Теория страха

Когда он остался совсем один в столь темной и холодной комнате, в нос ему ударил едкий запах плесени. Сейчас, как он и предполагал, глубокая ночь. Он лег с усталостью лег в заскрипевшую вновь кровать и закрыл глаза. Спать совсем не хотелось, возможно он просто очень долго спал на полу. Он решил, что притворившись спящим, может быть, вскоре он сам поверит, что спит и вправду заснет. Вновь открыв глаза, понимая что спать и вправду не хочется, пациент этой странной лечебницы начал разглядывать потолок. Темно-серые пятна красовались на нем, а белая штукатурка свисала с потолка грозясь упасть прямо на лицо лежащего человека. Эти куски напоминали капельки росы, свисающие с длинных листьев. По центру висела круглая лампа, в данный момент абсолютно черная из-за тьмы. В углу комнаты, слева от кровати, осторожно затаилась паутина, ожидая свою жертву для хозяина. В голову пришла непонятная идея, подойти к ловушке для жуков и рассмотреть поближе. Как только ноги уверенно ступили на пол, пружины кровати вновь издали неприятные звуки. Босые ступни медленно, и, словно пытаясь быть как можно тише, осторожно подходили к паутине. Хоть и было темно, как в могиле, рассмотреть паутину всё же удалось- красивая, аккуратная, даже не верится что такое маленькое существо может сделать такой узор. В голове прозвучала мысль о том, что пауки всё же художники. Такие тонкие и нежные линии, к которым прилипли разные жуки. Муха, несколько комаров, чей желудок был большим, что свидетельствует о том, что эти комарихи недавно питались человеческой (или нет) кровью, мотылек. Левая кисть внезапно зачесалась. Возможно это просто совпадение, а может его укусил комар. Продолжая рассматривать это творение природы, внезапно захотелось потрогать паутину. Осторожно протянув правую руку, пальцы скользнули по белой и липкой субстанции. Приятное, и в то же время отвратительное чувство липкости растворилось на пальцах. — Попался в ловушку паучка — прозвучало в голове. Тот резко убрал руку с паутины, быстро стряхнул и начал искать источник голоса. Может всё было в голове? Может. Тем временем, из того места откуда ушел его «друг», послышались шаги, и, тихий разговор. Приятный голос, предположительно, молодого парня и немного хриплый голос взрослой женщины. Разобрать о чем они говорили, сквозь столь грубые стены, было невозможно. Только звук разговора был слышен. Быстро подойдя к кровати, он осторожно лег в неё, стараясь не шуметь. Пружины опять заскрипели, захотелось зашипеть. Запах плесени снова отупил нюх, из-за чего нос скорчился. Шаги становились всё ближе и ближе, а человек тем временем притворился спящим. Спустя какое-то время дверь лениво распахнулась и, якобы спящий, человек увидел молодого парня с коричневыми кудрями и с, самую малость, загоревшей кожей. Рост у него был куда меньше чем у женщины, что была больше и ростом, и весом. Оба человека были в больничной форме, из-за чего можно было понять что о них и говорил Бейтс. На лице у женщины виднелись морщины, застывшие в глазах и под бровями, что только подчеркивали её хмурое лицо. Она была спокойна, нельзя было сказать что она зла, но её морщины вызывали чувство неудобства. Можно было понять, что эта женщина часто бывает недовольна и, всё ещё лежащему человеку на кровати не хотелось вызвать у неё злость. Поэтому он решил встать с кровати. Она вновь неприятно заскрипела. — Доброе утро. — с легкой улыбкой сказал парень. — Доброе. — повторила за ним женщина, голос её был настолько хриплым, что хотелось прокашляться. Наверное, она курит в свободное время. — Вы находитесь в больнице «Ночная Бабочка», больница для душевно больных, — парень протянул руку. — Моё имя Майк, приятно познакомиться. — Майк говорил всё с такой легкостью, словно только что познакомился с