излечить

      Солнце уже вступило в свою полную силу. Пришло время пробуждения. Обычно в пять часов утра — время подъема в Гусу Лань, но не сегодня. Сейчас царил абсолютный покой и никаких признаков работы или учёбы не наблюдалось. Все мирно и тихо спали после столь грандиозного события. Хотя, по меркам, свадьба была скромная, но само событие — свадьба — имело огромное значение.       Вся сладость, все послевкусие царило в главном поместье. Лань Чжань открыл глаза. Сегодня он был особенно сонный, хотя всегда, во все времена поднимался бодро и рано — рано. На его груди спящее сокровище не издавало ни звука. Вэй Ин спал очень крепко, впервые не ворочаясь, как юла, не метаясь по постели. Он спал совершенно спокойным сном. Черты его лица были разглажены и отдавали солнечным отливом.       Ванцзи боялся пошевельнуться. От малейшего движения Вэй Ин мог проснуться. Даже не мог — а, точно, проснётся. Это слишком хрупко. И Лань Чжань не знает, что ему делать: позволить себе валяться весь день, по крайней мере, всё утро или же, вступить во все обязанности, теперь не только верховного заклинателя, но и законного мужа, и озаботиться завтраком, но Лань Чжань не привык делать что — то подобное для кого — то. Он себе — то ничего не готовит, не накрывает. Все эти пиры чужды и заменяют привычный обед и завтрак, на которые иногда и времени нет.       А Вэй Ин живёт по принципу: " Война войной — обед по расписанию.» И что тут можно сделать? Просыпается он часа на четыре позже, засыпает также поздно. Они совершенно разные, потому — то их так сильно и притянуло друг к другу.       А-Сянь засыпает в объятиях, когда Лань Чжань — спокойно без всех одеял на голом полу. И он ничуть не станет жаловаться на неудобства. У него режим. А Вэй Ин будет капризничать, пока не предоставят ему все удобства, но с ролью няни нефрит уже давно свыкся и в том, чтобы носить своё чудо на руках, проблем совершенно не было. И все эти просьбы о внимании и поцелуях стали привычными уже давно.       Ванцзи таки поднимается с постели, буквально, заставляя себя. Такого раньше ещё не было. Он аккуратно убирает голову своего мужа с груди, перекладывая на подушку и, кутая получше, чувствуя, как с окон веет сквозняк. Оторваться невозможно. Вэй Ин спит. Просто спит, но это несравнимо ни с чем. Слишком трепетно. Вьющиеся, непослушные пряди, закрывают прекрасное лицо, которое хочется целовать беспрестанно. Вэй Ин во сне куда — то произвольно тянется, придвигается к согретой части от тела Ванцзи. Переворачивается, словно котёнок, ложась поперёк — теперь он, словно маленький ребенок, котрого уложили для пеленания.        Пока накрытый завтрак остывает на столе — Лань Чжань не приступил к своей порции без любимого, желая трапезничать только вместе с ним, — Ванцзи вспоминает вчерашний вечер, облик Вэй Ина, облаченного в красный, их долгий поцелуй, картинки, размытые и едва уловимые, его бесстыдного поведения всплывают в голове, но это все сейчас не имеет цены, смысла. Наверняка, сегодня протрезвевший Цижень вставит " пару ласковых», многие разъедутся по домам не в лучшем настроении, и, до сих пор преподнося молодоженам дорогие ненужные подарки, каясь, что не сделали этого вчера по ясным причинам. — Все это мелочно.        По — прежнему стоит тишина. Лань Чжань слышит лишь шорохи, доносимые с кровати. Вэй Ин снова вертится. Должно быть, слишком стало светло. Лань Чжань зашторивает окна, даже не выглядывая, как раньше это делал, на улицу. Он полностью желает посвятить себя мужу. И даже за бумаги не принимается. Мысли совсем не там. Они далеко, но рядом с Вэй Ином.       Лань Чжань чуть не принимается за игру на цы — не, дабы нагнать ещё больший покой его сну, но одергивает себя, понимая, что Вэй Ин прекрасно сейчас защищён, хоть и все, что тот делает для него — кажется недостаточным. Лань Чжань объяснить не может, даже себе, но внутри его гложет необъяснимая тревога. С обретением законных уз стало только сложнее. Недостаточно защиты, талисманов, правил, нежности, любви — Вэй Ину всего мало — кажется Лань Чжаню. Он должен ему много, он должен ему всё, должен ему себя. Всего себя, без остатка.       Вэй Ин, наконец, просыпается, открывая глаза, которые уже бегают в поиске объекта восхищения, любви. Это — только их утро, оно личное, умноженное на бесконечность. А — Сянь почти не помнит, что было вчера, но Лань Чжаня желает также сильно, как и постоянно. Его взгляд цепляется за белоснежные одежды, озаренные солнечным светом, который успел проникнуть внутрь. Смотрит — смотрит, не отрываясь на, у окна стоящего, Ван Цзи и не знает: стоит ли отвлекать напоминанием о себе?       Но, конечно, стоит, ибо разве Вэй Ин способен его потревожить — никогда. На бортике кровати ещё красуется красная вуаль, напоминающая о недавнем значимом событие, и Вэй Ин невольно улыбается, понимая, насколько, наверное, выглядел нелепо в ней, хоть и для своего мужа он был образцом красоты. В любом наряде и виде.       Лань Чжаня звать не приходиться. Он сам, словно чувствуя, поворачивается к нему и проходит, чтобы сесть рядом.       — Ты крепко спал. — Произнёс старший, одаривая поцелуем в лоб. — Как себя чувствуешь?        Вэй Ин вместо ответа, тянет его на себя, требуя обнять и целует. Лань Чжань поддаётся порыву.       — Вчера… — Вэй Ин, смущаясь, отпускает голову. Лань Ванцзи приподнимает его за подбородок, смотря в глаза со всей нежностью и проводит пальцами большими по щекам.       — Вчера мы заключили брак. Ты стал моим мужем. — Пояснил Лань Чжань.        — Это взаправду? — Переспросил Вэй Ин.        — Лань Чжань не станет лгать Вэй Ину.        Они сливаются в ещё одном поцелуе. Тревога оставляет Ван Цзи, хоть и ненадолго. А за завтраком их идиллию нарушает стук в дверь.