Смертник с ромашкой в руке

Хаджимэ совсем ничего не помнил. Знал, что слушал Комаэду. Знал, что разозлился. А дальше… Словно пропасть в голове. Сколько бы ни пытался — не мог вспомнить. Это его не просто расстраивало — бесило. Вот что он умел делать алмазно, так это портить любой момент с Нагито самым «лучшим» способом. На этот раз он решил отрубиться. Поэтому единственной мыслью, оставшейся в его голове, было «Надо извиниться». Комаэда ему душу раскрыл, а он… Феерично и очень не стыдно, да. Хината с трудом приоткрыл один глаз. Он надеялся, что прошло всего несколько минут. Что он всё ещё в комнате. Сможет обернуть это всё в шутку. Но нет. Он снова оказался в незнакомом ему помещении. Белом. Чистом. Пустом. В голове вдруг промелькнула странная, страшная мысль. — Я… умер? — прохрипел Хаджимэ, пытаясь подняться. Не смог. — Хаджимэ! Хината нахмурился. Либо у него посмертные глюки, либо они с Комаэдой отправились на тот свет вместе, либо… — Я... не умер?.. — Ещё бы ты умер! — Голос Нагито прозвучал так надтреснуто и отчаянно, что, если бы не боль во всём теле, Хаджимэ бы стукнул себя по лбу. Действительно, хорошую фразу он выбрал сразу после пробуждения. — Видимо, придётся тебе ещё меня терпеть, —попытался пошутить он и тут же зашёлся в кашле. В горле страшно сушило. — Хочешь воды? — взволнованно отозвался Комаэда. Хината слабо кивнул. Несмотря на то, что ему не нравилось быть в таком подвешенном состоянии, было что-то приятное в том, как Комаэда пытался за ним ухаживать. Осторожно приподнял его, помогая устроиться удобнее, поднёс стакан к губам и помог сделать глоток. Всё это время Хаджимэ чувствовал на себе его пристальный взгляд. И всё-таки позволил себе улыбнуться, наконец раскрывая глаза и сосредотачиваясь на лице Комаэды. Он выглядел взволнованно, конечно. И руки слегка подрагивали. Чудо, что он вообще стакан не выронил. — Испугался? — ласково спросил Хината. — Испугался. Нагито отставил стакан в сторону и прикусил губу. А затем робко протянул руку, собираясь коснуться щеки Хаджимэ, и вдруг одёрнул себя в последний момент. Пальцы замерли всего в нескольких сантиметрах от чужого лица, словно спрашивая разрешение. Парень долго думать не стал. Кряхтя, он подался вперёд, позволяя холодным кончикам пальцев коснуться разгорячённой кожи. По телу тут же прошлась приятная дрожь, и боль наконец-то отступила на второй план. — Ты не против? Хината лениво приоткрыл левый глаз, смерив соседа взглядом, — мало ли, вдруг шутил — и хрипло рассмеялся. За что тут же и поплатился, хватаясь рукой за рёбра. — Ну ты спросил, — втянув воздух сквозь плотно сжатые зубы, проговорил он. — После всего, что случилось, ты ещё сомневаешься? — Я… — Нагито запнулся. На его лице вдруг отразилась растерянность — он явно был готов отступить. Но Хаджимэ снова оказался шустрее. Вскинул свободную руку, перехватывая тонкую кисть Комаэды, а затем, скользнув вдоль ладони, переплёл их пальцы. — Если ты вдруг не понял, — он тепло улыбнулся, — я не против. Никогда не буду. Нагито опустил глаза, пряча лицо за густой копной волос. Однако всего доли секунды хватило, чтобы понять: улыбался он. Счастливо. Большего Хината и не просил. — Может, тебе ещё что-нибудь нужно? — спустя некоторое время поинтересовался Комаэда. Парень задумался. Хорошо бы было поесть. При одной лишь мысли о еде живот неприятно скрутило, и Хаджимэ виновато покосился на соседа. — Разве что обед. Но я не хочу тебя гонять, правда, ты и сам не лучше меня выглядишь. Нагито тут же вскочил на ноги с сияющим лицом. Последние слова он, видимо, решил просто проигнорировать. — Всё в порядке, я принесу. Чего ты хочешь? — Я... — Хаджимэ Хината! Парень так и подскочил на кровати. Естественно, он ожидал её визита. Был удивлён, что она не прибежала ещё вчера. Хината боязливо поднял взгляд. В дверях стояла его мать, подперев бока