***
На разговор с королем понадобилось около сорока минут, и Ким вновь вернулся к лекарю Линю, в очередной раз проклиная китайцев и Империю Цинь. Согнувшись в проеме двери, он ударился лбом и, ругаясь самыми последними словами, посмотрел на улыбающегося китайца. — Приложите вот это, — тот протянул ему мягкую субстанцию, больше похожую на глину, — она поможет унять боль. — А почему бы тебе не переехать в более комфортное жилище? — Ким потер голову и нехотя приложил полученное «лекарство». — Я живу там, где мне разрешено, и меня все устраивает, господин, — Линь смиренно поклонился, чтобы дать понять — уговаривать его бесполезно. — Знаешь, за столько лет службы мог бы выпросить у короля покои попросторнее. — Повыше, вы хотели сказать, — Линь не прятал улыбки. — Повыше, — вздохнул Намджун. — Я был у короля, и он дал добро на перевод омеги в гарем. Надеюсь, мы сможем обеспечить ему отдельные покои. Джин похлопочет об этом. — Хм, это уже хорошо. В гареме есть несколько комнат, где омеги проводят свои течки. Если одну из них переоборудовать для лечения больных, то было бы неплохо. Намджун удовлетворенно кивнул — Линь знал, о чем говорил, значит вместе с Джином они сделают все, как надо. — Можно один вопрос, господин? — Линь был осторожен и очень хотел получить на него ответ. — Почему вы так печетесь об этом омеге? Только потому, что он наследный принц Пакче? Намджун уставился в пол и задумался. — В первую очередь потому, что он королевских кровей. Во-вторых, меня не покидает какое-то странное чувство, что я должен это сделать. Я не могу понять зачем, но должен. У тебя никогда не было такого? — Вы берете на себя обязанности его защитника и покровителя. Нет, у меня такого никогда не было. Мой долг — помогать людям, и я это делаю из обязательств, а вы — по зову души и сердца. Я помогу каждому, кто страдает, но вам совсем не обязательно это делать, а вы делаете. Я искренне восхищаюсь вами, министр Ким. Линь снял с огня небольшую чашу, от которой исходит пар. За ним не было видно, как зарделись щеки Намджуна от такой похвалы, но ему стало приятно. Лекарь быстро расправился с многочисленными плошками, куда несколько раз что-то переливал, отмерял и смешивал. Он на глаз определил цвет одного отвара, попробовал другой, а потом закупорил их глиняными крышками и сложил в свою корзинку, укрыв тканью. Они вошли в комнату пыток и увидели омегу, укутавшегося в плащ. — Он не просыпался, — сообщил охранник. — По приказу Его Величества короля Силлы наследный принц Пакче переводится в гарем. С этого дня можете возвращаться к своим обязанностям по охране северных ворот, — отдал приказ Намджун, а Линь тем временем безуспешно попытался напоить Чимина. Добрая половина средства просто вылилась на пол, и лекарь шипел от разочарования — он потратил самые редкие ингредиенты, чтобы сделать отвары, и все впустую. С помощью Намджуна ему удалось влить Чимину насильно некоторую часть самого крепкого лекарства, от чего Пак закашлялся, но проглотил все до капли. Вторым заходом они дали еще одно лекарство. Чимин стонал, изредка пытался мотать головой, но приходил в себя и снова произносил: «Юнги». — Малыш, тебе лучше забыть здесь это имя, — произнес Намджун, придерживая его за мокрые волосы. Жар не отступал; в бреду омега или нет — непонятно, но звать Юнги он перестал, словно услышал просьбу Кима. — Помоги мне, — тощий Линь попытался поднять омегу, но Намджун его отстранил. Он замотал того в плащ, и он вынес принца Пака на улицу. Лекарь торопливо следовал за ними, неся корзинку с пузырьками.***
