***
Второй год старшей школы едва ли отличался от первого. Такой же монотонно серый. Бессобытийный. Спокойный. Комаэде нравилась эта постоянность. Не приходилось переживать, что что-то пойдёт не так. Ему этого в жизни и так было достаточно. По этой же причине он сторонился людей. Была парочка знакомых, которые удовлетворяли его минимальную потребность в общении, да и всё. Он никогда не был душой компании. Никогда к этому не стремился. Его жизнь была, мягко говоря, поганой. Одинокой, серой. Бесполезной. Иногда, открывая утром глаза, Нагито долго лежал, глядя в потолок. Задавался вопросом, нужно ли ему это всё. Стоит ли оно того. Достоин ли он. На все вопросы, кроме последнего, он всегда находил ответ. Пик Надежды, своего рода мечта, гонящая его вперёд. Место, о котором он мечтал с самого детства. Место, куда он хотел попасть больше всего на свете. Именно поэтому он не отрывался от книг, пренебрегая своим сном и лечением в угоду отличных оценок. Он страдал — страдало и его здоровье. Но рядом не было никого, кто мог бы его одёрнуть. Нагито был совсем один. Он не жаловался, нет. Так легче, надёжнее, когда вся жизнь как на ладони. Ты знаешь, что будет сегодня. Завтра. Через месяц. Кто-то скажет, что скучно. Комаэда не станет возражать — только улыбнётся уголками губ.Такая жизнь — хуже смерти.
Поэтому, когда в классе появился новенький, Нагито испугался, заёрзав на стуле. Парень был высоким, хорошо сложенным и безумно красивым. Сразу видно, не здешний. Он и держался как-то по-особому: уверенно, развязно. Комаэда отвёл взгляд. Терпеть не мог таких людей. Он не стал слушать его приветствие, разве что краем уха уловил имя, сказанное с сильным акцентом. Сатоши. Надо запомнить и избегать. Хорошая тактика. Жаль, что нерабочая. К концу дня сердобольная учительница, решившая, что Сатоши нужен партнёр, а Комаэде — навыки социализации в обществе, поручила им работать вместе. Проекты, домашние задания — чем больше, тем лучше. — Уверена, это пойдёт вам на пользу! — с лучезарной улыбкой закончила она, хлопнув в ладоши. Оба парня промолчали. Нагито украдкой глянул на своего «партнёра» — уж очень была интересна его реакция. Он, честно говоря, не был бы удивлён, встретив отвращение и непонимание. Возмущение. Но нет. Сатоши улыбался, а, заметив на себе взгляд одноклассника, чуть повернул голову и подмигнул, окончательно озадачив Комаэду. — Надеюсь, мы поладим, — шепнул он. Нагито слабо кивнул, предпочитая промолчать. Он всего лишь хотел пережить очередной спокойный год. Ему не нужно было… это. Едва дверь за учителем закрылась, и они остались одни, как Сатоши тут же переменился в лице. Принял серьёзный вид и впился взглядом в лицо Комаэды. Тот вскинул бровь. — Что-то не так? — Он и сам мог привести сто и одну причину, что именно не так. — Если я не подхожу тебе в качестве партнёра… — Ты ведь не хочешь мне помогать? — вдруг оборвал его парень. — Прошу прощения? Сатоши нервно рассмеялся, почесав затылок. — Да понимаю я, как это неприятно. У тебя ведь, наверное, планы были, да? — А… Нет. Ничего такого. Не переживай. — А друзья? Разве у тебя нет с ними планов на вечер? Комаэда поджал губы и смолчал. Не будет же он сейчас позориться и говорить, что друзей за год у него так и не появилось. Одноклассник расценил его молчание по-своему. — Тогда, — он сверкнул широкой улыбкой, — не хочешь составить компанию мне? Я был бы очень благодарен, если бы кто-то показал мне школу. Нагито вздохнул. Почему, собственно, и нет? Быстрее освоится — быстрее отвяжется. — Конечно, — ответил он с едва заметной улыбкой.***
— И только поэтому? — Что? — Выбрали тебя. — Хината вскинул брови. — Только потому, что она посчитала, что у тебя недостаточно «навыков социализации»? — Хорошая теория, но нет. — Комаэда повёл плечами. — Я был лучшим учеником её класса. — О? И ты решил умолчать об этом? — Ты и не спрашивал. — Ладно, допустим, — Хината цокнул языком. — Но дальше-то что?***
К вечеру даже Комаэда был готов признать, что Сатоши… не такой уж и плохой парень. Гид из Нагито был, мягко говоря, не очень, и вся его экскурсия сводилась к «Это лаборатория» и «А это класс 3-А». У него не было скандальных и интересных историй, не было, чем поделиться. Скучно, одним словом. Но одноклассник проявлял активность, задавал вопросы и… боже, интересовался самим Комаэдой. — А какое у тебя любимое место? — вдруг спросил он, когда они поднялись на третий этаж. Комаэда резко затормозил, чуть не споткнувшись, и приподнял брови. — Я что-то не так сказал? — Нет. — Нагито вздохнул. Когда ему в последний раз задавали личные вопросы? Он не помнил. Ощущение было странное. — Можешь не отвечать, я так, к слову. — Сатоши рассмеялся, а затем тепло улыбнулся. Комаэда отвернулся. Ему и не улыбались-то так никогда. В груди что-то ёкнуло. — Крыша. — А? — Моё любимое место, — добавил он чуть громче. — Так и что мы тогда тут делаем? — воскликнул Сатоши. — Пойдём! Уж туда-то я знаю дорогу. — А остальная часть школы? — Да ну её, потом сам