Душелов

Коня она в итоге загнала совсем. Почти сразу после того, как они оказались в Розах, у несчастного животного стали разъезжаться конечности, закатываться глаза, а потом жеребец споткнулся и врезался боком в стену дома, с хрустом сломав ногу. На сей раз Душелов избежала позорного и болезненного падения – сгруппировалась, превратила его в прыжок, а потом мягко спланировала вниз при помощи колдовства. Всё равно, конечно, явление взятой народу оказалось нелепым, совершенно не соответствующим грозной репутации легатов империи. Но зато ничто другое не смогло бы лучше подкрепить версию о внезапно случившейся в Вязе беде: вот она, перед всеми – в немыслимой спешке, волнении. Именно так приносят весть о падении городов. Катастрофа свершилась, мятежники одержали важную победу, а Душелов теперь экстренно принимает меры, чтобы хоть немного выправить положение. Все поверят! Примут за чистую монету без доли сомнений! Вперёд, осталось совсем, немного… Взятая намеренно оправилась в поход по самым оживленным местам скопления людей в городе. Она шла быстрым шагом, размашисто, словно бы спеша куда-то – и в то же время дополнительно демонстрируя таким образом своё мнимое волнение. Множество её голосов при этом вели друг с другом беседу, перемежающуюся бурными восклицаниями, о том, что же теперь предпринять после катастрофы в Вязе, а также какие последствия она может возыметь для Роз и влияния в них империи. Всё это был один сплошной спектакль, причём, чтобы побольше народу точно услышало ключевые фразы, ей пришлось повторить его на бис трижды, перемещаясь от Липового бульвара, ведущего к Ратуше и раскинувшейся перед ней Розовой площади, в сторону Нового рынка с прилегающими Рядами. Параллельно она создала дюжину фантомов – предельно простых, практически карикатурных: словно сотканные из мрака неясные фигуры в плащах, пригибающиеся время от времени, будто опасаясь слежки. Вблизи только слепой принял бы их за настоящих людей, но при быстром перемещении в полутьме самых узких переулков, куда Душелов отправила прогуляться свои творения, а главное – с учётом непрекращающихся и внезапных снегопадов, когда из-за сыплющихся с небес крупных белых хлопьев полноценно рассмотреть предметы и лица удавалось не дальше, чем на расстоянии вытянутой руки, должно было выйти именно то, что нужно. Не важно, как именно воспримут появление во всех смыслах слова тёмных личностей горожане: сочтут ли они их эмиссарами Круга восемнадцати, готовящимися распространить пламя восстания, или агентами прискакавшей в Розы взятой, стремящимися им помешать, главное сама легенда укрепится и вовсю пойдёт гулять по умам. Сам успех мятежа в Вязе станет в глазах обывателей доподлинным и свершившимся фактом. А уж если забеспокоятся в магистрате, если стража выйдет прочёсывать улицы в поисках опасных гостей, то и вовсе выйдет великолепно! Наконец, финальным штрихом станет не что иное, как въезд в город Хромого. Двое взятых разом за короткий отрезок времени прибывших на взмыленных лошадях и с самым деловым, напряженным, даже грозным видом (здесь Душелов в товарище по Десятке не сомневалась – этот всех вокруг себя построит, стоит ему только добраться до цели) – ну и какой дурак после этого станет сомневаться, что что-то стряслось? Шныряющих там и сям фантомов она, понятно, в тот же момент уберёт – вероятность встречи Хромого с одним из них мала, но всякие совпадения случаются… Настроение у Душелова сделалось просто превосходным. Ей было даже немного досадно, что для всех вокруг она в очередной раз представляется эдакой чёрной вороной, вестницей треволнений и бед. Прах побери, люди, улыбайтесь! Даже в вашей серенькой и вшивой жизни этому можно найти такую прорву поводов и оправданий! Опостылели эти постные физиономии, до того испуганные, что боятся даже выражать свой страх, а потому выглядящие так, будто их обладатели внезапно вспомнили про какое-то давно забытое важное дело – ну или просто резко захотели пойти до ветра. Хм… Хромой бы в таком случае, пожалуй, остановил бы первого попавшегося прохожего, приказал бы ему веселиться, пригрозив, что в противном случае, если тот окажется недостаточно радостным, он отрежет ему магией уши и нос, а потом скормит собакам... Может сделать какой-нибудь