***
Липкая темнота душила Ято, не давая ни вдохнуть, ни выдохнуть. Она, как будто, окутала всего его, заставляя парить где-то, не чувствуя ни земли под ногами, ни ветра, ни холода, ни тепла. Он не понимал, где сейчас находиться, что с ним происходит: пуст, словно старая всеми забытая на чердаке ваза. Не чувствовалась боль, хотя мужчина чётко помнил, что его ранили, не было точного представления спит ли он или уже проснулся. Только разрывающая тишина и давящий мрак. «Я уже умер? Или, я всё ещё лежу на той старой заброшке, истекающий кровью. Но, тогда, где же небо, звёзды, Юкине… Точно, я же нашёл его, я защитил его, так? Больше мальчику ничего не угрожает. Ведь так, Юки? Тебе больше нечего бояться, не от кого скрываться под толстой и колючей бронёй. Не нужно более обороняться, строя из себя злого, крутого и непослушного хулигана, которым ты не являешься… Да, именно так. Ты лучик солнца, который своим светом способен принести радость и доброту в этот грязный мир. Я знаю это. Я видел это в тебе, собственными глазами. Твою улыбку, несомненно согревающую душу, так по-детски наивную, весёлую, настоящую… Да, тебе пришлось спрятать её, уничтожить, закопать в самую глубь сердца, скрытого за семью замками.Это был единственный способ выжить, пережить все невзгоды, унижения и побои. Чтобы не сломаться нужно было стать таким же, как они: таким же грязным, безжалостным, подлым… Но, ты не смог. Не смог убить в себе ту доброту, что вкладывала в тебя мать. Да, она была самым добрым человеком в этом мире. Ты такой же, как и она. Юкине, не смотря на все те колючки, что ты та старательно точишь все эти годы, дабы никто за ними не увидел твоих горьких слёз, я вижу только доброго, ласкового и хорошего мальчика…» Густую темноту разорвал луч, словно от прожектора. Этот свет взялся из ниоткуда, падая на маленькую фигуру, что находилась в нескольких шагах от Ято. Они всё так же находились в чёрном, бездонном пространстве, но теперь под ногами ощущалась земля. Маленький человек сидел, свернувшись чуть ли не пополам. Руки крепко обнимали согнутые ноги, а лицо было спрятано в коленях. Не смотря на всё это, Ятогами сразу узнал в этом силуэте Юкине. Тело парня пробивали сотни больших иголок, явно причиняя их обладателю невыносимую боль, но, в тоже время, ограждая всех от него. Эти самые иголки, рвущие маленькое тело подростка, заставляя истекать того кровью, служили защитой от внешнего мира, а, точнее, от тварей, что жили в нём. – Тебе будет лучше без них, – начал разговор Ято, хотя было чувство, что он разговаривает сам с собой. – Нет, они оберегают меня ото всех, кто хочет причинить мне вред, – не поднимая голову, ответил паренёк. – Но, это заставляет терпеть такую боль… – Лучше я сам себе её причину, нежели кто-нибудь другой. – Стоит ли оно того? – Стоит. Только так я до сих пор жив. – Знаешь, они же отталкивают даже тех, кто пытается тебе помочь. – Плевать… Я справлюсь со всем один. Рано или поздно даже друзья предадут, вонзив нож в спину. Тогда крови будет столько же, сколько и сейчас… но, сердце останется целым. То, что от него осталось… – Не все в этом мире ужасные, Юкине… – Все. Все вы ждёте, когда я расслаблюсь, чтобы сделать как можно больнее. Все вы одинаковые… – Ты решил таким способом причинять себе боль? Терзать свою душу? – Я поступаю так и с телом. Даже шрамы есть. Мне нравиться чувствовать боль и знать, что её причиняют не вопреки моим желаниям, не насильно, а потому что я позволил, потому что это моё тело. Режу себя постоянно. Сперва больно, но потом… Очень легко. Сигареты и бритвы – были моими единственными друзьями. Верными… Ято не стал ничего говорить. Он просто сделал шаг, ещё один, и ещё, приближаясь к всё так же сидящему Юкине. сделав ещё два шага мужчина почувствовал, как первая иголка вонзилась в его ногу, но останавливаться он не собирался. Подойдя как можно ближе Ятогами опустился на колени, крепко-крепко обняв теперь смотрящего с шоком и ужасом в глазах Юки. Тысячи острых игл пробили крепкое тело брюнета, рассекая плоть, давая волю во всю хлынувшей крови.