(Война) Что же в ней хорошего?

Кастиэль не ожидал, что очнётся. Рафаэль был умён, а его сторонники — злобны. Хоть у Кастиэля было Оружие Небес, эти порочные реликвии, Рафаэль собрал остатки руин старого Зала Бытия. Тысячелетиями назад его разграбил Белиал, в дни, предшествовавшие его падению, прежде, чем он сгорел дотла, а затем в небытие Ниже. Из этих руин Рафаэль выковал оружие, невиданное доселе Небесами. — Они сделали Оружие Реальности специально для Кастиэля, — шептали его шпионы. — Остерегайтесь, берегитесь. Ему следовало быть более осторожным. Оно горело словно огонь, белый свет затопил его, как собственные боль и ужас. Они проиграли, в отчаянии подумал Кастиэль. Они потеряли Небеса и Землю, а Дин и Сэм погибнут в несправедливом, ненужном апокалипсисе. Кроули найдет Чистилище, но будет слишком поздно для мира и даже для ада. Будут бушевать войны. По его вине. Все было потеряно, и он потерпел поражение, и теперь его братья, его друзья, весь его мир погибнет из-за этого. Мир побледнел, и Кастиэль отчаялся. А потом- Потом свет погас. Больно. Было очень больно, боль пронизывала его конечности и пространство за глазами. На его спине, там, где соединились крылья, были две кричащие болью точки, и это заставляло его скулить и скручиваться в самую маленькую форму, которую он только мог, и дрожать на жесткой, царапающей поверхности. Крылья не были материальными. Они не должны испытывать боль или, по крайней мере, подобную боль. Это было неправильно и ужасно страшно, что они причиняли такую ​​боль, такую ​​острую и физическую боль. Раздался визжащий звук. Потом шаги. Камешки прижались к его щеке. — Что во имя Земли? — пробормотал голос. Он говорил по-английски, на земном языке, и с акцентом, как заметил Кастиэль, но ему было слишком больно, чтобы опознать его. — Ангел! Азирафель, иди сюда! Он выглядит раненым! Ещё шаги. — Ты ударил его, мой дорогой? — ошеломленно спросил второй голос, тоже на английском. — Конечно нет, не смеши меня; это бы повредило крылья. Ты его узнаёшь? — Нет. А ты? — Нет. — Очень нежно чья-то рука коснулась плеча Кастиэля. Прикосновение было холодным и успокаивающим, и часть боли утихла, но этого было недостаточно. — Привет. Ты посреди дороги, — голос был шипящим, но нежным. — Мёртвый посреди Лондона. Тебе надо скрыть крылья, иначе кто-нибудь заметит. Кастиэлю было слишком больно, чтобы ответить словами. Он тяжело выдохнул и оперся на эту прохладную, успокаивающую руку. Казалось, прошло так много времени с тех пор, как он чувствовал такое доброе прикосновение от кого-либо, кроме Дина или Сэма. Эти пальцы нежно и задумчиво барабанили по его плечу. — Он ангел, — сказал этот шипящий голос. — Я не могу его вылечить. Я даже не вижу, что случилось. Что-то вроде… деформации. Ты что-нибудь видишь, Азирафель? Шаги, совсем близко, кто-то опустился на колени рядом с ним, нежно провел пальцами по его волосам. — Ему очень больно, — серьёзно сказал голос, названный Азирафелем. — Я думаю, мы должны отменить обед, мой дорогой. Мы должны перенести его в книжный магазин. Я смогу получше рассмотреть его там. Посмотри на эти крылья! — Он казался расстроенным. — Ужасное состояние, бедняжка. Вздох. — Я с нетерпением ждал этого похода в ресторан, — угрюмо сказал второй голос. — Он настолько забронирован, что это вызывает низкие уровни раздражения, волнами блуждающие по улицам. Я чувствовал это всю дорогу от Мейфэра, и даже пальцем не пошевелил. Ты знаешь, какие там крошечные