подарочек горожанам за всю постигшую их суету и беспокойства? Тем более, что сокровище как пришло в Розы, так теперь и покинет их нетронутым. Рассуждая об этом, взятая потянулась мысленно к своему зачарованному кладу, затем, следуя путём свободных ассоциаций, сначала к телу Загребущего, а после – уже целенаправленно – к Ворону. Голова поверженного чародея, отсутствующая на месте его гибели, обнаружилась в руках у убийцы. Который как раз распространялся на тему того, как с помощью своего трофея он сотоварищи сможет обчистить клад. Так-так-так, оч-чень интересно! Выходит, бравые ребята из Черного отряда решили обвести собственную нанимательницу, да ещё таким нелепым способом! Ворону ведь известно, что Душелов наблюдала – чего уж там, прямо поучаствовала в убийстве Загребущего. Изображать теперь, что это просто какой-то посторонний опознал в мертвеце могущественного волшебница и члена Круга, отрезал ему голову, а потом с её помощью завладел сокровищем – право, такая наивная наглость по-своему даже трогательна! А может ну их? Тебе драгоценности в любом случае не достанутся – да и не слишком то нужны. Считать и беречь сестрины деньги – ещё чего! А оставить Хромого с носом даже в мелочах – это вовсе бесценно. Решено! Примем это за премию, поощрение хорошей за вычетом нескольких мелких недочётов работы в настоящем, ну и, естественно, аванс на будущее. Мало ли когда это может оказаться полезным: намекнуть непосредственным участникам, а то и капитану, если они посвятят и его, что взятой многое известно о внеплановых доходах наёмников. Нет-нет, она никому не говорила и не станет этого делать впредь – надеюсь, вы понимаете, насколько тесным в свете изложенного становится наше сотрудничество…? Душелов последила со сдержанным интересом за приготовлениями Ворона, Костоправа и Ильмо к делу, пару раз порывалась было всё-таки постучаться бывшему барону в голову – погрозить пальчиком, а больше посмеяться над тем, как быстро благородный мститель стал падок до презренного металла, послушать его оправдания, однако сдержалась. Фургон… любопытно, куда они его потом намереваются вывезти и где прятать? Пока наёмники толклись в доме, а лекарь, как ему и положено, осматривал раненого Масло. О, а вот и Одноглазый с Гоблином! Взятой стало их даже немного жаль: вот-вот окажется сорван самый большой куш в их биографии – а ведь так и продрыхнут в угаре без задних ног, а потом будут выцеживать по словечку рассказ о том, как всё прошло, из собратьев по Отряду. И чахнуть с тоски над златом, к добыче которого так и не приложили свою хитрую лапу. Только вот как бравые герои задумали утаить сою операцию от прочих охотников за сокровищами, которых набралась полная площадь? И вообще осуществить задуманное, когда вся эта жадная орава рванёт на них, озверелая от нежданно свалившейся на неизвестных, впервые явившихся чужаков удачи? Неожиданно взятая поняла, что эти проблемы больше не актуальны. Зато есть другая, куда серьёзнее. Хромой! Она всё-таки существенно недооценила его скорость, да и вообще позволила себе расслабиться, считая, что уже взяла все ставки, находящиеся в игре. Не тут то было. Проклятье! Как тебе удалось до того забыться, что ты прошляпила момент появления противника в Розах!? Зато самого Хромого чутьё не подвело – он кратчайшим маршрутом направился точно к кладу. Сейчас пойдёт настоящая свистопляска. В обычное то время взятый погубил и прикопал бы тех, кто осмелился проявить при нём интерес к его имуществу – и не важно, знают они или нет об истинном хозяине. Сейчас Хромой раздражен, а когда поймёт, что не может добраться до сокровища (Душелову хотелось верить, что её защиту тот не пробьёт, по крайней мере, сходу) – ох как солоно придётся всем, кто попадёт ему под горячую руку! Пожалуй, на пару по результатам их совместной деятельности город может вовсе лишиться мелких пройдох и самоуверенных дуралеев. Страшная потеря для Роз! Чем же они тогда будут славиться? Но хватит, не до юмора сейчас. Если бойцов Чёрного отряда засечёт при попытке обчистить чародейское хранилище подлинный владелец денег, то они покойники. Хуже того, предварительно Хромой пытками и колдовством выпотрошит их мозги, чтобы буквально посекундно восстановить хронику происходивших с ними событий. Память