Чувствуя всю ту боль, что годами сводила мальчика с ума, рвала его душу и тело, Ято наконец полностью понял, чем живёт этот, на первый взгляд несносный и потерянный сорванец. А, ведь, на самом деле, это просто маленький ребёнок, который просто хотел любви… – Я ни за что не отпущу тебя, Юкине. Мне плевать, сколько ещё иголок ты отточишь, сколько стен ты выстроишь и сколько замков на сердце повесишь. Как не старайся, я всё равно вижу того заплаканного мальца, которого ты так старательно прячешь. Я разрушу все преграды, что ты уже построил, и что, возможно, будешь строить в будущем. Обещаю сделать так, чтоб они больше тебе не понадобились. Я с тобой. Мы – семья. Теперь у этого маленького мальчика есть тот, кто сможет понять и утешить, только не бойся, слышишь? Последнее, что смог почувствовать Ято перед тем, как всё пропало, как тоненькие детские ручки обняли его в ответ, а колючки, что пронзали их с Секки тела. Исчезли. Сквозь веки бизнесмена стал пробираться свет лампочки, а в нос ударил едкий запах медикаментов. Немного жмурясь, он осмотрел комнату, в которой находился, а потом, заметив пристальный взгляд медсестры, опять закрыл глаза. Кажется, вот-вот сердце остановится...***
Юкине проснулся со странным чувством. Как будто сон, что ему снился только что, был настолько реальным. Он и дядя, разговор, признания о шрамах, что мальчик оставляет себе на руках уже несколько лет подряд… Юки никогда никому об этом не говорил, а тут… Опекун во сне сказал, что правда останется рядом, и мальчику, почему-то казалось, что это всё произошло на самом деле, и это обещание дал реальный Ято, а не просто приснившийся. К слову, школьник всё так же лежал накрытый с головой. Если честно, было так хорошо, что он пролежал бы так ещё лет сто, если бы дверной замок не щёлкнул, а в квартиру не зашла бы Бишамон. Женщина вошла в гостиную, несколько секунд посмотрела на лежащего паренька. Тот абсолютно не подавал признаков жизни. Спит, что ли? Сказать, что Биша заволновалась – ничего не сказать, но интуиция повела полицейскую на кухню, где она застала ещё с утра приготовленный и не тронутый завтрак. Одному Богу известно, какие мысли начали крутиться в светлой женской головушке. Она аккуратно присела на край дивана, на котором лежал Юкине, легонько проведя рукой по предплечью парня. – Юкине, ты что, совсем ничего не ел? Может, ты не любишь такое, но мог бы себе хоть чаю заварить… - тот зашевелился, выбираясь из-под одеяла. Принимая удобную позу лотоса, школьник потёр глаза, что практически не видели сегодня света. – Нет, наверное всё вкусно. Просто я не был голоден. Да и, к тому же, я уснул. – Так нельзя. Что я скажу Ято, когда он спросит, почему ты похудел или, ещё хуже, заболел? Если не есть – ничего хорошего не случится! Только здоровье подорвёшь. – Не нужно меня тут поучать, – на секунду одарив женщину злым взглядом и практически прыгнув на неё, мальчик осёкся. «Она же ничего плохого не сказала, правда? Тогда, почему я так грубо отвечаю. Я ей никто. Могла бросить меня там, в коридоре, могла вообще ничего не готовить или отвезти домой, оставить совсем-совсем одного. Бишамон так не сделала. Наверное, это то, о чём говорил Ято во сне… Я отталкиваю даже тех, кто пытается мне помочь…» – Извини. Я не хотел тебе грубить, – уже спокойно произнёс Юкине. – Я просто устал, наверное, не обижайся. – Я не обижаюсь. Наверное, я сильно давлю на тебя. Знаешь, у мня нет детей, поэтому я не знаю, как себя вести в тех или иных ситуациях, – Биша грустно улыбнулась. – В какой-то мере, я завидую Ято. Он не побоялся и принял на себя ответственность стать твоим опекуном. Не знаю, так ли он хорош в этом, но… Я бы так не смогла. Сразу в один момент поменять всю свою жизнь, обрести проблемы и искать на них решения, воспитывать ребёнка, что даже не является тебе родными… – Он… Хороший опекун. И дядя. И, наверное, если бы у него были дети, был бы отличным папой. Не таким, как мой… И ты. Я думаю, какой бы злой ты не казалась, была бы хорошей мамой. – Что ж, приму за комплимент, – сделав вид, что её не разозлила фраза о «злой», издала смешок Бишамон. – Спасибо тебе. Этот разговор прервал телефонный звонок. Быстро взяв трубку, буквально спустя пару минут женщина обратилась к Секки. – Звонили с больницы. Ято, он...