посмотрю! — отмахнулся парень. Запрыгнув на ступеньку, ведущую на четвёртый этаж, он развернулся и протянул Нагито руку. — Ну что? Ты же, вроде как, обещал составить мне компанию. Столько всего нового. Он просто хотел спокойный год. Бессобытийный. Скучный. Но… При взгляде на лучезарного Сатоши парень и сам начинал проникаться его настроением. Нагито покачал головой, с трудом сдерживая улыбку. Но руку всё-таки протянул. Ладонь у него была тёплая, мягкая, пальцы — чуткими. Едва они сжались вокруг руки Комаэды, Сатоши тут же рванул вверх по лестнице, утягивая его за собой. Тот чуть не споткнулся, едва поспевая за ним. — Куда… куда ты так… спе-спешишь? — задыхаясь, спросил Нагито, едва переставляя ноги. Сатоши обернулся через плечо и хитро улыбнулся. — Увидишь. На последнем пролёте Комаэда сдулся окончательно. Пыхтя, он затормозил, сгибаясь пополам. Давно он так не бегал. Тем более неизвестно зачем. — Н-ну, — вдох, — теперь… теперь расскажешь? — Сейчас сам всё и увидишь. — Сатоши приблизился к нему, осторожно кладя руку на плечо. — Ты в порядке? — Д-да, я… — Он с трудом выпрямился. — В порядке. В полном. Судя по взгляду, не поверил. Однако одноклассник только пожал плечами и снова растянул губы в улыбке. — У нас есть ещё немного времени в запасе. Пойдём. Нагито никогда не бывал на крыше после завершения уроков. Не было причины сюда приходить. И уж тем более не было причины приходить сюда вечером. Он покрутил головой, пытаясь отдышаться. Как и ожидалось, кроме них тут никого больше не было. А это порождало новые вопросы. Однако Сатоши вида не подал и, сделав несколько шагов в сторону края, активно замахал рукой. — Настолько не понравилась моя экскурсия? — усмехнулся Комаэда, осторожно следуя за ним. — А? Аха-ха-ха, нет! — Парень плюхнулся на лавку, хлопая по месту рядом с собой. — Просто решил завершить её тут. Комаэда пожал плечами, присаживаясь рядом. Отсюда открывался чудесный вид на заходящее солнце. — Ты ведь никогда не был тут по вечерам, да? — вдруг протянул одноклассник. — Настолько очевидно? — Просто сложил два и два, — пожал плечами Сатоши. — Такие, как ты, по крышам не ходят. — Такие, как я? — Н-ну… Ты же, вроде как, отличник. Насколько я знаю, на такое времени вам не хватает. — «Вам»? Я-то думал, что ты попал в этот класс не просто так. — А-а, ну да, конечно. Но!.. — Тем более, — упрямо продолжил Комаэда, — для того, чтобы попасть в эту школу, нужно сдать международные экзамены. Я уже молчу про этот класс. Сатоши виновато потупился, почёсывая затылок. — А ты, я смотрю, за словом в карман не лезешь? — О, извини, если я тебя задел. Я не подумал. — Нет-нет, не надо. Честно? Приятно, когда тебя так одёргивают. Или лучше сказать «волнительно»? Комаэда коротко кивнул, предпочитая промолчать. Честно сказать, он был удивлён. В хорошем смысле этого слова. — Знаешь, у себя дома, — задумчиво пробормотал Сатоши, — я часто сидел на крыше. Очень помогает думать. — Зачем? — Думать? Нагито вскинул бровь, однако всё-таки улыбнулся из вежливости. В конце концов, Сатоши пытался его рассмешить. — Тяжёлая публика, хм? Ла-адно, но в следующий раз готовься, — он всплеснул руками и лукаво подмигнул, — я заставлю тебя засмеяться. — У тебя и без этого прекрасное чувство юмора. — Нагито косо глянул в его сторону, наблюдая за реакцией. Чего… Чего он хотел? — Но ты ведь не смеёшься. — Я… — Комаэда повёл плечами. — Тебе не надо пытаться меня впечатлить. — А если я хочу? Сердце, кажется, пропустило удар. А потом забилось как бешеное. Едва дыша, Нагито покосился на парня. — Тогда я отвечу, что ты не умеешь расставлять приоритеты, Сатоши. — И тут же добавил, спохватившись: — Я ведь могу называть тебя так? — Называть меня и моим именем? Непростительно, Нагито. Абсолютно непростительно. — Он откинулся на спинку и показательно нахмурился. А затем, с трудом сдерживая улыбку, продолжил: — Я ведь могу называть тебя так? Комаэда тихонько фыркнул. Ладно, может, он смешной. Немного. — Ха! Я же говорил! — тут же воскликнул Сатоши, придвигаясь ближе и практически прижимаясь к нему. Комаэда дёрнулся, чуть не свалившись со скамейки. — Говорил же, что засмеёшься! — Я не смеялся. — Ну конечно. — Парень сощурился, а затем отодвинулся, позволяя Нагито выдохнуть. Это было… напряжённо. — И да, можешь называть меня Сатоши. Если не придумаешь ничего получше. — Я приму во внимание. — А крыши… — вдруг продолжил парень. — Не знаю, тут своя атмосфера. Кажется, что ты один в мире. Что он лежит у твоих ног. — Сатоши смущённо усмехнулся. — Надеюсь, это не похоже на бред? — Я даже и не думал о таком. У тебя… интересная позиция. — «Интересная»? Ну спасибо, что пощадил мои чувства. Но я серьёзно. — Его пальцы вдруг впились в ткань брюк. — Когда ты стоишь на самом краю… Сложно описать. Зато голова сразу прочищается. — И часто ты на краю стоишь? — И часто ты так активно интересуешься личной жизнью других людей? — Я всего лишь проявляю вежливость, — пожал плечами Комаэда. — Если не хочешь, ты не обязан мне