7
— Мы дома! — гулко прозвучал на весь дом голосок Фелиции, вошедшей в дом. На улице стоял месяц май, выдавшийся в этом году очень тёплым. Погода была ясной. Именно из-за яркого солнца, запаха сирени и чистого голубого неба Фелиция любила возвращаться домой пешком после дополнительных занятий, проделывая путь вместе со старшим братом, которому явно не нравилось ходить под палящим солнцем несколько километров каждый день. «Кроме выходных, — хмыкнул он, закрыв дверь, разуваясь и обратив внимание на оранжевые туфли, которые… никогда здесь никогда не видели. — Мама терпеть не может оранжевый цвет…», — вспомнил факт и закатил глаза, поняв, что всё это значило, к чему вело. — Опять она за своё! — Что случилось? Кто опять за своё? Мама? — услышала ворчания сестра и тут же подбежала к нему. — Опять эта незнакомая женщина… хотя… скорее всего, уже другая, а не та, которая была здесь позавчера, — заложив руки за спину, недовольным тоном начал говорить Алекс, подумав о неприятной особе, об очередной временной любовнице, которая недавно была в их доме. «Эх, иногда я задумываюсь о том, что было бы, если отец был рядом сейчас…». — Ты об этой зазнайке? Мы мукой её обсыпали позавчера, помнишь?! — засмеялась та, приободряя Алекса. — Поэтому после нашего розыгрыша она сюда никогда не припрётся! — Такого шума я даже от тебя не слышал! — Да, но с криками мамы никто не сравнится, — подчеркнула главную мысль и ненадолго задумалась. — Идея! — Какая? — вместо ответа на вопрос, Фелиция взяла его под руку и потащила в гараж, в котором хранилось множество вещей — запчасти, пустые коробки, старые игрушки и многое другое. Фелиция, включив свет, обратила внимание на банку с краской и придумала новый розыгрыш. — Давай её краской обольём! — показала находку. — Если это не сработает — в психушку позвоним! — Это… — задумался над этим розыгрышем Алекс, стараясь понять задумку. Когда мозаика мыслей сложилась в забавную картину, которая может произойти, лицо его просияло, словно солнце, выглянувшее из-за туч, а на губах появилась хитрая улыбка. — Хорошо! Давай сделаем это! «Ура, нам кранты! — улыбалась Фелиция, понимая к чему детские игры приведут. Сначала Жанна будет ругаться на немецком языке, ходя кругами по гостиной и активно жестикулируя руками. Потом она перейдёт на нотации, которые Фелиция не воспримет всерьёз. — Ну, а под конец она придумает наказание! Но если Алексу сейчас весело… то я готова ко всему. Главное — это его улыбка, которую я давно не видела!», — пусть будет так, пусть они получат нагоняй от матери… Это будет того стоить. Они явно надолго запомнят очередной весёлый момент, шокированную физиономию незнакомки, которая, увидев их мать в гневе, трусливо убежит, поклявшись себе в том, что её нога никогда больше не окажется в проклятом доме. — Они сейчас находятся на втором этаже! Идём! — взяв банку, поторапливал задумавшуюся сестру, боясь за то, что они не успеют подшутить. — Но там дверь закрыта, — остановилась, придумав немного другой способ. — Думаю… будет лучше, если мы дождёмся того момента, когда она войдёт на кухню или в гостиную. — И как я не додумался до такого… Смотри, не перепутай её с мамой, а то нам придёт конец. — Придёт смерть! — дополнила Фелиция, боясь представить, что будет, если они случайно обольют краской Жанну. — Давай хорошенько подготовимся! Телефон у тебя? Ближе к вечеру дети услышали хлопок дверью на втором этаже и мгновенно насторожились. — Наше время пришло! — потёрла ладони и вскочила с дивана от нетерпения Фелиция. Послышался женский смех, в котором, как им показалось, не было ничего весёлого. — Кто так смеётся… Мои уши! — поморщилась и взяла банку, которая стояла рядом с закрытой дверью. — Готова? — Алекс взял телефон и встал напротив, готовясь