***
Жизнь Чимина в Силле текла на удивление размеренно и однообразно. Мысли о побеге после прошлого неудачного раза он оставил. Иногда ему казалось, что про него все забыли, и этот факт даже вызывал некую обиду. Но потом Чимин одергивал себя — он не в гостях, а являлся пленником, поэтому уж лучше так, чем снова проходить через пытки и унижения, дабы доставить удовольствие королю Чонгуку. С Чонгуком Чимин не виделся уже несколько недель, поэтому почти перестал вздрагивать по ночам от шума в гареме. Первое время он находился у Джина и Намджуна, которые отнеслись к нему со всем почтением, но, поправив здоровье, Чимин вернулся в гарем, как того и требовало королевское распоряжение. Здесь он подружился почти со всеми, кроме заносчивого Тэхена, что не видел земли под ногами. Тэхен имел отдельные покои с богатым убранством внутри, а у остальных кисэн все было просто, но в достаточном количестве. Чимин, привыкший жить в роскоши, с трудом надел ханбок, оставленный евнухом. Простые ткани натирали кожу, но он не жаловался, упорно вынося все тяготы судьбы. К счастью, терпел Пак не долго — Джин, увидев его в таком одеянии, распорядился лучшим мастерам пошить для него ханбоки девяти оттенков из разных тканей. Особенно любил Чимин голубые и темно-синие цвета, попросив сделать из них три платья. Когда Юнги придет за ним, он должен выглядеть прилично, думал Чимин, разглаживая на коленях только что принесенную обновку. Темно-синий атлас струился со спины, подхваченный лентой тонкий стан стал предметом зависти многих кисэн, а длинные полы, расшитые золотыми драконами, играли при каждом движении, выдавая соблазнительные контуры узких бедер и стройных ног. Драконов этих Чимин ненавидел, но другими рисунками здесь просто не расшивали. Он с тоской вспоминал своих журавлей на красном свадебном ханбоке и верил, что еще сможет примерить его на себя. Пак занимался всем, чем могли занять себя кисэн, чтобы не сойти с ума в доме наложниц. Его не призывали в покои короля или принца, поэтому Чимин имел достаточно времени, чтобы вышивать, практиковать танцы, слагать стихи и даже рисовать. Джин специально принес ему краски, купленные в империи Цинь через знакомых торговцев. Во всех картинах Чимин упорно рисовал только королевство Пакче, словно не видел ничего, что происходило вокруг него. Он рисовал склоны гор, где гулял с матушкой Дахи, роскошный сад, в котором бродил с Юнги. Даже нарисовал нескольких кошек, живших при дворце в Пакче. С каждым разом, обмакивая кисть в краски, Чимин понимал, что картины тускнели. Он забывал детали, а, вспоминая их, грустил еще больше от безысходности. Все, что получалось на рисунке, сквозило тоской по родному дому, смотреть на который с полотен для Чимина стало невообразимо больно. В свободное время он предпочитал гулять на заднем дворе, где для кисэн было отведено специальное место, и только одному наложнику разрешалось беспрепятственно ходить по всем владениям короля, исключая тронный зал и комнаты для приема делегаций. Чимин отчасти завидовал свободе Тэхена, но как только вспоминал, чем он за это платил, Пака чуть не выворачивало наружу от цинизма той улыбки, с которой Тэхен окидывал его взглядом. Словно не он ублажает двух принцев, а Пак, приходивший в ужас лишь от мысли об этом. Понаслушавшись сплетен в гареме, он понял, что с Тэхеном лучше дел не иметь, поэтому сторонился его. Только однажды они столкнулись в саду, где Чимин сидел на камнях, болтая босыми ногами в прохладном пруду. Вода струилась по камушкам, сбегая куда-то вдаль, она бережно окутывала маленькие ножки, щекоча их своими волнами, и в эти моменты Чимин на время отключался от всех неприятностей, мечтая только об одном — когда придет Юнги. — Почему ты сидишь здесь? В этой части сада не разрешено находиться кисэн, — послышался грубоватый голос с легкой издевкой. — Я не кисэн, — гордо ответил Пак и вздернул подбородок. — Я — наследный принц Пакче. — Странно, но наследные принцы не становятся наложниками для ночных утех, — с плохо скрываемым подтекстом измывался над ним Тэхен, сам того не понимая, насколько он не прав. — А я и не наложник! — вспыхнул со злостью Чимин, щеки которого залились румянцем. — И если меня здесь удерживают силой, то пусть лучше закуют в цепи в комнате пыток, чем заставят быть в гареме с такими, как ты. — Понравилось гнить в подвале? Там тебе и место, — Тэхен ненавидяще уставился на Чимина. — Я могу сделать так, что ты вернешься туда раньше, чем думаешь. — Неужели? Король Чон будет рад видеть меня, — Чимин встал с камня, подошел ближе и уставился прямо на Тэхена, не боясь смотреть тому в глаза. Он сейчас настолько осмелел в своем гневе, что нес откровенный бред, не стыдясь за те слова, что вылетали из его уст. — Ему нравится, когда я страдаю, он просто упивается видом крови на моем теле. Ты хочешь доставить ему это удовольствие, или предпочтешь сделать все сам? Чимин нагло улыбался и понимал, что перегнул палку. Сейчас любимая кисэн короля отправит его ко всем чертям в подвал на кормежку крысам за малейшую провинность, нашептав Чонгуку какую-то нелепицу, во что король поверит только потому, что его член будет уже в теплом лоне Тэхена, и в тот момент кисэн подвластна целая вселенная, а Чимину — ничего, кроме удушающего чувства безысходности и немножко — зависти. Не случись то, что произошло, он бы уже стал мужем наследного принца Мина, а не ставил на место зарвавшуюся кисэн без рода и племени. Но даже сейчас, думая о Юнги, Чимина не покидало непонятное чувство, что он хотел поменяться с Тэхеном местами. Возможно, это шалили нервы, возможно, голову опьяняла приближающаяся течка, но он смотрел на кисэн, что по возрасту ему одногодка, и в мыслях менял их жизни хотя бы на мгновение. Ему так хотелось примерить на себе ту власть над альфой, которой Тэхен просто непозволительно сквозил, что у Чимина аж пальцы на ногах подогнулись от желания, а в низу живота жар разгорелся. Ему хотелось простого омежьего счастья, которого он лишен, а Тэхен, подметил Пак, пресытился им и надеялся занять место поближе к трону. И желательно рядом с королем, и лучше — если легально, став официальным мужем и устранив всех конкурентов. Чимин в силу своих врожденных талантов очень живо представлял себя на месте Тэ и даже счастливо провалился в мечты об