(Война) Что же в ней хорошего?

Когда он проснулся, в комнате стало светлее, и боль немного утихла. Он повернул голову и увидел Азирафеля, как тот и обещал, потягивающего из кружки чего-то восхитительно пахнущее. Он моргнул, чувствуя себя более расслабленным в этой постели, чем когда-либо. — Доброе утро, — пробормотал Азирафель. — Как ты себя чувствуешь? Кастиэль снова моргнул. — Шатко, — сказал он, и его голос был немного хриплым, поверх обычного гравия Джимми. Это было странное ощущение. — Как долго я спал? — Два дня, — сказал Азирафель с улыбкой. — Я думаю, тебе это было нужно. — Два дня? — Кастиэль ахнул, а потом вспомнил: война проиграна. Он был в альтернативной реальности. Ничего не имело значения. Он снова откинулся на подушки, и отчаяние обвилось вокруг его плеч, как змея. Не было срочности; всё было кончено. — Что ж, Зло никогда не дремлет, а Добро всегда бдительно, — сказал Азирафель, отставив кружку в сторону. — Но заслуженный сон никому не повредит. Тебе, мой друг, казалось, это нужно. Тебе больно? — Местами, — честно сказал Кастиэль. Он немного свернулся калачиком и зашипел; две точки на его спине вспыхнули. — Что… — он попытался повернуться, чтобы увидеть это, но от этого было только больнее. — Стой, — резко сказал Азирафель. Кастиэль замер. — Ты, вероятно, не привык к тому, что наши крылья материальны, — мягко сказал он. — Мне потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к их весу. Материальны? — Невозможно, — выдохнул Кастиэль и изогнулся, несмотря на пылающую боль, и одеяла вокруг него сдвинулись и… У него были две лишние конечности. — Невозможно, — слабо сказал Кастиэль. Он попытался освободить их от одеяла — он лежал на боку, и одно было почти придавлено под его весом, но другое он смог вытащить. Было очень больно, но он был настроен решительно. Его правое крыло было большим и… коричневым. Его перья были буро-коричневыми, с полосками, как у хищной птицы. Он согнул крыло и зачарованно смотрел, как смещаются перья. Это было совершенно невозможно. Крылья не могли быть материальными. Они… сгорели. Слишком много энергии в одном месте. Как такое могло быть? Он пробежал дрожащими пальцами по кроющим перьям, по первостепенным. Пух был физическим, материальным, реальным, покрывал его телесные пальцы и его телесные перья. Невозможно. Его мышцы болели от движения. Но это не имело значения. Перья были в полном беспорядке, но он это знал; это произошло из-за слишком долгой борьбы, слишком долгих лет недостаточного доверия к своим братьям, даже недостаточной симпатии к своим братьям, чтобы прихорашиваться. Они так долго чесались, что боль была почти облегчением. — Они в довольно хорошем состоянии, не так ли? — мягко сказал Азирафель. — Я уверен, что одеяла не помогли. Им больно? — Как это возможно? — выдохнул Кастиэль. — Крылья не могут быть материальными. — О, они определенно могут, — Азирафель пожал плечами. — Но у них есть сила, так что будьте осторожны. Как ты понимаешь, это пугает людей, и особенно тех, кто, эээ, восприимчивы, иногда могут стать… одержимыми, если не быть осторожным. Человечество здесь имеет тенденцию к чрезмерному влиянию божественного. Лучше всего держать их скрытыми, когда вокруг люди, если ты не знаешь людей достаточно хорошо. Как ты понимаешь, чем лучше вы знаете людей, тем меньше они будут затронуты. Материальные. Крылья, которые не повредят Дину. Какой странный и чудесный мир. Он снова погладил перья, восхищаясь ощущениями от этого. Он видел их тысячу раз на Небесах. Он чувствовал их невесомыми за спиной, обычными, как ноги. Но он никогда