другим студентом в институте. Руки обоих неуверенно столкнулись и быстро вернулись в изначальное положение. — Вот расписание. Мы проведём тебя в твою палату. — На этот раз заговорила женщина. Очевидно, вежливость показывать она не собирается, и имя своё произносить тоже. Она протянула человеку бумажку, на которой черными буквами было написано «Расписание больных». Он медленно взял бумажку и, осторожно сложив, сжал в кулаке. Левая кисть вновь зачесалась, причиняя дискомфорт. Женщина вышла быстрым шагом из палаты, резко повернулась, и грубым голосом повелела поторопиться. — Её зовут Дороти, но вы должны называть её мэм. Она не любит когда к ней обращаются по имени. — практически прошептал парень, лишь бы Дороти не услышала. Уже твёрдо стоящий на полу человек, быстрым, но осторожным шагом пошёл вслед за женщиной. Майк пошёл сразу за ним и аккуратно закрыл дверь палаты. Пациент понимал что видит эту палату, возможно, в последний раз. Когда он вышел из палаты, он начал рассматривать больницу; потолок был всё таким же высоким, стены были обычными, но всё же грязно-белыми. На потолке виднелись маленькие лампы ярко-белым светом освещавшие коридор. Обернувшись по сторонам, можно было заметить разные двери с надписями на них. Комната охраны находилась прямо перед комнатой приветствия, а ручки на двери почему-то не было. Идя дальше по белому коридору он увидел очередную дверь, с красовавшейся на ней надписью «Офис Администратора» и на ней тоже отсутствовала дверная ручка. Неприятное чувство в животе появилось словно из ниоткуда, голова закружилась, а левая щека загорела, будто кто-то дал пощечину. Сильно сжав бумагу полученную им ранее от этой грубой женщины, человек остановившись обернулся. Майк уставился на него, не понимая почему тот прекратил идти. Он сам не понял зачем сделал это. По коже пробежали мурашки, холодный ветерок окутал замершего от страха человека. В голове был лишь шум, прям как в испорченных телевизорах, а в глазах сильно потемнело. Хотелось упасть на пол, но Майк быстро схватил того за плечи, не позволив упасть. — С вами всё хорошо? — заботливо спросил Майк, скрывая легкий испуг. В голосе можно было почувствовать нотки тревоги. Напуганный от непонимания происходящего человек медленно кивнул, он не хотел тревожить медбрата. От помощи Майка шум утих, а глаза стали яснее. Майк легко улыбнулся и предложил тому продолжить путь. Сейчас, новый пациент этой странной больницы шел с опаской, осторожно шагая по серой плитке, стараясь производить как можно меньше шума. Ступни горели от холода, хоть бы тапочки дали, что ли. Обогнавшая их, на несколько метров, женщина кинула на Майка хмурый взгляд. Она явно не одобряла такую медленную походку её пациента. — Если ты не поторопишься, я клянусь, тебе не поздоровится. — хриплым, до кома в горле, голосом произнесла та. Человек, к которому только что обратились, быстро кивнул и ускорил свой шаг. Ну вот, не хотел её злить, но разозлил. Майк с грустным лицом посмотрел на своего пациента, который с испуганным видом быстро шел к этой страшной женщине. — Не бойся, она тебе не навредит, она не может сделать ничего плохого своим пациентами. Нашим, точнее. — Это совсем не успокоило второго, ведь он понимал что она никого не боится. Но всё же, не желая заставлять медбрата беспокоиться, тот кивнул и выдавил из себя легкую улыбку, давая понять что он в порядке. Наконец, идя по этому убийственно длинному коридору, они дошли до очередной двери. Она была тёмно-зелёной, на ней не было надписей, лишь решетки того же цвета. Женщина вытащила из своего кармана связку ключей, выбрала тот что с темно-зеленой головкой, и отперла дверь. Та, с очень неприятным ржавым звуком открылась, и перед глазами открылась огромная комната, с ещë большим количеством дверей. Слева