альфе, только забывая, что рядом с ним будет не Юнги, а чудовище из дворца, что с золотыми драконами на плечах сидел и смотрел на то, как Пак стоял перед ним на коленях, растирая кровь по разбитым губам. Наследный принц быстро прогнал шальную мысль, что отрезвила его похлеще ведра ледяной воды, и улыбнулся: — Так что? — хитро улыбнулся Чимин, облизывая языком пухлые губы. — Или ты так не уверен, что останешься любимой кисэн? Чимин давил на больное и ему казалось, что у Тэхена из ноздрей повалит дым, если он скажет еще хотя бы одно слово. Прищурив глазки, Чимин считал про себя, чтобы успокоиться, но не произносит даже «один», как Тэхен поднял руку и Пак почувствовал звонкую пощечину на своем лице. — Еще раз ты заикнешься о том, что можешь быть со мной на одном уровне, ты горячо пожалеешь, — у Тэхена искры полетели из глаз. — Мы с тобой совершенно разные, в нас течет разная кровь, и ты мне не ровня. Только посмей понравиться королю или задержаться у него дольше одной ночи, и ты будешь бояться пить воду, которую подадут тебе слуги. Запомни это! Чимин, стойко выдержав удар, поднял глаза и, улыбаясь, посмотрел на Тэхена. — Да, ты прав, мы совершенно разные. Наследный принц Пакче никогда не станет подстилкой для короля, это я тебе гарантирую. Если и быть рядом с королем, то только по любви. Что, не знакомо? — Чимин произносил слова больнее, жестче, метко всаживая в противника, словно стрелы. — Или у тебя ее столько много, что ты раздаешь на двоих? — Сучка, твое место… — зашипел Тэхен, но Чимин его оборвал. — Тише-тише, я даже не претендую занять твое. Мое место — в королевстве Пакче, а твое — в постели королей Чонов. Мне принадлежит целое королевство и сердце наследного принца династии Мин, а тебе — два члена и этот сад отсюда и до каменного забора. Наслаждайся и ни в чем себе не отказывай. Чимин быстро обул голубые туфельки, декорированные сапфирами и топазами, и демонстративно покинул сад, приподнимая полы ханбока в цвет туфлям. Он ловко перебрался по валунам, перескакивая с одного на другой, и побежал по мостику, ведущему к гарему. Обернувшись, Чимин посмотрел на ошарашенного Тэхена. Последнее слово осталось за Паком, который обворожительно улыбнулся обидчику и побежал в свою комнату.***
Намджун вернулся домой поздним вечером, устало садясь в кресло. Его плечи нещадно болели от упражнений, которые он отрабатывал с новобранцами — король Чонгук решил набрать элитный отряд хваранов, поэтому занимался этим исключительно военный министр Ким. Джин тихонько подошел к мужу, чтобы растереть мышцы спины: — Ты так устаешь в последнее время… — он нагнулся и поцеловал Намджуна в макушку. От альфы запахло терпким сандалом, аромат которого усилился, как только Джин прикоснулся к мужу. — Сам знаешь, у короля много идей, он занят реформами внутри страны. Признаюсь, из Чонгука вышел отличный правитель. Он ввел единый налог с селений, который теперь собирают не местные чиновники, а специальное ведомство из центра. Так можно избежать самоуправства в провинциях и облегчить людям жизнь. Уже сегодня я ездил в Намджондо и слышал, что жители хорошо отзывают о государе. Думаю, король Чон был бы рад… — Не мучай себя, Намджун, — Джин обнял его за плечи и в который раз поцеловал. Ким очень тяжело перенес смерть короля, которому служил всю жизнь, поэтому часто вспоминал его и грустил, сидя на ступеньках их дома, пока луна не начинала исчезать за крышами домов. — Не могу, ты же знаешь, — Намджун откинулся головой назад, подставляя Джину шею. Его уже вело от ласк мужа, который не скупился на них, лишь бы отвлечь любимого от тягостных мыслей. — Страшнее всего то, что Чонгук что-то замышляет. Отряд хваранов, закупка оружия в Цинь, увеличение отчислений на армию… Все это заставляет меня тревожиться. К тому же, Чимин… Джин напрягся в ожидании. Все отчисления на армию и закупка оружия тревожили его гораздо меньше, чем один блондинистый омега, живущий здесь на правах кисэн. Если Чонгук развяжет войну, его будет сложно переубедить. Но если он станет воевать за омегу — он сметет все на своем пути, не оставит ни одного живого человека, что может ему помешать. У Кимов не выходила из головы эта мысль, но что с этим делать ни Намджун, ни Джин не знали. Джин вздохнул и попытался отвлечься. Он размял Намджуну мышцы шеи, плечи, спустил руки вперед на грудь, но услышал, как альфа зарычал от мужа, хватая его за шаловливые ручки. Для них границы перестали существовать уже давно, но каждый раз, когда Джин делал эти невообразимые вещи, Намджун выкидывал белый флаг, позорно сдаваясь одному единственному омеге, который значил для него все. Ни одна битва не давалась Джуну так тяжело, как война за сердце строптивого истинного, что уже почти как десять лет его и только его. Намджун ловко поднял руки и захватил Джина за плечи, чтобы тот не мог отклониться. Он целовал его в сухие жаркие губы, упиваясь ими до остатка. Джин всегда для него такой манящий и желанный, что даже в длительных походах, когда солдаты трахали все, что двигалось, Намджун уезжал на пару часов в лес, чтобы уединиться и помечтать о своем муже, стыдливо запуская руку под полы ханбока и активно надрачивая член, а потом возвращаясь в лагерь под понимающие взгляды братьев Чон, от которых становится стыднее во сто крат. Министр одного из главных ведомств, опытный воин, человек, приближенный к королю — альфа, зависимый от одного красавчика-омеги. Джуну физически не хватало Джина — как воздуха, как воды, как солнца. Вот и сейчас, заглядывая в бездонные черные глаза и запуская руку в длинные волосы, прихваченные в хвост, Намджун без стеснения ворвался между заветных пухлых губ, терзая любимого собой. Он проник внутрь, оглаживая языком десны и обводя края ровных зубов, после чего стонал, убитый этой готовностью Джина отдаваться ему. Власть, которую омега имел над ним, ни с чем не сравнить. Она делала его полностью уязвимым и податливым, и скажи ему раньше кто-то, что он будет так любить своего истинного, Намджун бы рассмеялся в лицо, но не сейчас, когда Джин трепетал в его руках, отдаваясь альфе полностью и без остатка. Генерал Ким не мог остановиться, потому что просто не мог: он не волен отдавать здесь приказы и все его войско сдавалось, слагает оружие перед высоким статным красавцем. Джин, удерживая мужа за подбородок, простонал