не видел их в мире смертных. Это было похоже на то, как если бы вы посмотрели вниз и обнаружили невероятные зебриные полоски на руках. Они были красивы, и они были его, и они были материальными. Он взглянул на Азирафеля, на его полные надежды глаза, его добрую улыбку и дымящуюся чашку чего-то ароматного на столе. Его крылья были материальными, и этот ангел был таким добрым. Странный, странный мир. — Я не знаю, как их спрятать, — сказал он. Он не был уверен, что хочет этого. — Не надо, — сказал Азирафель. — Пока не надо. Сначала тебе нужно выздороветь. Хочешь какао? — Рядом с первой появилась вторая кружка. Кастиэль осторожно сел. Боль ещё не ушла, но, однозначно, стала меньше. — Хорошо, — с сомнением сказал он, и Азирафель поднес ему кружку. Раньше он не пил какао. Он знал, что это шоколад в виде напитка, но Сэм и Дин в основном пили кофе. Иногда Кастиэль ел, но обычно он ел с Винчестерами, по их настоянию. Какая польза ангелу от еды и питья? Азирафель протянул ему теплую кружку, коричневая жидкость внутри была сладкой. Она имела своего рода вес, и Кастиэль потягивал — тогда он понял, что жара подразумевала, что ее нужно потягивать, а не глотать, — и это действительно было приятно. — Мне это нравится, — сказал он удивленно. Азирафель усмехнулся. — Мне тоже, — сказал он. — Я ненавижу это говорить, потому что, по правде говоря, весь бизнес был ужасен, но я наслаждался шоколадом из Нового Света. Новый мир. — Где мы? — спросил Кастиэль. Азирафель сказал — он был Началом. По опыту Кастиэля, Начала были территориальными существами. Они были ангелами среднего уровня, тесно связанными с определенными территориями. Доброта Азирафеля была ещё более замечательной, если бы он был Началом. — Мы в Лондоне, — гордо сказал Азирафель. — Город в стране под названием Англия, — добавил он, вероятно, зная, что Кастиэль абсолютно не разбирается в ситуации. — Которая находится на небольшом субконтиненте к северу от Европы. Это было немного полезно. Он осторожно спросил: — Как далеко это от Южной Дакоты? — В конце концов, там был дом Бобби Сингера. Все эти места, конечно, имели точные координаты в енохианском языке, и Кастиэль мог бы точно знать, где они находятся, но люди смотрели на это по-другому. Азирафель, явно предпочитающий человеческий путь, поскольку он не просто дал координаты, мог обладать огромными знаниями. — О, большая часть континента и Атлантический океан, — сказал Азирафель, улыбаясь. — Довольно далеко, по мере того, как люди измеряют вещи. Кастиэлю нравился Азирафель, но теперь он ещё больше его полюбил. — Спасибо, — мягко сказал он. — Большинство ангелов не понимают, как люди измеряют вещи. Улыбка Азирафеля расширилась и осветила его глаза, как у человека. Очаровательно. — Да, — согласился он, — на самом деле нет. Но вы пытаетесь, не так ли? — Да, — задумчиво сказал Кастиэль. Это больше не имело значения. Тот мир, Дин и Сэм, теперь исчезли. Он проиграл войну. Он с грустью покрутил кружку в руках. — Эти твои люди, — мягко сказал Азирафель. — Вот почему вы пытаетесь. Они охотники. — Да, — сказал Кастиэль, теперь немного насторожившись. — Твои первые? — спросил Азирафель. Это заставило его растеряться. — Мои первые что? — Люди. Первые люди, о которых ты заботишься. Это Дин и его брат. Кастиэль в замешательстве уставился на него. — Да, — сказал он медленнее. Азирафель кивнул. — Я был на Земле всю её историю. Я любил очень многих людей. Я не знаю, через что может пройти ваш мир, но… — он прочистил горло. — Это стоит того. Они того стоят. Чего бы это ни стоило. — Он криво улыбнулся. Кастиэль