руками и смеряя его взглядом. — Эй, мам. — Он попытался говорить как можно непринуждённее. — Как дела? — Нет, ты посмотри на него! — Женщина поджала губы и широкими шагами начала приближаться к его койке. Парень сжался в комок. — Под машину попал и ещё имеет совесть спрашивать, как у меня дела! Как у меня могут быть дела?! — Ну мам... — Никаких «Ну мам»! Я имею полное право на... — И только затем она заметила Нагито, замершего возле кровати. Поняв, что внимание перескочило на него, он неловко переступил с ноги на ногу, кусая губы. Ещё бы. Всего несколько секунд назад они буквально за руки держались. Вот бы было неловко, если бы мать Хинаты поймала их в таком... компрометирующем положении. — Добрый вечер. — Комаэда слабо улыбнулся, теребя краешек футболки. — Добрый! — Она заметно подобрела. — Ты, должно быть, Нагито Комаэда? — Вы знаете обо мне? — Ещё бы не знала. Догадалась из описания Хаджимэ. Высокий, худой, белые волосы. Ну точно ты. Краски cхлынули с лица Комаэды. Хината с трудом понимал, что происходило у него в голове, но догадывался. И эти догадки ему вообще не нравились. В следующую секунду Нагито упал на колени, прижимаясь лбом к полу. — Нагито!.. — Мне так жаль, — прохрипел он. — Это моя вина, что Хаджимэ здесь. Если бы не я... Если бы он не... Женщина устало выдохнула, опускаясь на корточки и кладя руку ему на плечо. Комаэда вздёрнул голову. Вид у него был такой жалкий, что казалось, ещё чуть-чуть, и он разрыдается. — Я знаю, — прошептала она. — Врач мне рассказал. — Тогда Вы?.. — Нет, я тебя не виню. — Она улыбнулась краешком губ. На её лбу пролегли морщинки. — Я прекрасно знаю моего сына. — Но... — Я не говорю, что мне приятно видеть его таким. Но он спас тебя. И не передо мной тебе надо извиняться. — Она подняла голову, пересекаясь взглядом с Хинатой. — А перед ним. Хината, казалось, забыл, как дышать, с удивлением наблюдая за этой картиной. Он всегда знал, что его мать была всепрощающей. Редко когда серьёзной. И это разбивало ему сердце. Потому что он вдруг болезненно осознал, чем это всё могло закончиться. Для него. Для неё. Пусть даже он бы без раздумий прыгнул под машину ещё раз, лишь бы спасти Комаэду, он всё равно почувствовал ком в горле. — Мне всё равно очень жаль, — упрямо продолжил Нагито. — Теперь я поняла, чем он тебя так привлёк, — пробормотала она себе под нос, а затем поднялась на ноги, протягивая Комаэде руку. — Ну же, не морозь себя, хватит. Заболеешь ещё. И, если тебе будет от этого легче, я тебя прощаю. Нагито едва кивнул, принимая её руку и выпрямляясь. Он бросил короткий взгляд на Хинату. — Я оставлю вас, — просипел он и буквально выбежал из палаты, оставив Хинату наедине с матерью. Та только покачала головой и присела на краешек стула, скрестив руки на груди. — Ты правда не злишься? — осторожно спросил Хината. Он знал, что этот разговор придётся начать. Просто не знал, как лучше. — О нет, Хаджимэ, я не злюсь. Я чуть не померла, когда услышала, что ты в больнице с переломом рёбер. — Она закрыла глаза. — Под машину он прыгнул. То же мне, герой нашёлся. Всегда знала, что мозгов у тебя на подумать не хватает. — Но тогда бы в больнице был он! — тут же возразил Хаджимэ. И что-то ему подсказывало, что тогда бы дело обстояло намного хуже. — Я знаю. Но я твоя мама. Позволь мне немного попереживать за твоё здоровье. Ещё и догадался сбежать. — Мама устало потёрла виски. — Мам, я правда не хотел. Но... — Он прикусил внутреннюю сторону щеки, подбирая нужные слова. — Мне надо было уйти. — Ладно. Лучше бы вы вообще под машины не прыгали, но, раз уж случилось... Что тут поделаешь. — Она немного помолчала. — Кстати говоря про твоего соседа... Сердце пропустило удар. Потому что на лице матери отразился прежний задор. Умела же она быстро переключаться с одного настроения на другое. — Сосед и сосед, — пробурчал Хината, чувствуя, что