снимать веселье на видео. — Спрашиваешь? Я всегда готова! — облизнулась и прислушалась к голосам, ожидая звёздного часа. Шаги стали громче, они приближались к гостиной. Настал тот момент, когда дверная ручка повернулась до упора, когда дверь открылась со скрипом, сердца детей застыли на месте, съемка видео началась и… — Атака краской! Вперё-ё-ёд! — и розыгрыш свершился. Зажмурившаяся и хихикающая Фелиция кинула банку на пол, открыла глаза, — Нья-ха-ха, получай, ты, самозванка прокля… — и, увидев перед собой жертву розыгрыша, испуганно сделала шаг назад. — М… мама?! Да-да! Она облила не незнакомую женщину, а родную мать, которая, остолбенев, была шокирована не меньше своих негодников. Как назло, в ловушку попала Жанна, а не та, кого они отчаянно хотели выгнать. Белая краска была везде — на полу, на стене, на руках, на лице, на чёрных волосах и на шёлковом халате. Она капала на лицо и стекала по шее. — Како…го… — её глаз дёрнулся в нервном тике. Никто из присутствующих не ожидал такого поворота событий. — Эм… прости! Я д-думала, что это будешь не ты, а… — её прервал скрип двери, раздавшийся на кухне. Это какая-то была молодая и невысокая шатенка с зелёными глазами, которая должна была стать жертвой. — Бог ты мой… Что тут происходит? — взгляды детей тут же устремились на неё. Кто-то смотрел изумлённо, а кто-то с нескрываемой ненавистью. — А она, — прошипела Фелиция, испепеляя взглядом её и совсем позабыв о матери, которая злилась гораздо сильнее. — Вы… — начала постепенно закипать Жанна, убирая рукой краску с лица. Дети сделали несколько шагов назад, готовясь вздрагивать от каждого крика. — Ах вы дьявольские отродья! — голос становился грубее, накопленные эмоции просились на свободу, царапали когтями сердце, пожирали внутренности, будто в край одичавшие звери. — НУ ЧТО, МАЛЕНЬКИЕ УБЛЮДКИ, ДОШУТИЛИСЬ?! — окончательно взорвалась, подходя всё ближе. — СЕЙЧАС Я ВАМ, БЛЯТЬ, ТАКОЕ ПОКАЖУ! ВАШИ ТУПЫЕ БОШКИ НАВЕКИ ЗАПОМНЯТ, ЧТО ЁБАНЫЕ РОЗЫГРЫШИ К ХОРОШЕМУ НЕ ПРИВЕДУТ! — из-за дикого гнева захотелось взять ремень и выпороть так, чтобы они сидеть нормально не могли дней шесть, а то и больше. Вместо этого Жанна, начав грозно ругаться на немецком и вселяя испуг во всех, принялась кидать подушки в детей, которые удачно уворачивались от них. Когда подушки закончились, она, пнув ногой кресло, прорычала что-то невнятное, бросила стул на пол и тем самым напугала чёрную кошку Люси, поспешившую убежать на второй этаж. — Мама, стой! — успела схватить за руку Фелиция, не ожидавшей столь безумной реакции. — Выслушай меня! Лишь на несколько секунд синие глаза встретились с другими, лишь на некоторое мгновение в них появилось что-то вроде боли и усталости. Затем же они сверкнули праведной злостью, а губы сжались в тонкую линию. Отдёрнув руку, женщина потопала в сторону кухни, что-то ворча. — Жанна, что это за цирк та… — хотела возмутиться посторонняя женщина. Такая лишняя, такая раздражительная, такая фальшивая… Теперь выгнать особу хотели не только дети. — Вон… отсюда… — понизив голос, тихо прорычала она и всё стучала пальцами по кухонному столу, где лежала чистая посуда. — Что?! Что за бред?! Ты не… — Я СКАЗАЛА ВЫМЕТАЙСЯ ВОН ОТСЮДА! ПРОВАЛИВАЙ, ШЛЮХА! — проорала та и кинула тарелку в сторону раздражающего человека. Притворство и смех начали действовать на нервы ещё с того момента, когда дамочка переступила порог их дома… Надо было тщательнее присматривать себе временную любовницу, а не торопиться… М-да, в последнее время Жанна совсем себя не узнавала. Раздался звук разбитой тарелки. Дети стояли на месте, с опаской наблюдая за тем, как мать, тяжело дыша, кидала посуду на пол, а незнакомка, взвизгнув, сказала то, что Жанна ненормальная и трусливо убежала прочь, проклиная