Memoire principal

Стрелка настенных часов, мерно тикающих в прихожей, уже давно перешла за черту двенадцати. Нет, Чуя, конечно же, помнит и понимает, что обходить стороной правильный режим дня в данный период своей жизни ему крайне нежелательно, и он не засиживался бы до ночи, если бы к нему в руки не попала хорошая книга, а вернее — сборник стихов. Он долго с интересом рассматривал стеллаж в гостиной, полностью наполненный книгами, изучал авторов, постепенно запоминая их, и среди общего количества переплётов обнаружил те, которые привлекали больше всего. Два сборника произведений одиноко стояли на самой первой полке с краю, как будто бы их нарочно туда отложили, и почему-то сразу бросались в глаза. На чуть потёртых корешках витиеватым шрифтом были выведены два имени: Поль Верлен и Артюр Рембо. Возможно, что он увлекался литературой, либо же все эти книги достались ему от кого-то позднее. Их было немало, можно сказать, как будто бы полноценная домашняя библиотека, но Чуя заметил, что, пожалуй, больше всего места здесь занимала именно французская литература. Накахаре всегда казалось, что этот язык является очень красивым и приятным на слух, не говоря уже о том, что он ему, несомненно, нравился, а потому подобная находка стала очень приятным сюрпризом. Сколько бы он не читал, ему приходилась по душе именно поэзия, а не что-либо другое, поэтому он и сам не заметил, как глаза начали слипаться, а на смену прежней бодрости пришло сильное желание поскорее пойти и лечь в постель. Ноябрь выдался, как выражались синоптики в прогнозах погоды, которые Чуя смотрел каждое утро, довольно прохладным. На улицах уже давно ощущался лёгкий морозец, поэтому не оставалось никаких сомнений в том, что совсем скоро погода одарит Йокогаму новой волной холода, а землю, наконец, покроют слои пушистого белого снега. Чуя кутается в плед и прислоняется спиной к теплой батарее. Хорошо, что хотя бы отопление им провели вовремя, — так и постоянно мёрзнуть не придется. Тепло приятно обдает спину, позволяет согреваться, и Накахара, уютно устроившись с книгой в руках, наблюдает за тем, как за окном временами покачиваются деревья от порывов ветра. Уже давно стемнело, и Чуе даже кажется, что ещё чуть-чуть, и он сможет просидеть здесь до самого рассвета. Он блаженно прикрывает глаза, ощущая, как тело сковывает безумная слабость, уже готовится задремать прямо на этом месте, как вдруг о квартире раздается дверной звонок. Вот ведь. И кого только угораздило таскаться по чужим квартирам в такой час? Чуя неохотно встаёт и даже не смотрит в глазок, чтобы проверить, кто за дверью. Он тут же открывает, и сон как рукой снимает. Накахара держится, чтобы не захлопнуть дверь прямо перед носом своего названного гостя. — Ты?! — роняет он, опуская брови ниже. Он ожидал увидеть здесь кого угодно, но только не его. — Да-да, я, — Дазай, как ни в чём не бывало, приветливо машет рукой, состраивая безобидную мордашку, и скорым взглядом окидывает хозяина квартиры. — Милый видок. Чуя стоит босиком прямо на холодной плитке у самого порога квартиры в синем пижамном костюме, с растрепанными волосами и настолько сонным лицом, что глядя на него создаётся ощущение, будто бы он проспал неделю, либо не спал вовсе. На деле же почти так и было. Он хмурится и сжимает дверную ручку. К слову, Дазай думает, что его злость просто очаровательна. Осаму спрашивать разрешения не собирается. Он заходит прямиком в квартиру, на ходу сбрасывает обувь и пальто, оставляет их в прихожей и даже не пользуется вешалкой и обувницей. Чую прямо-таки злость пробирает от такой наглости, он напрягается всем телом и прямо выжидает момент, чтобы скаристически спросить у Дазая «Тебя, блять, всё устраивает?» Спутник же вовсе делает вид, что его не замечает, бесцеремонно идёт прямо, без труда находит