отвечать. — Да нет, нет. Всё нормально. Скажем, когда становилось совсем душно, я сбегал. — И часто тебе становилось душно? — О, ты даже не представляешь. — Сатоши повернулся к нему. — А ты? — М-м? — Стоял на краю когда-нибудь? — Нет, я… — …боюсь высоты. — Не было возможности. — Жаль, многое упустил. Они замолчали. Комаэда перевёл взгляд на садящееся солнце, в который раз задаваясь вопросом «Что он тут делает?» Ему бы вернуться домой, закрыться в комнате и заниматься делами. Но нет. Впервые в жизни он изменил своей рутине, и… он боялся признаться самому себе, но это было чудесно. Уютно даже. Сидя рядом с Сатоши, он чувствовал себя мирно. Правильно. В какой-то момент он посмел понадеяться, что одноклассник не отвяжется от него. Что они станут друзьями. Небо окрасилось в яркие цвета. Красный, оранжевый, розовый. Нагито никогда не обращал на такое внимание. Теперь же… Он был очарован. Повернув голову, он подался вперёд, внимательно изучая плывущие по небу облачка и солнце, медленно скрывающееся за горизонтом. В голове даже пронеслась мысль, что он зря всю свою жизнь игнорировал закаты. — Красиво… — прошептал он и тут же вздрогнул, закрыв руками рот. Естественно, он должен был сказать это вслух. — Согласен, — тут же отозвался Сатоши. Нагито опасливо перевёл на него взгляд. Сердце сделало кульбит, забилось чаще. Сатоши… Сатоши смотрел на него. С мягкой улыбкой, лёгким прищуром. С какой-то странной, неописуемой нежностью. Щёки предательски загорелись, и Нагито, с трудом сглотнув, заставил себя вернуться к наблюдению за закатом. Слова Сатоши эхом повторялись в его голове. Комаэда не мог перестать думать о том, как парень на него смотрел. Как он выглядел в тот момент. Божественно. Наверное, это просто совпадение. Но Нагито снова посмел понадеяться. А дальше всё как-то закрутилось само собой. И даже не с посыла Комаэды, нет. Вернувшись в школу на следующий день, он был целиком и полностью уверен, что Сатоши к нему больше не подойдёт. Да и с чего бы ему? Каково же было его удивление, когда одноклассник, едва завалившись в класс, тут же подошёл к нему с широкой улыбкой на лице. — Утречка, гид. — Он добродушно махнул рукой. — А… Доброе утро, Сатоши. — Есть планы на перерыв? — Нагито вскинул бровь. — Да ну чего ты такой подозрительный? Я просто думал, что мы можем посмотреть остальную часть школы и пообедать вместе. — Ты серьёзно? — А разве похоже, что я шучу? — И, словно пытаясь убедить парня в серьёзности своих намерений, он нахмурил брови. — Нет-нет. — Комаэда вежливо улыбнулся. Ещё чего не хватало, отпугнуть единственного человека, который подошёл к нему добровольно. — Если хочешь. — Забито. Он ещё раз махнул рукой и подошёл к своему месту. Комаэда бросил ему в спину короткий взгляд и тут же отвернулся, когда его парту окружила кучка учеников. Ну да, ожидаемо, что он такой популярный. Красивый экстраверт прямиком из-за границы. Нагито зажмурился, гоня эти мысли прочь. Рука нащупала в сумке книгу. Ему надо было отвлечься. Время тянулось мучительно медленно, и Нагито вдруг поймал себя на том, что нервно выстукивает пальцами по парте. Взгляд непрерывно скользил то к часам, то к спине Сатоши, то к окну. И так по кругу. Когда же прозвенел звонок, он спрятал учебники в сумку и, затаив дыхание, украдкой глянул на парня. Подойдёт или нет? Сатоши разговаривал с одноклассником, прислонившись бедром к парте. Его взгляд скользнул к Нагито всего на секунду, и на лице тут же засияла улыбка. Сердце снова пропустило удар, и Нагито потупился. Это было… такое странное чувство. Он знал этого парня второй день от силы, и тут… Может, учительница была права. Навыки общения у него были нулевые, если вообще не ушли в минус. — Эй, Сатоши, не хочешь пообедать вместе? Нагито тут же напрягся, стараясь не подавать виду, что слушает. — О, вы меня приглашаете? — Конечно! Так что? Я знаю отличное местечко. — Простите, но, — Сатоши неловко рассмеялся, почёсывая затылок, — я уже кое-кому пообещал. А затем, схватив сумку, он направился прямиком к Комаэде. — С ним? Серьёзно? — Тут же раздался раздражённый голос. — Да ладно тебе, общаться с этим… Нагито поджал губы. Естественно, к нему такое отношение. Он не популярен. Не красив. Умный, разве что, но от этого больше проблем. Вот поэтому он не хотел втягивать в это Сатоши. Не хотел пятнать репутацию такого замечательного человека. Пальцы сжались в кулаки. Привычно, но обидно. — Простите, девчонки. — И тут случилось то, чего не ожидал, наверное, никто. Сатоши остановился рядом с Нагито и, положив руку ему на плечо, прижался к нему боком. Не навязчиво, так, по-дружески. Но уже одного этого хватило, чтобы чуть не отправить душу несчастного Комаэды на тот свет. — Но не могу я бросить своего партнёра. — Ты слишком добр, Сатоши. — Да ну что вы. — Он помахал рукой, переводя на Нагито взгляд. — В конце концов, это же наше задание. Комаэда никогда не думал, что его могут выбрать. Тем более когда выбрать можно компанию кого-то другого. Нагито, конечно, не