у мерзавца, надо признать, великолепная, не упустит ни малейшей детали. И тут же отправится в Чары – с отобранной головой Загребущего, кладом и пространной жалобой на самовольные и рискованные действия соперницы. К площади Хромой явится первым. Перехватить его Душелов уже не успеет никак, даже если прямо сейчас перейдёт на бег. Значит… надо притормозить наёмников! Любым способом! Пускай им хоть первый встречный под колёса фургона бросится! Ммм… Значит, можно сделать так: сначала Хромой расчищает пространство, пробует и обламывает зубы о защиту сокровищ, а после… куда он отправится? Или по следу Загребущего – почерк его магии ещё должен чувствоваться в тонких материях, или отыщет, вынюхает логово, где скрывалась сама Душелов – таким же образом. В этот момент приезжают солдатушки Чёрного отряда, грузятся, но… ведь им неизвестно куда подевалась и как надолго взятая покинула дом. Только Ворон имеет косвенное представление, однако не осмелится озвучить причину своей прозорливости, а такой, как Ильмо, непременно спросит, если заподозрит что-нибудь. Они перекантуются на обычном месте, удостоверятся, что в состоянии обмануть Душелова (вот ведь веселые ребята – такая непробиваемая простота, когда дело прямо касается собственных здоровья и жизни), чтобы только после этого вывозить обретенное богатство вон из города. В этой точке все и сойдутся, чтобы сыграть последнюю сцену спектакля. В очередной (она поклялась себе, что в последний, по крайней мере, на ближайшие месяц-два) раз взятая отделила дух от занимаемого ею места в пространстве, направилась к кладу, чтобы стать свидетельницей первых безумств предсказуемо разлютовавшегося Хромого, а потом далее к востоку. Почему-то волнение оставило взятую, ощущение веселья и какой-то свободы никуда не делось, несмотря на то, что опять возникла возможность для смазанной, неприятной концовки с блеском претворённого в жизнь многоступенчатого плана. Она не сомневалась в себе, своих талантах, удаче, в том, что лучше Хромого во всём. Сколько препятствий уже возникало на пути – новые ничуть не сложнее и не страшнее прежних. Повелевать неживой материей, действуя одним лишь духом, да ещё и на существенном расстоянии, исключительно тяжело. Поэтому Душелов сконцентрировалась на лошадях и седоке. Они должны были то засыпать на ходу, то непонятно от чего робеть и, охваченные дурными предчувствиями, выбирать другой маршрут. Своего присутствия и осведомленности взятая не раскрывала, хотя была почти уверена, что кто-то – информированный Ворон, или догадливый Костоправ, поймут, что к чему. Но нет, её влияние так и осталось необнаруженным. Тем не менее, она достигла цели! Фургон прикатил на площадь буквально через несколько минут после того, как Хромой ушёл оттуда - кажется, в сторону места гибели Загребущего. Ворон с навыками следопыта даже умудрился обнаружить на топтанной-перетоптанной мостовой следы взятого. Душелов ощутила отголоски родившейся в душе барона бури эмоций, даже не пытаясь целенаправленно его читать. Не бросится ли он на ненавистного недруга при первой же возможности? …Едва ли, всё таки он достаточно умён, чтобы понимать, что конец в таком случае может быть только один. К тому же, он надеется получить положенные дивиденды от соглашения с Душеловом и своей роли в исполнении её плана. Обрести по-настоящему серьёзные шансы погубить Хромого… Попутно не без теплого чувства взятая отметила коротенькую сценку между горе-ворами: пока Ильмо подгонял фургон ближе к кладу, стоящий в ожидании Ворон бросил - Хромой - не Душелов. Ей было понятно, что именно кроется за этими словами. Она видела, как наёмник пытается отогнать последние сомнения, убеждает себя, что можно сделать в борьбе со своим врагом ставку на помощь и поддержку того, кто, вроде бы как, должен во всём на него походить, другого члена Десятки. Проблема доверия, тонкие психологические нюансы. Наблюдать за этим было вкусно. Но гораздо сильнее обрадовала Душелова реакция Костоправа. Невысказанная вслух, однако, легко видимая для неё. Так значит я почти человек, так? Жди, анналист, ещё самую малость. Скоро настанет для тебя время чудес. А вообще я ещё не раз обеспечу тебя отменными сюжетами для твоих Хроник… Их страхи, то, как поспешно – и неловко, троица