дом и его обитателей. «Надо её успокоить! — Фелиции тут же стало жаль. В случившемся была и её вина. — Она ведь не лезет в нашу личную жизнь… а мы… мы просто хотели покоя!», — она осмелилась, подошла к матери со спины и обняла, дрожа от слёз. — Прости меня! Мне… т-теперь я поняла, что нам с Алексом надо было поделиться со своими чувствами с тобой! — в надежде посмотрела на брата, который очнулся и присоединился к объятиям, уронив телефон. — Зачем ты продолжаешь делать это, если в глубине души знаешь, что они ничем не помогут? — вопросил он. Плечи расслабились, зрачки сузились, а потом резко расширились. Кажется, его слова подействовали. — Я знаю, тебе сейчас тяжело, и ты думаешь, что слова тёти Ланы — это ложь, но… «Значит, подслушивал… — догадалась женщина, чувствуя, как крупные слёзы скатились по щекам. — Яблоня от яблони недалеко падает… Что я наделала… дура конченая!», — разозлилась на себя из-за оплошности, неправильного поведения, агрессии… из-за всего случившегося. Не в силах находится рядом с детьми, она вырвалась из объятий и удалилась в комнату, оставив их без наказания. Зачем оно им, когда во всём виновата непутёвая мать? — Мамочка… — жалобно позвала её Фелиция, наблюдая за тем, как Жанна покинула их. Разумеется, кого же тут белой краской облили? — Ей надо привести себя в порядок, — остановил сестру опечаленный Алекс. — Отдохнуть от нас и наших розыгрышей. Пойдём спать, время не детское, — и сам отвёл её в спальню, догадываясь, что это не успокоит неугомонную дурочку и в скором времени, она заглянет к Жанне. К Жанне, пытавшуюся не сойти с ума от всего этого хаоса. Прошло добрых полгода, а она ни черта не изменилась. Ночные кошмары о Савелии не думали оставлять в покое, они повторялись раз за разом, медленно поглощали рассудок и железное терпение, сантиметр за сантиметром, вызывая после пробуждения минуты ужаса и попытки сдержать горькие слёзы. Круги под глазами говорили о бессоннице, крепкое кофе и выкуренные сигареты не казались спасением. Сны не смели отступать, как бы она не пыталась забыть и не думать о том, что близкий человек в коме. Она поняла кое-что другое. Незнакомые женщины не помогут решить проблему, выйти из круга ада. Да, может, они могут ненадолго утихомирить недотрах, составить компанию, болтая о ерунде… «Это всё равно не помогает. Поэтому, хватит с меня…», — одним словом, её всё конкретно заебало. Ей захотелось отгородиться от мира, общества, от детей и попытаться разобраться в себе, поставить конкретные цели. Хотелось просто… побыть одной и в каком-то веке, нормально отдохнуть от всего и всех, а не разрушать всё вокруг агрессивным поведением, которому тоже пора поменяться. Хотя бы чуточку! Капли горячей воды бегло стекали по гладкой коже, тянулись ручейками по спине, животу, груди. Душ очистил её от белой краски, от позора, зла, но только не от грехов и ноющей боли. Выйдя из ванной и устало рухнув на кровать, она почувствовала, как мышцы расслабляются, как ком в горле уменьшается, веки постепенно тяжелели, слипались сами собой, утягивая в мир невыносимых сновидений.8
Перед глазами появилась улица, переполненная людьми, шумными транспортами. Атмосфера вокруг была более чем нагнетающей. Рядом стояли дети, а их беседа превращалась в спор. Казалось, что они вот-вот накинуться друг на друга с кулаками. — Немедленно прекратите ссориться! — Жанне не понравилось это. Она хотела оттащить Фелицию от Алекса, но… рука прошла сквозь её тела. Она была призраком в этом мире. Посчитав это глупостью, она пытается оттолкнуть её снова и снова. — Что за чертовщина?! Фелиция, Алекс! — сколько бы она не кричала, пыталась привлечь их внимание — ноль реакции. Дети, прекратив ссору, кинулись бежать в сторону дороги, по которой с бешеной скоростью