выдохнул, немного запыхавшись. Азирафель понял. Невозможно. Как. Как он мог… — Что ты делаешь, когда они умирают? — Это был почти крик. — Скорбь. Позаботьтесь о их детях, может быть, или об их городе. Видишь, это? — он указал на полку в другом конце комнаты; там стояла небольшая статуя женщины, в халате с рогом изобилия. — Это была одна из лауреатов женщины по имени Корнелия. В Риме. Она была моей хорошей подругой и просила меня позаботиться об этом. — Но это же богохульство, — удивился Кастиэль. — Я не приношу никаких жертв, — легко сказал Азирафель. — Но я держу ее при себе. Она напоминает мне Корнелию, к тому же я обещал. «Может, ему удастся сохранить Импалу», — подумал Кастиэль, но потом вспомнил, что оказался в ловушке не той вселенной, и Земля все равно скоро превратится в пыль. Он вздохнул. — Если хочешь, — сказал Азирафель в возникшей тишине, — мы найдем способ отправить тебя обратно к ним, когда ты поправишься. — Я сомневаюсь, что есть способ, — сказал Кастиэль иронично. — Если Рафаэль построил пушку специально для меня, это будет окончательно. — А, — сказал Азирафель, с огоньком в глазах, — но он не мог отчитаться за меня на другом конце, не так ли? И он определенно не мог отчитаться за Кроули. Это было правдой. — Кроули — твой демон, — медленно сказал Кастиэль. — Ваш враг. — Да, — усмехнулся Азирафаэль. — Я сказал правду, когда сказал, что он не войдет в эту комнату. Он не любит новых ангелов. Если ты хочешь с ним познакомиться, тебе нужно спуститься в книжный магазин. Последние несколько дней он спал в моей задней комнате [1]. — У вас… есть книжный магазин. — О да! И у меня может быть что-то там внизу, что может помочь. Как ты думаешь? Ты собираешься переехать? — Я… не могу сражаться, — выдавил Кастиэль. — Боже, зачем тебе драться? — Этот… демон. Там внизу. Один из павших. Они довольно опасны, Азирафель. — Азирафель казался таким добрым. Воспользовался ли этим демон? — О, Кроули, несомненно, не хочет с тобой драться. Худшее, что он сделает — это попробует тебя накормить. Видишь ли, он пробыл на Земле столько же, сколько и я. Он действительно помог мне остановить апокалипсис. И я должен сказать, я буду очень расстроен, если вы попытаетесь причинить ему вред; Я очень к нему привязан, — последнее прозвучало достаточно сурово. Кастиэль уставился на него. На какое-то время он привязался к Мэг. Они были союзниками. Это было неслыханно. И он замышлял с Кроули его собственного мира, к счастью, ис другим произношением, тот ужасный план, который мог дать ему дополнительную силу. Но один из Падших? Это было что-то вроде напряжения. — Я не причиню ему вреда, если он не попытается причинить вред мне, — медленно произнёс Кастиэль. Азирафель поджал губы. — Полагаю, так сойдёт, — сказал он, — при условии, что вы не из тех, кто нервничает. Простите меня, Кастиэль, но я буду защищать его. Он мне очень дорог. Как ты думаешь, ты можешь стоять? Я могу отправить Кроули завтракать, и мы можем поесть внизу. — Мне… не нужно есть, — нерешительно сказал Кастиэль. — Это будет хорошая смена обстановки, — сказал Азирафель. — И будет хорошо, если ты сможешь встать, если сможешь. Ты сможешь? Кастиэль мог. Это было трудно, и он зашатался — крылья на его спине были тяжёлыми, и подошвы его ног болели там, где они касались земли, ужасная дрожащая боль всё ещё пульсировала в нём, словно молния. Но Азирафель был рядом, чтобы взять чашу и поддержать его, и он был олицетворением нежности. Он предложил Кастиэлю плечо, на которое тот мог опереться, и с абсолютным терпением провел его к двери. Сразу за дверью был