Намджун отнес Чимина в гарем, оставив того с Линем, а сам пошел за Джином. Тот уже отчаялся дождаться альфу — так часто бывало, что Джин засыпал в одиночестве, а Намджун возвращался лишь под утро, а сейчас и подавно, ведь дел у него появлялось все больше. — Джин, собирайся, ты мне нужен, — альфа зашёл в покои и обнял любимого со спины, притянув к себе. Джин чуть не дернулся, испугавшись неслышных шагов, но быстро оттаял от прикосновений любимых рук. — Что случилось, Джуни? — Нет времени объяснять, по дороге расскажу. Джин накинул ханбок на уже надетую нижнюю рубашку и спешно вышел за супругом, волнуясь от неизвестности. По дороге он вкратце узнал обо всем, что случилось, ведь, занимаясь делами гарема, он мало вникал в те слухи, что ходили вокруг, но Намджуну он верил безоговорочно. Принц Пакче в их королевстве, да еще и в качестве пленника! — Я видел, как он действует на Чонгука, Джин! Этот омега сможет привести нас к великой цели, а Чонгука — к сильному королевству! Я верю в него, малыш! — Джун обнял мужа за плечи, не сбавляя шаг. — Я растил этого дракона с детства, он импульсивный, упертый, но он станет государем, о котором будут слагать легенды! Его имя запишут во все свитки, народ будет прославлять своего правителя, как когда-то — короля Чон Джисона! Мы построим новую Силлу! Могущественную и величественную! Они отворили дверь гарема и зашли в полутемное помещение. Наложники уже спали, но сзади послышался шорох, и Джин некоторым кивнул рукой, отсылая их в покои. За небольшой ширмой Линь колдовал с Чимином. Омега лежал полностью раздетым, и Джун, в ступоре замерев у дверей, отвернулся в неловкости. Джин положил руку на лоб наследного принца и сразу понял — началась лихорадка. Линь смочил мокрую ткань и обтер ею тело Чимина, охлаждая омегу от жара. — Боже, он такой… — Джин даже не мог подобрать слов. Омега был очень худой, измученный, но такой красивый, и у Джина мелькнула мысль, что черты лица ему очень знакомы, только он не мог понять, на кого тот похож. Он нереальный, и Джин понимал, что такой не сможет находиться в гареме кисэн. Это в корне неправильно, просто невозможно, да и как вообще Чонгук мог довести его до такого состояния? Джин был в шоке. Он взялся помогать лекарю и отослал Намджуна, обещая прийти позже. — Это единственное, чем мы могли ему помочь, — оправдывался доктор, оставаясь с Джином наедине. — Теперь все зависит только от него самого. — Ну уж нет, я этого так не оставлю, — Джин помог дать омеге очередную порцию лекарства, придерживая под голову. — Вам не кажется, что у наследного принца скоро течка? Я могу ошибаться, но кажется, я слышу аромат персиков. Он не отпускал меня еще с того момента, как я увидел его в казарме, но за последние часы аромат усилился. Вполне возможно, что у Его Высочества началась реакция на истинного, и он может быть здесь неподалеку. Он зовёт какого-то Юнги, возможно, в состоянии стресса течка вызвана наоборот — отсутствием альфы, хотя маловероятно. — Бедный ребёнок! — Джин в шоке мотнул головой, не желая воспринимать суровую реальность. — Вам бы о своих подумать, — буркнул Линь. — А вы о чужих переживаете. — Линь, я не могу сейчас об этом думать, когда Намджун занят столь важными государственными делами. Ему ещё не хватало беременного меня. — Значит, в этом месяце снова готовить Вам отвар? — Значит, готовить, — вздохнул Джин и вернулся к Чимину. — Этот малыш удивительно красив. — Говорят, его забрали из-под венца, а вы все малыш, ребенок… — Варвары! — Осторожнее, Джин, когда говорите так о короле Силлы — стены тоже имеют уши. — Те уши, которых я мог бы опасаться, сегодня греются в королевских покоях, об остальных я спокоен. Тем более, что об этом я сам хочу поговорить с королем Силлы, как только найду удачный момент. — Джин, вы не любите Тэхена? — аккуратно спросил Линь, чтобы знать, куда дует ветер. Он дружил с Тэ, но все же лучше иметь поддержку смотрителя гарема, нежели гаремного фаворита. — С чего ты взял, Линь, конечно же нет. Я одинаково отношусь ко всем кисэн. Вместо него в покоях короля мог быть другой омега, и я бы назвал его имя, — Джин улыбнулся, чтобы не выдать своего разочарования. Впредь надо быть осмотрительнее. Джин услышал шуршание за спиной и обернулся. Три милых мордашки торчали в дверном проеме. Лица сонные, припухшие, но в глазах полно интереса к происходящему. — Это что — наследный принц Пакче, о котором так много говорят? — Он будет жить с нами? Он станет кисэн? — А какой принц его выбрал и почему ему плохо? Вопросы