Душелов

- …и, таким образом, несмотря на действия Хромого, удалось не только ликвидировать одного из членов Круга восемнадцати, но также и сорвать всю подготовку мятежников к их весенне-летней кампании. Порядок в Вязе также успешно восстановлен. Вместо весьма вероятной крупной неудачи, связанной с похищением большой суммы денег и ценностей, о которой я говорила вначале, империя добилась впечатляющей победы. - И всё – твоими стараниями, да, Душелов? - Если Госпожа так считает.., - взятая почтительно поклонилась. - Не пытайся ловчить со мной. Для меня всё ещё многое остаётся неясным в этой истории. Загребущий оказался в Розах потому, что ты создала своего рода приманку, зачаровав клад и заставив множество простецов в буквальном смысле стать охотниками за головами. Так ведь? Допустим, этому я верю, памятуя о том, насколько Загребущий тщеславен – был во времена правления Вершин и, похоже, остался, несмотря на все уроки судьбы, и теперь. Сокровище, использованное тобой, это средства, украденные у Хромого, которые ты… - Отбила у повстанцев, завладевших ими. - И никому не сообщила об этом… - Моя Госпожа, Хромой… - Речь не о нём. Стремление воспользоваться неожиданной удачей, конкуренция и натянутые отношения между вами – само по себе всё это не оправдание, но гибель Загребущего позволяет смотреть на твои слабости сквозь пальцы. Другое тревожит и взывает вопросы: отчего, сестра, ты не удосужилась уведомить меня? Больше того, скрывала от меня информацию намеренно, когда я навещала твоё сознание в последний месяц. Посчитала меня недостаточно умной, чтобы оценить преимущества твоей комбинации? – Госпожа подняла правую руку, не позволив Душелову ответить, - Я не вижу злого умысла в твоих делах для меня и империи. Но это ещё не означает, что его нет. Чем больше ты утаиваешь, тем меньше веса в моих глазах будет даже у твоих самых несомненных успехов. Глупцы любят быть обманутыми и ищут этого. Для меня же недостаток сведений, неспособность разобраться самой в механике происходящего, причинах и следствиях, это упущение. И вызов. Ты же не хочешь бросать его, не так ли? - Нет, Госпожа моя, ни в коем случае. - Хорошо. Ладно, вернёмся к изложению событий. Где теперь золото? - Наёмники из Чёрного отряда прибрали его к рукам. Я знаю, кто именно, так что, если таков будет твой приказ, то все ценности возвратятся в казну в самом скором будущем. Но мне думается, что это был бы весьма изящный способ поощрить хорошо послуживших нам воинов в то же время, не расхолаживая их… - Поощрить за воровство и уверенность в том, что они способны обманом наживаться на империи, которой присягали? - За отвагу и стойкость, Госпожа моя: уже проявленную и ту, что потребуется от них, когда деревья вновь покроются листвой. Когда придёт Комета. Кроме того, общая тайна свяжет их, так что… - Не трудись. Я вполне понимаю выгоды твоей идеи – скорее намекаю на то, что акценты всегда можно расставить и по-иному, в зависимости от отношения к говорящему. Да будет так, тем более, что эти средства так или иначе уже учтены в статьях расходы на текущий год. Ты говорила о Хромом прежде, чем я прервала. Он был здесь, стоял на этом самом месте прежде тебя – и рассказывал, как ему, думающему только о том, как исполнить свой долг и принести пользу мне и государству, ставили палки в колёса. Уверяет, что некто – не будем показывать пальцем – намеренно задерживал и водил его за нос, чтобы Хромой не сумел прибыть в Розы вовремя, причём едва ли не в координации с повстанцами в Вязе. Обвиняет тебя в краже денег и их исчезновении – знала бы ты, сестра, в каких выражениях и с какой страстью. С ценностями и их судьбой мы как будто разобрались. А вот другие моменты по-прежнему требуют разъяснений. Ты использовала причитавшееся Хромому по своему разумению – и выиграла, Загребущего больше нет на этом свете. Для чего препятствовать другому взятому? Я вижу только одно объяснение: чтобы тот, вмешавшись, не успел выхватить у тебя из под носа часть заслуг и славы. Отсюда следует, что один из первейших моих врагов, чародей из Круга, был всё ещё жив спустя