двигались автомобили. — Какого… Блять, вы что, ополоумели совсем?! Остановитесь! — тело покрылось ледяным потом, сердце сделало скачок, пульс ускорился примерно в тысячу раз. Она увидела несущуюся на детей белую машину и кинулась за ними, позабыв о том, что она для них словно призрак или ангел-хранитель. Послышался удар и поздний скрип колёс. — НЕТ! — прокричала изо всех сил, стараясь пошевелиться. Сердце матери ушло в пятки, тело прекратило слушаться. Из глаз хлынули слёзы, улица вокруг начала меняться. — Как так… как… — шептала в бреду она, в голове слышен назойливый звон в ушах, становящийся громче и сменившийся детским смехом, разными голосами. Жанна точно знала, что они смеялись над ней, над её убогим видом, над тем, как она не смогла спасти детей и над тем, с каким ужасом в глазах посмотрела на два мёртвых тела, на лужу бордовой крови… — Жанна, — прозвучал до боли знакомый голос, вызвав новый приступ головокружения. — Опять ты… — из-за голоса сознание догадывалось, что это может быть сном, а не реальностью. Подняв голову, она увидела ту самую койку, на которой лежал бывший муж. Из-за возникшей противной тошноты она с трудом подошла к нему. «Ему всё известно?». — Жанна, я же просил тебя… по-человечески, — ах, сколько разочарования услышали в безжизненном голосе… — Просил присмотреть за ними, а не убивать… — С-Савелий, ты всё неправильно понял! — заикнулась от испуга, судорожно ища разумные объяснения. — Я пыталась их спасти, но они не замечали меня! — Что ж… видимо, ты не справилась с этой задачей. Ты очень разочаровала меня. Зря я доверился тебе, — эхом прозвучали его слова в кромешной темноте, ранив в самое сердце, — Было бы лучше если в аварию попал не я, а ты, — и окончательно добив его. — Что… что ты такое говоришь… — задыхаясь, дрожа от боли в груди и глотая слёзы, Жанна не поверила в сказанное, в то, что это реальность. — Ты не можешь сказать такое! Не можешь! Ты не мой Савелий! — Кто знает, — это были последние слова. Лицо побледнело, глаза стали стеклянными, дыхание прекратилось вместе с пульсом. Раздался долгий писк прибора, означавший только одно… — Нет… — прошептала она, приблизившись и обхватив ладонями ледяное лицо. — Нет, нет, нет, нет! Прошу, только не это! Савелий, блять! Я не вынесу твоей смерти! — сколько бы тёплых слов не говорили, сколько бы не целовали в губы, не делали массаж сердца… попытки чудом оживить любимого не увенчались успехом. — Пожалуйста, не поступай так со мной… н-не оставляй… проснись и скажи, что это была твоя самая глупая шутка! — пачкая одеяло слезами и потёкшей тушью, она тряслась как осиновый лист, борясь с истерией. — Ich liebe dich… — неожиданно для самой себя, еле слышимо произнесла слова, которые не говорила давно, проклиная те моменты, в которых она срывалась на него. — Если бы я, уходя, знала, чем всё обернётся… если бы я могла как-то уберечь тебя от несчастья, я сделала бы это! Даже если мне пришлось бы попасть в аварию вместо тебя! Потому что заслуживаю этого, а ты нет! — взглянула на него, перед тем, как койка стремительно поехала назад, вселяя в несчастную страх и неизвестность. — Слабачка! Твой гнев не сможет скрыть то, какая ты жалкая на самом деле! — Худшая мать и жена на свете! — Импульсивная идиотка! Без конца оглушали голоса, вселяя ненависть и отвращение к себе. Рядом появился круглый столик, на котором лежал нож, вызывающий не очень хорошие ассоциации и побуждения. Слушая приказы, она неосознанно потянулась к нему рукой. Её вовремя остановила маленькая тёплая ладонь, которая обхватила пальчиками запястье. Голоса словно по волшебству затихли. Синие глаза встретились с такими же. Рядом с ней стояла восьмилетняя девочка с прямыми чёрными волосами, доходящими до плеч. — Не надо, — сказала