от той двери, что только что открыла Дороти, застыли среднего размера окна, с черными, как утренний кофе, решетками. Впереди был еще один коридор, с несколькими дверьми справа и слева. В конце коридора была точно такая же дверь, как та в которую трое людей вошли. — Это твоя палата. — С сухостью сказала женщина, указывая на очередную дверь. Она была тёплого белого цвета, и на самом верху было маленькое окошечко, стекло которого было темного цвета, не давая понять что находится внутри. — В шкафу лежит твоя одежда, переоденься и умойся, через 15 минут я отведу тебя в гостиную. — с мягкостью сказал Майк. Нежно улыбнувшись, медбрат поспешил уйти вместе с медсестрой. Открыв дверь, пациент зашел в свою палату. Она была чуть больше той, в которой он проснулся. Слева от двери стояла маленькая кровать, как раз по размеру своего хозяина. Над кроватью расположились кругловатые настенные часы, что указали время- 07:34. На удивление, подушка была чистой, а одеяло было белым и пушистым, как облако. Над кроватью было окошко среднего размера, открывавшее вид на улицу. Листья деревьев, предположительно тополиные, горели тёмно-зелёным оттенком, а небо окрасилось в темно-синий цвет. Вдали виднелись серые тучи, грозясь расплакаться. Скоро пойдет дождь и в этом пациент был уверен. Отойдя от окна он продолжил разглядывать комнату. Справа от кровати стояла тумбочка неокрашенного дерева, на ней была пачка бумажных салфеток, которые вынимались по одной штуке за раз. Над тумбой висела большая картина, на которой была изображена красивая полянка с нежно белыми цветами, похожие на снежинки сидели на траве. Рядом стояло дерево, осторожно наклонившись вправо, от чего на цветы падала тень. Небо было ясным, почти ни одного облачка, а солнце желтым как лимонная конфета для кашля. Справа от кровати стоял отделанный под дерево большой шкаф. Открыв дверцу шкафа пациент обнаружил нормальную больничную одежду. Она была тепло-белой, с длинными рукавами и длинными штанинами. В полочке снизу были маленькие белые тапки, без шнурков. Взяв всё в руки, он направился к кровати. Внезапно заметив что рядом с кроватью есть еще одна дверь. — Наверное ванная — подумал тот. Открыв темную дверь, он действительно зашел в ванную комнату. Белая раковина стояла прямо перед дверью. На ней была не открытая упаковка голубой зубной щетки, а рядом стоял тюбик зубной пасты с мятным вкусом. Справа от раковины, к стене, была прикреплена маленькая полочка. На ней лежал кусок желтого мыла, распространявший запах ванили на большое расстояние. Запах был приятным, не слишком сильным, но всё же он чувствовался очень хорошо. Подойдя ближе, в центр комнаты, он увидел собственное отражение в зеркале над раковиной. В зеркале отражался молодой человек, на голове которого не было ни единой волосинки, а с правой стороны красовался большой шрам. Он был столь длинным что начинался на затылке, а заканчивался над ухом. Он дотронулся до собственной головы- она была гладкой как младенец. Прикоснувшись к шраму, он почувствовал шершавость, вдоль шрама были следы от швов.  — Что, черт возьми, произошло? — спросил он у самого себя. Посмотрев прямо себе в глаза он заметил страх. Серые глаза быстро бегали по собственному отражению. Подняв подбородок он увидел очередной шрам, расположившийся прямой линией на горле, от одного конца к другому, словно кто то готовился отрубить ему голову. Худое и кругловатое лицо опустилось вниз, смотря на раковину. Лицо было грустным, он не знает ничего о себе. Он не понимает что происходит, почему он тут? Это тело, оно не похоже на него. Это не он. Он чужой в этом теле. — Что-то не так… — подумал он. Подняв голову к зеркалу он понял что не так. Его лицо, оно искажается. Глаза побелели, из них потекла красно-серая жидкость, а из шрамов на