был уродом, нет, но в сравнении с любым другим учеником их класса казался невзрачным и… скучным. Оттого сильнее было его удивление, когда они с Сатоши покинули класс вместе. Он вообще был необычным парнем. Всё интересовался и интересовался Комаэдой. Дни сменялись неделями, а Сатоши подлетал к нему с неугасающей живостью. Нагито вдруг понял, как это всё-таки здорово. Когда тобой интересуются, делятся с тобой бенто, предлагают вместе послушать музыку, позависать после школы. Это было таким новым и чудесным, и даже недоверчивый от природы Комаэда скоро сломался. Сатоши казался ему лучиком света. Вечно улыбчивый, задорный — он то и дело тормошил Нагито, сподвигая его делать что-то новое. Они ходили по выставкам, музеям и кинотеатрам, а после останавливались в любимой кофейне Нагито. Жизнь была чудесной. …но вместе с тем Нагито болезненно осознал, как не здорово, когда у тебя есть чувства к твоему лучшему другу. Как не здорово, когда ты смущаешься и теряешься при его малейшем прикосновении. Когда лежишь в кровати допоздна, нервно сжимая в руках телефон и ожидая ответа. Когда хочешь большего, чем тебе могут дать. Однако Комаэда не дурак. И лучше уж забьёт на эти чувства, чем отпугнёт единственного друга. Пусть даже этот друг касался его чуть больше, чем было нужно, и проявлял какой-то почти нездоровый интерес, они всё равно были друзьями. Просто у Нагито богатое воображение. Вот и всё. Закончилось всё в мае. Они встретились утром — что делали уже давно по инициативе Сатоши, — и, завязав отвлечённый разговор, направились в сторону школы. Комаэда активно рассказывал ему о прочитанной за ночь книге, а Сатоши только рассеянно кивал, погруженный в свои мысли. — Что-то случилось? Сатоши бросил на него короткий взгляд и криво улыбнулся. — Настолько заметно? Комаэда фыркнул. — Да. — Он замедлил шаг. — Что ж, ты всегда знал меня лучше остальных, — согласился парень. На сердце после этих слов потеплело. — И ты прав, кое-что случилось. — Надеюсь, ничего серьёзного? — О, нет-нет! Как раз наоборот. Вот только, — Сатоши опустил взгляд… краснея? — Я не знаю, как ты на это отреагируешь. — Можешь не переживать за мои чувства. — Да если бы всё было так просто… Мы можем где-нибудь поговорить? Одни? — Если это настолько важно… — Да! — резко, почти грубо оборвал его Сатоши. Комаэда склонил голову вбок, задумчиво изучая его взглядом. — Ладно. У нас ещё есть минут сорок. Они завернули в ближайшую улочку. Пустую и тихую. Самое то для «важного» разговора. Встали лицом друг к другу, и впервые за долгое время Комаэда заметил, что Сатоши мнётся, изучая асфальт. Но комментировать и торопить не стал — в конце концов, они не спешили, и Нагито мог подождать. — Слушай, я… Чёрт, — прошептал он. — Могу я тебе кое-что сказать? — Ты уже говоришь. — Туше. — Он помолчал, кусая нижнюю губу. — Комаэда… Он вскинул голову. Их взгляды пересеклись всего на мгновение, и одного этого хватило. Нагито начал подозревать, для чего именно его позвали. — Я… Я давно хотел тебе сказать… — Сатоши вдруг оказался так близко, положив руки на плечи Комаэды. Заглянул ему в глаза. Сомнений больше не оставалось. — Ты мне нравишься. Больше, чем просто друг. Комаэда почувствовал, что ноги его уже не держат. Мир вокруг словно замер. Остался только Сатоши. Тепло его прикосновений. Нежность, вложенная в его слова. Нравится… Он кому-то нравится. Щёки тут же залило краской, и Комаэда смущённо отвёл взгляд. Мозг отказывался воспринимать эту информацию. — Нагито, ты — чудесный человек. И я бы… — Он сглотнул, сжимая пальцы. — Я бы хотел… попробовать с тобой встречаться? — Я… — Нагито запнулся, пытаясь подобрать хотя бы какие-нибудь слова. В голове всё смешалось, и казалось, словно он совсем забыл, как разговаривать. — Я могу немного подумать? — Конечно. Конечно. Я ни в коем случае не давлю, просто… — Он так мило запинался. Парень с трудом сдержал улыбку, подумав о том, что он, наверное, первый человек, который довёл Сатоши до такого смущения. — Спасибо. Дорога до школы — да и весь оставшийся день — прошли странно. Комаэда то и дело ловил на себе взгляды Сатоши, и если бы в любой другой ситуации он обрадовался им, то теперь чувствовал давление. Естественно, он скажет «да» — иначе просто быть не могло. Однако он не понимал, что именно Сатоши в нём увидел. Боялся, что это всего лишь жестокая шутка. И Комаэда не был уверен, что готов иметь дело с её последствиями. Когда прозвенел звонок, Нагито вылетел из класса самый первый. Может, он сможет потянуть время до завтра. Подумать ещё чуть-чуть. Однако Сатоши нагнал его. В полной тишине они переобулись. В полной тишине направились в сторону своих домов. Всё это время Комаэда нервно заламывал руки, украдкой поглядывая на Сатоши. Тот, казалось, был бледнее обычного. На Нагито он даже не смотрел. Он должен был дать свой ответ сейчас. — Я готов. — М-м? — слабо отозвался парень, словно не до конца понимая, о чём идёт речь. — Готов дать свой ответ. — Он улыбнулся и добавил: — Да. — Да?.. — Сатоши