краснеет. Ну когда ж он врать нормально научится? — И давно ты к нему по имени обращаешься? Твою мать. — Ну и что в этом такого? — Да так, просто вспомнила кое-что. — Это нормально. — Хаджимэ прочистил горло. — Мы ведь друзья и... А дальше он просто замолчал, потому что не придумал, что сказать. Может, мать была права. Мозгов ему на такое не хватает. И ему вдруг стало страшно. Если она догадалась... Хината до последнего не хотел знать, какой именно будет её реакция. — И на всех друзей ты так смотришь? Ну точно. Знает. Хаджимэ сжал руки в кулаки. Ну всё, пора прощаться с родным домом. И семьёй. В голове тут же обрисовалась прекрасная картина его одинокой и бедной жизни. Интересно, не слишком ли рано просить Комаэду приютить его?.. — Мам, я могу объяснить... — Он сделал последнюю попытку. Может, получится. — Хаджимэ, всё в порядке. — Она улыбнулась. Тепло. Нежно. А затем пересела на кровать, накрывая его руки своей ладонью. Как делала в детстве, когда пыталась успокоить его. — Я не знаю, что между вами происходит. И это не моё дело. Но я хочу, чтобы ты знал... Это ничего не меняет. Вот теперь защипало в глазах у Хинаты. Он активно заморгал, пытаясь не разрыдаться перед матерью. Однако её слова снова и снова прокручивались у него в голове, и он сломался. Несмотря на боль, он крепко обнял её и, уткнувшись в плечо, разрыдался. Ему вдруг стало так легко на душе. Спокойно.

Как будто все испытания наконец-то подошли к концу.

Он не знал, когда успел заснуть. Но, когда он открыл глаза, за окном уже была глубокая ночь, а в палате было ожидаемо пусто. Хаджимэ устроился поудобнее, мысленно возвращаясь на два дня назад. Оказывается, со сломанными рёбрами предоставляется и большое количество времени на подумать. Снова вспомнил их ссору. Крышу. Как они засыпали вместе. Рассказ Нагито. Сатоши. В голове что-то кликнуло. Он ведь так и не вернулся к разговору о болезни Комаэды. То боялся, то злился, то просто решил забить. И ему стало стыдно. Он не знал, в каком сейчас состоянии Нагито. Не знал, лечится ли. Как себя чувствует. Всё это время он думал только о себе. И пусть даже Комаэда его не обвинял — по крайней мере, в лицо, — волна неприязни к себе буквально разрывала парня изнутри. Если Нагито придёт завтра, — а Хината был уверен, что придёт, — они обо всём поговорят. Хаджимэ ему поможет. Поддержит. Сделает всё, что есть в его силах. Он прикрыл глаза, полный решимости измениться. Исправить свои ошибки. Однако решимость эта закончилась уже к утру. Хината мялся, боялся начать разговор, и в итоге Нагито просто ушёл. Так продолжалось целую неделю, пока парень, наконец, не принял как должное тот факт, что ему всё-таки нужно больше времени на подготовку. На удивление, месяц в больнице прошёл довольно быстро. Комаэда навещал его каждый день и оставался до тех пор, пока его не выгоняли. Приносил книги, сладости и даже пытался делиться чем-то личным. Казалось, после их разговора он стал... свободнее, открытее. Словно уже не боялся, что Хаджимэ оттолкнёт его. Хината слушал его с большой радостью. Хотя бы потому, что из-за лекарств сам он пребывал в каком-то полусонном состоянии, иногда отвечая мычанием и качанием головы. Но ему правда было интересно. Наблюдать, как Комаэда открывается. Как наконец-то говорит о своих интересах. О книгах. Учёбе. С такой улыбкой на лице, что у Хаджимэ больше не было сомнений, — он говорит искренне. Спустя две с половиной недели Хината всё-таки поднялся на ноги. Чуть не упал, однако доктор подхватил его за плечи, помог выровняться, сделать несколько пробных шагов. На следующий день Хаджимэ уже рассекал коридоры. Ему было скучно, и единственное, чего он ждал — приход Нагито. — Хаджимэ! Комаэда чуть не выронил сумку, заметив Хинату вне палаты. Тот тут же вскинул голову, улыбнулся и помахал рукой. — Эй. — Он бросил короткий взгляд на