сыпались один за другим от самых любопытных. Остальные четверо кисэн спали, но и этих Джин быстро унял, цыкнув и сделав большие глаза. Кисэн засмеялись — все равно они скоро сами все узнают. — Да, тяжело тебе с ними, — рассмеялся Линь. — С омегами всегда тяжело, они своенравные и лезут часто не в свое дело, но эти ещё терпимые. — Омеги могут быть совершенно разные — в одном теле сочетается невинный барашек и разъярённая львица, — поделился Линь своими наблюдениями, но Джин его перебил, смеясь: — Откуда тебе знать столько много об омегах, если ты бета? Сокджин шутливо погладил того по плечу — бетой быть нелегко, их-то и за людей не считали — так, обслуга, но Линь хитро прищурился и уставился на Джина: — А почему ты думаешь, что я бета? Джин перестал смеяться и оторопел, а Линь продолжил. — Я — омега, такой же, как ты, принц Пакче и все кисэн в этом гареме, поэтому мои познания об омегах не из пустого места. Джин был все ещё ошарашен, но только и успел вымолвить: — Но как? — Как? Вы слишком мало знаете о лекарях и только пользуетесь тем, что мы умеем. Да, лекарем может быть только бета, опять же — только из вопросов этики, но также лекари знают, какие травы нужно пить, чтобы на время затормозить нашу жизнь, как у обычных омег. Проще говоря, мы можем не только пить отвары от беременности, но и блокировать течки и тормозить выделение запаха. Мне давали эти травы с детства, и я не знаю, какой у меня запах, но, как только прекращу их принимать, стану таким же омегой, как и вы. От того, что у Джина выражение лица стало еще более шокированным, Линь засмеялся: — Не переживай, я не стану омегой, я же лекарь. — Но ты можешь завести семью, иметь детей. Беты идут в услужение от безысходности, но ты же можешь стать счастливым! — Не беспокойся, Джин. Я уже много лет люблю одного человека, но эта любовь безответна. Он без памяти влюблен в своего мужа и не обращает на меня внимания. Но даже если бы я и хотел его добиваться, то не стал. В безответной любви нет ничего хорошего и красивого. Она только губит и сжигает, поэтому я не хочу ее. Хотя с ней, как с хронической болезнью, можно жить, и это я тебе как лекарь говорю. От нее никуда не деться и не излечиться, но на время забыть о боли помогает молчание. Пока я не говорю о ней, я не болею. — Извини, о святые небеса, извини, — Джин понял, что разбередил старую рану и был крайне недоволен тем, что причинил Линю страдания своими дурацкими расспросами. Джин обнял его и притянул к себе в желании успокоить, вот только он не знал, что объект безответной любви лекаря — министр военного ведомства Ким Намджун.***
Чимин проснулся под утро. Джин уже вернулся и сменил Линя, который пошел прилечь отдохнуть, ведь совсем непонятно, сколько ему еще пребывать у постели больного. За спиной Джина раздалось копошение, и он сразу обернулся к лежащему принцу. Чимин молчал, только хлопал длиннющими ресницами и смотрел в потолок. Он ничего не просил, не рассматривал окружающее пространство, не смотрел даже на Джина, который начал проявлять максимум активности — подоткнул одеяло, чтобы омеге было не холодно, и стал шуметь посудой. Линь оставил отвар, который необходимо выпить еще три раза за утро и столько же в обед и вечером. И самое главное — омегу нужно было накормить. Несколько суток без еды для его организма могли спровоцировать тяжелые последствия, а он еще так молод. Джин поднял Чимину голову и начал ложкой вливать жидкость небольшими каплями. Как ни странно, омега выпивал все до капли, но все равно продолжал смотреть в потолок. Джин присел рядом и сдавил руку Чимина, чтобы получить хоть какой-то ответ живого человека. — Ну скажите что-нибудь, принц? — не выдержал Джин и снова нагнулся к Чимину, чтобы проследить за эмоциями на его лице. Неужели шоковое состояние настолько сильное? — Принц? — хрипло спросил Чимин, и Джин устало вздохнул — ну наконец-то! — Да, Ваше Высочество, наследный принц Пакче, — подтвердил Джин, улыбаясь Чимину и гладя того по голове и по щекам. Под пальцами стала ощущаться влага — из глаз