и немного нагнулся назад, потому что ноги не держали, а Намджун отступать не собирался. Он притянул омегу за талию к себе, развязывая узел на атласном ханбоке, и снял одежду, оставляя того в нижнем. У Джина усилился запах хвои, он вместе с терпким сандалом создал головокружительную смесь ароматов, перед которой устоять не мог ни один из них. — Джин… — Намджун готов кончить в эту минуту, но омега только загадочно улыбнулся, выворачиваясь из плена его рук. Он сам окольцевал руками Джуна за шею, чтобы прижаться к нему еще сильнее, упереться своим возбуждением в его, немного толкнуться вперед и заметить, как Намджун нестерпимо рычал, словно загнанный зверь на охоте. Альфа подхватил Джина на руки и понес в спальню, бережно опуская на шелковые простыни. Силы Намджуну не занимать, а тонкий, но высокий и стройный Джин, так идеально смотрелся в его руках, что сейчас Джун понимал — он свернет ради него горы, чтобы только дать любовь и безопасность этому человеку, которого он любит больше жизни. И пусть вскоре разразится война, Ким знал, за что пойдет сражаться — за бездонные глаза, грудь, вздымающуюся от волнения, как впервые, за идеальную кожу, которую хотелось пометить во всех местах, чтобы в очередной раз продемонстрировать, кто его омега. Намджун спешно скинул с себя ханбок, нижнее белье, от тесноты которого стало только хуже. Джин, влажный снаружи и изнутри, только постанывал в кровати, заводя руку за спину и собирая выделившуюся смазку. Похоже, у него началась течка, что так некстати, но отвар он пил, поэтому в безопасности уверен. Омега шире развел ноги, приглашая мужа, который нежно наклонился и прикусил выступающую тазовую косточку, покрывает легкими поцелуями низ живота. Джину от этого только хуже стало, его сжигало желание почувствовать мужа изнутри, поэтому он торопливо взял его за бедра, подталкивая ближе. Джун понял с первого раза. За столько лет он научился читать Джина, как раскрытую книгу, только с каждым повествованием история затягивала его все больше и больше. Намджун накрыл губами раскрасневшуюся головку, обводя крайнюю плоть и толкаясь в уретру языком, а Джина подкинуло от полученных ощущений. Он не хотел, не был готов терпеть, он желал здесь и сейчас, иначе сойдет с ума, но кто он такой, чтобы противостоять железным рукам Кима, что вдавливали тело омеги в кровать, не давая ему пошевелиться. Намджун обвел языком его член, спустился вниз, подразнил яички и толкнулся языком в анус, собирая сладковатую субстанцию. Альфа пальцами размазал ее, рисуя только ему понятные обозначения, которые на самом деле КН от первых букв его имени, и генерал хотел вытатуировать их здесь, у промежности, чтобы только он имел право на омегу, который бесстыдно тек перед ним, двигая бедрами вперед, насаживаясь на его пальцы, принимая в себя все глубже и все требовательнее, чтобы достать до заветной точки и слиться с ним воедино. Джун убрал пальцы, заставляя Джина немного скривиться от ощущения пустоты, но сразу же компенсировал это собственным членом, глядя на то, как он скрывался в розовой дырочке, постепенно, сантиметр за сантиметром прокладывая себе дорогу. Смазка хлюпала, облегчая ему проникновение, но альфа специально оттягивал этот момент, глядя на мученическое лицо Кима. Он знал, что утром будет наказан за такие шалости, но вытаскивал почти полностью, а потом снова вгонял внутрь, заставляя Джина выгибаться дугой и кричать на всю комнату. Намджун больше не томил, он набрал темп, сохраняя ритм, чтобы доставить омеге как можно больше удовольствия, но Джин, превратившись в один оголенный нерв уже не способен был думать ни о чем, только подмахивая бедрами в такт мужу. Джун кончил еще через пару толчков, и, не выходя из Джина, лег на него, мурлыча, как большая кошка, довольная собой. Несмотря на сцепку, которая у них проходила в каждую течку, Намджун надеялся вновь, что омега подарит ему наследника, но не ставил неудобных вопросов уже который год подряд. Уставшие и запыхавшиеся, они пролежали так почти до утра, лаская друг друга и вновь повторяя соитие тел. Утром Намджун ушел, оставляя температурящему Джину отвар для облегчения течки. Он вернется вечером, чтобы вновь утопить мужа в объятиях и любить, как в первый раз.***
Гонец, приехавший с западных границ королевства Силлы, спрыгнул с лошади и немедленно отправился в военное ведомство, сбивая на пути группу евнухов, торжественно идущих в город за покупками для короля и наследного принца. Они только переглянулись, посмотрев вслед убегающему юноше, и пожав плечами, продолжили свое шествие. Намджун, подводящий итоги экзаменов у хваранов, раскладывал формулярные листы. Большинство воинов за два месяца подготовки были отлично вымуштрованы, держались в седле, стреляли из лука, владели веревкой, холодным оружием. Намджун даже проводил инструктаж, попросив лекаря Линя рассказать о первой помощи при ранении в бою. Терять хороших воинов не хотелось, а с учетом тревожных мыслей, которые посещали министра в последнее время, каждый солдат был на счету. В дверь раздался стук, и вбежал гонец, падая на колени перед столом министра. Он запыхался, видно, что добирался тяжело и без остановок. Полы ханбока припали пылью, по вискам струится пот, губы были обветренные и горячечные, в глазах нездоровый блеск. — Генерал Ким, позвольте… — он уперся пальцами в пол, сжимая кулаки. — Позвольте… — Докладывай! — Намджун привстал, забирая протянутый свиток. Он развернул документ и увидел зарисованный план местности у восточных границ королевства с пометками. На схеме разведчики обозначили расположение собранных войск и приблизительное количество солдат. — Так я и думал… — Намджун торопливо скрутил свиток и крикнул стражникам. — Лекаря сюда! Гонца, уставшего в дороге, Линь увел к себе, чтобы отпоить целебными отварами, настойкой женьшеня и каких-то трав, мало кому известных. Ким снова развернул свиток и внимательно посмотрел на карту. Отряды расположились у предгорья, что было очень выгодно в стратегическом плане. За ним сразу следовали границы королевства Пакче, поэтому при необходимости оттуда враг мог получить подкрепление. Намджун кусал губы и смотрел на численность. Нет, он не удивлен, он, как и Чонгук, ждал новой битвы, поэтому каждые две недели отсылал гонцов на границы следить за ситуацией. И