голове и на горле исходил дым. Тёмно-серый, практически черный. Он сжигал места со шрамами, голова горела, а горло словно душили. Он схватился за горло обеими руками и попытался наполнить кислородом легкие. Вместо этого из глубин горла вышел ужасающий хриплый крик. Не его. Жидкость из глаз лилась как дождь осенью, и затекла прямо в рот- потекла в глубину глотки, сжигая пищевод изнутри. Шрам на голове заболел так сильно, что устоять на ногах было практически невозможно. Шрамы раскрылись, и из них потекла всё та же жидкость что и из глаз. Руки заполнились этой странной жидкостью, они потянулись к крану и быстро включили воду. Но вместо воды потекли тараканы. Сотни черных, вонючих тараканов заполнили раковину, в которой уже заканчивалось место. Тараканы поползли по рукам пациента, и быстро поднимались все выше и выше, к своей конечной цели- к горлу. Руки со страхом быстро стряхивали с себя тараканов. Видеть было очень сложно- жидкость заполнила глаза и не давала нормально смотреть. Он попытался крикнуть, позвать на помощь, даже Дороти, лишь бы кто-нибудь остановил это. Но из горла раздавались лишь хриплые звуки, отдаленно напоминающие стоны. Тараканы быстро и уверенно заползали прямиком в горло, сотня за сотней. Сил сопротивляться не осталось. Изнеможденное тело рухнуло на пол, на котором был самый настоящий беспорядок. Тараканы вперемешку со странной жидкостью были повсюду. Шрамы горели, в буквальном смысле. Шрамы настолько нагрелись что вместе с дымом и жидкостью появлялись еще и языки пламени. Они покрыли всю голову и горло ожогами. Из глаз потекли слезы. Они перемешались с жидкостью и лились вместе с ней на пол. Неожиданная боль в руках заставила сквозь слезы, странную субстанцию и тараканов бегающих по всему телу и заползавших прямо в открытые отверстия, посмотреть на руки. Они были сожженными и прогнившими. На запястьях были огромные волдыри, гнойники и открытые синеватые раны, из которых сочилась красная кровь. Из гнойников выпадали опарыши, щекоча руки. Пол покрылся, вдобавок к всему тому что на нем уже было, еще и кровью, и опарышами, что жадно глотавший кровь. Из белых они превращались в кроваво-красных- естественно, они плавали в крови. Он больше не сдерживал себя, и, в итоге, его вырвало отвратительной и черной субстанцией. Запах был невыносим, он заблевал всю свою одежду, руки и даже на голову попала теплая субстанция, что совсем недавно была глубоко в желудке. Судорога застряла в горле, заставляя руки вновь схватился за горло. Он с силой закрыл глаза, и начал молиться чтобы это прекратилось. Выдерживать это было невозможно, хотелось захлебнуться тараканами и собственной рвотой- лишь бы это закончилось. И внезапно, словно Боги услышали его молитвы и стоны боли, всё прекратилось. Шрамы перестали гореть болью, горло расслабилось и наконец-то вздохнуло свободно. На полу не было ни тараканов, ни жидкости и, даже, ни рвоты. С дрожью он встал на ноги и схватился за раковину дабы не упасть. Со страхом он вновь посмотрел в зеркало и убедился что его лицо точно такое же как и до этого. Он опустил взгляд к рукам, и они тоже были обычные. Благодаря Бейтсу ногти были чистыми. Ему вдруг захотелось вернуться в ту комнату, в то время когда все было хорошо, даже, учитывая что там ему было не по-себе. Не желая больше находится в этой комнате, он собрал одежду что несколько минут (хотя для него прошла вечность) назад взял из шкафа и поторопился выйти из ванной, и плотно закрыв за собой дверь. Подойдя к кровати он быстро начал переодеваться. Старая голубая больничная рубаха легко упала на кровать, обнажив худое тело. Ребра практически торчали, а грудь обеспокоено поднималась и опускалась от быстрых и коротких вдохов и выдохов. Он осторожно натянул на себя штаны и обнаружил что у них по бокам