающийся плащ, ярко пробивающиеся через голубые оконца между массивными серыми тучами солнечные лучи. Кто из остальных членов Десятки может похватать, что когда-нибудь чувствовал то, что она испытывает сейчас!? Радость творца, замыслившего, своими руками делавшего – долго, упорно, преодолевая неподатливость материала – и теперь видящего почти готовый шедевр: так, пара штрихов осталось, а потом заиграют блики, затанцуют искры на изгибах драгоценного металла!