если раньше они возвращались с задания пустыми, то сегодняшний улов Джуна отчасти порадовал — пора кости поразмять, уже давно они не воевали. Да и ситуация, что напрягала его и Джина, должна как-то сдвинуться с мертвой точки. Намджун свернул свиток и отправился к королю. Чонгук был в тронном зале и принимал отчет от министра торговли, собиравшего налоги с продавцов, приехавших на ярмарку. — Для торговцев из Силлы сделайте налоги меньше, королевская казна обойдется без податей наших граждан. Приехавшим из Цинь — подними налоги вдвое, из Корё — в полтора раза. Они не такие богатые, — раздумывал Чонгук, анализируя отчет, предоставленный министром. — Торговцам из Пакче, Ваше Величество? — на автомате спросил министр, погружаясь в свои записи. — Не пускать! — ? — министр поднял удивленный взгляд, но по виду короля тут же осекся. — Понял, Ваше Величество. Чиновник, решив свои дела, собрал бумаги и откланялся, столкнувшись в дверях с Намджуном. — Доброе утро, генерал Ким! — Доброе, министр Со, — машинально кивнул военачальник и зашел в зал. — Ваше Величество! Намджун поклонился и стал на одно колено, преклоняя голову перед королем. — Намджун, оставь это, говори зачем пришел, — Чонгук в раздумьях потер переносицу. Видно было, что он много занимался государственными делами — вокруг свитки с прошениями, указы и прочая канцелярская волокита. — Корё и Пакче собрали войска! — Отлично, наконец-то они решили вылезти из своих нор. Что принесла разведка? — Чонгук заметно оживился, в глазах появился блеск и интерес к происходящему. Война — это родная стихия, битва, которая вскормила и вырастила молодого короля в походах, укрывая его лишь холодными ветрами под ночным небом со звездами, когда он лежал на молодой траве и вглядывался в небеса, мечтая о чем-то совершенно несущественном. Чонгук облизал губы и хитро улыбнулся. Его ноздри раздувались — он уже слышал запах пожарищ и крови, что скоро польется рекой не на родной земле. В ушах уже стоят крики тех, кто станет молить о пощаде, а, прикрывая глаза, он увидел трупы воинов, которыми устелит соседние королевства. И пусть кто-то только скажет, что он — не лучший король для народа Силлы. Он не даст пролиться крови на их земле, не разрешит ни одному вражескому сапогу топтать провинции его родины. Он — король Силлы, наследник великого короля Чона. — Стража, позовите наследного принца Хосока! — крикнул Чонгук и довольно потер руки. — Так что по данным разведки? — Лагерь разбили у перевала Чуннён. Второй лагерь у Чорён. Со стороны Пакче еле набралось около двух тысяч воинов, Корё выставило пять тысяч. Итого семь тысяч человек. Конница небольшая, по данным разведки всего семь сотен. Пока это все. В зал вошел Хосок и, завидев Намджуна, сразу понял, о чем шла речь. — Ты оторвал меня от любимого омеги, надеюсь, чтобы сказать об объявлении войны? — Хосок вальяжно уселся на троне рядом с братом. — Иначе зачем я понадобился так спешно? — Ты прав, брат, наши соседи начали шевелиться. Как же я долго ждал этого момента, — Чонгук прикусил губу, сосредоточенно уставившись себе под ноги. Он топал сапогом по полу, выстукивая такт военного марша. Все его тело напряглось, а мышцы так и норовили размяться в бою. — Что ты думаешь об этом? — Я только за, ты же знаешь, — Хосок улыбнулся своей знакомой улыбкой. Его рвение к войне не такое сильное, но надо признать — они засиделись дома. — Когда выступаем? Это единственное, что хотел знать Хосок. Разработка стратегии всегда была за Чонгуком, он же получал готовые указания и выполнял их с ювелирной точностью. — Сколько времени уйдет на сборы войска, Намджун? — Чонгук был нетерпелив, как никогда. — Около недели, Ваше Величество, — кивнул Намджун. Войска в Силле всегда в полной боевой готовности. — Нам хватит времени разработать план и снарядить солдат. — Отлично, Хосок, как только закончишь с Тэхеном, займись снаряжением войска, а я с Намджуном поработаю над планом нападения. Я должен во что бы то ни было отомстить Тэджону за смерть отца, — Чонгук не мог дождаться, когда они начнут составлять план, но Хосок задал последний вопрос, интересовавший его сегодня. — А что ты собираешься делать с наследным принцем королевства Пакче? — брат внимательно посмотрел на короля, а Намджун еще более пристально уставился на Чонгука, чтобы не пропустить ни единой эмоции на его лице. — Этот волчонок до сих пор кусается? Я не забыл про него, но думаю придержать на всякий случай. Если я убью Пак Тэджона, то вышвырну его из королевства или продам морякам в порту. За него дадут немало денег — не каждый день моряки трахают королевскую особу. Но мне деньги не нужны. Просто не хочу его видеть здесь. — Ты и так его почти не видишь, — откашлялся Намджун. — Он живет в гареме, как обычная кисэн, и никому не досаждает. — Вот и приведи мне его сегодня вечером, — глаза Чонгука зло сверкнули, но министр военного ведомства удовлетворенно улыбнулся. Шаг за шагом Намджун продвигался к своей цели, и только одни небеса знали, удастся ли ему достичь желаемое. Время бежало быстро, и после совещания с Чонгуком Намджун успел только забежать домой, чтобы сказать Джину о Чимине. — О небеса, — Джин был шокирован и не мог избавиться от тревожных мыслей. — Зачем он ему? Я думал, что король оставил его в покое хотя бы на время. Намджун, ты же понимаешь, что может произойти? — Джин, я верю в Чимина. В нем течет королевская кровь, и ни одна кисэн не сравнится с ним. Подготовь его в лучшем виде и приведи вечером к Чонгуку. Пожалуйста, займись всем сам, не доверяй это старшему евнуху. — Конечно, милый, — Джин стал беспокойным, но пытался лихорадочно вспомнить, что нужно для приготовления омеги королю. — Я все сделаю. — Спасибо, любимый, — Намджун поцеловал супруга и вышел из дома. Теперь у него работы прибавится — подготовку к выступлению генерал Ким контролировал лично, чтобы учесть все детали. Джин торопливыми шагами отправился в гарем и зашел в комнату к Чимину. Он жил еще с двумя омегами, но сейчас их тут не оказалось, а Чимин рисовал в свитке каллиграфическим шрифтом имя своего любимого наследного принца Мина. Причудливые вензеля, что выходили из-под палочки, красиво ложились и закручивались в несколько витков. Джин заглянул через спину принца и вздохнул. — Здравствуйте, Чимин. — Добрый день, господин, — кивнул