омеги покатились слезы, а сам он затрясся от рыданий. — Прекратите плакать, прошу Вас, принц! Не нужно! Чимин попытался сесть, и Джин помог ему подняться. Худенькие плечи с выступающими ключицами, на спине можно пересчитать каждый позвонок, запястья тонкие, того и гляди сломаются. Принц Пакче закутался в ткань, которой была устелена постель, после чего подтянул ноги и недоверчиво, как волчонок, посмотрел на Джина. — Кто вы? — Не бойся меня, малыш. Я Ким Сокджин, смотритель королевского гарема, — объяснил Джин и попытался взять Чимина за руки, но тот еще больше отодвинулся от него в панике. — Я что, попал в гарем? Я не могу здесь быть, только не это, — у омеги того и гляди начнется истерика. Он совершенно безумными глазами осматривался вокруг в поисках выхода, но быстро смекнул о своем положении — голый, замотанный только в простыню, он вряд ли уйдет далеко. — Я не могу быть в гареме! — Я знаю это, Ваше Высочество, поэтому попытаюсь помочь Вам. Наш король… — Ваш король, — перебивает его Чимин, — исчадие ада, но почему вы меня зовете принцем и Вашим Высочеством, если здесь никто так не говорит? — Вы не совсем правы, принц, — Джин смутился. — Наш король — хороший человек, но случилось нечто, что затмило ему разум. Он вел себя непозволительно по отношению к Вам, но это неправильно. Вы по праву рождения носите этот титул, и его никто у Вас не отберет, Ваше Высочество! Джин склонил перед ним голову в знак повиновения. Его всю жизнь учили относиться к королевским особам уважительно, в каком бы положении они не находились. Титул, полученный при рождении — это святое, поэтому даже будучи здесь, на казенной кровати в гареме королевских наложниц, Пак Чимин все равно оставался для него наследным принцем. Джин видел, как потеплел взгляд Чимина — ему удалось установить с ним доверительный контакт. Оказавшись на чужбине один, да еще и в качестве пленника, омега отчаялся получить к себе человеческое отношение, но, похоже, смотритель гарема был совершенно иным человеком. — Спасибо, — негромко ответил Чимин. — Вы должны поесть, — Ким потянулся за густой рисовой кашей, еще теплой, принесенной им из дома. — Не стоит утруждаться, это совершенно лишнее, — Чимин отодвинул руку Джина с ложкой. — Я жить не хочу, не то, что есть… — Вы не должны так говорить принц, это не по-государственному… — Джин мысленно улыбнулся себе. Все-таки чтение книг не прошло даром — он отлично знал, как растормошить принца и вернуть его к жизни. — Почему Вы хотите покинуть этот мир? — Я не могу оставаться здесь ни минуты и ждать, пока меня изнасилует рота солдат, — чуть ли не кричал обессиленный Чимин. — Ваш «хороший» король отдал меня на растерзание толпы, потом стражникам, что следующее придет ему в голову? За что он делает это все, за что? Чимин плакал, размазывая слезы по лицу, и Джин обнял его, поглаживая по спине. — Король потерял отца по вине государя Пакче, но в этом нет Вашей вины, принц. Я найду Вам одежду, и Вы сможете пожить здесь некоторое время, пока я не поговорю с королем. — Даже если это все — правда, он убийца. Ваш король — убийца! Он убил мою мать, устроил погром во дворце, сжег селение Йесон, убил дядю моего… — дальше Чимин не продолжил, а лишь громко разрыдался, только вспомнив лица тех, кого он уже никогда не увидит, и все по вине Чон Чонгука. — Поплачьте, Ваше Высочество, не держите внутри. А лучше — расскажите мне о себе. Сколько вам лет? — Ш-шест-тнадцать, — снова заикаясь, буркнул омега. — Я домой хочу-у-у… — Вы так молоды и так красивы, принц, — Джин взял его лицо в руки и заставил того посмотреть в глаза. — В Ваших силах покорить весь мир, а Вы ограничились только одним королевством! Джин безумно проникся к этому мальчишке. Боже, сколько в мире несправедливости и горя, и все оно выпадало на плечи таких детей, как этот! Но он — наследный принц, он не должен сломаться, по крайней мере Джин сделает все, чтобы этого не случилось. — Зачем мне весь мир? — Чимин уставился заплаканными глазами на Джина. — У меня был весь мир там, дома, где были