демон. Кастиэль инстинктивно почувствовал, как его перья взъерошиваются [2]. По правде говоря, он никогда раньше не видел никого из «Падших Люцифера». Шестьсот шестьдесят шесть были изгнаны с Небес в ад, где они убивали друг друга, или запирали друг друга, или пытали друг друга до забвения. Те немногие исчезающие, что остались в его мире, были в основном заключены в клетки, как Люцифер, или сошли с ума, или прятались. Небесный приказ — «Убить на месте», и он мог понять почему. Падший был тенью ангела. Всё, что делало ангела ангелом, было выжжено. Казалось, что Люцифер чувствовал себя ужасно, неправильно и опасно. Самое близкое ощущение, которое мог испытать человек, было ползанием по коже; сама сущность Кастиэля отшатнулась от этого существа. Ужас, тронутый адом. — Итак, я вижу, что наш гость просснулся, — сказал Великий Демон со странным шипением. У него было мужское тело, длинное и стройное, в тёмном костюме, тёмноволосый, с очками. Он говорил со странным скрипучим шипением. Кастиэлю очень хотелось убить его, но он не мог сражаться, и он обещал. — Проснулся! Кастиэль, это Кроули, Кроули, это Кастиэль. — Не думаю, что у нас есть аналог, — задумчиво сказал Кроули. — У нас есть Кассиэль. Пожалуйста, скажи мне, что ты не Кассиэль; она сделала это с Дагон, как две тысячи лет назад, и он не позволит этому забыться; плохо, что я стал мошенником, но если я помогу какой-либо версии Кассиэля, они могут фактически расчленить меня навсегда. — Мой дорогой, — начал Азирафель, но в голосе его звучало веселье. — У нас тоже есть Кассиэль, — ответил Кастиэль. — Я другой. — Слава Манчестеру, — сказал демон. — Ты наверх по лестнице? Там внизу еда. — О, Кроули, тебе не нужно было этого делать! — Ты пробыл в этой комнате несколько дней, ангел. Меньшее, что я мог сделать, это заскочить в Париж и купить тебе что-нибудь хорошее, пока он спит. — Ты принёс круассаны! — Кастиэль обнял Азирафеля за плечо и опирался на него достаточно близко, чтобы почувствовать, как он трясется от восторга. — Да, я сделал. И… знаешь, разные, — он пожал плечами. Азирафель был так явно восхищён, и совсем не подозрителен, что Кастиэль нахмурился. — Почему? — спросил он демона. Демон не дурак. Не было сказано, почему что. — Потому что он мой друг, — сказал он вызывающе, приподняв подбородок, словно ожидал удара. Странный. Азирафель заставил его спуститься по лестнице, хотя это был трудоёмкий процесс и было очень больно. Кроули, будучи демоном, побежал вперёд и не помог. Однако, к большому удивлению Кастиэля, он придержал дверь. Кастиэль лишь мельком увидел книжный магазин, до отказа и беспорядочно заполненный книгами, прежде чем они поплелись в заднюю комнату. Это была небольшая комната с диваном и круглым столиком. За столом было всего два стула, но Кроули махнул рукой, и появился третий, без спинки. Азирафель усадил на него Кастиэля. Кастиэль довольно скептически относился к стулу, но в нём не оказалось ничего плохого. Ни проклятий, ни чар, ни священного масла, ни каких-либо других ловушек. Это было похоже на стул, пусть и стул, способный вместить в себя его внезапно испорченные крылья. Это было невероятно запутано. Азирафель со вздохом сел на стул рядом с ним. — О, Кроули, это прекрасно, спасибо. На столе, как понял Кастиэль, лежал ассортимент хлебов, ни один из которых он не знал. Там были стеклянные банки, в которых действительно было варенье, хотя арахисового масла не было видно. У него было как-то неуклюжее чувство, что эта еда полностью отличалась от того, что обычно ели Винчестеры, и, поэтому совершенно чуждая. Какао, однако, было