часы. — Ты сегодня рановато. Отпустили? — Нет, я... — Он замялся. — Отпросился. Хотел узнать, как у тебя дела. — Ты мог просто написать, — лукаво подметил Хаджимэ. Может, он и любил Комаэду, но подколы есть подколы, и без них их отношения были не теми. — Мог, — согласился Нагито. В следующее мгновение на его лице отразилось понимание. — Так почему пришёл так рано? — продолжил Хината, делая шаг навстречу. — Подумал, что тебе будет приятно. — Ещё шаг. — Я ошибся? — Нет, ты угадал. — Шаг. — Но, уж прости, не верю я в твою альтруистичную натуру. — Ты так жесток со мной, Хаджимэ, — с деланной обидой усмехнулся Комаэда. Они стояли практически вплотную, изучая друг друга взглядом. — Неужели я успел тебя чем-то обидеть? — Мимо. Я всего лишь хочу узнать настоящую причину. Нагито наконец сдался. Его взгляд потеплел, на щеках проступил бледный румянец. — Может, я скучал по тебе. Хаджимэ этого было достаточно. Подавшись вперёд, он обвил руками тонкую талию Нагито, притягивая его к себе, и впился в его губы жадным поцелуем. Наверное, их увидели. Наверное, о них пойдут слухи. Ну и плевать. Он так давно хотел это сделать. Коснуться его вот так. Запустить пальцы в густые, лохматые волосы. Почувствовать его руки на себе. Комаэда тут же ответил. Не сомневаясь, не спрашивая разрешения. Его руки легли Хинате на плечи, кончики пальцев пробежались по шее, заставляя дрожать. Он знал, что делает — Хаджимэ в этом не сомневался. — Знаю, — спустя некоторое время прошептал Хината, отодвигаясь и сцепляя пальцы в замок у Нагито за спиной. — О? Я настолько предсказуем? Хаджимэ покачал головой. — Просто я тоже скучал. Безумно. Выражение лица Комаэды было бесценно. Его выписали спустя несколько дней. Сказать, что Хаджимэ буквально выбежал из больницы, — не сказать ничего. Тело ещё немного саднило, однако в сравнении с тем, что он испытал, это были мелочи. Он вдруг осознал, как давно не был в их комнате. И эта мысль отозвалась ноющей болью в сердце. Он толкнул дверь, сделал шаг вперёд и чуть не повалился на спину, когда Нагито буквально бросился в его объятия. — Эй, тише, я не планирую возвращаться в больницу так скоро, — усмехнулся Хината, роняя сумку на пол и обнимая Комаэду. Тот фыркнул в ответ, прижимаясь к нему ещё теснее. — Лучше вообще туда не возвращайся. — Думаю, пока ты держишься подальше от машин, всё будет в порядке. — Хината осторожно погладил его по спине и отстранился. — Может, хоть в комнату пустишь? Или уже не рад? Комаэда послушно отступил в сторону, едва скрывая, с какой неохотой это делал, и Хаджимэ, подхватив вещи, зашёл внутрь. Он дома. ...ну, практически. — Слушай, Комаэда? Он собрался с силами ближе к вечеру. Знал, что им надо поговорить, да и сам хотел это сделать. Но как вообще начинать такой разговор? Нельзя же просто с места в карьер. Тема деликатная, тут нужен особый подход. — Да? — Мы можем поговорить? Комаэда оторвался от книги, с секунду изучая его лицо. А затем коротко выдохнул: — Это по поводу моей болезни? Ладно, может, и можно с места в карьер. По крайней мере, у Нагито с этим проблем явно не было. — Как ты узнал?.. — Сказать, что я читаю твои мысли, или соврать? — Кончай надо мной издеваться! — О, я даже не начинал. — Хината насупился. — Хорошо-хорошо, только не обижайся. У тебя на лице всё написано. Умно. — Ладно, ты прав. — Хаджимэ пересёк комнату и опустился на кровать, рядом с Комаэдой. Тот покосился на парня, но промолчал. — Я хотел спросить... Как она протекает? У тебя ведь... нет никаких осложнений? — Мне очень льстит, что ты интересуешься моей жизнью, Хаджимэ. — ...