она, лучезарно улыбнувшись. Тьма затмила глаза, кошмар благополучно закончился, Жанна проснулась среди ночи от детского голоса, с бешено колотящимся сердцем, в холодном поту. Она осмотрела комнату, постаралась успокоиться, унять сердце и нормализовать сбившееся дыхание. Это всего лишь кошмар, всего-то… очень плохой сон. Сказанные в порыве эмоций слова, горькие слёзы, разочарование, очередная смерть — это иллюзия. Это то, чего она панически боялась. — Что случилось? — вопросил детский голос у входа в комнату, от которого подскочили на месте и резко подняли голову. В двери виднелись два тёмных силуэта. — Мы проснулись из-за твоего крика и очень испугались! — голос принадлежал Фелиции. — Что же тебе приснилось? — спросил о важном Алекс, сев на край кровати. В голове вихрем пронеслись ужасные сцены из сна — их мёртвые тела, крики окружающих, детский смех, осуждения, мысли о том, что её нет в их мире. Последнее послужило финальным толчком к накопившимся эмоциям, боли, слезам и заставило женщину разразиться громкими рыданиями, закрыв ладонями лицо. Увидев мать в таком жалком состоянии, Фелиция не была потрясена и растеряна. Взрослые нечасто плачут. А если и плачут, да ещё в доме — то очень тихо, чтобы их не заметили близкие. Слёзы — это защитная реакция, которая позволяет терзающей душу боли наконец-то вырываться наружу. — Мамочка, не плачь, это всего лишь кошмар! — девичье сердце сжалось от неизвестной печали и сочувствия. Ночные кошмары ей были хорошо знакомы, поэтому, игнорируя нахлынувшие слёзы, она не стала задавать лишних вопросов и нежно обняла родного человека. — Мы тоже скучаем по папе, — присоединился к объятиям Алекс, поразмышляв о чём может быть кошмар. И он не промахнулся. Жанне до боли захотелось оттолкнуть их, яростно прокричать «уходите», перевернуть всю мебель и закрыться в комнате, в самой себе до тех пор, пока депрессия и ненависть ко всему миру не уйдут, наплевав на осуждения в свою сторону, на всё вокруг… Пока звери, тихо урча, внутри неё не уснут. Но нет. Она, издав короткий сдавленный крик, поддалась лёгким поглаживаниям по спине, обняла два своих сокровища, притянула к себе теснее и горячо зашептала: — Простите, простите, простите… — Ты не виновата! Всем нам могут сниться кошмары, или день может быть плохим. Прости, что мы его тебе испортили сегодня… — Вообще-то вчера, — поправил брат, отстранившись от объятий. — Наверное… было бы лучше, если вместо меня за вами присматривала мисс Уилсон, — немного помолчала, прежде чем со всхлипами открыть им малую часть глубинных страхов. — Никакого ора, незнакомок, ругани… Тишь да гладь была бы, я права? — Ты что такое говоришь?! — мягко говоря, обалдели дети. — Зачем ты сравниваешь себя с ней? Мы же её почти не знаем! — А тебя мы, разумеется, очень хорошо знаем! Ты же наша мама, — потёрлась щекой об её грудь и замурчала, как котёнок. — Несмотря на твои наказания, мы тебя очень любим! Поэтому, никакая мисс Уилсон с тобой не сравнится! — И я… вас тоже люблю, — благодаря словам Фелиции мучительная агония постепенно превращалась в лёгкую неприятность, а чуть позже заменилась теплом и спокойствием. Кто бы мог подумать, что дети помогут прийти в себя, разобраться с внутренними проблемами и посеять в сердце слабый росток надежды на хорошее? — Простите, что напугала, — со слезами на глазах извинилась за тот инцидент в гостиной, проклиная вспышки агрессии и коснувшись губами лба дочери. Вдруг, троица услышала мяуканье. Это была любопытная кошка Люси, которая запрыгнула на кровать, присоединившись к трогательному моменту. Фелиция с радостью взяла любимую кошку на руки. Настоящее мурчание им не помешало. — Ой, да здесь я виновата, что краской облила тебя, а не противную даму! Мне она не понравилась… Но