резко остановился на месте, а затем просиял. Развернувшись лицом к Нагито, он приоткрыл рот да так и замер, пытаясь подобрать слова. — Боже, Нагито, я… — Так неожиданно? — Да что ты, нет! Но испугал ты меня нехило. — Он засмеялся, а затем сделал шаг вперёд. — Могу я… могу я тебя обнять? Такой милый, растрёпанный. Счастливый. Комаэда усмехнулся. — Можешь. И объятия у него были такие тёплые. Как будто родные. Нагито так никогда не обнимали. Сильные руки скользнули ему на талию, его тело вдруг оказалось прижатым к другому. Нагито робко приподнял руки, обнимая Сатоши в ответ, и закрыл глаза. Это было… Комаэда вдруг подумал, что готов заплакать. Не сказать, что после этого их отношения как-то изменились. Они как проводили время вместе, так и продолжали это делать. Разве что иногда держались за руки, когда никто не смотрел в их сторону. Нагито просто не мог быть счастливее. Когда его пальцы переплетались с пальцами Сатоши, он был готов расплавиться. Парень не торопил его, давая привыкнуть, и Комаэда был безмерно благодарен. А затем им дали парный проект. Так как работать приходилось допоздна, Нагито предложил самое разумное решение: заниматься у него. Он жил один, поэтому никто не стал бы их отвлекать. Сатоши охотно согласился. — Такой огромный дом — и всё тебе? — присвистнул Сатоши, снимая обувь и оглядываясь. — Можно и так сказать. — А родители твои где? — Умерли, — равнодушно ответил Нагито. Парень тут же замер, заметно побледнев. — Боже, я… — Он замолчал, кусая губы. — Мне жаль. — Это было давно. Я смирился. Закроем тему. — Если хочешь… Но я тут, если тебе когда-нибудь нужно будет выговориться. — Я знаю, Сатоши. — Нагито вежливо улыбнулся и повернулся к нему спиной. — Чай? — Было бы неплохо. Несмотря на первую неловкость, Сатоши отошёл довольно быстро. Стоя на кухне с чашкой чая, он о чём-то воодушевлённо рассказывал. — Эй, ты слушаешь? Комаэда вздрогнул, чуть не выронив стакан с водой. — Да. Да, — повторил он увереннее. — И о чём я говорил? — Нагито поджал губы. — Так и знал. О чём думаешь? Сатоши отставил чашку в сторону и осторожно приблизился к Комаэде. Его руки уверенно легли ему на талию. — Да так, о проекте, — соврал Комаэда, отводя взгляд. Сатоши смотрел на него пристально — слишком пристально, — и врать под таким взглядом ему было тяжело. — Ну да, конечно. — Пальцы Сатоши слегка сжались, заставляя Комаэду вскинуть голову. — Нагито. Одного этого хватило. Парень устало вздохнул, отставляя стакан, и обвил руками его плечи. — Просто мы впервые у меня дома, и я… — Он поджал губы. Нет, ему нравился Сатоши. Безумно. Но не мог же он просто взять и сказать, что ему нужно немного больше. — Мне нужно привыкнуть. — Уверен? — Сатоши оказался так близко — он практически дышал Комаэде в лицо. — Или ты всё-таки хочешь меня о чём-то попросить? Комаэда сглотнул. Когда он прокололся? — Нет, я… — И замолчал, удивлённо захлопав глазами. Правая рука Сатоши обхватила его подбородок, немного приподнимая и заставляя заглянуть ему в глаза. Большой палец скользнул по нижней губе, слегка её оттягивая. — А так? — прошептал Сатоши, прижимаясь ещё ближе. — Может, и хочу, — выдохнул Нагито, едва дыша. Близко. Жарко. Возбуждающе. — Помочь? — Да. Сатоши ухмыльнулся. — Поцелуй меня, — проговорил он почти приказным тоном, заставив Нагито задрожать всем телом.***
— Так вы были счастливы? Комаэда немного помолчал. — Лучше сказать, был счастлив только я. — Он прижался щекой к груди Хаджимэ, словно ища защиты. — Не знаю, что творилось у него в голове. — Тогда что пошло не так? — Всё, что могло. Спустя два месяца он начал меняться. Сначала незаметно — я не обратил внимание. Затем его изменения стали сказываться на мне. Хаджимэ поджал губы. Он даже представить боялся, что именно могло произойти, чтобы оставить Комаэду… таким. — Сначала мы перестали обедать вместе. Он уходил куда-то, ничего мне не сказав. Затем от него стало пахнуть табаком. — Так вот почему ты?.. — Может быть. — Боже, Нагито, я… Я не знал. Прости, я бы никогда… — Всё в порядке, Хаджимэ. Ты не виноват. И тебе не за что передо мной извиняться. — Комаэда провёл рукой по его спине. — Потом он стал агрессивным. — Он тебя бил? — Нет, нет. Стал огрызаться. Срываться. Когда мы оставались вдвоём, он становился совсем холодным. Ему не нравилось, чем я занимаюсь. Как одеваюсь. С кем разговариваю. — И что ты сделал? — Разве это не очевидно? — сухо усмехнулся Комаэда. — Я делал всё, чтобы ему угодить. Я перестал читать. Выбросил всю старую одежду. Оборвал связи. — И? — И этого всё равно было недостаточно. Чем больше я делал, тем больше он требовал. Находил, к чему придраться. — Снова молчание. Тяжёлый вздох. — И я пытался. Снова и снова. Думал, что что-то изменится. — Нагито, ты же!.. — Хаджимэ был готов задохнуться от возмущения. Он не знал Сатоши, но уже питал к нему ненависть. — Почему ты соглашался? У тебя что, совсем… — Совсем нет мозгов и самоуважения? — просто закончил Комаэда. — Ты не первый, кто мне это говорит. Я