порции, ангел? — Тише, — сказал Азирафель, забавляясь. — Мы можем пойти в другой день. Я собираюсь поднять тебя, хорошо? — Последнее, сказанное мягче, было адресовано Кастиэлю. Кастиэль хотел сказать ему, что нет, пожалуйста, оставьте его умирать, но у него не хватило дыхания. Боль исходила из его ядра, как маленькое солнце, нарушая даже порядок его мыслей. Но затем Азирафель сделал что-то странное: Кастиэль услышал щелчок пальцев, и Кастиэля осторожно подняли с земли, не потревожив ни единой унции его горящего от боли тела. — О, потому что это совсем не бросается в глаза, — протянул второй голос. — Тише, — снова сказал Азирафель. — Теперь идём. Спи, друг мой, — добавил он, очевидно Кастиэлю, и мир потемнел. Проснулся Кастиэль уже в постели. Это была роскошная кровать, мягкая и удобная, а в комнате царил полумрак. Он всё ещё испытывал боль, пусть и не такую сильную, как раньше, и ещё он лежал на боку. Кастиэль моргнул, глядя на очень мягкие простыни. Он не думал, что когда-либо встречал такие удобные простыни. Он согнул пальцы. Боль пронзила их, и он с отстранённым удивлением подумал, что они материальны. Он был материальным. Кастиэль переместил свой вес, и его оказалось больше, чем должно быть — два тяжелых груза на спине. Он затаил дыхание, немного запаниковав. — Ты в порядке, — пробормотал мягкий голос. — Здесь ты в безопасности. Всё нормально. Кастиэль поднял взгляд. В дальнем углу комнаты в кресле-качалке сидел мужчина. Ну, нет. Над его головой было сияние — нимб, и он светился. На коленях мужчина держал книгу. Его глаза были нежно-голубыми, волосы светлые и взъерошенные, а улыбка была доброй и совершенно незнакомой. Кастиэль вздрогнул. Он никогда раньше не видел этого ангела. Как он мог заставить свой нимб сделать это, не сжигая комнату? Какой-то крошечный недоверчивый голосок, довольно похожий на голос Дина, шептал в глубине души — и использует ли он его как чертову лампу для чтения? — Кто… — прохрипел он. — Кто ты? — Я мог бы задать тебе тот же вопрос, — ответил ангел с доброй улыбкой. — Меня зовут Азирафель. Я был Стражем Восточных Врат Эдема; теперь я Начала Англия, и, по правде говоря, остальной части Земли тоже. Другие Начала обычно просят о переводе через несколько лет, — его улыбка стала немного натянутой. — Как тебя зовут? Кастиэль никогда раньше не слышал об ангеле Азирафеле. Неожиданно было наткнуться на ангела, который не знал его; ещё более удивительным было встретить того, кто не желал ему зла. — Я Кастиэль, — осторожно сказал он, проверяя. По крайней мере, ангелу должно быть знакомо это имя. В конце концов, он поднял восстание на Небесах. Но, очевидно, это было не так для Азирафеля, который в очень человеческом замешательстве наморщил лоб. — Боюсь, я не узнаю это имя, — сказал он. Очень странно.  — Я не… — он закашлял, резко и чужеродно. Это не было тем, что он обычно испытывал на Земле. Он снова закашлялся и не мог отдышаться. Это было странное ощущение. — Может воды? — его голос звучал по-человечески обеспокоенным. Кастиэль кашлял и кашлял, задаваясь вопросом, чем ему поможет вода. Азирафель закрыл книгу и встал. Он положил книгу в кресло-качалку и, ступая ногами в тапочках, сотворил стакан воды, которую поднёс Кастиэлю. — А теперь пей, медленно. С трудом, неспеша Кастиэль заставил себя выпрямиться, продолжая кашлять. У него всё болело, из-за странных тяжестей на спине было трудно дышать, но он отодвинул панику в сторону настолько, чтобы выпить воды. Это