Любовь пахнет сакурой и потертой тканью темно-синей маски.

      Как оказалось врать и не краснеть Сакура умеет превосходно.       Сейчас девушка стояла напротив зеркала, рассматривая своё отражение. Из одежды на ней были лишь домашние штаны и спортивный топ, благодаря чему она могла рассмотреть каждый синяк, порез, каждую ранку оставленную в том подвале. Сакура чувствовала себя ужасно, словно разбитая кукла, которую поломал и изуродовал избалованный ребёнок, бросив потом. Девушка опустила голову вниз, чувствуя, как по щекам текут слёзы, заставляющие Сакуру осознать свою слабость. Ничтожность. А в голове раз за разом проигрывалась, словно на заевшем плеере, просьба Какаши о том, чтобы звонить ему, если ей станет плохо. Харуно считала себя жалкой вруньей, обманувшей одного из немногих, кто хочет ей помочь, но руки не тянутся к телефону. Розововолосая не хочет, чтобы кто-то видел эту сторону девушки. Такую слабую, такую сломленную, плачущую перед своим отражением в ванной. — Сакура Харуно, сильная девушка, лучшая ученица университета без единого пропуска, теперь стала тупой дурой, сделавшей всё, чтобы стать похищенной! Сакура Харуно решила, что она умнее всех и если она не будет слушать ничьи предупреждения, то с ней всё равно ничего не случится! Сакура Харуно, тупая мать Тереза в розовых очках, желающая оправдать преступника! Сакура Харуно — чёртов параноик, дергающийся от каждого звука! Сакура Харуно — сумасшедшая, которая теперь видит галлюцинации! — восклицала девушка, выкрикивая фразы всё громче своему отражению.       Ей казалось, что так станет проще, она выплеснет гнев и успокоится, но эти слова лишь сильнее вгрызались в девушку, заставляя сжимать края раковины до побеления. А начиналось всё спокойно…       18:00 в Японии       Сакура спокойно вошла в квартиру, включив свет в коридоре и осмотрев все комнаты. Увидев, что везде чисто, особенно в коридоре и кухне, которые частично разгромил Хидан с Какузу, Харуно догадалась, что либо Какаши, либо другие работники Листа навели здесь порядок. Это не могло не порадовать девушку и та с рвением принялась искать уютную домашнюю одежду о которой она мечтала все те чертовски длинные часы заточения.       Решив не тратить электричество, Сакура не стала включать основной свет в комнате, подключив в розетку лишь настольную лампу, еле освещавшую хотя бы половину комнаты. — Так, ладно, сейчас переоденусь и пойду приготовлю рис, это точно взбодрит меня! — настолько позитивно, насколько она могла негромко воскликнула Сакура, ударив кулаком о ладонь.       Но поиск одежды затянулся, давая понять девушке, что в шкафу пора прибраться основательно, а не просто распиливать одежду по полочкам.       «Займусь этим как-нибудь позже», — пронеслось в мыслях девушки.       В этот момент лампочка замигала, заставив девушку вздрогнуть. Увидев, что она продолжает работать, Сакура облегчённо выдохнула, убирая всю одежду обратно в шкаф. Ровно до тех пор пока по комнате не раздался звонкий треск и помещение погрузилось в темноту. Зрачки Харуно округлились, и хоть та старалась не подавать виду, паника накрыла с головой. Непонятный страх сковал девушку и ей никак не удавалось двинуться. Мозг подкидывал силуэты людей, которые розововолосая пыталась забыть, заставить исчезнуть из памяти, но всё тщетно. Раз за разом они возникали перед глазами, казалось, что где-то за спиной или за тем углом.       Смотря в темноту и чувствуя непонятную опасность, Сакура испытывала отвратительное чувство беспомощности. Словно пуля уже летит в тебя и ты это понял, но не успеешь ничего сделать. Всё, что сейчас хотела сделать Харуно это свернуться в клубок и почувствовать себя в безопасности, но это казалось какой-то чрезмерной роскошью.       Мозг, противясь желанию Сакуры успокоиться, начал предлагать идеи, что в квартире и правда кто-то есть, пугая девушку ещё сильнее. В размытых силуэтах стула с одеждой, открытой двери зелёные глаза стали различать фигуры людей, заставляя девушку дрожать от страха. Дыхание становилось более рваным с каждой секундой, заставляя паниковать сильнее. Харуно не понимала, что происходит, почему ей страшно и она будто снова переживает момент похищения. Мысли путались, выдавая худшие воспоминания и Сакура не выдержала.       Она медленно осела на пол, уставившись в одну точку и громко зарыдала. Слёзы невозможно было остановить и Сакура просто размазывала их по щекам. Она чувствовала себя ребенком, плачущим из-за придуманного монстра и девушка считала, что она ведёт себя неимоверно глупо. Но как объяснить это самой себе? Когда ты сидишь и плачешь в темной комнате, боясь непонятно чего.       Спустя пару минут обычные слёзы стали превращаться в истеричный плач. Хоть Сакура и не видела этого, но её кожа покрылась красными пятнами и не слабо опухла от непрерывного потока влаги. Аккуратный хвостик был окончательно растрепан руками девушки, ноги тряслись, а сама Харуно была словно в трансе не осознавая себя. С трудом поднявшись, опираясь на кровать позади, Сакура в панике схватила телефон, моментально включая фонарик. Холодные лучи света упали на пространство перед розововолосой. — Пусто, — тихо проговорила Харуно, тупо уставившись в освещённое пространство, — совершенно пусто.       