Чимин и быстро убрал письменные принадлежности. — Я же просил не звать меня господином, — Джин ласково провел ладонью по щеке принца. Кожа бархатистая и мягкая, словно самый дорогой шелк из империи Цинь. — Чем ты занимался? Чимин смутился, но показал свиток с написанным. — Мне каждый день становится все труднее рисовать. Такое впечатление, что я рисую то, чего никогда не видел. Будто выдумываю, понимаете? — объяснил омега. — Я почти забыл черты его лица, испортил много бумаги и сломал десятки палочек, но все напрасно — все портреты день ото дня становятся менее похожими на Юнги. Мне остались только письмена — это все, что напоминает мне о прошлой жизни и о принце Мине. Чимин удрученно свернул свиток и спрятал его за кровать, а Джин обнял его. — Перестаньте корить себя, наследный принц. Это нормально, человеческая память не хранит слишком много, одни воспоминания вытесняют другие… — Да, только они у меня слишком грустные. В последнее время мои портреты все больше напоминают вашего короля — его лицо я точно не забуду, — Чимин кивнул на сложенные в углу свертки испорченных рисунков. — Ваше Высочество, Вас сегодня призывает король Чон, — Джин решил не томить, времени осталось не так много, поэтому нужно торопиться. Чимин вскочил на ноги с глазами, полными ужаса. — Я не хочу! Я не пойду! Нет, он не может так со мной поступить! — Ваше Высочество, ведите себя достойно, и Вы поладите с королем, — Джин попытался предотвратить истерику, чтобы быстрее начать приготовления. — С королем? Поладить? Поладить с убийцей? Никогда в жизни я не смогу поладить с тем, кто убил мою мать, кто сорвал мою свадьбу, сжег Йесон, чьи жители вообще не виноваты ни в чем! — Ваше Высочество, пока Вы здесь, лучше вести себя более предусмотрительно. Пока Вы… — Джин подбирал слова, но говорил все, как есть, — пока вы пленник, не стоит провоцировать короля. Вспомните, мы еле выходили Вас, Ваше Высочество. Чимин сложил руки на груди, расхаживая по покоям из одного угла в угол. Похоже, в этот раз ему не отвертеться, но ладно, король Силлы сломает об него зубы прежде, чем посмеет приблизиться хотя бы на шаг. Он лучше убьет себя, чем станет добычей этого чудовища. — Пойдемте, Ваше Высочество, нужно приготовиться. Чимин подозрительно посмотрел на Джина и фыркнул. В это унижение он не мог даже поверить — его, наследного принца королевства Пакче, будут готовить, как обычную кисэн. На ум пришел образ Тэхена, и Чимин в мыслях молил, чтобы король Чон был один, иначе ему точно не выжить. Джин отвел Чимина в купальню, где ему приготовили горячую ванную и попарили тело на камнях, чтобы расслабить мышцы. Чимину все это было мерзко и неприятно, словно его мазали грязью, а не купали, но он, сцепив зубы, терпел. Терпел ради Юнги, ради своего отца, ради королевства Пакче, в которое когда-то надеялся вернуться, ради себя, в конечном итоге. Джин, внимательно осмотрел тело Чимина, отмечая, насколько он хорошо сложен — мышцы перекатывались под кожей изящного омежьего стана с тонкой талией, узкими бедрами, выступающими лопатками на спине. Ни единого лишнего волоска на теле — все, как любит Чонгук, которому Джин уже готовил наложниц ранее, но сегодня он переживал, поэтому покрутил омегу еще раз, разглядывая того. Идеален. Джин заметил, что на пояснице над самым копчиком у Чимина родимое пятно в виде полумесяца и Ким упорно вспоминал, где он подобное видел, но ничего ему на ум так и не пришло. Джин выбрал для Чимина очень красивый ханбок салатового цвета, белые туфельки с зелеными лентами и жемчужными украшениями. Евнухи подобрали волосы, убрав пряди красивейшими заколками, но Чимин настоял на своей — это единственная его вещь из Пакче, которая напомнила ему о родном доме, поэтому она придаст ему смелости. Сокджин только пожал плечами, но не стал противиться — омега и так держался изо всех сил, храбрился, поэтому тут можно уступить. Вечером Джин лично провел Чимина в покои короля. У Кима дух захватило от одного только вида наследного принца Пакче, и Джин молил небеса, чтобы Чонгук был с ним обходительным. — Ваше Величество, — Джин постучал в покои и поклонился перед дверью. Даже если его Чонгук и не видел, вежливости Кима учили с детства. Эта привычка выработалась автоматически за годы жизни при дворце. Чимин, стоя рядом, только дерзко вздернул подбородок и расправил плечи — он не собирался склонять голову перед этим монстром. С другой стороны двери раздалось «войди», и Чимин дернулся от страха. Этот голос он не слышал уже несколько недель и почти позабыл, как Чонгук измывался над ним, но теперь все страшные картинки прошлого вернулись опять. Подбородок затрясся, но он потер лицо, чтобы взять себя в руки. Наследный принц Пакче не принесет удовольствия своим видом затравленного кролика. Джин легонько подтолкнул Чимина в покои и закрыл за ним дверь. Омега стал у входа и молча, но с неким любопытством осмотрел здесь обстановку. В спальне было темно, почти ничего не видно, но по углам стояли едва догорающие свечи, а на потолке он заметил рисунки с драконами. Чимину стало не по себе, но он лишь поежился, словно от холода. Чонгук сидел посредине кровати на черных простынях и пальцем подозвал Чимина подойти ближе. — Ты знаешь, почему я тебя позвал? — Не имею чести знать, — продолжать общение желания не было, поэтому Чимин старался не тратиться на пустые разговоры. Будь, что будет. — Я хотел рассказать тебе о своих планах, — Чонгук вытянул вперед одну ногу, и Чимин сглотнул слюну. Он никогда прежде не видел обнаженного альфу, но король Чон, похоже, не собирался прикрываться халатом. Чимин отвел глаза в сторону, чтобы не залиться краской от неловкости. — На меня смотри, волчонок. Ты опять собираешься кусаться? — Чонгук подтянулся на руках и ловко спрыгнул с кровати. Он босыми ногами шел по ковру, утопая в мягкой шерсти, и приблизился к омеге, а Чимину очень хотелось закрыть глаза то ли от страха, то ли от смущения. Казалось, в нем смешались оба эти чувства, и он уже не ощущал грани, но чувствовал предательски усиливающийся персиковый запах. Омега закусил губу до боли и посмотрел мучителю в глаза. Чонгук подошел вплотную, еще пара сантиметров — и они соприкоснутся телами, но Чимин не отступал. Если его участь такова, он должен принять ее с гордостью. Наследный принц Пакче не станет