вездесущим; Азирафель создал больше откуда-то и налил Кастиэлю вторую чашку из большого, теплого керамического кувшина. По крайней мере, это было несколько знакомо. Кастиэль подтянул чашку, когда она была наполнена. — Ну, ты обратил еще одного, — протянул Кроули. — Заткнись, дорогой, — сказал Азирафель, тоже наполняя Кроули чашку. — Рааааааабство, — весело пропел демон, будто бы и ни к чему. — Тепло и уют, — парировал Азирафель, — И мы давно прошли конкистадоров, Кроули! Я выиграл тот раунд. — Ты не выиграл, ублюдок, — засмеялся Кроули. — Расизм и угнетение. Я всё равно выиграл. — Ты в отставке, старый змей, и, насколько я помню, ты ступил в Америку ровно три раза и каждый раз с криком отправлялся обратно в Англию. Демон резко вздрогнул. — Они все там сумасшедшие, — сказал он. — Передайте варенье, ангел, я летел долго и упорно для этого. Кастиэль смотрел на этот разговор, совершенно сбитый с толку. Он посмотрел на Азирафеля, когда тот сел. — Я не понимаю, — сказал он. Азирафаль вытащил из бумаги длинный кусок хлеба и разбил его на три больших куска[3]. Одну горбушку он отдал Кроули и посмотрел на Кастиэля. — О, мы смертельные враги! — весело сказал он. — Конечно, есть счёт. Хочешь горбушку или середину? — Он пытается заставить тебя отдать ему середину, — протянул Кроули. — Ему нравится середина. — Кроули! И это было так абсурдно, так очевидно безумно, что Кастиэль сказал: — Вы можете получить середину. Я много не ем. — О, ты должен попробовать! Это один из способов привязанности людей, знаете ли, за едой, и в этом что-то есть. Это была невероятно полезная информация, и она многое объясняла. Кастиэль схватил хлеб — часть с горбушкой. — Понятно. — Он посмотрел на хлеб. — Как мне это съесть? — Кусок был слишком большим, чтобы положить его в рот, и он уже видел, как Сэм использовал вилки. — С маслом в варенье; вот, — демон указал эти две вещи. — Разрежь хлеб на куски и намажь масло ножом, а потом варенье другим ножом, иначе Азирафель убьёт тебя, — он робко улыбнулся. Кастиэль понял, что это была шутка. По-человечески. Падший пошутил. Раньше он тоже шутил с Азирафелем. Это была шутка, очень похоже на Сэма и Дина, за исключением того, что у неё было другое качество. Кастиэль понял, что это было мягче. Сэм и Дин перекидывались подколками туда-сюда, да, эти мальчики сделали бы всё друг для друга, это было правдой, но иногда в шутках был настоящий гнев. Здесь же было поддразнивание, но без какой-либо жары или какой-либо глубокой травмы. Как такое возможно? От одного из Падших, исчезающе редкого, абсолютно жестокого Великого Демона? — Ангел? — нервно сказал Кроули. — Перестань пялиться, дорогой, ты доставляешь ему дискомфорт, — сказал Азирафель, хлопнув Кастиэля по плечу. — Это ужасно странно, — жалобно сказал Кастиэль Азирафелю. — Хлеб или демон? — спросил Азирафаэль. — И то, и другое. — А, — протянул Кроули, — я полагаю, ты ожидал большего количества серы? — Что-то подобное. Падшие — невероятно опасны. Там, откуда я. Кроули намазывал масло на хлеб, спокойный, как летний день. — Здесь тоже. Позволь мне объяснить. Большинство демонов проводят свою жизнь в аду. Я почти не проводил времени там, Внизу. Это ужасно и жалко, и я предпочитаю Землю, на которой я провел остаток своего времени. Кроме того, я в отставке. Я больше не причиняю вреда людям. — Перешёл на варенье. Это было ошеломляюще. — Демоны любят причинять людям боль. — Только не этот демон, — сказал Кроули. — Я не был таким извращенным, как остальные. Кастиэль снова уставился на него. В это было трудно поверить. Он повернул голову