несколько недель твоего с ним совместного пребывания в Розах. Почему? Поневоле начинает казаться, что ты тянула с его уничтожением именно для того, чтобы оно совпало по времени с провалом Хромого в Вязе. То есть знала о готовящемся выступлении – и ничего не сделала, чтобы его предотвратить. Это преступление. Такое, что его вполне можно представить даже как измену. Так была ты в курсе готовящегося восстания, или нет? Предупреждаю, лучше не лги мне сейчас, сестра. Ты сама знаешь какими могут оказаться последствия… Итак? - Я знала обо всём, Госпожа. - Вот как!? Тогда, если ты заявляешь мне это так спокойно, объяснись. - Моя информированность исключала реальную опасность. Мятежники не могли надеяться на победу – самое большее, что им могло удастся, это создать иллюзию контроля над городом на несколько часов. Я лично была готова принять все необходимые меры, что в итоге и произошло. Вяз, как и раньше, принадлежит вам, Госпожа моя. - Но молчание… - Что бы вы сделали, если бы узнали от меня об угрозе? Оповестили бы того, кто прямо ответственен за город с окрестностями – Хромого. Так же поступил бы и любой из взятых. У меня есть основания полагать, что Хромой ведёт нечистую игру. Но недоставало доказательств. Позволив предупредить его, я лишилась бы окончательно возможностей приобрести их. Альтернативой были наблюдения и да, нужно это признать, провокация. Однако, разве не стоит пары сотен трупов, из которых большинство принадлежит противнику, шанс вывести на чистую воду столь высокопоставленного и опасного врага? - И? - Я пока ещё не готова представить свои догадки на ваш суд, Госпожа моя. Однозначных свидетельств по-прежнему нет в моих руках. Тут больше чутья, черт поведения, даже облика, по отдельности незначительных, которые вместе складываются в ясную картину, если посвятить много времени их сбору и анализу. Я убеждена, что Хромой желает возвращения Властелина. Он – воскреситель, в равной мере использующий для достижения заветной цели, как свои возможности легата империи, так и мятеж. Скоро другие взятые услышат от него секретные предложения, соблазняющие на измену, если этого не произошло уже сейчас. Госпожа провела весь разговор стоя – верный признак того, что и тема, и собеседник вызывают в ней живой интерес, требуют собранности. Душелов очень хорошо знала такие нюансы в поведении сестры, временами просто бесценные. Сейчас стерва приблизилась на расстояние в пару ладоней, почти вплотную. Она отряхнула тёмные локоны с лица резким движением руки, глядела на взятую прямо чуть застывшим взглядом. Случится или нет? Всё происходящее – признак того, что Госпожа готова прибегнуть к помощи Ока. Мгновение – и её взор может зажечься темным огнём, желто-оранжевым с примесью гранатово-алых искр. А потом – разрастись, выхватить, пленить, вытянуть в тонкие материи твой дух, чтобы там вертеть его так и эдак, препарировать, раскапывать здесь и там беспокойной собакой – так что только ошмётки во все стороны. Частицы мыслей, чувств, воспоминаний. Тебя, какой ты есть. Секунда текла каплей холодного пота по спине – медленно, вызывая приступ отвращения. Но встряхнуться, дрогнуть, показать его ни в коем случае нельзя. Наконец, сучка улыбнулась – не спеша, демонстративно обнажая зубы. Символ не участия, доброжелательности, или даже довольства, но превосходства. Так она показывает, что ты – её раба. И в её воле потребовать от тебя всё, когда угодно, любым избранным ею способом. Вместо вызова ока Госпожа положила руку на плечо Душелова. - Твои обвинения очень серьёзны. Никакие личные счёты и стремление обойти соперника не оправдают здесь обмана. Ты запускаешь процесс, по завершении которого кто-то один поплатится крайне строго, потеряет всё. Твоя жизнь и Хромого отныне лежат у меня на весах. Я не стану напоминать или требовать, однако не забывай, что теперь для тебя важнейшая задача – сделать так, чтобы твоя чаша оказалась тяжелее. Ищи факты, следы, свидетельства. Продемонстрируй мне свои соображения, как они тебе видятся. Не спеши, я дам тебе время, однако и не затягивай. Обратной дороги нет: ты сама выберешь, кто окажется осужден, а кто оправдан. - Разве я способна? Всё, что доступно мне, преданной служанке, это добывать информацию, вынюхивать следы. Начертать общую картину, сделать выводы, предрешающие чужие судьбы – это прерогатива одной лишь совершенномудрой Госпожи, повелительницы империи. Взятая склонилась, а тени душ у неё внутри смеялись, словно бы подмигивая друг другу, над недогадливостью ненавистной стервы – чтобы тут же замолкнуть, точно скрывшиеся в илистой воде лягушки, только что квакавшие на листьях кувшинок. Так или иначе, ориентируясь по мельчайшим подчас признакам, вроде положения пальцев, движению уголков губ Госпожи Душелов знала – она избежала бури. - Не прибедняйся, тебе это не идёт. К тому же, сестра, я прекрасно знаю каково в действительности твоё мнение о собственной персоне – и обо мне. Произнеся эту фразу, хозяйка Чар чуть отстранилась от взятой, смолкла. Однако она по-прежнему не объявляла аудиенцию оконченной. Душелов стояла, изображая почтительное внимание, а сама, прикрывая, разумеется, разум, почём свет костерила сучку за устроенную ей экзекуцию. Ведь она отлично знает…! Душелов когда-то имела неосторожность поговорить с некоторыми другими членами Десятки, стараясь понять, так ли обстоят дела и у них, о том, насколько неприятно для неё пребывание в Чарах. А те, паршивцы, поспешили донести обо всём хозяйке. Взятая всегда чувствовала себя здесь неуютно, беспокойно, начинала нервничать больше обычного. Пожалуй, Башня произвела бы отталкивающее и пугающее впечатление и на простого смертного своей строгостью, загадочностью и сумраком, по большей части в ней царящим. Но только маг мог оценить, что такое Чары на самом деле. Здесь у стен отнюдь не фигурально были глаза и уши – Душелов ощущала, как в тонкой материи каждый камень здешней кладки внимательно следит за ней, сопровождает, оценивает. Вообще крепость, выстроенная из крупных черного цвета блоков – лишь вершина айсберга. Куда более удивительные и грозные бастионы сотканы при помощи наслоений сложнейшего колдовства. Стерва начала строительство Башни почти сразу же после освобождения из Курганья и обретения какой-никакой власти. Якобы – для защиты. Затем, когда пределы новосозданной империи раздвинулись далеко во все стороны от Чар, необходимость возведения огромной и дорогостоящей крепости стала объясняться соображениями престижа, мол сам вид исполинского темного куба, нависающий над пологой равниной, станет символом подавляющего и всесокрушающего могущества Госпожи с её Десяткой. У Душелова с самого начала зародились подозрения относительно истинных целей сестрицы, лишь укреплявшиеся со временем. Немыслимое количество магических артефактов, которые Госпожа собрала в Башне…. Это не было просто жадностью и стремлением прибрать к рукам как можно больше могущественных предметов. Существовал критерий, система. Сеть, объединяющая множество заклятых вещей, не лежащих в одной общей сокровищнице, а распределенных по всему массиву здания. Характер некоторых чар, созданных самой Госпожой, некоторые черты колдовской крепости как в тонкой материи, так и в зримом мире, указывающие на истинную суть. Тюрьма! Узилище, которое создано не столько для того, чтобы не впускать врага внутрь, сколько с тем, чтобы не позволить кому бы то ни было вырваться наружу помимо воли хозяйки и архитектора. Новая версия Курганья, где проклятая сука, видимо, планирует собрать всех взятых, когда они исчерпают для неё свою полезность с окончанием экспансии и утверждением внутреннего мира в империи. И тут, обманом, силой, или тем и другим вместе взятым, она заточит их всех, а после поставит бдительную охрану, чтобы никто даже помыслить не мог о взломе замков и запоров. Отсюда странная форма вложенных один в другой квадратов: малый – это склеп, огромная братская могила, а большой – собственно укрепление, где разместится гарнизон, чтобы разом следить как за подступами к Чарам, так и за их нутром. Ведь уже сейчас через вторые врата проходят лишь избранные, там нет ни гвардейцев, ни слуг. Только Она сидит паучихой в центре