унижаться, плакать и молить, он просто не опустится до того, чтобы раскрыть свои эмоции этому чудовищу. «О небеса, Юнги, как мне тебя не хватает», молит Чимин, вспоминая о любимом. Он обещал держаться ради него и упорно смотрел в глаза Чонгуку. Альфа был почти на голову выше его, он мощнее, сильнее, поэтому Чимин выглядел по меньшей мере смешно со своими попытками противостоять королю Чону. Ноздри Чонгука расширились, когда он почувствовал запах омеги, и он толкнул Чимина назад, а тот больно ударился спиной об каменную стену покоев, но виду не подал. — Через неделю, — растягивал слова Чонгук, — я выступаю на битву с королем Паком и королем Мином. Уверен, что ты будешь на их стороне. Король Чон увидел испуг в глазах омеги, который тот даже не пытался скрыть. Он знал, что его попытаются вызволить, но Чонгук готовился к атаке и это могло закончиться плачевно для его отца и короля Мина. Чимин стоял и заламывал пальцы, понимая, что Юнги тоже будет участвовать в битве. Чего ждать? Как помочь Юнги? Чимин готов расплакаться от того, что он настолько бесполезен для своего государства, и сейчас являлся только обузой. Войну развяжут из-за него, из-за него погибнут люди, потери будут со всех сторон, и Пак уже мысленно просил прощения у всех тех, кто не вернется домой в семью, оставив свою жизнь на поле боя ради упорства этого чудовища. Король Чон подошел ближе, припирая шокированного омегу к стенке. — Но ты можешь не переживать — я обязательно вернусь, — Чонгук говорил это ему на ухо таким низким голосом, что у Чимина мурашки прошлись по всему телу от этого тембра. Король провел шершавой ладонью по щеке Чимина, заставив того зажмурить глаза. Он отметил, что омега необыкновенно красив, когда ухожен и здоров, поэтому Гук поддался соблазну провести пальцами от скул по щекам, спускаясь по шее вниз, останавливаясь на поясе ханбока. Зеленый цвет шел Чимину, ничуть не придавая бледности его лицу, наоборот, он оттенял природный тон его блондинистых волос, и Чонгук запомнил, насколько красив его точеный профиль. И сейчас он готов поспорить, что во всем мире видел подобное только один раз, но осекся, чтобы не дать волю своему внутреннему зверю. Омега, вжавшись в стену, закрыл глаза и задержал дыхание, после чего резко выдернул шпильку с острым концом и подставил ее к своему горлу. Чонгук, не ожидая такого выпада, успел перехватить его руку почти у самой шеи. — Лишить жизни себя задумал, волчонок? — зашипел Гук. — Какой же ты дикий, но мне это даже нравится. С тобой интересно играть. Так что, продолжим? Чимин открыл глаза и посмотрел на Чонгука. Он проиграл, он не успел буквально доли секунды, чтобы навсегда остановить этот позор. Чимин не мог позволить, чтобы наследного принца Пака обесчестили — этого не переживут ни он, ни его отец. Лучше уж умереть, и пусть его тело сожгут, нежели вернуться в королевство и потом смотреть в глаза Мину и отцу. Вот перед Юнги будет особенно стыдно. Чимин тяжело дышал, разочарованный своей неудачей, и проклинал себя за медлительность. Он стоял, прижатый Чонгуком к стене, и ощущал тепло его тела, его ходящую ходуном грудь, что приоткрылась в разрезе халата, и смотреть туда очень стыдно, страшно, но Чимин не мог отвести глаз от мышц, перекатывающихся на груди. Наследный принц, полностью контролируемый Чонгуком и обездвиженный, не делал ничего. Обе руки его были заблокированы мощными ладонями Чонгука, которые вцепились ему в запястья, а колено альфы уперлось между ног так, что Пак не мог пошевелиться и выбраться. — Продолжим, я спрашиваю? Или твоя смелость, волчонок, на этом и закончилась? — зарычал Чонгук и надавил на руку Чимина, острым металлическим концом шпильки вспарывая его тонкую кожу. Он начал в том месте, где Чимин планировал всадить себе острие, немного ниже от уха. Чонгук прошелся с нажимом, намеренно разрезая тонкую шелковистую кожу. Струя крови потекла по шее, теплом опаляя ее и сбегая во впадинку у ключицы, пачкая дорогой салатовый атлас ханбока. Чонгук надавил еще, заставляя Чимина чуть ли не закричать от боли, провел вниз к ключице, оставляя ровный разрез на коже и впиваясь в косточку. Рана сильно болела, но король Чон надавил на запястье Чимина, и тот выпустил из рук заколку. Она с металлическим звоном упала на пол, знаменуя полное фиаско наследного принца. — Ты получил то, что хотел? — шепнул Чонгук, прижимаясь ближе. Запах крови будоражил его, и он слизал тонкие струйки, стекающие по телу Чимина. Чонгук провел языком от ключиц вверх к шее, подхватывая быстро появляющиеся капли и с удовольствием облизывая губы. Кровь Чимина сладкая, вязкая и липкая, Чонгук упивался ею, а Чимин чувствовал, что сейчас упадет в обморок. Не от потери крови, а от стыда, который он ощущал, прижатый к стене этим альфой, вырваться от которого не осталось сил. Все попытки сделать это снова тщетны, он навредит себе еще больше, поэтому наследный принц скривился от боли, сглатывая комок в горле, чтобы не заплакать. От этого кровь заструилась еще больше, а Чонгук не унимался, не отходил от омеги, только освобождая вторую руку и поднимая его лицо вверх за подбородок, чтобы получить больше доступа. Он прижался губами к пульсирующим сосудам, немного прикусил нежную кожу, втянул ее губами, и совсем не отдавал себе отчет, что уже через минуту целовал Чимина, пачкаясь в крови с диким удовольствием и каким-то животным восторгом. Закрыв глаза, Чимин почувствовал шершавый язык, который больно задевал края раны, но со временем боль стихла и наступило состояние эйфории. Пак подумал, что он сошел с ума, но только лишь откинул голову назад, подставляя шею под поцелуй. Его накрывало от этого напора, он просто хотел ощутить на себе эти губы, жадно шарящие по телу, руки, сжимающиеся у горла. Он находился в полной власти у этого монстра, но точно такую же власть имел и над ним, когда немного застонал от боли, ощущая усиливающееся давление губ на шее и руку на талии, что притягивала к себе, не давая упасть. И сейчас Чимин готов был остановить время, лишь бы простоять так еще минуту, побыть на месте Тэхена, которому по-глупому позавидовал, зато понял каково это — быть желанным. Такого не было с Юнги, поэтому Чимину стало страшно — так не должно быть среди людей. Это даже не измена, не любовь, не страсть, не похоть. Он не понимал, как назвать