действительно помогло. Он пил и пил, и кашель постепенно утих, вода была свежей, прохладной и, видимо, не проклятой, поэтому он продолжал пить. Закончив, он вздохнул и, наконец, смог сказал: «Я тоже не узнаю твоего». — Действительно, очень странно, — пробормотал Азирафель. — Конечно, ангелов очень много, но моё имя… что ж — он поморщился, — полагаю, служебные памятки об этом разошлись, — последнее прозвучало с ноткой грусти. — Памятка? — спросил Кастиэль. — Мм, — Азирафель поспешно вернулся к креслу-качалке, оставив пустой стакан Кастиэлю. — Скажи мне, Кастиэль, — сказал он, уже сидя. — Что тебя ранило? Люди, получившие ранения, склонны забывать о травме. Но не ангелы; это было частью дизайна. Кастиэль был абсолютно уверен, что Люцифер помнил каждый момент своего Падения. — Оружие Реальности Рафаэля, — мрачно сказал он, повернув в руках пустой стакан. — Ч-что? — ахнул Азирафель, что было странно выразительно для ангела. Кастиэль снова посмотрел на него. — Ты об этом тоже не слышал? — Нет! — вздохнул Азирафель. Он выглядел ошеломленным и напуганным. — Почему, во имя Небес, у Рафаэля было нечто, называемое оружием Реальности? Тоже странный вопрос. — Война. — Война закончилась века назад! — воскликнул Азирафель. — Если ты не имеешь в виду Конец. Апокалипсис. Но мы его остановили! — Последнее он странно выкрикнул. — Рафаэль хочет начать снова. Конечно, ты это знаешь, — с недоверием произнёс Кастиэль. — Я в отставке, — прошептал Азирафель, убитый горем. — После того, как я остановил первый, они перестали присылать мне служебные записи. Подождите. Кастиэль преувеличенно моргнул. — Я не помню тебя на краю света. — Конечно, не помнишь, — нетерпеливо сказал Азирафель. — Они были в растерянности. И стёрли бы всё, что можно было стереть. Это всё ещё было бессмысленно. — Нет… я помог остановить это, — медленно сказал Кастиэль. — Я был там. При апокалипсисе. Михаил убил меня. Наш Отец вернул меня. Азирафаэль уставился на него [1]. Дин был прав; этот немигающий взгляд нервировал. — Оружие Реальности, говоришь? — мягко спросил он. — Да, — подтвердил Кастиэль. — Что оно делает? Оружие Реальности. Честно говоря, Кастиэль понятия не имел. Единственное, что он знал, это то, что оно было большим, тёмным, и издавало очень громкий шум, и это очень больно. — Не знаю, — сказал он. — Только, — протянул Азирафель, — я точно могу сказать, что был только один апокалипсис, и тебя там не было. — Он резко встал. — Одну минуту, пожалуйста. — И он поспешно выбежал за дверь, по-видимому, в остальную часть дома. Ошеломленный Кастиэль смотрел ему вслед. Всё слишком болело, чтобы он даже подумал о том, чтобы встать с постели. Это было странное ощущение. Его тело болело, но и его сущность тоже. Он не мог двигаться, вернее не совсем, но уж точно не далеко. О сражении нечего было и думать. Он был слаб как новорожденный человек. Что бы ни случилось, это случится. Кастиэль был бессилен это остановить. Он вздохнул, тяжело вздохнул. Он вложил всё — в эту войну. Он пытался спасти Землю, желал этого с такой страстью, с которой никогда не сталкивался ранее — или, по крайней мере, никогда до встречи с Дином. Он так сильно боролся, чтобы спасти мир. Казалось, он потерпел неудачу. В безразличии, он откинулся на спинку изголовья кровати. Это тоже было больно. После долгого, долгого молчания он услышал голос снизу: «ЧТО???». Он был совершенно уверен, что это не Азирафель. Он погладил мягкие простыни. Все это было больно, и