Вдруг она почувствовала себя такой глупой, словно маленький ребёнок. Испугалась всего лишь темноты в которой никого не было, лишь напридумывала себе проблем. — Дура, дура, дура! — восклицала Сакура, впиваясь пальцами в волосы.       Почему она так повела себя? Почему испугалась пустоты? Мысли въедались в мозг одна за другой, заставляя Харуно сжаться ещё сильнее.       20:00 в Японии.       Слёзы капали одна за другой в раковину и Сакура даже не сдерживала свои рыдания. Страшно и гнусно от самой себя. Хочется ударить зеркало, чтобы разлетелось на сотни кусочки. Сделать всё, чтобы больше никогда не видеть своё отражение. Глубокий вдох и Сакура включает ледяную воду. Плеснув себе в лицо, она закрыла кран и вышла из ванной.       Шагнув в свою комнату, руки Харуно сами собой потянулись к телефону, желая набрать номер Хатаке. Одернув себя, девушка схватила телефон и кинула в ящик тумбочки, предварительно отключив звук уведомлений.       Дёргано выдохнув, Сакура упала на кресло-мешок. Комната вдруг резко показалась слишком душной и маленькой из-за чего девушка встала и начала ходить из угла в угол квартиры. Не выдержав давления стен, Харуно схватила ближайшую толстовку и быстро надела её на себя, выскочив из квартиры и наспех заперев дверь.       Покинув подъезд, в бледную кожу впился лёгкий холод, проникающий сквозь толстовку. Пустынные улицы, ярко освещенные длинными фонарями, неприятно сдавливали обшарпанными домами из-за чего Сакура поспешила выйти на более менее оживлённую дорогу с противоположной стороны зданий.       Стоило ей лишь завернуть за угол, как на уши обрушилось гудение двигателей автомобилей. Резко, но с незавидной периодичностью машины пролетали мимо Сакуры на огромной скорости, пугая девушку и обдувая холодным ветром. Но несмотря на почти полное отсутствие теплой одежды, розововолосая не обращала внимания на холод, неприятно проникающий под кожу, продолжая идти по безлюдным улочкам спального района. Не желая бездумно ходить по городу, Харуно шла в сторону пешеходного моста, дальше от центра и шумихи города.       Спустя полчаса ходьбы за девушкой уцепился чёрный облезлый кот. Животное не выдавало признаков агрессии, так что Сакура не противилась такому сопровождению. К этому же времени девушка достигла начала моста, нависающего над неширокой рекой. Прямые железные ограды не доходили Сакуре даже до груди, несмотря на то, что она всего лишь 161 сантиметр. Оперевшись локтями на тёмную ограду, она, усмехнувшись заметила, что тёмно-синее худи почти полностью сливается с ограждением.       В это время кот, запрыгнув на скамейку, прилежно наблюдал за Сакурой. — Прости, Черныш, к себе взять не могу, не умею о животных заботиться, — со вздохом пробормотала Харуно, смотря в зелёные кошачьи глаза.       Кот, словно понимая слова девушки одобрительно, как показалось Сакуре, мяукнул, которая в это время как завороженная смотрела в глаза коту. — Зелёный, мне твой нравился зелёный, — вспоминая слова песни, пропела Харуно, отворачиваясь от животного к реке.       В воде блекло из-за света фонарей отражались луна и звёзды, мерцающие как на небе, так и в отражении. Смотря на манящую тёмную воду, Сакуру тянуло прыгнуть в эту бездну, чтобы уйти на дно и осесть навсегда. — Наверняка в этой реке немало самоубийц, — разглядывая темноту воды, бормотала Харуно.       Вдруг от мысли, что она тоже хотела, пусть и на секунду, оказаться в их числе стало противно от самой себя и Сакура недовольно сморщилась. Чтобы отвлечься Харуно сделала глубокий вдох, обжигая прохладой нос и лёгкие, в то время как по коже пробежались мурашки. — Уже ноябрь, а я даже без пальто, — сама с собой размышляла Сакура. — Какая же я дура, стою тут, в три часа ночи, просто открытая мишень, бери и убивай беспомощную девушку. Ещё и думала почему похитили такую идиотку как меня.       От воспоминаний по глазам опять потекли слёзы, которые даже не хотелось вытирать. Потекут немного и всё, зачем заморачиваться. — Интересно, кто придумал то, что слёзы обжигают? Холодные, как лёд, — проговорила Харуно, садясь на скамейку к коту и продолжая смотреть на реку.       Тяжело вздохнув, Сакура посмотрела на льстящегося под руку кота, поглаживая его. — Прости, Черныш, но я просто не в состоянии о ком-то заботиться, понимаешь? — поглаживая кота, спрашивала Сакура, слыша в ответ мурчание. — Хотя ты же всего лишь котик, ты, наверное, не понимаешь и будешь на меня злиться, но всё равно прости.       Сакура не понимала зачем разговаривает с котом и извиняется перед ним, но чувствовала вину за то, что не может забрать бедное животное себе. Просто физически у Харуно не было денег на содержание кота, а её психологическое состояние пугало и она боялась, что в злости просто навредит животному. Да, она поступит гнусно и ужасно, бросив животное на улице, но перебороть себя просто не получалось. — Холодно девочке осенью, листья падают, листья гниют, — напевала Сакура, сидя на скамейке.       Вставать не хотелось, зная, что дома её ждёт лишь тишина и горящий по всей квартире свет, поэтому Харуно всё сидела и сидела на мосту. — Упакуйте мне солнце, только чтоб не разбилось…