это чувство, слившееся воедино, как потоки двух горных рек — ненависти и желания, но ему стало невероятно стыдно за то, что происходило. Чимин чувствовал себя грязным, низменным, предателем. Это что-то постыдное, что не делают с обидчиками, с теми, кто убил мать, а Чимин сейчас — один сплошной инстинкт. Он бессознательно хотел избавиться от боли, унять ту, что разрывала на клочья не только тело, но и душу. И если с первой задачей король Чон справлялся, то с последней терпел полное поражение. Чимин, собрав в себе последние силы, резко оттолкнул Чонгука, упираясь ладонями в его грудь. Каменные мышцы тут же поддались, и король отступил на несколько сантиметров, являя Чимину шокирующую картину. Лицо Чонгука, его рот, щеки до скул были измазаны кровью: человеческой кровью, его кровью, которую король облизал с губ, дотрагиваясь языком до подбородка и утирая ладонью с таким удовольствием, словно выпил дорогого вина. Чимин от страха закричал, закрывая руками рану, чтобы Чонгук больше не делал этого, и присел на корточки. Между его пальцами сразу помокрело, липкая жидкость толчками появилась вновь. Чимин попытался зажать шею, чтобы не дать крови вытечь, но еще больше запаниковал, когда услышал насмешливое: — Рана не смертельная, волчонок, не переживай, — Чонгук вернулся к нему и присел рядом на корточки. Он почти вытер кровь с лица, но кое-где остались следы и Чимину стало реально страшно. Пак не двигался, только нервно сглотнул, сдерживая слезы, чтобы не доставить этому чудовищу удовольствие. — Я не дам тебе умереть. Чонгук погладил его по ране и прижал маленькую ладошку Пака сильнее, чтобы остановить кровь. Напоследок он пошло облизал пальцы, улыбаясь, как сумасшедший. — Я позову лекаря, и ты можешь идти. Боюсь, с таким шрамом ты не будешь нужен наследному принцу Мину, поэтому не особо расстраивайся, если вы больше не увидитесь, — Чонгук выпрямился и послал старшего евнуха за врачом, а сам наблюдал за Чимином, трясущимся от страха в углу. Линь, прибежавший на зов короля, в первую очередь обратил внимание на кровь на Чонгуке, но тот лишь махнул рукой, переводя все внимание доктора на Пака. — Его осмотри, со мной все нормально. Чонгук лег в кровать и проводил взглядом лекаря. До чего же он упертый, этот волчонок, ухмылялся король Чон, блаженно засыпая со сладким послевкусием во рту. Вид Чимина поверг лекаря в шок, и он сразу же сообщил Джину о том, что случилось. Ночью Джин выбрался из кровати, но Намджун, который чутко спал, не отпустил мужа одного и отправился с ним. Пак лежал на боку, его ханбок испачкался кровью, а размазанная красная жидкость не давала понимания общей картины. Генерал Ким, который на войне видел и похлеще, бесстрашно стоял возле Чимина, поддерживая того за спину, пока Линь хлопотал в своих ящичках. Джин, прикрывший рот рукой, чтобы не закричать и не испугать наследного принца, первые минуты отходил от увиденного. — Как это случилось? — Джин посмотрел на Линя, но тот только пожал плечами. — Меня призвал король, когда Его Высочество Пак Чимин уже был ранен, поэтому я ничего не могу сказать, — он ловко собрал различные травы и сложил их в небольшой сосуд, заливая кипятком. — К сожалению, у меня закончился опиум, а поставка будет только через три дня, поэтому вам придется помочь мне. Рана глубокая, нужно зашивать. Я дам обезболивающий отвар, но он слишком слаб. Джин только покачал головой, придерживая глубоко дышащего Чимина за голову. — Потерпите, Ваше Высочество, — Джин гладил принца по голове, но тот не плакал, а только издавал хрипящие звуки, пытаясь что-то сказать. Сокджин положил руки на его лицо и сочувственно посмотрел омеге в глаза. — Вы все выдержите, наследный принц, Вы сильный. Из глаз Чимина только лились слезы от обиды и боли, которые Джин стирал, поглаживая Пака. Линь дал какой-то отвар, после чего свернул ткань в жгут и положил Чимину между зубами, прося Джина подержать. Намджун, играющий от злости желваками, наблюдал за тем, как Пак стойко перенес все действия лекаря, но под конец то ли заснул, то ли потерял сознание. Сверху на рану наложили мазь, и все закрыли повязкой. — Он спит, — успокоил генерала Кима Линь. — Я дал ему лекарство со снотворным эффектом, другого пока у меня нет. Все, чем могу. Джун кивнул в знак благодарности и вышел с Джином на улицу. — Что он делает, Намджун? Чимин никогда ему этого не простит, — Джин доверчиво смотрел в глаза мужу, ожидая поддержки или совета. — Что могло произойти, кто его так? — Мальчишка! Он еще так слеп! Иди домой, а я все узнаю, — Ким легонько подтолкнул Джина в сторону дома, а сам отправился в покои короля. Громкий стук в двери не разбудит — Намджун уверен, что Чонгук не спал, поэтому зашел почти сразу же. — За что ты так с ним? — раздраженно спросил Ким, наблюдая за королем. — Это не я, вернее я, но не совсем. Волчонок сам хотел найти свою смерть. Под твоими ногами лежит заколка, острием которой он пытался лишить себя жизни. Я вовремя остановил его, но проучил, чтобы впредь он не поступал так легкомысленно. Поэтому он может поблагодарить меня за спасенную жизнь. — Чонгук, ты меня удивляешь… — Намджун поднял заколку и засунул ее в свой сапог. — М-м, ты меня тоже. Но я всегда доверял тебе, поэтому прошу и тебя довериться мне. Иди отдыхать и побудь с Джином — нас скоро ждут великие дела.***
Выступление на западные границы королевства началось рано утром в первый день месяца хризантемы. Армия Силлы насчитывала двенадцать тысяч отлично вооруженных воинов с огромным опытом ведения войны. План, составленный Чонгуком, был блестящим и не имел ни одного изъяна, который бы указывал на возможный проигрыш. Король Пак и король Мин, отрезанные по дорогам от переходов через горы, были фактически окружены. Тэджон ходил в палатке из угла в угол, беснуясь, как раненый зверь. — Министр До, что мы можем сделать в данной ситуации? — Сражаться, Ваше Величество! — Этот щенок перехитрил нас, король Мин, — Тэджон бросил своему почти родственнику горькую фразу, от которой хотелось волком выть. Королю Силлы едва за двадцать стукнуло, но он уже отличился своими способностями. Он не только выиграл время, но и напал первым, тщательно отрезав все возможные пути к получению подмоги. Король Мин, задумчиво сидящий в углу шатра, не мог придумать ничего, кроме как подтвердить слова