себя не оправдываю. Но он стал моей надеждой. Я был готов на многое ради него. — Кстати о ней. Тэрутэру сказал, что ты перестал говорить о Пике Надежды? — О? И об этом ты тоже знаешь? Как и ожидалось от тебя, Хаджимэ. — Он хрипло засмеялся. — Но да, было и такое. Как-то Сатоши выдвинул ультиматум: либо он, либо Пик Надежды. — И ты?.. — Выбрал его, конечно. Пик Надежды уже не казался мне таким притягательным. Я просто хотел быть рядом с Сатоши. Здесь меня ничего не держало, поэтому я был готов уехать вместе с ним, если бы он захотел. — Но ведь… Так ведь быть не должно! — Не должно, — устало согласился Нагито. — Но я не знал. Думал, что это нормально. И верил ему. — Какое, блять, «нормально»? — Хаджимэ, при всём уважении, поставь себя на моё место. Ко мне впервые проявили внимание. Он хорошо ко мне относился. Да и тем более, — он слегка отодвинулся, заглядывая Хинате в глаза, — его агрессия часто сменялась приступами нежности. — Он ведь… Он ведь просто тебя использовал? — Ты даже представить себе не можешь как.***
— Не хочешь? Комаэда вздрогнул, опуская глаза в пол. В ответ ему раздался раздражённый вздох. — Я понял. Как хочешь. — Сатоши поднялся с кровати, уверенно направляясь в сторону двери. Нагито тут же рванул за ним, перехватывая за руку. — Куда ты? — охрипшим голосом спросил Комаэда. Сердце гулко стучало в груди, в глазах темнело — с каждой секундой ему становилось всё хуже. Страшнее. Сатоши вырвал руку, бросая на него ледяной взгляд через плечо. — Ты ведь сказал, что не хочешь. Вот и я не вижу смысла оставаться. — Н-нет! Подожди! Я просто… — Просто что? Давай бырей. — Тон Сатоши становился всё жёстче, и Комаэда начинал дрожать. Только не опять. Почему он опять его разозлил? Почему он такой тупой? — Я просто немного удивился, вот и всё. — Нагито постарался улыбнуться как можно убедительнее. — Я не против, Сатоши. Правда. Парень тут же заметно подобрел. Развернулся, накрывая ладонью щёку Комаэды и проводя большим пальцем по скуле. Тепло улыбнулся. — Нагито, — шепнул он, запечатляя на губах Комаэды нежный поцелуй. Нагито с трудом сдержал вздох облегчения. Он… Он не злился. Нагито таял под каждым его прикосновением. Ластился, хотел ещё. Но едва Сатоши надавил на его плечо, Комаэда послушно опустился на колени, оказываясь на одном уровне с ширинкой. И замешкался. Он не хотел. Не хотел. Не был готов. Но чувствовал на себе пристальный взгляд и не мог ничего с этим поделать. Дрожащими руками Комаэда потянул за собачку, расстегнул пуговицу и спустил брюки до середины бедра Сатоши. Тот поёжился, но ничего не сказал, выжидающе глядя на Нагито. — Ну? Не хотел. Но страшнее был гнев Сатоши. Его обида. Презрение. Комаэда закрыл глаза. Это займёт всего несколько минут. А потом он просто забудет. Как забывал всегда. За брюками последовали боксёры. Нагито упорно жмурился, мысленно пытаясь оказаться в другом месте. Рука неуверенно обхватила член, провела вдоль длины раз. Другой. — Боже, — простонал парень, вжимаясь в дверь. Одно лишь это слегка приободрило Комаэду. Хоть что-то он делал правильно. Нагито почти инстинктивно понимал, что именно шло дальше, — и сделал, почти не раздумывая. Тонкие губы коснулись головки члена, скользнув по ней, и, сглотнув, Комаэда вобрал её в рот. Это не было… неприятно. Скорее, непривычно. Странно. Но парень продолжал, стараясь не сбавлять темп. Осмелел настолько, что, слегка отстранившись, провёл вдоль ствола языком, очерчивая самым кончиком пульсирующие вены. Сатоши вновь бесстыдно застонал под его прикосновениями, и сердце Нагито в который раз сделало кульбит. Он не входил в раж, нет. Но было приятно знать, что он тоже может. А затем ему на голову легла рука. Чужие пальцы зарылись в короткие волосы, ногти впились в скальп, заставив Комаэду поморщиться. Он и без слов понимал команду. И она… его пугала. Руки непроизвольно сжались в кулаки, царапая ладонь. Но боль помогала ему отвлекаться. Не думать о том, что сейчас происходило. Чем больше времени проходило, тем глубже впивались ногти в нежную кожу. Тонкая струйка крови заскользила вниз по запястью, пачкая деревянный пол. На этот раз он взял в рот ровно на половину, чуть не давясь. В уголках глаз выступили слёзы, вокруг всё словно погрузилось в водянистую дымку. Однако он стерпел и это. Сатоши властно надавил рукой на затылок, заставляя вобрать ещё больше. Это было похоже на пытку. Не самую страшную, конечно. Сатоши вжимался в дверь, кусая губы и закатывая глаза — с каждым толчком ему буквально сносило крышку. Окончательно забывшись, он задавал темп, удобный ему одному, практически не замечая Нагито. Комаэда с трудом сдерживал рвотные позывы. Крупные слёзы катились по щекам, смешиваясь со слюной и предэякулятом. Колени начинали болеть. Спина и шея — тоже. Липкая от крови рука саднила и больше не спасала. Но Нагито терпел — чувствовал себя обязанным. …но каждое прикосновение Сатоши казалось ему грязным. Он чувствовал себя грязным. Хотелось забраться в далёкий уголок, свернуться