она всё равно убежала отсюда с криками и это было весело! — Знаешь, мне она тоже с самого начала не понравилась. Нет… все они мне никогда не нравились, — после этих слова, Жанна твёрдо решила покончить с попытками найти успокоение в чужих людях. Хватит с неё крепкого кофе, любимого виски и загонов по поводу комы. Пришло время наладить отношения с детьми, с близкими, с работой, со всем. Пора распахнуть двери настежь, впустить золотистые лучики солнца в мрачную комнату и постараться стать лучше, не оборачиваясь назад и смело шагая в будущее. «Этот кретин обязательно проснётся!», — закрепилось новое напоминание. Оно стало главной мотивацией и тем, ради чего она не будет падать на самое дно.9
— Мам, — однажды на кухне подошли к ней дети, вернувшись со школы позже обычного. — Мы тут кое-что услышали! — Неужели, в школе что-то случилось? Oh nein, nicht das… — отвлеклась от готовки обеда, смерив вопросительным взглядом. Это школа связана с их поздним возвращением домой или что-то другое? — Не-а! Это не про школу! — ответила первой та. — Короче! Мы с Алексом зашли в отель ненадолго к бабушке и услышали разговор мисс Черри и Ханны! — Из всего услышанного диалога, мы поняли то, что сегодня она собирается приехать сюда. Я не знаю точную причину, поэтому решил сообщить тебе об этом. — Твою мать, блять, эта курица опять взялась за своё?! — моментально вспыхнула Жанна, со звоном опрокинув ложку на пол. Вспомнив про собственное обещание, мотивацию, она становится печальной. Нельзя так говорить! «Нельзя…», — отвернувшись, посерьёзневшая Жанна решила продолжить готовку шницелей. — Ясно. Спасибо, что предупредили. А теперь идите наверх и переоденьтесь, обед скоро будет готов. — Оки-доки! — безоговорочно послушались и ушли на второй этаж, оставив её наедине с тревожными мыслями всего-то на несколько минут. «Если на этот раз она настроилась серьёзно, то я не сдамся! Я устрою ей такой разгром… такой! Мало не покажется! Тогда она точно поймёт, что они, блять, мои дети, а не её!», — внутренний голос, говоривший о появившейся ревности, заглушал отголоски совести. — Всё в порядке? — после того, как часы пробили восемь вечера, с беспокойством спросили дети. — Это из-за мисс Черри, да? Ты её ненавидишь или боишься? — полюбопытствовала Фелиция, смотря прямо в синие глаза, а потом на сжатый кулак. — Что она тебе сделала? — продолжила допытываться, пока мать раздумывала над тем, как поступить с визитом. Что на этот раз надо сказать? Как убедить упёртую блондинку в том, что дети чувствуют себя хорошо? Её дети… — Или может сделать, — как всегда слегка поправил её Алекс, наблюдая за сменой эмоций. — Но что именно? — после он услышал шёпот: «Я вас не отдам», который дал ответ на миллион вопросов. «Она боится…», — догадался обо всех опасениях и с лукавой улыбкой поспешил обнять. Объятья всегда успокаивали, заряжали уверенностью. К сожалению, из-за раздавшегося дверного звонка от уверенности и хорошего настроя осталось ни следа. — Ты думаешь о том же, о чём и я? — с заметной надеждой спросил Алекс, выходя во двор. — Можешь не переживать по поводу этого. Наша задача — это показать мисс Черри то, что мамочка самая лучшая, — чуть тише сказала та, подмигнув. Неудивительно, что в серьёзные моменты она становится чуть умнее. — Открывай же! — Ну ведь можешь стать умней, когда хочешь, — посмеялся он и, открыв железную дверцу, увидел перед собой незваную гостью. Признаться, его тоже раздражал тот факт, что подружка отца панически боится того факта, что за ними присматривала Жанна — родная мать, которая носила детей в животе девять месяцев, заботилась и выражала любовь по-своему. «Чего тут опасаться? Эх… придётся всё самим делать! Иначе мама начнёт делать это по собственному методу, — досадно