его, вероятно, скоро убьют, но было очень приятно вернуться на Землю, несмотря на то, что Земля может скоро исчезнуть. Его бедные войска, его бедное проигранное дело, его бедные Винчестеры. Он снова вздохнул, глубоко и печально. Азирафель суетливо шумел — было похоже, будто он поднимался по лестнице. Он ворвался в комнату, держа в руках очень большой фолиант, и торжествующе сел обратно в кресло-качалку. — Знаешь, он чуть с ума не сошел, — весело сказал Азирафель. — Они смеялись над ним. Конечно, он был прав. О, тебе повезло, Кастиэль, — он почти дрожал от волнения. Кастиэлю определенно не повезло. — Я не понимаю, — сказал Кастиэль. — Это секрет! — взволнованно ответил Азирафель. — Хороший. Я бы тоже не знал, если бы не болтался с кем-то, кто когда-то работал в Зале Бытия. Знаешь, Кроули помогал строить туманности. Звёзды. Он ужасно умный, мой Кроули. — Он просиял [2]. — Я всё ещё не понимаю, — Кастиэль чувствовал себя потерянным. — Хью Эверетт, Кастиэль! У тебя есть такой там, откуда ты? — Он постучал по книге. — Пожалуйста, объясните, — жалобно попросил Кастиэль. Ему было больно, он проиграл войну, а этот ангел теперь говорил полную ерунду. — Альтернативные реальности! — Азирафель просиял. — Оружие Реальности, разве ты не видишь? Два разных апокалипсиса [3]! Я думаю, тебя перенесли из твоей реальности в нашу. Кастиэль уставился на него. — Кто такой Хью Эверетт? — слабо спросил он. — Американский физик, — ответил Азирафель. — В сороковых годах я был послан по велению Небес, чтобы… э-э, отговорить его. Очевидно, теория альтернативных реальностей была слишком опасной, хотя я не мог понять почему. Я подумал, что это невыразимо, и выполнил свою работу, но теперь я вижу! — Он улыбнулся Кастиэлю. — Интересно, что бы произошло, если бы Небеса узнали, что на самом деле существует множество реальностей — несколько Небес? О, Габриэлю это совсем не понравится! — Последнее было сказано с удовольствием. Габриэль? — Габриэль мёртв, — с сомнением сказал Кастиэль. — О, вот он, безусловно, жив, — сказал Азирафель. Здесь. Там. Оружие Реальности. Альтернативные реальности. Это действительно имело извращенный смысл; альтернативная реальность не была чем-то необычным. Конечно, было секретом, что существуют альтернативные миры, но он плохо охранялся. Кастиэль и Бальтазар случайно узнали об этом столетия назад, когда нашли слабое место в мире. На протяжении многих лет они извлекали огромную пользу из этих знаний; совсем недавно они поместили Сэма и Дина в мир без магии, западню, но, предположительно, безопасный от убийц. Это… прошло не так гладко, как надеялся Кастиэль, но его умные мальчики, по крайней мере, благополучно ушли. — Я попал в альтернативную реальность, — медленно повторил Кастиэль, проверяя. Он не был уверен, что верил в это. Но это определенно походило на то, что сделал бы Рафаэль. — Я думаю так, — с энтузиазмом кивнул Азирафель. — Вы… извините, я не знаю, как объяснить это по-английски… У вас есть енохианский там, откуда вы? Кастиэлю потребовалось время, чтобы понять последнюю часть. Азирафаэль, безусловно, говорил по-енохиански, но с сильным птичьим акцентом и гораздо большим количеством ненужных пунктов, чем он привык. — Я говорю по-енохиански, — медленно ответил он, и это получилось — почему-то проще, чем обычно на Земле. Азирафаэль радостно рассмеялся. — О, это ужасно! — он заплакал. Предположительно, у Кастиэля тоже был акцент. — Таким темпом ты взорвёшь лампочки! — Странно, — немного