кухню. Он по-хозяйски ставит чайник на газ и интересуется: — Не хочешь чаю? На секунду Чуе начинает казаться, что в этом доме хозяин вовсе не он, а Дазай. Накахара же, в свою очередь, сам пришел к нему погостить. Выпить чаю. В час ночи. — Слушай, ты всегда себе такие дерзости позволяешь? — не удерживается Чуя, с недовольством складывая на руки руки, и садится на стул, наблюдая за Осаму. С лица того даже не пропадает эта мерзкая улыбка. Да ему вовсе всё равно! — Дерзость? О чём ты? — изображает искреннее недопонимание Дазай, уже открывая ящик и вынимая оттуда две кружки. — Я просто хочу позаботиться о тебе. Позаботиться? Накахара цокает, мотнув головой. Прямо как в анекдоте. Осаму — та ещё сука, и он в этом уже смог убедиться на личном опыте. Однако, Чуя искренне удивляется, когда на стол перед ним ставят кружку с чаем и садятся напротив. Чай без сахара. Накахара отпивает, чуть хмурится, и оставляет его обратно. Он всегда пьёт и чай, и кофе без сахара из-за своей нелюбви ко всему сладкому, которое он употребляет в пищу крайне редко, но ему всегда казалось, что люди обычно интересуются подобными мелочами. Дазай же с невозмутимым видом крутился на его кухне так, будто сам здесь живёт, а в итоге в свою кружку он добавил две ложки, но Чую так и не положил ни одной. Знал? Ладно, делать ему нечего. Накахара откашливается, пытаясь обратить на себя внимание. Наверняка ведь этот обмудок пришел сюда не просто так, а значит, что это отличный повод поговорить с ним. — В прошлый раз наш разговор не состоялся, — довольно спокойно начинает Чуя. Если он хочет получиться ответы, нужно быть более сдержанным, иначе ничего не выйдет. — Раз уж пришел, скажи, мы ведь знакомы? Дазай, по-видимому, ожидал такой вопрос, поэтому, учтиво склонив голову чуть вперёд, ненадолго прищурился, подбирая ответ. — Мы… Были очень хорошими друзьями, — произносит он, складывая руки в замок. — Я знаю тебя прилично. Уже как несколько лет. Настает время уже привычного для них молчания, во время которого Чуя, беспорядочно барабаня пальцами по столу, пытался припомнить этого человека. Но лишь пытался. — Всё в порядке? — интересуется Дазай, глядя на руки Накахары, которыми он отбивал своеобразный ритм. Чуя, осознав, из-за чего он спрашивает, тут же прекращает такие движения и прячет ладони под столом. Действительно, что он делает? Это случилось как-то рефлекторно, он и сам не успел заметить свои же действия. Осаму странно хмыкает. — Расскажи о себе ещё что-нибудь. — Особо и рассказывать нечего. Я не считаю это нужным для тебя, — Дазай пожимает плечами, чуть улыбаясь самыми уголками губ. Работаю в Детективном Агентстве неподалеку отсюда. Детективное Агентство? Чуя припоминает это место. Кажется, он видел здание этой организации, когда только ехал сюда после выписки из больницы. — Сколько тебе лет? — Двадцать два, как и тебе. Чуя удивлённо моргает. Он думал, что Осаму будет старше его на пару лет так точно. Через некоторое время Накахара приходит к выводу, что Дазай на свой возраст, как раз таки, выглядит, а дело может заключаться в том, что сам Чуя походит на подростка лет шестнадцати. Только одеться бы по нынешней моде, и школьники его за своего примут точно. — В таком возрасте уже работаешь? А что по поводу твоего образования? — Я не учился в старшей школе, потому работать пошел рано. Не спрашивай. Как-то это всё не складывается. Накахара в свои двадцать два только учится, а Осаму, как ему казалось, — довольно начитанный человек, и мозгами шевелить умеет. А на деле же работает в каком-то там агентстве на окраине города, но даже сам Чуя уверен, что он мог бы пойти и легко получить образование выше. В чём проблема? Сразу все вопросы задавать неудобно. Да и если взять ту же отговорку, что Накахара попросту ничего не знает, то может показаться