***
Но дальше позитивных мыслей дело не пошло. Потому что Хаджимэ безобразно и бессовестно проспал, открыв глаза спустя почти тридцать минут после первого будильника. Он долго вертелся, пытаясь нащупать телефон, а затем, когда тот всё-таки оказался у него в руках, чуть не свалился с кровати, запутавшись в одеяле. — Твою мать! — завопил он, хватаясь за голову. — Комаэда, ты… Он перевёл взгляд на сторону соседа. Вот только что было забавно: Нагито в комнате уже не было. Чуть ли не воя от досады и злости, Хината всё-таки выбрался из ловушки собственных простыней, поочерёдно матеря то себя, то своего соседа. «Хуже уже точно не будет», — твердил себе Хаджимэ всё время в слабых попытках разубедить себя самого. Будет. По пути к аудитории он чуть не сбил пару старшекурсников и, бросив в их сторону короткое извинение, помчался дальше, слушая себе вдогонку весьма яркие — и весьма нелитературные — выражения. Обидно? Безумно обидно. Но времени на защиту гордости уже не оставалось. Столько горбатиться ради поступления в Пик надежды, и всё ради чего? Чтобы проспать в первый же день. В голове вдруг всплыл образ его соседа. О, они обязательно поговорят об этом. Конечно, Хаджимэ попросил его не трогать… Но, боже, он же не имел это в виду в таком смысле! Можно же было догадаться разбудить. Ну поворчал бы Хаджимэ немного, но потом обязательно поблагодарил бы. Он же не свинья какая. Однако к обеду Хаджимэ уже обнаружил себя в компании одногруппников, и на душе стало немного легче. Потому что впервые он почувствовал себя в своей тарелке. Если не учитывать весьма… экстравагантный вид некоторых студентов — да, большую часть времени его взгляд предательски возвращался к розовым волосам Казуичи и весьма откровенному вырезу Аканэ, — то общение с ними приносило ему удовольствие. Дожёвывая сендвич и смеясь над очередной шуткой, Хината вдруг заприметил в толпе знакомую белую макушку. В груди тут же забурлило утреннее недовольство, вот только желания разбираться на людях как-то не было. Хаджимэ откинулся на спинку, подпирая щёку рукой и наблюдая за Комаэдой. К своему большому удивлению, он заметил, что на обед он взял только гадостный кофе в стаканчике и уселся в самом дальнем конце столовой, уткнувшись в потрёпанного вида книгу. Не то чтобы Хинате было интересно, чем его сосед занимается в свободное время, но что-то всё-таки дёргало, и он продолжал следить. К концу перерыва он мог с уверенностью сказать, что Нагито был очередным отщепенцем — таких в школе пачками штампуют. Ничего особо интересного, ничего особо вопиющего. Хаджимэ вздохнул. Радоваться ему этому или нет — он пока не понимал.***
Вернулся Комаэда в их комнату только поздним вечером. Аккуратно прикрыв за собой дверь, он сбросил с плеч сумку и обернулся, тут же пересекаясь взглядом с Хаджимэ. — Добрый вечер, Хаджимэ. — Снова эта его вежливая улыбка. Как будто ничего не случилось. Хаджимэ фыркнул, закрывая тетрадь. — Как прошёл первый день? — Он бы прошёл намного лучше, — огрызнулся Хината, разворачиваясь на стуле, — если бы кое-кто соизволил меня разбудить. — Ты же сам просил тебя не трогать, — спокойно заметил Комаэда, пожимая плечами. — Я и не стал. Разумно. Хаджимэ прикусил губу. — Да, но я… — И на этом вся его героическая тирада, запланированная за много часов ожидания Нагито, вдруг сошла на «нет». И не поспоришь ведь с такой железной логикой. Комаэда бросил на него внимательный, изучающий взгляд, а затем вернулся к своим делам, словно ничего и не случилось. И это стало последней каплей — Хината почувствовал себя настоящим козлом. С чего он вообще решил, что имеет право вот так кидаться на человека, которого знает от силы два дня? Нагито всего лишь-то проявил дружелюбие, а он накинулся на него с претензиями. Смущённо прочистив горло, он принял единственно верное решение: — Прости, мне не стоило на тебе срываться. — Не стоит извиняться. Не передо мной, — тихо усмехнулся Нагито. — Тем более, я сам виноват, что не так понял твои слова. Но как-то легче после его слов не стало. Поэтому оставался запасной вариант, и Хаджимэ ой как надеялся, что он сработает. — А у тебя как? — Он развёл руками. — Ну, первый день. Получилось у него, мягко говоря, не особо. Начиная с того, что он, кажется, окончательно забыл, как правильно и красиво перекладывать мысли в слова, и заканчивая откровенным удивлением на лице Комаэды. Приехали. — Тебе правда интересно, Хаджимэ? — устало спросил Комаэда. В его голосе не было ни издёвки, ни сарказма — в нём вообще ничего не было. Как будто сосед решил абстрагироваться от темы их разговора. — Или ты так пытаешься загладить вину? — Я… — Хината побежденно вскинул руки в воздух, вздыхая. Врать он никогда и не умел, вот только его впервые вывели настолько откровенно. Даже бодрит. — И то, и то. Если не хочешь, можешь не говорить. Нагито опустился на стул, откидываясь на спинку. Казалось, он о чём-то активно размышляет, уставившись