ошеломленно сказал Кастиэль. Конечно, всё это могло быть тщательно продуманной уловкой. Но ни один ангел не был достаточно умён, чтобы придумать что-то настолько человеческое, как акцент, не говоря уже о том, чтобы додуматься применить его к енохианскому языку. — Что вам нужно было объяснить? — Давным-давно, — сказал ему Азирафаэль, стараясь говорить медленно, — был Зал Бытия. Моя дорогаясолнечнаялюбовь когда-то работал там. Кастиэль понял, что это выражение привязанности, ужасно странное. Енохиан не был создан для ласки, как и ангелы. Азирафель сложил вместе три слова в человеческом стиле, чтобы придумать слово, которое вызывало неестественную нежность. Это было ужасно. Енохианский язык не был построен для привязанности; всё вышло не так. «Альтернативные реальности, » — подумал он. Акценты и странные ангелы. Может быть, два апокалипсиса, хотя всё это может быть ложью. Однако, ни один ангел не был достаточно умён, чтобы придумать акцент, это было слишком по-человечески. И то, как Азирафель улыбался, как его лицо было ярким и подвижным, как и лицо каждого Винчестера было ярким и подвижным — таким выразительным. Ни один ангел не был таким выразительным. Кастиэль наблюдал за Азирафелем и слушал. — Я был солдатом. Большинство из нас были солдатами. Но не этот ангел; он был умён. Слишком умён. Зал Бытия был сделан из чертежей; это ты, наверное, знаешь — чертежи Земли и всего вокруг неё. Деревья, звёзды, гармония, гравитация и любовь. Однажды он из любопытства прокрался через дверь, к которой не должен был даже приближаться. Он нашел чертежи для других Земель. Он думал, что их выбросили, но это было не так. — Азирафель колебался. — Думаю, остальная часть истории на потом, — пробормотал он. — Тебе необходим отдых. — Это преступление Падения, — мягко сказал Кастиэль, — или это было в Начале. — Да, это так, — сказал Азирафель. — Так и было. Помимо прочего. Но это уже история для другого дня. — Если кто-нибудь из Падших окажется рядом, то нам грозит серьёзная опасность, — сказал Кастиэль. Паника резко сдавила его горло. Альтернативные вселенные были очень хорошими и добрыми, но Падшие Люцифера были смертоносными и опасными. Большинство из них были мертвы или заключены в клетки, но те немногие исчезнувшие, кто был ещё жив, были ненормальными и могущественными. Кастиэль был не готов к драке. — Мы в полной безопасности, — спокойно заверил Азирафель. — Он не войдет в эту комнату, если я не разрешу, а я не разрешу. Он был моим личным врагом шесть тысяч лет, Кастиэль. — Голос Азирафеля звучал очень серьёзно. — Уверяю тебя, я знаю все его уловки [4]. — Ты дал ему прозвище, — недоверчиво сказал Кастиэль. — Шесть тысяч лет — это очень большой срок, — хихикнул Азирафель. — Так. Ты бы хотел что-нибудь съесть? Или, может быть, снова заснуть? В любом случае я останусь с тобой. Тебе нужно восстановить силы; ты всё ещё выглядишь ужасно. — Я… хотел бы больше узнать о вашем мире, — медленно сказал Кастиэль. — Расскажи мне о своем апокалипсисе. Информация, — подумал Кастиэль. — Ему нужна была информация. — Конечно, если вы расскажете мне о своём, — улыбнулся он. Азирафель был добродушным парнем, не похожим ни на одного небесного ангела, которого когда-либо встречал Кастиэль. Он сказал, шесть тысяч лет? Это действительно был большой срок, чтобы быть чьим-то врагом. Как это произошло? Личный враг? И они ещё не убили друг друга? Прозвища? Он подумал о Кроули из своего мира, Короле ада, тоже склонном давать всем