военного министра из Пакче. — Тэджон, у нас нет возможности отступить, а по численности они явно превышают наши войска. Это достаточно дерзкий вызов, и я не могу его не принять. Я участвовал во многих сражениях, и мой опыт подсказывает, что нам будет нелегко выбраться отсюда. Пошлю гонца проверить одно ущелье за водопадом. Если оно не завалено, мы сможем спасти часть войск, но пока у нас есть хотя бы один шанс, мы должны его использовать. Я думаю, атака начнется на рассвете, поэтому готовьте войска по максимуму. Все полковники должны быть на местах, воины накормлены и напоены, а сейчас дайте им пару часов отдохнуть. Этот единственный бой станет решающим, — король Мин перевел взгляд на сына, вошедшего в шатер. — Юнги, ты все понял? — Да, отец. Наследный принц Мин, участвовавший не в одном сражении, оценил тяжесть их ситуации и удрученно бродил по лагерю. Услышав слова отца, он кинул взгляд на обеспокоенного Тэджона. Тот лишь закусил губу, ничего не говоря. Общее напряжение передалось всем, поэтому что-то выяснять и ругаться не хотелось. Юнги понял, что полагаться нужно исключительно на себя, и пошел выполнять распоряжения отца. Атака началась вечером, когда лагерь накрыла тьма. Сигнальные огни по периметру расположенных войск загорелись слишком поздно, поэтому первые ряды защиты полегли практически без боя. Воины Силлы, вихрем ворвавшиеся в укрепления Корё и Пакче, за считанные минуты справились с противником, оставляя после себя горы трупов, разрубленных на куски. Над лагерем стоял тяжелый запах теплой крови, которая еще стекала из остывающих тел, но он только бодрил атакующих, распаляя в них азарт. Небольшой отряд во главе с королем Мином, правителем Пакче, наследным принцем и ближайшими соратниками, отбивался от нападающих по правому флангу. Король Мин постоянно оглядывался в ожидании гонца, посланного в ущелье, но время играло против них. С каждой минутой строй защиты редел, обнажая доступ к правителям. Нет, король Мин не был слабым или трусливым, но в такой ситуации оказаться без защиты означало верную смерть. Нанося удар за ударом по воинам Силлы, он смело дрался, продвигаясь вперед и оттесняя противников. Гонец, показавшийся вдали, поднял руку и дал знать, что ущелье свободно, поэтому Мин крикнул Юнги. — Уходите! — он сквозь общий шум и панику пытался докричаться до сына, но в лязге оружия его слова утопали, так и не достигая адресата. Король продолжал сметать воинов Силлы один за одним, продвигаясь ближе к сыну, который, похоже, был легко ранен в плечо. Он дрался, но не замечал расплывавшегося пятна крови на ханбоке. — Юнги, ты ранен?! Уходите немедленно, я вас прикрою! Ущелье свободно! — Мин крикнул сыну, но тот только мотнул головой, давая понять, что не бросит отца одного. — Это приказ, Ваше Высочество! — король Мин в очередной раз рявкнул на принца, продолжающего сражаться с противником. Он поднял меч, чтобы отразить очередной удар, но отвлекся на Юнги, у которого рана на руке уже дала о себе знать — он прикрыл ее, сдавливая плечо, чтобы остановить кровотечение. И именно в этот момент король Мин обернулся на противника, что уже занес меч в ожидании удара. Лязг холодного оружия отдавал в ушах и казалось, что эта битва не закончится никогда. Мин ловко вывернулся, но выбить меч соперника не смог, зато нанес ему травму под грудью, полосуя ткань ханбока и обнажая плоть. Кровь, выступившая у воина, ничуть не сбавляла его оборотов — он дрался, как зверь, орудуя тяжелым мечом чрезвычайно профессионально. Мин в очередной раз попытался ударить противника, чтобы избавиться от него, и король даже подставил меч к его горлу, решая покончить с воином раз и навсегда, но ощутил резкий удар оружия, выбивший у него меч из рук. Плавным движением острие соперника пронзило тело короля Мина, и он выгнулся в предсмертной агонии. Оружие вошло до упора, король только захрипел, проклиная нападающего. Он упал на землю и по телу короля Корё пронеслось несколько лошадей, которые окончательно раздробили кости копытами, приближая мучительную смерть. — Юнги, быстрее, — Тэджон тормошит наследного принца, который с ужасом смотрел на происходящее. Воина и след простыл, а его отец лежал убитым на земле. — Юнги, надо торопиться, иначе мы все погибнем. Он потянул за поводья лошадь принца Мина, насильно уводя его от ужасающей картины. — Отец!!! — Юнги кричал в пустоту, почти не видя в темноте тела короля. — Отец!!! — Юнги, мы не можем останавливаться, нужно уходить! — Тэджон кивнул гонцу, который вывел с поля боя их и ближайших соратников. В ущелье мерзко и холодно, очень сыро и противно, но они успеют спастись, двигаясь узкой шеренгой к перевалу и выходя на другой стороне у границ королевств. После битвы на поле осталось гнетущее впечатление. Тишина, в которой уже не слышался звук металла об металл, казалась иллюзорной. Спустя какие-то минуты победители осмотрели тела убитых, удовлетворенно разъезжая верхом по полю. В войне есть только одна сторона — победителя, поэтому Гук сладостно вслушивался в слова похвалы, которыми осыпали его воины, разбредавшиеся в поисках ценных вещей. Чонгук подъехал к Киму, осматривая горы тел людей, которые полегли за королевства Пакче и Корё. — Где Тэджон!? — Гук закричал по привычке, просто металлический звон оружия еще стоял у него в ушах. — Не видел, Чонгук, мне пришлось драться с королем Мином, — пояснил Намджун. — Он погиб. — Понятно. Гук развернулся на лошади и поскакал к Хосоку принять краткие сведения о сражении. К счастью, брат был не ранен, как и Чонгук, зато Намджуну требовался доктор. Пока помощник лекаря, что всегда ездил с ними, колдовал над ранами генерала Кима, Чонгук раздраженно кинул: — Неужели снова упустили? — король очень расстроился и прикусил нижнюю губу, раздумывая над тем, куда мог уйти Тэджон. — Гук, не переживай, это еще один повод наведаться в королевство Пакче, — хитро подмигнул Хосок, обводя взглядом все вокруг. Потери в их войске минимальны, но земля была полностью усыпана трупами соперников, поэтому отчасти Чонгук удовлетворился тем, что сегодня произошло. Что ж, смерть короля Корё существенно меняла расстановку сил, поэтому, возвращаясь в королевство, Чонгук думал о том, что теперь у него двое врагов — королевство Пакче и королевство Корё. А это делало игру еще более интересной.