грузила бесценные мешки, Ворон, замогильным голосом отсчитывающий время – всё это было в высшей степени занятно, однако взятой пришлось отвлечься на время. Сперва – на Хромого, который весьма скоро сумел отыскать место, где всё ещё валялось – простые обитатели Роз не решались к нему подходить, а официальные лица туда пока не заявлялись – обезглавленное туловище Загребущего. Затем – чтобы самой не застрять на месте. Диспозиция ясна, теперь пора опять поработать ногами. Она добралась до цели минут за семь или восемь – наверняка раньше, чем её оппонент, не зря носящий своё прозвище. Попробуй быстро передвигаться, когда подволакиваешь ногу! В самое последнее мгновение, уже готовая подняться по лестнице на второй этаж, Душелов решила проверить, осторожно подобралась, прислушиваясь и… прах побери, как!? Как ему это удалось!? Характерный звук походки взятого ни с чем не перепутать! Хромой был уже там. Впрочем, явно пожаловал только что и очень спешил – похоже, даже дыхание до конца перевести не может. Скрипнула дверь. Душелов подошла к ней вплотную и как в детстве прильнула к замочной скважине. Она уже контролировала ситуацию, а по начальным фразам противника можно было понять, как именно тот оценивает ситуацию, что знает и как информацию интерпретирует. В следующие мгновения взятая стала свидетельницей, возможно, самых уморительно смешных сцен в своей долгой биографии. Появление Хромого явно застало солдат Чёрного отряда врасплох. Бороться против него силой им нечего было и думать. Обмануть? Но как? И к тому же каждый слишком хорошо осознавал риск того, чтобы первым заговорить – и первым проколоться. В любом случае долго водить за нос взятого не выйдет, а потом… Существовала только одна совсем слабая надежда (но именно она – если бы только наёмники могли это знать, вот-вот реализуется, уже буквально стоит у них под дверью) – это появление их могущественной покровительницы. И они тянули время. Как могли. То проявляя радушие – настолько фальшиво-вымученное, что это и сравнить то не с чем. То вовсе как бы не замечая Хромого, игнорируя грозный факт его присутствия. Хотя тут и была некоторая жестокость по отношению к попавшим как кур в ощип людям, ей служившим, Душелов не смогла отказать себе в наслаждении немного понаблюдать… Хромой, конечно, чувствовал себя хозяином положения. Он демонстративно вальяжно развалился на стуле, по барски окидывал взглядом присутствующих и молчал, держа театральную паузу – верх доступной ему тонкости в понимании чужой души. Секунды ожидания должны были подстегнуть и без того неизъяснимый ужас. Хромой знал, какое впечатление должен был произвести его приход. Он ждал, как перед ним бухнутся ниц, станут умолять о пощаде, ползать униженно – и заранее наслаждался этим. Кроме того, взятый наверняка не забывал про Ворона. Хромой в принципе привык доводить дела до конца, утверждать незыблемо свою волю, а после убийства новоявленным наёмником людей из его окружения, демонстративного, громкого, как звонко отвешенная пощёчина… Без сомнений взятый продумал с дотошными подробностями как именно будет спускать шкуру с нагло бросившей ему вызов козявки и был бы рад сполна отыграться для начала хотя бы на его сослуживцах. В общем, Хромой ожидал раболепия, или продиктованной отчаянием агрессии, броска загнанной в угол крысы. В крайнем случае дешевой попытки изворачиваться и отрицать очевидное. Но никак не того, что случилось в действительности. Первым выступил… ну конечно же любимец публики Костоправ! С самым невинным видом он первым делом сообщил тому, кто полагал себя воплощением рока, явившимся по души людские: - Как раз поставил чайник. И Хромой не нашёлся что ответить, как отреагировать! Душелов стояла, склонясь, надо признать тоже в отменно смешной позиции для легата великой и владетельной Госпожи, но за ней наблюдать было некому. Она не пыталась читать чьи-либо мысли – во-первых, не желая оказаться замеченной, а на таком расстоянии счастье, что Хромой и так уже её не почуял, а во-вторых, потому что было несравненно интереснее следить за лицами, реакциями, взглядами естественным, общечеловеческим способом! Хронист Чёрного отряда, выдав свою гениальную сентенцию про чайник, отвернулся и пошёл к Маслу, чтобы окончательно обследовать