и посмотрел на Азирафеля. — Он говорит правду, — ответил Азирафаэль. — И он был моим спутником на Земле в течение шести тысяч лет. Я знаю, когда он лжёт. — Нет, — весело ответил Кроули. — Конечно, я знаю. — Титаник, 1912 год. Я убедил тебя, что это я его потопил. — Это было однажды! За десять минут! Кастиэль намазал маслом, а затем и вареньем хлеб, слушая их шуточки. Он надкусил, следуя примеру Азирафеля, и нашёл хлеб приятно хрустящим и сладким. Эти двое рядом с ним препирались, как люди, знакомые и, что было понятно даже для Кастиэля, очень привязанные к друг другу. Ужасно, ужасно странно. Но хлеб ему понравился. Когда он закончил, Азирафель дал ему круассан. С круассанами он был знаком; Сэм иногда ел их. Но этот шелушился в его руке, и выглядел… ну, не так плачевно, как у Сэма. Маслянистый и чудесный на вкус. Он думал, что еда была переоценена, но на самом деле это было довольно мило. Ангел и демон ссорились из-за Помпеи и блюда из яиц в Помпеях. По словам Азирафеля, Кроули, очевидно, приготовил его для человека, но неправильно. Они оба улыбались, даже демон, который расслабился. Казалось, они совершенно забыли о Кастиэле. Он налил себе ещё какао и подумал об ещё одном круассане. Он был обеспокоен демоном, но решил, что больше не боится, поскольку Кроули пролил своё какао. «Ни один демон не может пить какао и при этом быть устрашающим», — с удивлением подумал Кастиэль, особенно какао Азирафеля, которое на вкус было тёплым и сладким. — Послушай, — настаивал Кроули, — Публий Аврелий был ослом, Азирафель. Мне плевать на добрые дела, которые он делал в Помпеях — всё равно всё было похоронено под вулканом! — О, я согласен, мой дорогой, он был ужасным человеком, — сказал Азирафель. — У тебя на бедре от него шрам! Настоящий шрам! Он точно получил то, что заслужил [4]. Знаешь, я подписал бумаги, запрещавшие ему попасть на Небеса. Кроули выпрямился. — Ты сделал это? -Конечно! Конечно, дорогой. После того, что он с тобой сделал! Но я очень благодарен за то, что он сделал с дорогами, — последнее прозвучало прискорбно. — Это позволило археологам найти весь город тысячу лет спустя. — Ну, по крайней мере, тебя похлопали по спине от всей этой жалкой истории, — сказал Кроули. — Ужасный чёртов человек [5]. — Давно умёр, конечно, — утешительно пробормотал Азирафель. — Кастиэль, ты сказал мне, что тоже остановил свой апокалипсис, — легко сказал он. — Ты, кажется, тоже любил свою Землю. — Ты что? — пробормотал демон. — Серьезно? Это блестяще! — Настоящий необузданный энтузиазм. Странный, странный демон. — Разве я не говорил тебе этого? — Нет! Как ты сделал это? — Кроули нетерпеливо наклонился к Кастиэлю. — Это неприятная история, мой дорогой, — предупредил Азирафель. Но Кастиэль прислушивался и подумал, что, возможно, у него это получится. — Один из моих друзей позволил Люциферу овладеть его телом перед тем, как нырнуть головой в ад, тем самым пожертвовав собой, и спасти мир, — сказал он. Кроули уставился на него. Повисло короткое неловкое молчание. — Ну, это ужасно, — произнёс он наконец. — Да, — согласился Кастиэль. Снова наступила тишина. — Вы не очень хороший собеседник? — спросил Кроули. — Не особо, нет. — Дорогой! — Азирафель отругал демона. — Не слушай его, ты был прекрасным собеседником, — он ободряюще улыбнулся. Кастиэль отвлеченно подумал, что Азирафель ему очень нравится. — Нет, я… правда, очень плохо в этом разбираюсь, — с сожалением сказал Кастиэль Азирафелю. Кроули фыркнул. — Эй, первый шаг — признать это. Что случилось с твоими крыльями? — Кроули! — Что! Я задаю честный вопрос! Они