Вот теперь ты издеваешься. — Немного, да. — Так? Или ты не хочешь об этом говорить? — тут же спохватился Хината. — Да нет, почему бы и не поговорить. — Нагито качнул головой, и несколько кудряшек забавно шевельнулись ей в такт. — Отвечая на твой вопрос, нет. За это время у меня не было никаких осложнений. — Но ты ведь лечишься? — Должен пить таблетки, да. Проходить терапию раз в месяц. Стимулировать мозг. — Он улыбнулся. — Остальное ты и сам можешь прочитать, если интересно. — «Должен»? — Так и знал, что подметишь. — Ты их не пьёшь? — Честно говоря, — задумчиво протянул Комаэда, притягивая коленки к груди. В его взгляде вдруг скользнула грусть, — я не пью их уже несколько месяцев. — Почему?! — Я всегда думал, что мне не хватит сил спрыгнуть. Что бы ни говорил он про крыши, я никогда этого не видел. Боялся. Кто знает, — он устало вздохнул, — может, я и не спрыгнул бы тогда. Поэтому я надеялся, что меня добьет моё тело в случае неудачи. Знаешь, я... Он резко замолчал, коротко выдохнув, когда Хината подался к нему, обнимая и притягивая к себе. Такой он дурак. Совсем себя не ценит. Не любит. — Ты начнёшь их пить, хорошо? — прошептал Хаджимэ. Он ожидал, что Нагито снова начнёт возражать. Отмахиваться. Но нет. Он усмехнулся: — Хорошо. — Я обещаю помогать тебе, если захочешь! — продолжил Хината. — Всё, что тебе надо. — Я знаю, Хаджимэ. Я знаю. Хината действительно не соврал. Несмотря на то, что поначалу следить за расписанием Комаэды было трудновато, он привык. Даже записался на те же курсы (и сразу же на них опозорился). Однако он продолжал, несмотря на задетую гордость и краснеющие щёки. Потому что улыбка Нагито стоила этого. Он действительно начал меняться. Стал веселее, активнее. Перестал грубить, начал учиться поддерживать диалог. Продолжил пить таблетки. Несмотря на то, что поступки «Сатоши» всё ещё не отпускали его, делая Комаэду подозрительным, он медленно доверялся Хаджимэ. Они спали на одной кровати. Ели вместе. Ходили на свидания. Сидели допоздна за разговорами. Хината никогда не навязывал себя, поцелуи не перетекали во что-то ещё. Он не торопился, да и счастье Нагито было для него куда дороже обычных низменных желаний. Хаджимэ выпустился спустя три года. Отказался от общего праздника, проведя последние дни вместе с Нагито в их комнате. И сколько бы сосед (и по совместительству его парень) ни уговаривал его, Хината буквально вцепился в него, отказываясь выпускать из своих объятий. Когда же пришло время сборов, парень стал ходить мрачнее тучи. — Это ненадолго, Хаджимэ, — пакуя вещи, отметил Нагито. Хината только раздражённо выдохнул. — Я знаю. Знаю. Но... — Даже несколько месяцев казались ему страшно большим промежутком. — Что? — Ничего, я просто... — Будешь скучать? Хаджимэ поджал губы. Естественно, будет. Только вслух не признается. Однако Комаэда только рассмеялся. — Я тоже. Но это не значит, что мы не можем видеться. — Да знаю я! Нагито вздохнул и разогнулся, скрещивая руки на груди. — Хаджимэ, неужели ты… ревнуешь? Парень вздрогнул и стыдливо отвёл взгляд. Ну, немного. Может быть. — А если и так, то что? — С чего вдруг? — Ты ведь будешь тут ещё два года… — нехотя ответил Хаджимэ, засунув руки в карманы джинсов. — И у тебя, скорее всего, будет новый сосед. Вот и я… Он не договорил — Нагито рассмеялся, приложив руку к лицу. Так громко и искреннее — так он даже над его шутками никогда не смеялся. — О, так ты серьёзно? — отсмеявшись, спросил Комаэда. — Прости, мне стоило быть учтивее. — Да забей. Он отвернулся, обрывая разговор. Не то что бы он был таким уже собственником-ревницем. Просто в голове рисовались не самые приятные картинки. Может, он просто сильно привык быть рядом с Нагито, поэтому реагировал так остро. Хината поджал губы. — Хаджимэ. Парень вздрогнул, почувствовав, как Комаэда кладёт подбородок ему на плечо и его руки обвивают талию. — Я же говорю, всё в порядке. — Он криво улыбнулся, стараясь не обращать внимание на то, как чужие пальцы медленно скользят по его животу. — Правда? — ...