и обработать его рану. Хромой недоумевал. При том, что взятый был в маске, по одной только позе, тому, как начал он вертеть туда и сюда головой, Душелов видела – это самое настоящее крушение устоев. Нашего грозного монстра, живой шок и трепет, по существу проигнорировали! Не сдержали героическим усилием воли свой страх, что ещё куда ни шло, а попросту не заметили, что уже пора бояться! Эх, Костоправ - Костоправ, да ведь ты же ранишь гостя в самое сердце! Взятая чувствовала, что сейчас у неё бока треснут от смеха, которому, понятно, нельзя было позволить вырваться наружу: лекарь не спеша дождался, пока вода закипит, залил заварку, потом наполнил и подал кружку с дымящимся напитком в руки Хромого. Всё это время тот так и пребывал в прострации. Летучая мышь-нетопырь как влетела в помещение, хлопая крылами, так и застряла на месте – просто комедия! Кончилось тем, что взятый вовсе начал унижаться. Костоправ не мог этого понять, но зато для Душелова дело было яснее ясного. По тому, с какой неспешностью Хромой открыл своё изъеденное тленом лицо, как ухмыльнулся, глядя в глаза анналисту и хлюпал чаем своими полусгнившими губами. Да ведь он начал пугать нарочно! Устроил целый спектакль под названием «Ты ведь не забыл, что перед тобой живой мертвец?». Страшно подумать, как корёжит внутри Хромого, как сильно было уязвлено его самолюбие! Он, претендующий на первенство в Десятке, должен, как актёришка в балагане, где показывают на потребу публике дешевые ужасы, принимать соответствующие позы, хмыкать – осталось только захохотать злобным смехом и воздеть в угрожающем жесте руки! Завладевать вниманием аудитории. Да, приятель, поработай. Покривляйся перед теми, кого уже много лет держишь за надоедливых насекомых, обязанных разлетаться в панике во все стороны, стоит только тебе шевельнуться. Взятая так увлеклась, что чуть не упустила звук приближающихся снизу шагов. Она едва успела произнести заклинание для отвода глаз и отойти в сторону, давая проход, как в комнату вошли Ворон и Ильмо. Тут бы и самому Душелову проявить себя, но шкодливая девчонка победила расчётливую и опытную чародейку. Ну пожалуйста, ну ещё чуть-чуть! Это ведь настоящая вишенка на торте славной победы! – Эй, Костоправ, как тебе удалось отделаться от… – Голос Ильмо сразу стих, едва он заметил Хромого. Ворон вопросительно посмотрел на Костоправа, ожидая подсказок как реагировать и что делать в присутствии незваного визитёра. Руки у него чесались, взятая это знала и чувствовала, но, как она и думала, барон сдерживал гнев. Хромой тоже обернулся к вошедшим. Глаза его сузились, глядя на них. Да, узнал, ну конечно. Как бы он прямо тут не взорвался со злости… Тем временем лекарь пожал плечами, косясь на Хромого – и каким-то шестым чувством его товарищи по Чёрному отряду поняли намёк. Возможно, увидев чай, остывающий в кружках. Ворон отошел от двери и начал снимать мокрую одежду. Со своим врагом он предусмотрительно предпочёл не пересекаться лишний раз взглядами. Ильмо тоже разделся, подойдя к огню. – О, как здорово избавиться от этой мокрятины! – произнёс он самым жизнерадостным тоном, - Как дела, Масло? – Есть свежий чай, – сообщил Костоправ. – Все тело болит, Ильмо, – ответил Масло, прикрывающий глаза от боли и слишком занятый самим собой, чтобы оценить серьёзность ситуации. Бытовая сценка, обычные заботы. А? Что? Один из самых могущественных тёмных волшебников на свете ждёт, когда хоть кому то будет до него дело, ерзая задом на стуле? Пф, ерунда какая! Подождёт ещё! В итоге Хромому пришлось начать беседу самому, да ещё и опять с наигранного злодейского змеиного шепота. – Вот, значит, как. Душелов привел с собой лучших из Черного Отряда. Где он? – правильный вопрос, старина. Ближе, чем ты можешь вообразить. Наступал тонкий момент. Наёмники не знают ответа. Если Хромой решит, что покровительница Черного отряда далеко, то немедленно начнёт экзекуцию – и за всё сполна отплатит. Душелов приготовилась резко распахнуть двери и выступить на авансцену, однако солдаты вновь приятно удивили её. Скорее по наитию, нежели логически, они отыскали самый лучший способ действий – дружно промолчали! Хромой не узнал ничего нового и всё сильнее чувствовал себя не в своей тарелке из-за необъяснимого спокойствия