так, что он вовсе не в своё дело лезет. Чуя уже понимает то, что Дазай может либо говорить чистую правду, либо слишком красиво врать. Его ненавязчивая, растягивающая все темы, что только возможны, манера общения Чую безумно напрягает и раздражает. Скорей, не из-за того, что она как-то его задевает, нет. Осаму просто умеет одними только словами заставлять чувствовать себя в собственном окружении некомфортно, будто бы не в своей тарелке. Они постепенно переходят к главному. — Что касается меня? — Ну-у, — тянет Дазай, вытягивая ноги и откидываясь на спинку стула, — как я уже и говорил, мы сверстники, ты учишься в универе, который, кстати говоря, тебе в скором времени придется посетить. Не очень разбираюсь в ваших специальностях там, но что-то, что связано с лингвистикой. Лингвистика? У Чуи в голове своя же личность не вяжется с этим словом. Кажется, от Осаму он большего и не добьется. Узнает на деле. — Ясно. Скажи хотя бы, где он находится. — Когда нужно будет, я проведу тебя и всё покажу, — неторопливо лепечет Дазай, чайной ложкой увлеченно помешивая сахар в чашке. — Кажется, моё присутствие сейчас сильно тебя настораживает. — С чего бы? — По твоему лицу видно, что ты напряжен. — Ха? Может быть это потому, что ты вот так заявился ко мне домой посреди ночи? — А что не так? После этих слов Чуе прямо хочется влепить ему пощёчину. Он скрипит зубами, поднимается и оставляет на столе свою кружку с так и недопитым чаем. — Ненормальный, — совсем тихо выдавливает он, и по кухне раздается негромкий смешок. — Это всё, что ты хотел услышать? — Нет, — Чуя возвращается на своё место и складывает руки на груди. Хорошо, ради этого он готов потерпеть. — Расскажи что-нибудь про мою семью. Это, пожалуй, самое первое, что пришло в его голову. У него слишком много вопросов, но вытряхивать ответ на каждый сегодня он попросту не собирается, да и сил на подобное нет. Ему узнать хотя бы это. — М? У тебя есть мать и сестра. Только вот живут они в другой стране, насколько мне известно. Внутри Чуи в ту же секунду рушатся абсолютно все догадки. Теперь всё стало понятно. Может быть, они вовсе не знают, что с ним произошло? Накахара думает о том, что теперь ему точно нужно будет поискать хотя бы какие-нибудь фотографии. Подобное ведь должно храниться в каждом доме? — Мы общаемся с ними? Дазай, сидящий напротив, выглядит собранным. Казалось бы, он с готовностью отвечает на каждый заданный ему вопрос, но при этом Чуе до сих пор кажется, что он лишь не снимает с себя маску. Может, даже не одну. Он мог бы мастерски сменять одну другой, прятать эмоции, и именно поэтому для Накахары это и человек по-прежнему кажется единой разгадкой. Он не говорит ничего о себе, только отмахивается и переводит внимание на другую тему так, что Чуя не сразу это замечает. И за всё то время, в которое он встречал его, Осаму не проронил ни единого лишнего слова, а Накахара, в свою очередь, попросту не смог разглядеть в нём каких-либо эмоций, тем более связанных с ним самим. — Если учесть то, что вы находитесь довольно далеко друг от друга, сомневаюсь, что у вас была возможность встречаться часто. Но ваши отношения были хорошими. — А отец? — Этого я уже не знаю, — Дазай с равнодушием прикрывает глаза, явно ненадолго задумывается о чем-то, и тут же возвращает на лицо улыбку. — Кстати, ты пока ничего не вспомнил? Накахара отрицательно качает головой. Он надеялся, что начнет вспоминать хотя бы после разговора. Только сейчас он думает о том, что даже рядом с Дазаем, как никак, находиться гораздо спокойнее, нежели сидеть одному. Да и тот, если смотреть на него, вовсе не собирается уходить, а только ни с того, ни с сего начинает рассказывать Чуе что-то про скучные будни в агентстве. Кажется, сегодняшней ночью ему не суждено увидеть сна из-за этого неумолкающего идиота.