клички, и подавил дрожь. Никогда, никогда, никогда. Он никогда не смог бы полюбить такое существо, несмотря ни на какие сделки. Но Мэг… — Конечно, — ответил Кастиэль. Азирафель улыбнулся. Он придвинул своё кресло-качалку и начал дикую, невероятную историю о попытке воспитать злобного мальчика-человека бок о бок с яркоглазым демоном, который хотел спасти мир. И вся эта работа, только чтобы выяснить, что мальчик вовсе не антихрист. Демон ошибся. Знакомая и странная спираль мира в конце, совершенно отличная от того, что пережил Кастиэль. Правильный антихрист, остановивший конец света. Ангел и демон тихо ускользнули под защиту этого мальчика. Странная, странная история. «Целый другой мир», — с удивлением подумал Кастиэль, наконец позволив себе поверить. Он сделал ненужный вдох. Под ожидающим взглядом Азирафеля он начал рассказ о Сэме Винчестере и его брате Дине, которым суждено стать сосудами… — Сосуды? — Азирафель озадаченно перебил его. — Для ангелов, — пояснил Кастиэль. — Я не понимаю, — сказал Азирафель. — Разве ты не… — Кастиэль колебался. — Ты материальный? — Мне дали тело, — поправил Азирафель. — Оформили так, как мне нравится. Тело, которому нужно придать форму? — В моем мире, — сказал Кастиэль, проверяя эту теорию о том, что он был в альтернативной реальности, — у ангелов нет тел. Чтобы ходить по земле, мы должны жить в сосуде. Азирафель моргнул. — Вы должны завладеть кем-то, — так ты говоришь. — Да, — подтвердил Кастиэль. — Вы распределяете время? — довольно невинно спросил он. — Это ужасно грязно. — Распределяем время? — спросил Кастиэль. — Хорошо. Ты освобождаешь место для человека? Это неудобно, но это можно сделать, если вас заставят владеть. Я сделал это. Вы разделяете тело. Что-то в Кастиэле перекосилось. Он посмотрел в голубые глаза Азирафеля и увидел глупую доброту и невинность. Где-то глубоко внутри, где он спрятал остатки своего сострадания, что-то треснуло. Настоящая доброта в ангелах была редкостью; она исходила от Азирафеля волнами. Кастиэль чувствовал себя странно… защищенным. — Мы не распределяем время, — тихо ответил он. Глаза Азирафеля тревожно расширились. — Где он тогда? Ваш человек. Ваше… сосуд, — он кивнул на тело Кастиэля. — Мёртв, — с сожалением сказал Кастиэль. — Его звали Джеймс Новак. Азирафель с явным ужасом уставился на него. — Ты убил его? Кастиэль покачал головой. — Это сделал Люцифер. Азирафель откинулся в кресле-качалке. — Он нарушил закон, — выдохнул он, как бы возмущенный. Это не имело смысла. — Какой закон? — Ни одному ангелу, Падшему или нет, не разрешается убивать человека, — серьёзно сказал ему Азирафель. — … Кроме меня, конечно. У меня есть исключение из-за моего длительного пребывания на Земле, но я ненавижу это делать. Это всё ещё было бессмысленно. Человеческая жизнь прекрасна, но большинство ангелов считают её — дешёвкой. — Такого закона нет, — сказал Кастиэль. Азирафель посмотрел на него. Кастиэль оглянулся, и, наконец, он понял. — Альтернативный мир, — слабо сказал Кастиэль. — Альтернативный мир, — выдохнул Азирафель. — Как ужасно. Расскажи мне остальное. Кастиэль так и сделал. Он рассказал Азирафелю о Сэме и Дине и о желтоглазом демоне [5] по имени Азазель, как Сэм был настроен стать сосудом Люцифера, как Дин пожертвовал собой и заключил сделку с демоном перекрестка; как Кастиэль спас его из ада. Рассказ о Оружии Михаила и о том, как Дину суждено было стать сосудом Михаила. Четыре всадника, жертва Сэма. Это был долгий-долгий