калачиком под одеялом и никогда больше не показываться на глаза. Хотелось верить, что это всего лишь сон. Реальность жестока. Толкнувшись ещё раз, Сатоши дёрнулся всем телом, кончая ему в рот. Едва его руки отпустили голову Комаэды, тот сразу же осел на пол, приоткрывая один глаз. Сатоши смотрел на него сверху вниз, тяжело и натужно дыша. На его щеках выступил румянец, уголки губ подрагивали в страшном подобии улыбки. Комаэда уткнулся взглядом в пол — это было слишком. Руки медленно разжались, и парень постарался как можно скорее сглотнуть вязкую субстанцию. Старался не думать о том, какая она мерзкая. Сперма. Ситуация. Его жизнь. Но… Сатоши медленно опустился на колени, обнимая его за плечи. В его взгляде снова скользнула нежность. Любовь. То, что заставило Комаэду мигом забыть обо всём. Он уткнулся носом в плечо Сатоши, закрывая глаза и ища утешения. Ему было так тепло. — Умница. — Его ухо опалило жаркое дыхание. — Ты хорошо справился. Нагито слабо кивнул. На этот раз Комаэда пошёл домой один. Сославшись на то, что у него есть кое-какие дела, он распрощался с Сатоши, легонько чмокнув его в губы, и скрылся за углом. А затем сорвался на бег, не оборачиваясь и не останавливаясь. Уже дома он сразу же бросился в душ. Простоял под холодными струями почти сорок минут, яростно оттирая мочалкой каждое место, которого касался Сатоши. И всё равно чувствовал себя грязным. Испорченным. Комаэда несколько раз промывал рот, чистил зубы, ел — и всё равно не мог избавить от вязкого привкуса спермы во рту. Он так и не заснул той ночью. Накрывшись одеялом с головой, он свернулся на простынях, сверля пустым взглядом одну точку. Снова и снова прокручивал события прошедшего дня. Мог ли он изменить хоть что-нибудь? Его вдруг захлестнуло чувство беспомощности. Ненависти. К горлу подкатили рыдания, на глазах выступили слёзы. Комаэда заплакал.***
Хаджимэ почувствовал, что его сейчас стошнит. Слушать это было не просто невозможно — противно. От одной лишь мысли о том, что испытал Комаэда в тот момент. — Ты… ты точно хочешь об этом говорить? — глухо спросил он. — Ну, мне же всё равно придётся когда-нибудь рассказать. Почему не сейчас? — отметил Нагито. — Прошло много времени. Я смирился. — Но это неправильно! — А что мне оставалось сделать? Проплакать до конца моей жизни? Скинуться с крыши? Ой, подожди-ка, — он противно усмехнулся, — не получилось. — Ещё одна шутка про это, и я за себя не ручаюсь. — У-у, ты такой грозный, Хаджимэ. — Смейся-смейся, — пробурчал парень. А затем снова стал серьёзным: — Пожалуйста, скажи, что после этого всё закончилось. Комаэда снова усмехнулся. Красноречиво. Хаджимэ почувствовал, как сердце неприятно сжалось. Он догадывался, к чему всё шло. — Я бы очень хотел оправдать твои ожидания, но, — он закрыл глаза, — мне, видимо, суждено тебя расстраивать. — Эй, кончай давай с этим делом. — Хината нахмурился. — Я понимаю, почему ты так поступил. Я не расстроен. — О? — Комаэда вскинул бровь. — А если так? Сердце пропустило удар. Боги, нет. Пускай он только надумал. Пускай Нагито говорил о чём-нибудь другом. — Он взял меня. Хаджимэ задрожал, чувствуя, как защипало глаза. От равнодушия, с которым Комаэда об этом говорил. От того, каким уёбком был Сатоши. — Нагито… — Или, лучше сказать, я сам на это повёлся. И вина целиком на мне. — Нет… — Я ведь заслужил это? За свою наивность и тупость? — Нет! — Хината и сам был готов расплакаться. Как… как он мог говорить, что это его вина? — Что, скажешь, что виноват он? — усмехнулся Комаэда. — Но подумай сам. Я мог сказать «нет». Я мог уйти. Оборвать с ним отношения. Но я ведь сам раздвинул перед ним ноги. — Прекрати! Ты… ты не виноват. Даже думать о таком не смей! — Хината и сам толком не понимал, что нужно говорить в таких случаях. Но он просто не мог спокойно слушать… это. Если кто и был виноват в том, что случилось — так это «Сатоши». — Значит, ты одобряешь мои действия? — Что?! Нет! — Он сделал глубокий вдох. — Но и не осуждаю, Нагито. Ты не сделал ничего плохого. — Приятно слышать. Ты и правда бесконечно добр, Хаджимэ. — Да не в этом дело… Но… он ведь не сделал тебе больно? Комаэда безразлично повёл плечами, так и не ответив. Хината не стал настаивать — реакция Нагито в новогодний вечер и так ему всё рассказала. — Надеюсь, тебе ещё не надоело меня слушать? — Нет. Да и с чего бы? — Он постарался улыбнуться. — Я только рад. — Правда? Ты не очень хорошо выглядишь. Хаджимэ поджал губы. Естественно, он выглядел не очень. Несмотря на то, что он понимал, что принял верное решение, сбежав из больницы, тело его думало по-другому. Нещадно болело, и его, кажется, температурило. Однако он только отмахнулся. Сейчас важно было не это. — Всё в порядке. — Он качнул головой. — Так что было после? — Мы расстались.***
С самого утра Комаэда чувствовал себя нехорошо. Как будто что-то должно было произойти. Произошло. Ему написал Сатоши. «Мы можем встретиться?»«Конечно.»
«Отлично. Жду в кофейне в два. Не опаздывай»«Что-то случилось?»