мама, папа и Юнги, а теперь я здесь совершенно один. — Кто такой Юнги? — нахмурил брови Джин. Он припомнил, что в бреду омега звал его, и настало время все выяснить. — Мой несостоявшийся муж. Благодаря вашему королю у меня сорвалась свадьба, мы были помолвлены, и в тот день, — Чимин глубоко вдохнул, расправляя легкие, чтобы не давать рыданиям вновь завладеть им, — и в тот день я должен был стать его мужем. — Ваше Высочество, не отчаивайтесь. Если небесам так угодно, Вы встретитесь со своим любимым. Возможно, Вы уготованы другому человеку… — Юнги — мой истинный! — нервно перебил его Чимин. — Я уготован Юнги. Я четыре года только и думал о том, что создам семью с наследником Мином, но ваш король… — Поешьте, принц, — Джин настойчиво протянул ложку и заговоренный Чимин съел немного каши. — Вам нужны силы бороться. — За что? С кем? — с горечью спросил Чимин и криво ухмыльнулся. Бороться за первое место в королевском гареме для этого чудовища — ну уж нет, извините! — Хотя бы с болезнью и за самого себя, — Джин протолкнул еще одну ложку риса и продолжил заговаривать зубы принцу. — Негоже Вам быть в таком виде, это недостойно королевской особы! — А находиться в гареме и быть наложником — достойно? — Чимин зло сверкнул глазами, но быстро осекся. Джин не виноват, он вообще первый человек, который нормально к нему отнесся здесь. — Видите ли, принц, нахождение в гареме временно, а титул — вечен. В Ваших руках изменить судьбу и не только Вашу. В любом случае, что бы ни случилось, Вы должны держаться с гордостью и достоинством, помните об этом. Джин докормил уже почти не упирающегося Чимина и принес ему одежду. Большевата, но ничего, за неимением другого платья изумрудный ханбок будет в самый раз. — Отдохните, принц, я приведу к Вам лекаря. Линь расскажет, как принимать отвары, а вечером я приду снова. Ложитесь, — Джин заботливо уложил того на постель и расправил ширму. Чимин спокойно лежал, положив руку под голову. Он слаб, но не настолько, чтобы не попытаться сбежать. Смотритель гарема — чудесный, добрый омега, который к нему благоволил, но это ничуть не становилось поводом смириться с тем, что с ним произошло. Чимин-то и рис начал есть только при одной мысли, что ему потребуются силы для побега. Принц уставился в потолок и мысленно прокручивал в голове, что он видел, когда был во дворце — а ничего! Его привезли на повозке с мешком на голове, большую часть пребывания в Кёнбоккун он был в бессознательном состоянии, поэтому даже не запомнил расположения дворцовых покоев. Но в одном Чимин был уверен точно — большинство дворцов построены типично, а уж он, наследный принц, как только выберется отсюда, сразу же поймет, куда бежать. Самое главное — выбраться! От слабости и в своих медленных и сладостных раздумьях о побеге Чимин чуть ли не заснул, но его побеспокоил голос кисэн, шепчущихся за ширмой. — Я его видела, а еще Сухи, это вы все проспали! Он ничего такой, только щупленький. Чимин нервно дернул бровью. Наследный принц должен иметь тонкий стан и хорошую фигуру, но да, он, надо признать, немного сдал. Чимин расправил на своем впалом от голода животе выданный Джином ханбок и ужаснулся своей худобе. — Ой, я думаю, его призовет к себе король Чонгук! Чимин чуть слюной не подавился от услышанного. Да он лучше жизни лишится, чем будет с этим чудовищем! Убийцей! — Нет, что ты, что ты! Король уже много месяцев призывает только Тэхена! Чимин навострил уши. Зачем ему эта информация — он еще не знал, но цепкий ум особы королевских кровей привык выделять главное, а это — главное! С кем спал король его бы мало интересовало, но в данном случае это важно! Чимин выдохнул, притворяясь спящим, чтобы не выдать себя. — Сегодня Тэхен вернулся особо уставшим… — пробормотала одна кисэн. — Но таким довольным, что мне стало завидно. Меня не призывали в покои уже пять недель, да и то последний раз это был принц Хосок, — разочарованно вторила другая, а Чимин лежал и думал, какие же все кисэн безмозглые. Впрочем, обижаться не стоило — их так воспитывали с