Нет. Нагито тихонько рассмеялся. — Мне нужен только ты, Хаджимэ, — шепнул он, прижимаясь теснее. И добавил еле слышно: — Я люблю тебя. Тут Хината поплыл окончательно. Развернувшись, он уставился на Комаэду широко раскрытыми глазами, не зная, что сказать. — Ты... ты сейчас?.. — выдавил он из себя. С большим трудом. — Хм-м, кто знает? — Губы Комаэды растянулись в лукавой улыбке и, разведя руки в стороны, он отступил, возвращаясь к сбору вещей. Хинате потребовалось ещё минуты полторы, чтобы прийти в себя. Если ему не показалось, — а ему совершенно точно не показалось, — то Нагито только что... — Нет, погоди! — Он подскочил к Комаэде. — Нагито, ты ведь только что!.. Ответа он так из него и не выбил. Расставание было тяжёлым. Месяцы, проведённые раздельно, — ещё тяжелее. Хаджимэ нашёл работу. Не плохую, конечно, но он знал, что может лучше. Однако ему позволяли уходить пораньше, не задавая лишних вопросов, и это было одним из решающих факторов. Вторым было то, что офис находился недалеко от Пика Надежды. С трудом высиживая и без того короткие рабочие часы, Хаджимэ мчался к воротам университета, где его уже ждал Комаэда. Растрёпанный, немного заспанный, но всегда улыбчивый и приветливый. Они обнимались, рука Хинаты привычно перехватывала руку Нагито, и парни направлялись в сторону метро. — Куда сегодня? — спрашивал Комаэда. — Скоро узнаем. Они никогда не выбирали место заранее, предпочитая бродить и пробовать что-то новое. Их свидания не были похожи друг на друга, однако всегда заканчивались одинаково. Объятие. Долгий поцелуй. Расставание. Это стало похоже на рутину, которая умудрялась не приедаться. Однако в последний год своего обучения Комаэда завёл тему, о которой оба думали, но никогда не решались заводить разговор. — Хаджимэ, я выпускаюсь через несколько месяцев, — вдруг заметил Нагито. — Ну да? Я знаю. Хочешь, чтобы я пришёл на церемонию выпуска? Или проверяешь, помню ли я про неё? — Ни то и ни то. — Тогда?.. Комаэда немного помолчал, словно собираясь с мыслями. — Я живу один. В не самом плохом районе. — Сердце забилось в два раза быстрее. — У меня есть средства. — Да?.. Да знал он прекрасно, к чему Нагито клонит. Просто хотел услышать от него. И очень надеялся, что не напридумывал себе невесть что. — Хочешь съехаться? Обычно, в такие моменты говорят, что сердце было готово вырваться из груди. Хината был готов это подтвердить. Даже не пытаясь скрыть улыбку, он обхватил Комаэду, приподнимая его над землёй. Нагито тихонько ахнул, упираясь руками ему в плечи. — Не совсем такой реакции я ожидал. — Знаешь, я, — Хаджимэ приподнял голову, встречаясь с Нагито взглядом, — и сам хотел тебе это предложить. Даже деньги откладывал. — Ты… серьёзно? — В глазах Комаэды вдруг заблестели слёзы. — Серьёзно. Эй, эй! Ну не плачь только! Сам ведь предложил и теперь плачешь. — Прости. Прости, я… — Он наспех растёр рукой глаза, попытался что-то добавить и снова заплакал. Хината тихонько усмехнулся, поставил его на ноги. Накрыв правой рукой его щёку, Хаджимэ ободряюще улыбнулся, утирая большим пальцем слезнику. — Не извиняйся, — шепнул он. — Я тебя прекрасно понимаю. И… если ты правда этого хочешь, — парень сглотнул, чувствуя, что у него самого глаза на мокром месте, — давай жить вместе. Комаэда судорожно выдохнул, кивнул и крепко обнял его. Хината вдруг подумал, что впервые видит его таким за всё время их знакомства. Нагито… никогда не плакал перед ним. Вместе с этим упала его последняя стена. Он окончательно доверился Хаджимэ. Они сдержали своё слово. Нагито выпустился через несколько месяцев, и уже на следующий день Хината начал собирать вещи. Благо мать не задавала лишних вопросов — только хитренько поглядывала, стоя в дверях. Когда же на пороге показался Комаэда, она тепло улыбнулась. —Не забывай мне писать. — Да, мам. — И есть. — Хорошо. — И принимать ванну. — Мам! Но она полностью его проигнорировала, пересекаясь взглядом с Комаэдой. — Уж ты за ним