окружающих. Ворон взялся беседовать с Костоправом на медицинские темы, Ильмо с наслаждением, согреваясь после уличной промозглости, допил содержимое своей чашки, а потом с видом сытого довольства налил всем – не исключая Хромого – по новой. Не хватало только, чтобы он предложил взятому мягких булочек. Хромой был уничтожен. Взревев, н вскочил на ноги, заорал, брызжа слюной – жалкое зрелище, просто оперетта: – Вы! Я не забыл, что вы устроили в Опале. И во время кампании в Форсберге. Ворон начал смекать. Всё же бывший аристократ. Рискуя, но слишком ненавидя врага, чтобы осторожничать, он с откровенной насмешкой улыбнулся, рассматривая Хромого с головы до ног, а потом достал один из своих ножей, чтобы с видом меланхоличным и чуть брезгливым начать чистить им ногти. – Что вы сделали с деньгами? Они принадлежали не Душелову. Госпожа дала их мне, - взятый попытался изменить тактику и вместо голого запугивания перейти к конкретике. Глядя на Ворона и, вероятно, беря с него пример, Костоправ нанёс следующий укол, причём снова в яблочко – может быть успел что-то уловить краем уха из пущенного Душеловом слуха: – Разве вам не полагается сейчас быть в Вязе? Госпожа приказала вам покинуть Клин. Вот так то, Хромой, теперь они тобой ещё и командуют… Лютый гнев исказил и без того уродливое лицо. На лбу и левой щеке проступил шрам – хорошо знакомый тем, кто когда-то составлял двор в Вершинах, признак крайней степени озлобления взятого. А уж теперь, когда кровь почти перестала циркулировать к его жилах… – Достал карты, Ильмо? Стол освободился, - Ворон уже откровенно потешался вовсю. Может ощутил со своими задатками присутствие Душелова. Или просто догадался? В любом случае провокация была совершенно осознанной. Хромой взвился, оскалился. - Я хочу эти деньги. Они мои. У вас есть выбор: или вы соглашаетесь, или нет. И я не завидую вам, если вы откажетесь. - Если они тебе нужны, пойди и возьми, – сказал Ворон. – Поймай Загребущего. Отруби ему голову. Положи ее на камень. Для Хромого это не составит труда. Загребущий всего лишь бандит. Разве у него есть шанс устоять против Хромого? Нет, положительно, Душелов с удовольствием пережила бы эти чудесные минуты вторично, если б у неё была возможность отмотать чуть назад время. А ещё она поместит все до единой сцены в кладовые своей памяти таким образом, чтобы сестрица, когда пожелает опять проверить что и как в голове у её ценнейших слуг, обязательно увидела всё в подробностях. Хромому не будут поручать никаких серьёзных заданий эдак ближайших века полтора! - Ладно. Значит, вы решили усложнить себе жизнь… Так, а вот теперь он действительно собирается ударить заклятьем. Ну, хорошенького понемножку. Душелов выпрямилась – от долгого стояния в неудобной позе даже спина слегка затекла, и вошла в комнату. Да, это я, привет, приятель. Ох, как мы обжигаем глазами! Ммм, это просто праздник какой-то! И какая образцовая преданность у её наёмников – все тут же выхватывали оружие. Стоит хозяйке пожелать – бросятся на Хромого. Молодцы. Заслужили своё золото. Ну а теперь немного языка тела. К тому же, в самом деле что-то стала чувствоваться усталость – целый день на ногах. Взятая уселась на свой любимый стул (при том, что оппонент по-прежнему стоял), подтащила магией другой, уложила на него ноги, блаженно потянулась. И, без приветствий и предисловий… – Госпожа передала тебе сообщение. На тот случай, если я встречу тебя. Она желает тебя видеть. Ей не терпится расспросить тебя про восстание в Вязе. Хромой вздрогнул. Одна из его вытянутых на столе рук нервно дернулась. – Восстание? В Вязе? – Мятежники атаковали дворец и казармы. Тугая кожа на лице Хромого обрела смертельную бледность. Подергивание руки стало более заметным. – А еще ей хочется знать, почему ты там не был и не отогнал мятежников. Раз. По малосимпатичной физиономии Хромого прошла волна дрожи. Два. Взятый скрежетнул зубами, но из глаз его разве только слезы не текли. Три. Он вскочил и вихрем вылетел вон, задев покалеченной ногой дверной косяк. Ворон просто удовольствия ради метнул нож, вонзившийся в уже закрытую дверь. А Душелов захохотала: привольно, не сдерживаясь, звучно, одновременно веселясь и торжествуя - и казалось в смеющемся хоре сливаются разом все её голоса…