детства. Им в гареме — место, ему — нет. Решительность мысли о побеге только нарастала, когда он услышал новый голос, вплетающийся в разговор за ширмой — немного грубоватый, но в то же время такой грудной и бархатный. — О чем вы таком интересном здесь разговариваете? — Ты не слышал? Новый омега, Тэ. Он будет кисэн. Смотри, а то и тебя подвинет своей красотой и умениями. — Ха, — самонадеянный голос наложника Чимина раздражал, но он понимал, что вышел королевский фаворит, поэтому старательно прислушивался, стараясь не дышать. — Я подвинул вас семерых за одну ночь, неужели я не справлюсь с одним омегой? — Он не простой, он — наследный принц! — Смешно, если он наследный принц, тогда и я тоже! — Тэхен, даже не подозревая, насколько сильно он прав в данный момент, громко рассмеялся в подтверждение абсурдности своей идеи. — Наследные принцы не могут быть кисэн, Солли. Они либо становятся законными супругами, либо не терпят такого унижения и отправляются на небеса, запомни это! А я пойду, я очень устал. Знаете ли, быть сразу с двумя принцами интересно, но утомительно. Чимин от такой наглости и самонадеянности разве что зубами не заскрежетал. Руки его сжались в кулаки, сжимавшие полы ханбока. Да как он мог усомниться в том, что Чимин — наследный принц! Впрочем, бахвальство быстро сменилось разочарованием: этот фаворит прав — его место быть либо законным супругом, либо не быть в стенах этого замка вообще. Поскольку о первом Чимину даже подумать было страшно, он однозначно выбрал второе. Притворившись спящим, Пак пролежал так почти весь день. Линь, приходивший два раза, давал ему отвар, а омега нехотя пил, изображая из себя человека обессиленного, в полубредовом состоянии. Как только стемнело, Чимин выбрался из кровати и заметил плащ Намджуна, в котором его сюда принесли. «Пригодится для дела», подумал омега, и перекинул плащ на руку. Вставалось еще тяжело, кружилась голова и подводили ноги. Он стал слаб телом, но силен духом, поэтому с каждым шагом делал над собой усилие, чтобы продвигаться вперед, не думая о здоровье. Ему бы выбраться отсюда, а дальше будет видно. Отворив ширму, он заметил, что в коридоре никого не было. Отличное время суток — уже серело настолько, что различить человека сложно, но фонари еще не горели, чтобы в контрасте с темнотой увидеть его лицо. Чимин выскользнул из покоев кисэн и приоткрыл дверь на улицу. Странно, что покои кисэн не закрыты — им что, действительно так хорошо жилось и они не хотели убежать? Для Чимина это взрыв мозга и полностью несовместимые понятия с его жизненными убеждениями. Хотя кисэн были и в Пакче, но сейчас он в очередной раз понял, насколько сильно любил Юнги — только подумав о том, что он мог стать одним из них, в сердце защемило. Его любовь к принцу Мину, такая огромная и всеобъемлющая, ее так много, что она даже сердце сдавливала, и омега не мог так просто предать своего будущего супруга, оставшись здесь, как кисэн. Это — верная смерть, ни он сам, ни принц Мин не простят, если к Чимину прикоснется посторонний. Их любовь создана небесами, они так долго шли к свадьбе и так трепетно и нежно любили друг друга, что никого другого рядом с собой Чимин просто не представлял. Он заметил, что охраны возле покоев тоже не было и, поблагодарив небеса, вышел на улицу, пробираясь вплотную спиной к стенам дворца. Низкие крыши каких-то построек так и манили на них забраться, но Чимин держался изо всех сил — он не знает, что скрывалось за ними, а напороться на охрану будет так нелепо, да и еще и точно приведет к казни. Здесь надо быть очень осторожным. Под его ногами не шуршали даже камни, плащ Намджуна, накинутый сверху красивого ханбока, волочился по земле, но он подбирает полы и старался не выдавать себя и двигаться, как тигр — мягко и плавно. Впереди он увидел городские ворота, но это был не главный въезд — слишком мало охраны и не укатанная дорога. Видимо, по этой дороге поставляли товары и продукты, а значит она привлекала мало внимания. Что ж, отличный вариант для побега, и Чимин приблизился к