на входную дверь. И когда Хаджимэ уже было решил забить на идею разговорить Комаэду и тихо-мирно вернуться к собственным записям, как тот всё-таки подал голос: — Хорошо. Пик надежды действительно удивителен, — медленно протянул он, словно прощупывая почву. — Мне несказанно повезло сюда попасть. Что ж, уже неплохое начало. Хаджимэ выпрямился, чуть подаваясь вперёд и кладя руки на колени. — И на кого ты учишься? — Врача. — Врача?! — Так удивительно? — Комаэда кисло улыбнулся, проводя рукой по волосам. — Хотя я не сказать что удивлён такой реакции. — Никогда бы не подумал, что ты… — Хаджимэ усмехнулся, подыскивая нейтральный ответ. — Выберешь такую профессию? — Это даёт мне возможность быть полезным, — пожал плечами Нагито. Он, наконец, повернул голову в сторону Хаджимэ, и их взгляды пересеклись. Всего на долю секунды, но Хината с трудом подавил желание вздрогнуть. Глаза у Комаэды были… необычные. Он это ещё на крыше заметил, вот только с того момента как-то не старался поизучать их ещё. — И всегда хотел быть врачом? — не сдавался Хината. Это был шанс на миллион, и если этот разговор хотя бы немного сдвинет их отношения с мёртвой точки, то он с радостью за него ухватится. — Сколько себя помню. — И никогда не думал о чём-то другом? — Нет. Спустя примерно десять минут их беседы стало понятно, что это игра в одни ворота. Хаджимэ задавал вопросы, Комаэда благодушно отвечал, словно не до конца понимая, что Хината пытался вести диалог, а не расспрос с пристрастием. А у вопросов есть тенденция кончаться в самый неподходящий момент. Что и случилось с Хаджимэ. В какой-то момент он поймал себя на мысли, что спросил обо всём, о чём мог. Разве что не пустился в совсем банальное: «А какой у тебя любимый цвет?» или «Если тебе придётся слушать только одну песню до конца жизни, то какую ты выберешь?» Поэтому Хината вскоре замолчал, лихорадочно обводя взглядом комнату. Пока его взгляд не остановился на белых волосах Нагито. Он не знал, насколько то была удачная идея, но она была единственной и вполне себе безопасной. Так он думал, прежде чем ляпнуть: — Я всё хотел спросить. Что у тебя с волосами? От природы такие? Или красишься? — Он даже постарался усмехнуться для приличия. Однако Комаэда как-то не разделил его задорного настроя. Он задумчиво накрутил одну из прядей на палец, а затем вздохнул, вновь переводя взгляд на Хинату. — Деменция, — просто ответил он. Хаджимэ застыл на месте, приоткрыв рот. Он ведь… Он ведь не шутил сейчас? Лицо у него оставалось спокойным, да и сам он, казалось, ничего не имел против своего состояния. Не то чтобы Хината считал себя высококвалифицированным психологом, но тон Комаэды звучал почти буднично. Как будто он ему не о смертельной болезни заявил, а о том, что ел на завтрак. — Деменция? — спустя некоторое время переспросил Хината. Просто не смог сдержаться. — Так ты поэтому… там на крыше? — Возможно, — уклончиво протянул Нагито. — Может, хочешь… чёрт, не знаю, поговорить об этом? — А ты хочешь? Вот в чём Комаэда был ловок, так это в переводе стрелок. Хината виновато отвёл взгляд и покачал головой. — Вот тебе и ответ. На этом их разговор сошёл на «нет». Да и Хаджимэ вообще с трудом представлял, как можно было вернуться к обыденным темам, когда тебе на голову вылили такую информацию. Пожалуй, на сегодня ему разговоров хватит. Наговорился.***
Остаток недели прошёл относительно спокойно — по крайней мере по меркам первого дня. Хаджимэ всё чаще ловил себя на мысли, что ему нравится учебный процесс. Держался он бодрячком — отдельное спасибо стоило сказать и его группе, которая оказалась неплохим таким сборищем разношёрстных людей. Не сказать, что они все блистали… исключительными умственными способностями в обычной жизни, но когда дело касалось учёбы, то сомневаться не приходилось — они лучшие из лучших. И Хаджимэ чувствовал себя как дома. На выходе и Комаэда оказался не таким уж и страшным соседом. С придурью, конечно, и не особо словоохотливый — после их разговора о болезни Хаджимэ слегка поубавил пыл, — но лёд тронулся, а это уже всяко лучше того, что было между ними раньше. Конец недели ознаменовало весьма и весьма удивительное открытие — оказывается, даже в самых престижных заведениях есть такая простая и глупая вещь, как посвят. Хаджимэ и сам не поверил своим ушам, когда услышал об этом в одном из перерывов. Но оказалось, что это была своего рода традиция, которая умело поддерживалась одним из старшекурсников. Ничего особенного: кучка испуганных перваков, трешовая музыка и алкоголь. Незаменимый атрибут любого студенческого «мероприятия». Одним словом, всё то, что Хината на дух не переносил. Но его всё не оставляла мысль о том, что надо пробовать что-то новое. С Комаэдой он всё-таки не прогадал — это даже вылилось во что-то позитивное. Хаджимэ прикрыл лицо, сухо улыбаясь. Попробовать-то ему никто не мешает. И он всегда может уйти. Звучит достаточно просто.