паутины. Слушает, как колеблются нити, чтобы одним ударом обездвижить, спеленать утратившую осторожность муху, а потом – впрыснуть свой яд. - Как ты думаешь, почему я всё ещё не отпустила тебя? - Возможно, моя Госпожа обдумывает, как вознаградить свою преданную взятую за её труды. Стерва усмехнулась. - Считаешь, что победителей не судят, не так ли? Но это – ошибка. Триумфатор всегда хорош для толпы, так что если б она решала и вершила, то да, всё было бы верно. Но судит не она. Плебс прощает могущественному и обман, и манипулирование. А я – нет. Никакие успехи не стоят риска получить однажды нож в спину, потому что ты, неспособный прочитать и понять человека, подпускаешь его чересчур близко, доверяешь его силе, а не преданности. - В точности также некогда полагал и Властелин. Мне казалось, что превыше всего ты ставишь эффективность, умение сделать что должно, а способы и формы – вторичны… - Хм, - Госпожа улыбнулась, - считаешь, что достаточно намекнуть мне на сходство с мужем, как я тут же возьму свои слова назад? Наивно, Душелов. Он был великим прежде чем стал безумным. И отнюдь не всего его черты и суждения претят мне. Неумение видеть в явлении, или человеке разные грани – удел глупцов. …Но ты права в том, что способность успешно решать задачи я ставлю выше слепой преданности. Да, всё так. И, тем не менее, я не потерплю тайной игры с неясными для меня до конца целями. Ты можешь быть вольна в методах, достигать результата так, как это тебе удобно и привычно, однако не смей играть со мною. Мне не хочется проявлять строгость по отношению к тебе, веришь ты, или нет. Но однажды страсть, которая тобой водит по жизни, как пером по холсту, эта ветреность балованного ребёнка, наслаждающегося тем, что может нечто скрыть от старших, что он хитрее их, доведёт тебя до беды. - Вы владеете мною, Госпожа моя. Но вам мало повелевать – вы хотите переделать на свой лад. Только так можно ощутить полноту контроля. К сожалению, некоторые инструменты работают только в том виде, в каком они созданы. Если я больше не буду собой в чём-то, то перестану и во всём остальном. Мой характер и дух позволят мне служить вам эффективнее, чем другим. Неужели в империи стало преступно получать удовольствие из своего дела? Подходить к нему творчески? Стерва вздохнула, всплеснула рукой. Ну да, поверила я в твою жалость и сострадание! Или даже сестринскую любовь? Проснулась после стольких лет, какое чудо! - Ты ловка в подборе аргументов и пикировке. А я к тому же не пытаюсь с тобой спорить. Чувства рождаются прежде рассудка, но он сажает их на цепь. Или они его порабощают – и тащат через грязь куда им вздумается. Я хочу саму себя предупредить от подозрений, ложных душевных движений, гнева, который потом придётся смирять – и ведь всегда есть вероятность сорваться. Ты лучше других знаешь, что мы, несмотря ни на что, всё ещё люди… Тебе нравится маскарад, представление, владелица тысячи голосов? Что ж, подыграй мне. Править – это значит направлять и предугадывать. Я знаю тебя с раннего детства, долгие десятилетия имела возможность наблюдать, изучать, делать выводы. Однако даже теперь, по прошествии этого громадного срока, ты остаёшься непредсказуемой. Мне нужно, по крайней мере, сейчас, когда слишком много всего – важного, опасного – происходит вокруг, чтобы каждая из фигур в моём окружении занимала своё место, именно то, что для неё отмерено, исходя из огромного опыта, длинной больше обычной человеческой жизни. Чувство точности, слаженности, выветренности. Для тебя же всё оказывается прокрустовым ложем - выпирают грани и углы. Смири себя, оставаясь цельной, сохраняя достоинство – и возвысишься. Так я говорила себе, живя в Вершинах, когда Властелин начал всерьёз мнить себя богом во плоти. Теперь обращаюсь с этими словами к тебе. И только попробуй опять обратиться ко мне «Госпожа моя»! - Как скажешь, сестра. Я всё услышала. - Тогда ступай. Или у тебя есть ещё что-то ко мне? - Нет-нет, ничего! Взятая намеренно допустила эту как-бы небрежность, подчеркнула её, обвела жирным. Слишком быстро. Фальшивая, идущая снизу