приглядывай, ладно? — Обещаю, — тут же ответил тот. Хината украдкой улыбнулся. Они друг друга стоили. — А ты не врал, когда говорил про район и дом. Нагито только повёл плечами, убирая его вещи в шкаф. В их шкаф. — Думал, я тебя обманываю? Как жестоко. — Да нет! Просто я думал, что ты говоришь… о более скромных масштабах. — Только переехал и уже возмущаешься? — Хорош! Рука подхватила с кровати подушку, запульнув её в сторону Нагито. Он даже уклоняться не стал, приняв её лицом, — а затем укоризненно покачал головой. — Ещё и напал на меня в нашем собственном доме. — Ты сам напросился, — парировал Хината, стараясь не придавать значения словам Нагито. Иначе точно покраснел бы. — Так вот оно как. Такой ты на самом деле? — Комаэда приложил руку к сердцу. — Я-то думал, что твои чувства искренни. А тебе всего лишь нужен был мой дом? — Эй! — Такое предательство. Хаджимэ, кто же знал, что ты такой лицемер? — Да погоди ты, я… — И чуть не подавился слюной, когда та же самая подушка прилетела в лицо уже ему. — Один-один, — усмехнулся Нагито, скрещивая руки на груди. — Зря ты это затеял, — прошипел Хаджимэ, чувствуя, как бурлит кровь. — Эту войну тебе не выиграть. Спустя тридцать минут нещадного избиения подушками, окончившегося капитуляцией Хинаты, они повалились на кровать, тяжело дыша. — Что ты там говорил про войну, которую мне не выиграть? — тут же поддел его Комаэда, ластясь к нему. — Может, я тебе просто поддался? — сонно усмехнулся Хината. — Пощадил моё эго? Вот уж на тебя не похоже. — Ещё одно слово, и в следующий раз я закопаю тебя в этих подушках. — С нетерпением жду следующего раза, — отозвался Нагито. Они тихонько рассмеялись и так и заснули вместе, до конца не распаковав вещи. Жить с Нагито было здорово. По крайней мере, первое время. Пока не оказалось, что он — абсолютная катастрофа на кухне. Когда у него подгорело молоко, Хаджимэ отогнал его от плиты полотенцем и взвалил на себя этот нелёгкий труд. Да, может, он ворчал. Чуть-чуть ругался. Обрезался и перепугал Комаэду. Но! оно всё того стоило. Завтрак получился вполне съедобным. Посуду — да и уборку в принципе — Нагито брал на себя. Он никогда не просил о помощи, но Хаджимэ всё равно вклинивался и помогал. До тех пор, пока чуть не уронил на себя шкаф. На этот раз выгнали уже его. С тех пор Комаэда ему даже швабры в руки не давал — что не сказать что сильно расстроило Хинату. Он вообще теперь редко расстраивался. Возможно, они пережили самое страшное, потому что ссор в их жизни стало мало. Да и те были незначительными. И возможно, но только возможно, все они заканчивались на кровати. Когда же начало казаться, что лучше уже быть не может, Хината пришёл к единственному верному решению. Отписавшись Комаэде, что задержится на работе, он заскочил в ювелирный магазин. Ладно, заскочил — явное преуменьшение. Потому что провёл он там точно не меньше часа, не зная толком, что именно ему нужно. Он хотел выбрать то, что напоминало ему о Нагито — как бы странно это ни звучало. И наконец выбрал. Тонкое кольцо из белого золота. Без камней, простое. Но чем больше Хаджимэ на него смотрел, тем сильнее понимал, как оно подойдёт Нагито. Цена, конечно, кусалась, и Хинате пришлось отдать почти все свои сбережения (он не поскупился и на коробочку), но, выйдя на улицу, он чувствовал себя прекрасно. Всё давно к этому шло. Да и он не раз подумывал сделать предложение в день рождения Нагито. — Поздно ты сегодня, — утыкаясь носом ему в шею, протянул Комаэда. — Я же говорил, что задержусь. — Я знаю, но… — Он осёкся. — Ужин? — Ты сам что-то приготовил? — Мне приятно, что ты такого обо мне мнения, но нет. Доставка. — Он вяло махнул рукой в сторону кухни. — Тем более нам ещё надо где-то жить. — А я уж думал, ты решил меня порадовать, — усмехнулся Хината, шагая по коридору. Нагито потянулся за ним. — Порадовать? Тебя? — Да-да, можешь и