выглядят так, будто на них кто-то наступил! — На Небесах идёт война, — защищаясь, сказал Кастиэль. — Повтори-ка? — спросил Кроули. Он казался встревоженным. — Да. Рафаэль хочет править и снова начать конец света. Я хотел его остановить. Я не смог. — Он угрюмо посмотрел в своё какао. — Ещё нет, — мягко сказал ему демон. Когда Кастиэль снова посмотрел на его странные солнцезащитные очки, он сказал: — Азирафель — лучший исследователь, которого когда-либо видел этот мир. Не волнуйся. Если ты хочешь вернуться туда, чтобы спасти свой мир, мы вернём тебя туда. Это было… неожиданно. — Почему тебе не всё равно? — Один апокалипсис — это слишком много, — Кроули пожал плечами. — Но если я могу помочь остановить второй, не подвергаясь реальной опасности, полагаю, мне будет чем гордиться, да? Странные рассуждения, но странный демон. — Спасибо, — сказал Кастиэль. — Но тебе нужно время, — твёрдо сказал Азирафель. — Я хочу, чтобы ты снова выздоровел, прежде чем я отправлю тебя на край света, понимаешь? Я более чем уверен, что мы сможем отправить тебя в тот момент, когда ты исчез; в конце концов, там дыра самая свежая. Останься с нами на неделю или около того. Отдыхай. Выздоравливай. Он должен быстрее вернуться. Но если бы они могли отправить обратно… в нужный момент… Кастиэль вздохнул. Он кивнул. — Спасибо, — пробормотал он. — Не говори этого, — сказал Кроули.        ___________________________ [1] И он был глубоко раздражён этим. В чёртовом книжном магазине была только одна чёртова кровать — та, на которой он проводил ночи, счастливо свернувшись клубком вокруг Азирафеля, но в которой сейчас обитал какой-то странный больной ангел. Тьфу. Почему. Ни за что на Сверху или Внизу он не оставит Азирафеля наедине с возможным шпионом или возможным психопатом (не то чтобы Кроули мог сделать что-нибудь, если бы он стал агрессивным), поэтому он дремал на диване в задней комнате, проклиная Небеса, Ад, ангелов в целом и Азирафеля в частности. [2] Это было очень странно. Материальные перья в физическом пространстве физически взъерошивают. Странно. [3] Кроули купил несколько полубагетов, потому что смотреть, как Азирафель съедает весь багет, было просто неловко. По крайней мере, так всё выглядело цивилизованно. [4] Шрам был виден высоко на внутренней стороне правого бедра Кроули. Странная, выцветшая волнистая линия — это должен был быть трезубец. Азирафель ненавидел его, абсолютно и безоговорочно, из-за его расположения и значения. Публий Аврелий нагрел железо в священном огне; это был единственный способ получить шрам, и это означало, что Азирафель не мог его вылечить. Азирафель получил огромное удовольствие, не допустив этого человека к Небесам. Да сгниет он в аду за то, что причинил вред его Кроули. [5]Шрам болел годами, но хуже был страх, потому что этот ублюдок наконец-то понял, как причинить ему настоящую боль. Он знал, что Кроули не был человеком, и хотя римляне не имели представления об ангелах и демонах, у них были наяды, дриады и тому подобные вещи, достаточно близкие для его понимания. Он обожал, что Кроули был у него в подчинении. Когда шрам зажил или зажил достаточно, чтобы он почувствовал, что не хромает, он послал за Азирафелем. Азирафель, который в то время находился в Галлии, ответил быстро. Ангел добрался до Помпей, взглянул на Кроули и тут же купил его, и он тоже обманул милого старого Публия. Их Соглашение было заключено совсем недавно, но Азирафель сразу же выдал ему документы о взыскании и вывез его из Помпеи целым и почти здоровым. Шрам пульсировал, но ангел пришел за ним, вот что имело значение.