вверх единым духом интонация. Широко раскрывающиеся и тут же сужающиеся глаза. Знаки лжеца. Стерва обязана заметить – и отреагировать соответственно. - Кажется, ты пренебрегла моими родственными советами. Ты снова лукавишь, Душелов. Скрытничаешь прямо у Госпожи перед глазами. Ммм, и где теперь всё твое дружелюбие и неформальные связи? Хозяин снова обращается к прислуге! Между тем, ты ступила точно туда, куда я рассчитала. Еще пара шажочков – и вот он, силок. - Нет. Просто… Есть вещица, которая меня позабавила – и только. Анекдот, которым я не смею тебя отвлекать. - Теперь ты отказываешь мне в чувстве юмора? Ну да, разумеется. Холодный бесчувственный камень, который веками только и делает, что обижает и подставляет со своей строгостью да придирками ножку маленькой… Не беспокойся, я не произнесу имени вслух. Потому что чту наши договорённости друг с другом. И не пытаюсь намеренно раздражать сестру чистого веселья ради. Что же, послушаем, что забавляет Душелова, взятую, за несколько месяцев сменявшую влажный жар, идущий от моря у Самоцветных городов, на стужу в Мейстрикте и вообще на имперском севере… - Есть один человек… Ха! Нет, на словах это будет просто ерунда. Я не стану… Душелов видела, как за доли мгновения наполнились поднявшимися из глубин души сучки волнами подозрительности глаза Госпожи. Как та уже почти уверена – от неё осмеливаются скрывать нечто важное, при этом демонстративно помахивая хвостом, щекоча его кисточкой кончик её носа. Любопытство, злость, власть. Ну же, последнее движение – и точно в паз до щелчка… - Ты расскажешь мне! - Думаю, будет и лучше, и проще показать. Всё-таки должны быть какие-то преимущества от волшебства, или нет, только одна докука!? - Неисправима! Хорошо. Но хотя бы намекни? - Нуу…, - Душелов, веселясь, надула щёки. - Может это о том забавном наёмнике, который писал любовную лирику обо мне в своих летописных тетрадях? Но… как!!? …Сучка!!! - Как ты обомлела! Досадно, когда узнаешь впервые отличную шутку, а всем вокруг она оказывается уже давно не в новинку, правда? Ну же, иметь такой ошарашенный вид для легата империи просто непристойно! Да, я знаю больше, чем тебе кажется, сестрица. Намного. И обхожу тебя. На чуточку. Но во всём. …Впрочем, покажи всё равно – я успела узнать самую малость о своём поклоннике, когда заглядывала в твои мысли в прошлый раз. Всё-таки искала я несколько другие вещи. А ты наверняка познакомилась с миром его мыслей и чувств куда теснее. Такие материи тебя всегда привлекали. Ты любишь подглядывать. И развила на этом наблюдательность – у меня сейчас будут все подробности. Душелов ощутила присутствие Госпожи в своём разуме, как та резко сокрушает рефлекторные робкие попытки заслониться – будто руки выкручивает. Ссссука! Унижает! Вынуждает саму – и поскорее выкладывать перед ней всё, сервированное на блюдце, пока она не стала ногой вышибать преграды на пути, ломая, наглядно демонстрируя кто есть кто – и без шанса ответить, огрызнуться, показать, насколько происходящее тебе против шерсти… И главное как всё-таки…!? Что ей известно!!? Дразнит. Мучает. Сестра пролистывала, будто альбом, картины, которые взятая с таким тщанием создавала, работая над хронистом. Отбирая, присваивая – так, что теперь не хотелось отдавать. Куда заглянет ещё? Вдруг через секунды – крушение всего? Такой быстрый, грубый, не поэтичный, как удар ножом в глаз, необратимый конец игры. Перед лицом гибельного риска хочется действовать, или хотя бы разогнуться, поднять голову, стиснуть зубы. А она… она не могла даже злость свою излить свободно, была пленницей, связанной, стеснённой в собственных мыслях. И только один, самый тихий из голосов обиженным шепотом, непрестанно, как бьющийся пульс, скрытно, трусливо забившись на самое дно, в глубочайший и темнейший из омутов души взятой, словно молитву повторял, индевея в холодной ненависти: я ещё отберу у тебя всё! Трон, первенство! И даже его, если он тебе понравится, станет дорог! А сучка медленно, как ягоду по языку прокатывая, промолвила спокойно и с видимым удовольствием: - Итак, Костоправ, Ко-сто-прав…