дальше делать вид, что не страдал над плитой весь день. Комаэда поджал губы, однако уже в следующую секунду расплылся в улыбке. Было в этих перекидываниях уколами что-то по-домашнему родное, уютное. — Что-то случилось? — вдруг спросил Комаэда, отрываясь от ужина. Хината вздрогнул, чуть не уронив вилку, и поднял глаза. Он весь вечер не мог перестать думать о коробочке в своём кармане. И всё торопился увидеть реакцию Нагито. — Да нет, — он попытался отмахнуться, — я так. Еда вкусная. — Ну конечно. — Комаэда сплёл пальцы и положил на них подбородок. — А если честно? — Тоже мне, умник нашёлся, — пробурчал Хаджимэ себе под нос. — Что говоришь? — Говорю, что случилось, да. — Не поделишься? — А это не может подождать? Комаэда изогнул бровь, однако кивнул, вновь возвращаясь к еде. Хината выдохнул. Ему нужно было ещё немного времени. Успокоиться и приготовиться. Они закончили ужин в молчании. Нагито поднялся, привычно подбирая тарелки, но Хината перехватил его за руку. — Ты чего? — Хотел кое-что сказать. — Неужто решил помыть посуду? — Да помою я, помою, — проворчал Хаджимэ. — Но я сейчас не об этом. Парень склонил голову вбок, но посуду отставил. Хината поднялся на ноги. Сделал глубокий вдох, сжимая тонкую ладонь Комаэды. — Я не забыл. — О? Хаджимэ, я не совсем понимаю, о чём ты… И опустился на одно колено, вытягивая коробочку из кармана. — С днём рождения, — прошептал он, — и выходи за меня. Комаэда замер. Побледнел. Покраснел. — Хаджимэ, ты… Я… — Нагито часто заморгал, прикладывая руку ко рту. Казалось, что он либо расплачется, либо повалится прямо на месте. — Я серьёзно, — продолжил Хаджимэ. — В мире нет человека, который бы делал меня счастливее. Ты дополняешь меня. И я хочу прожить с тобой остаток моей жизни. Ему и самому было невероятно стыдно говорить эти слова. Он не был романтиком, сентименталистом. Но сейчас он хотел раскрыть свою душу, показать серьёзность своих намерений. — Да. Получилось. По щекам Нагито заструились слёзы, и его тело мелко подрагивало, когда Хината надевал тонкое кольцо на безымянный палец. Хаджимэ тут же вскочил на ноги и развёл руки в стороны. Комаэде большего не требовалось — он рванулся вперёд, обнимая его и прижимаясь к груди. Хината густо покраснел — наверное, он теперь слышал, как гулко бьётся его сердце. — Ты не представляешь, как долго я об этом мечтал, — просипел Нагито. Хаджимэ усмехнулся, кладя руку на густую копну волос и мягко поглаживая. — Знаешь, представляю, — усмехнулся он. И добавил, когда Комаэда приподнял голову, чтобы заглянуть ему в глаза: — Сам мечтал об этом не меньше. — Хаджимэ, я… — Ш-ш, дай договорить. — Он провёл указательным пальцем по его щеке. — Я люблю тебя. Нагито замотал головой и подался вперёд, целуя его. Нежно, тягуче, словно пытаясь запечатлеть этот момент навечно. Хината улыбнулся ему в губы, отвечая на поцелуй. Он был красноречивее тысячи слов. Уже вечером, лёжа в их кровати и слушая мерное посапывание Нагито, Хаджимэ задумался. О том, через что они прошли. О том, как встретились. На сердце мигом стало теплее. Первый день в университете действительно таит в себе множество неожиданных поворотов. Кто-то находит себе новых друзей. Кто-то напивается до бессознательного состояния и убийственной головной боли на следующее утро. Хаджимэ… в тот день он встретил своё счастье. То, за что он был готов биться до самой смерти. Он никогда не перестанет благодарить всех богов на свете. Никогда не забудет, как Нагито стоял на самом краю, сжимая в руках ту несчастную книгу с ромашкой на обложке. Хината прикрыл глаза, позволяя теплу тела Комаэды убаюкивать себя. У них впереди вся жизнь. И Хаджимэ даже на секунду не сомневался, что посвятит каждый свой день Нагито. Обязательно сделает его счастливым, чего бы это ему ни стоило. Хината никогда больше не допустит возвращения смертника с ромашкой в руке.