путь к апокалипсису. Азирафель был хорошим слушателем, его глаза были широко распахнуты, и он ахал в нужные моменты. История Кастиэля завершилась его собственной смертью, а затем и его воскресением. Он рассказал Азирафелю о войне на Небесах, как Рафаэль хотел править Небесами и снова начать Апокалипсис, как последователи Кастиэля хотели свободы воли. Как они проигрывали. Как он был повержен, и что это означало конец войны и Конец всего. Обессиленный, он закончил. — О боже, — сказал Азирафель в тишине. — Боже мой, — он сглотнул. — Мне очень жаль, Кастиэль, — он заколебался, закусил губу, а затем выпалил: — Здесь ты в безопасности, — его глаза сияли искренностью и доброжелательностью. — Я не могу говорить от имени твоего мира, но здесь, в этой комнате, на этой Земле, Небеса не воюют. Мы предотвратили наш Апокалипсис, и мы в безопасности. Однажды я охранял Эдем; я буду охранять эту комнату, пока ты отдыхаешь. Восстанавливайся. Здесь тебе не причинят вреда. Ангелы, как правило, не плакали, но Кастиэль всё ещё чувствовал, как у него перехватило дыхание. Азирафель действительно имел это в виду. Он мог видеть это в его душе, в том, как он держал себя, широко расправив плечи, словно хотел показать свои перья для акцента, только без видимых крыльев, конечно. Всем своим видом он источал искренность. — Спасибо, — сказал Кастиэль, и он тоже имел это в виду. Это была великая доброта. Азирафель кивнул. — Теперь засыпай. Кастиэль хотел сказать ему, что ангелы не спят, но он обнаружил, что тонет в подушках, измученный, несмотря на боль, которую он испытывал. Его глаза закрылись, и сон обрушился на него, как на любимую машину Дина.              

_________________

[1] Это было бессмысленно. Михаил, который любил сражаться, но также использовал все свои Посещения Земли в пламени гедонистической славы, не желал, не мог убить другого ангела. Он всегда был добр к Азирафелю, даже когда другие — нет. Ему суждено было сразиться с Люцифером насмерть в Конце всего, но это… они остановили апокалипсис. Конечно, нельзя было допросить Невыразимое, так что, возможно, Всевышний, Госпожа Бог вернула Кастиэля. Но здесь был только один апокалипсис, Азирафель был в этом уверен. Все это было бессмысленно, но только люди могли заблуждаться. Кастиэль либо лгал, либо… а что, если нет? Что, если он был абсолютно честен? Мысли Азирафеля смешались. Оружие Реальности. В переводе с енохианского: Doesech ne coplaeth. То, что (ломает/прорывает/ разрушает) (границы/что внутри круга/мир/реальность). Оружие Реальности. Прямо в названии. Конечно нет. Ему нужно было поговорить с Кроули. Прямо сейчас. [2] Его Кроули. Десять лет после апокалипсиса, пять лет с тех пор, как они прижились друг к другу, и это всё ещё было так ново, так мило. Кроули любил спать, уткнувшись щекой в ​​бедро Азирафеля, пока Азирафель читал ночью. Он был мягким, близким и полон доверия. Азирафель был поражён, ужасно неподходяще ангелу его ранга и статуса. Ему было всё равно. [3] Услышав, что Кастиэль работал, чтобы остановить апокалипсис, Азирафель, в основном из чистой слепой надежды, решил довериться ему. Спрятавшись внизу, Кроули тихо бушевал, что, если шпионом, ангел, честно! [4] Уловки Кроули в основном состояли из дьявольского пирога, хорошего Каберне и недавних змеиных обнимашек, но Азирафель вряд ли собирался говорить об этом бедному, испуганному ангелу, пока между ними не установилось какой-то уровень доверия. [5] «О боже,» — подумал Азирафель.