«Узнаешь» Он не просто нервничал. Он был в панике. Он вообще не планировал никуда идти в свой День Рождения, но… Не мог же он просто взять и отказать ему. «Жду тебя <3» Вскочив с кровати, Нагито подошёл к шкафу. Может, ему просто показалось. Атмосфера за столиком была, мягко говоря, враждебная. Сатоши сидел напротив, потягивая кофе и скучающе глядя в окно, а Комаэда мялся, не зная, стоит ли ему вообще что-то говорить. — Так зачем ты меня позвал? — наконец отозвался он, поднимая глаза. — Хорошо, что ты спросил, — улыбнулся Сатоши. На мгновение Нагито показалось, что перед ним снова сидит тот прежний Сатоши, которого он встретил год назад. — Я хотел с тобой кое о чём поговорить. — Да? Пауза. Долгая. Тяжёлая. Убийственная. — Нам надо расстаться. И весь мир начал рушиться. Комаэда сморгнул, пытаясь понять смысл сказанных ему слов. Надеялся, что ему просто послышалось. — Что? — Ты окончательно отупел? — вздохнул парень напротив. — Тебе теперь два раза повторять надо? — Нет, но… — Или тебе на бумажке написать, чтобы понятнее было? — Нет, — повторил Комаэда, нервно теребя пиджак. Почему это происходило?.. — Ты ведь говорил, что после окончания школы… — Господи, закройся, не позорься дальше. — Если я такой тупой, зачем ты вообще меня столько терпел? — прохрипел Комаэда. — Хороший вопрос. Уж точно не ради разговоров по душам. — Но ты ведь сам предложил… — Нагито никогда прежде не чувствовал такого сильного отчаяния. Цепляясь за то немногое, что у него оставалось, он лихорадочно пытался придумать хоть что-нибудь. Не получалось. — Предложил. А ты не отказался. — Сатоши сделал небольшой глоток, закрывая глаза. — Не смеши меня, Комаэда. Ты серьёзно думаешь, что тебе есть, что предложить? Кроме твоего тела. Нагито опустил глаза, чувствуя, как глаза подозрительно защипало. Всё, что он с таким трудом строил год, рушилось прямо на глазах. Ногти привычно впились в ладонь, бередя засохшие ранки в виде полумесяцев. — И над этим я бы тоже поработал на твоём месте, — как ни в чём не бывало продолжил парень. Его невозмутимость сводила с ума. — Тощий ты, пиздец. Полечился бы, что ли, не знаю. Парень продолжал молчать. Что происходило?.. Что он сделал не так? — Сатоши, пожалуйста. Последний шанс. — Комаэда был готов взвыть. — Дай мне последний шанс. Я тебя не подведу. Я могу лучше. — Господи, — раздражённо прошептал Сатоши, ставя чашку на стол. — Тебе что, на пальцах надо объяснять? — Но ведь… — Вот тебе причина номер один. Предложения сначала научись нормально строить. Знаешь, теперь я не удивлён, что ты тащишься где-то в конце списка. Чё у тебя там, говоришь, за болезнь? — Он фыркнул. — Деменция? Думаешь, мне охота иметь дело с овощем? — У меня ранняя стадия! — А мне поебать. В Пик Надежды он собрался, ага. Уборщиком? Гвоздь за гвоздем. Слово за слово. Нагито медленно умирал внутри. В груди как будто появилась огромная дыра. Тупой. Никчёмный. Ненужный. Овощ. Руки сжались в кулаки. — Всё, закончил на меня смотреть? — Сатоши вскинул бровь. — Или остались ещё вопросы? Нагито не ответил. В голове было пусто. Он, кажется, плакал. Знал, что сейчас за ними наблюдает каждый посетитель. Слышит их разговор. И от этого становилось ещё хуже. — И сделай уже всем нам одолжение, а? — Сатоши солнечно улыбнулся. — Убей себя. Дышаться легче будет. Что случилось дальше, не понимал даже Комаэда. Вскочил на ноги. Закричал. И швырнул первое, что попалось под руку. Сатоши заорал, хватаясь за лицо. Упал на пол. Вокруг раздались крики. Нагито отступил на шаг назад, тяжело дыша и не сводя взгляда с Сатоши. — Я тебя убью! — вопил он. — Уничтожу! Даже не смей показывать свою ебливую задницу в школе! Комаэда почувствовал, как по лицу расползается улыбка. С губ сорвался нервный смешок. Сделав несколько шагов вперёд, он усмехнулся, склонив голову: — А то что, Сатоши? Расскажешь всем, как трахнул меня? — Он скрестил руки на груди. — Вот уж какой удар по моей репутации. Или твоей? — Что ты?.. — Даже представить страшно, что подумают твои друзья. Такой красивый и популярный, но гей. А знаешь, рассказывай. С удовольствием посмотрю, как над тобой издеваются. — Проваливай отсюда! — Уже иду. — Он скривил губы. — Счастливо оставаться, Сатоши. Комаэда не оборачиваясь вышел из кофейни. Его лихорадило, и тело била крупная дрожь, но… Он был рад, что смог хотя бы напоследок высказаться и задеть его за живое. Потерянное выражение лица Сатоши он точно запомнит навсегда. Однако чувство триумфа не продлилось долго. Добредя до дома, он вдруг почувствовал страшную усталость и опустошение. Осев на пол, он прижал коленки к груди. Он поступит в Пик Надежды. Чего бы ему это ни стоило. Он докажет, что чего-то стоит. Лишь бы лишний раз плюнуть в лицо Сатоши. Он поймёт, кого потерял. Он ещё пожалеет.***
Теперь лихорадило уже Хаджимэ. От ярости. От понимания того, что ему уже ничего не исправить. — Вот и всё, — закончил Нагито, прочищая горло. — Больше мне тебе рассказать нечего. — Он сдержал своё слово? — О да, естественно. Он не успокоился, пока все в школе не узнали, что меня оприходовали сразу четверо парней. — Он усмехнулся. — Последний год я заканчивал на дому. — Он… блять… — Хаджимэ замолчал. И не только потому, что не знал, что сказать. Как раз наоборот, у него был целый список подходящих слов. Но ему вдруг стало ещё хуже. Закрыв глаза, он попытался отдышаться. Не получилось. В ушах стучала кровь, и сердце колотилось как бешеное. В глазах помутнело. — Потом я поступил в Пик Надежды. Был первым в списке. У меня было будущее. — Так… почему ты… тогда на крыше?.. — Я вдруг понял, что мне это не надо. Я поступил. Доказал, что могу. В тот момент у меня забрали последний стимул продолжать. — Он вдруг тепло улыбнулся. — А потом в моей жизни появился ты. Хината прижал его к себе, целуя в лоб. — Я так рад, что ты… сейчас со мной, — прошептал он. Сознание медленно от него ускользало. — Я… — Комаэда запнулся. — Я рад, что ты не испугался. И прости. — За что? — За всё, что я вытворял. За поддельный дневник. За поцелуй. За подозрения. — Эй, всё хорошо. Ты… ты имел на это полное право. — Нет. Поэтому я… Хаджимэ?! Хината окончательно обмяк. Ему было плохо. Тошно. Жарко. Но он хотел дослушать Комаэду. Только не смог. Его тело сдалось, снова проваливаясь в вязкую пучину боли.