есть карманы. Взяв в руки рубашку он увидел надпись, что затаилась с правой части груди рубашки. Там было написано красивыми буквами шрифта «century gothic» имя. Оскар Ли Грей — Вот и его имя. Вслед за штанами теплая рубашка легко скользнула по худому телу и удобно уселась. Мягкая теплота одежды немного успокоила Оскара, теперь он в безопасности. Его больше никто не тронет, не будет залезать в горло и не заставит плакать и блевать. Он решил сесть на кровать, делать было нечего. В следующие пару минут Оскар ровно сидел на своей новой кровати, и медленно дышал, вдыхая как можно глубже и выдыхая всё до последнего. Наконец, послышался стук в дверь. — Это наверное Майк — с легкой радостью подумал Оскар. Ну наконец-то кто-то его отсюда вызволить. Сидеть так близко к той страшной комнате было невыносимо. Он быстрым шагом подошел к двери и ждал пока её откроют. — Я могу войти? — спросил мягкий голос Майка. Пациент захотел сказать «да», но всё что вышло изо рта был хриплый звук. — О, точно. — сказал Майк и открыл дверь. — Прости пожалуйста, забыл что ты немой… — продолжил тот. Немой? Это многое объясняет. — Как одежда? Как раз? — с заботой в голосе спросил Майк. — У меня идея — не дождавшись ответа произнес медбрат повернулся на 180 градусов и поспешил уйти. Оскар решил не искать Майка, а покорно дожидаться его в своей палате. Через минуту Майк вновь вошел в комнату, а в руках его был блокнот и ручка. — Держи. — с улыбкой произнес Майк. — Когда тебе надо что-то сказать, просто пиши. — это действительно хорошая идея. Оскар забрал из рук медбрата блокнот и ручку и начал разглядывать их. Черный пластик был основой блокнота, сверху были спирали соединявшие бумагу, а между ними застряли кусочки бумаги, словно кто-то вырвал несколько страниц. На передней части основы был красивый рисунок белой бабочки. Это был не детальный рисунок, а нарисованный всего-то несколькими линиями. Ручка была обычной шариковой ручкой с синей рукоятью. Оскар решил ответить на вопрос медбрата и открыл блокнот. Нажав на кнопку ручки он начал писать на бумаге, и показал Майку результат. В блокноте было написано черными буквами «Одежда подошла. Спасибо». Майк улыбнулся и предложил пройти в гостиную. Оскар засунул блокнот и ручку в левый карман штанов. Два человека вышли из палаты и закрыли за собой дверь. Они направились к той самой двери, которую увидел Оскар когда прошёл в эту часть лечебницы. Тёмно-зелёная дверь с решетками открывала вид в очередной коридор. Он был более темным чем предыдущий. Майк открыл дверь без всяких ключей, (видимо, запирать её смысла нет) и дал Оскару пройти вперед. С правой и с левой стороны коридора были очередные двери, а прямо по курсу была большая комната, без двери. Оскар осторожно прошел вперед, с каждым шагом он слышал больше шума- люди говорят, шуршание бумаг, звуки ходьбы. — Не стесняйся, проходи. Познакомься с кем-нибудь, а потом вы пойдете завтракать. — сказал Майк, он явно понимал что его пациент встревожен- ясен пень, немой и запуганный, почти ребенок- боится, стесняется. Оскар кивнул, так и не посмотрев на Майка. Назад пути уже нет, надо идти вперед. Осторожные шаги медленно, но уверенно продвигались вперед, а глаза ослепил сильный свет комнаты. Оскар зажмурил глаза, пытаясь защититься от яркого света. Войдя в комнату он вновь открыл глаза, они чуть расслабились. Гостиная была огромна, по сравнению с теми комнатами в которых был Оскар. Перед собой он увидел темно-синий диван, расположенный лицом к окну. На нем сидел парень с черными, слегка длинноватыми волосами.  — Бейтс? — подумал Оскар. Человек что смотрел в окно, словно услышал Оскара, и повернулся к нему. Так и есть, глаза что смотрели в сторону Оскара были черными, точно как ночью. Это лицо Бейтса. — Привет! Почему так долго?