постройкам у ворот, чтобы сразу перемахнуть через них и оказаться по ту сторону дворца. Небольшая хибара явно не привлекала внимания, здесь никто не жил и скорее всего это даже был не склад. Чимин уцепился за низкую крышу и подтянулся из последних сил. Длинный плащ Намджуна не помогал аж никак, только ноги путались, но Чимин взобрался на крышу почти бесшумно, заползая на самую верхнюю точку. Он издали увидел расхаживающего стражника у ворот, который не сводил глаз с подъездной дороги и решил, что ему повезло — тот сосредоточен в дозоре и не отвлечется на Чимина. Омега снял плащ и перекинул его на высокую замковую ограду из каменных плит. Ограждение шло по всему периметру дворцового комплекса, поэтому Чимин как можно тише перелез на дворцовую стену и потащил за собой плащ, на животе двигаясь по стене в противоположном от ворот направлении. Он решил найти безопасное место и спрыгнуть, пусть даже в кусты или в ров, только бы вырваться отсюда поскорее, поэтому сантиметр за сантиметром полз, высматривая, что находилось внизу. Падать ему метров пять-семь, прикинул Чимин, но попробовать стоило. Он почти нашел то место, куда решил спрыгнуть, и потянул плащ, чтобы скинуть сначала его и смягчить удар, но проклятая длинная тряпка застряла в острых каменных углах и надорвалась, а Чимин, отчасти державшийся за плащ и стену, не выдержал равновесия и упал во внутреннюю часть дворцового комплекса. На шум сразу же сбежалась охрана — вечерняя смена только окончилась и те, кто шли в казармы после тягостного дневного дозора, услышали грохот и копошение. Чимина подняли, но он ойкнул, не становясь на ногу — похоже, травма. — Надо доложить генералу Киму, у нас беглец! — крикнул один стражник, а у Чимина все внутри оборвалось. Единственный шанс, который у него оставался, он так и не смог использовать. Теперь ему точно не видать Юнги, а завтра его жизнь закончится посреди площади на позорном столбе, если король Чон не снесет ему голову раньше. Он захныкал от собственного бессилия и стыда, но поднял голову, как только услышал приближающиеся грузные шаги. Если это король — ему конец. — Беглец?! Отлично, я разберусь с ним сам! — Намджун взял Чимина за шкирку, как щенка, и держал чуть ли не на весу. — Спасибо за службу, капитан Чхве! — Да здравствует Его Величество и королевство Силла! — воин поклонился и ушел, довольный, что сослужил государству службу. Пошептавшись и переглянувшись, солдаты разбрелись по казарме. Беглец из дворца — не новость, поймали — и хорошо. Разговор воинов быстро переключился на другую тему, и они отдалились от стены. — Эх, что же ты делаешь, ребенок? — Оставьте меня, — вырывался Чимин. — Кто вы такой? — Министр военного ведомства Ким Намджун к Вашим услугам, Ваше Высочество, — Намджун кивнул, но не отпускал Пака. — Ваше Высочество? — передразнивал его Пак. Это второй человек в Силле, который называл его так. — Именно, Ваше Высочество. Пойдемте, вы можете идти? Чимин ковылял, но на ногу становиться не мог. Видя это, Намджун подхватил его на руки и, пригибаясь, торопливо понес, петляя между небольшими постройками. Он толкнул ногой дверь в одну из них — там было очень светло и пахло теплым молоком с корицей. Как только они зашли, на шум вышел Джин, удивленно уставившись на входящих. — Принимай беглеца! — Намджун посадил Чимина на невысокий стул, а тот уткнулся в пол взглядом. Щеки горели и ему стало стыдно — он отплатил Джину неблагодарностью, да еще и оказался пойман. Отличный финал, наследный принц Пакче! — Господи, зачем Вы бежали? Намджун, кто-то знает? — Джин уже обращался к мужу, но тот отрицательно кивнул. — Не думаю, что охрана его узнала. Если в гареме не хватились, скажем, что ему стало плохо и ты забрал его сюда. Чимин только хлопал глазами, не особо чего соображая. — Вы помогаете мне? Почему? — вопрос не слишком умный, но прямой, честный. И Пак хотел получить честный ответ. — У меня на Вас большие ставки, Ваше Высочество, — ответил военный министр и ушел, а Джин уже принес ему теплый тыквенный пирог и горячее молоко.