вздохнул, поздоровавшись, зашёл в дом первым и стал продумывать план, пока радостная Фелиция развлекала гостью, как и могла. — Кстати о маме…», — поставив чайник на плиту, посмотрел в сторону гостиной Алекс. Да, кстати о Жанне, которой было гораздо сложнее держать всё под контролем и не заорать матом на весь дом. Или совсем растеряться и сидеть на диване неподвижно, смотря пустыми глазами в пол. Нужно было её привести в чувство… Но из-за воспоминания, связанного с диваном, Алекс отвёл взгляд и покраснел. — Эм… мам… ты как? — смущённо спросил, чувствуя себя не в своей тарелке. — Алекс? — рассеянно моргнув, почти мгновенно обратила на него внимание Жанна. Как же тут не отреагировать на услышанные нотки… смущения? — А с тобой то что? Красный весь… заболел? — Оу… я всего-то… из-за визита Черри вспомнил про диван… на котором ты… сейчас сидишь… да, — с трудностью проговорил он, вспыхнув ещё сильнее. — Так… ты что-то недоговариваешь, — прищурилась та, внимательно думая над тем, что же такое неловкое могло произойти на уютном диване, что же сын мог увидеть… Её догадки были близки к истине. — Что там было? Говори, я тебя не укушу, — в её голосе послышалась лёгкая требовательность. «Да, но, возможно, ты укусишь кого-то другого. Или съешь заживо», — хотел было улыбнуться собственным мыслям, но из-за изучающего взгляда, понял, что нужно поторапливаться. — Ну, как бы сказать… Её прошлый визит закончился… очень странно… Эм… — из-за смущения он не мог подобрать подходящих слов. — Не томи, говори, как есть, — слушать смущённое бормотание уже надоело. Но Господи, что же там такого странного произошло, что говорить об этом жутко неловко? «Это что-то неприличное? Да нет же… Бред какой-то!» — всё крутилось в голове. — Он для меня был странным из-за поцелуя, который там произошёл, — протараторил Алекс, ощутив облегчение в душе. — И ещё… — И ещё что? — не нравится ей всё это… ох, как не нравится! — Ох… эм… если бы не Фелиция, то это могло перерасти… в нечто большее, чем просто поцелуй, — он сделал это, сказал, надеясь на то, что не придётся всё объяснять более подробно. — Большее?.. — хлопая ресницами, выпрямилась как струна и уставилась в пол, переваривая сказанное и представляя этот… неловкий и неприятный момент! Глаза злобно сверкнули, лицо перекосилось от наступающего гнева. — Пиздец нахуй блять! Что ж ты раньше мне не сказал?! — гаркнув, вскочила с дивана и окинула предмет взглядом, полного отвращения. — Дьявол! Я даже знать не хочу, как это произошло! — сжав пальцами волосы, направилась на кухню, где закипел чайник, она боролась с внезапной вспышкой ревности, оставляющей лазейку для бурных фантазий, в которых, признаться, Жанне захотелось увидеть себя, а не чёртову подружку. — Я и сам толком не знаю! Но я помню, что после обеда, я спустился вниз и услышал, как они говорили о готовке, а потом… Ну как тебе сказать… — сдержал смешок, достав кружки и печенья к чаю. — Он послал тебя. — Послал?! — налив себе кофе, резко повернулась Жанна. — Сам слышал. К чёрту, — с твёрдой уверенностью заверил её, по-быстрому сделав чай и поставив три кружки на стол. — К чёрту значит… — появилось острое желание выгнать чертовку, убить бывшего мужа и выкурить сигареты. На этот раз оно было сильнее, чем тогда, когда блондинка приходила в дождливый ноябрьский день. Если бы не совесть и обещание — Жанна устроила бы настоящий хаос. Почти как вчера, впрочем, говоря. «Смысл злиться… я тоже была хороша, когда в аэропорту не ответила на его сообщение, послав к чертям», — не надо злиться на него. Нужно было помнить то, что во всём виновата она сама. Жанна заварила эту кашу, ей её и расхлёбывать. — О печеньки! — вдруг прозвучал голос пришедшей Фелиции. Ну всё, посиделки начались. — И чай! «Терпи, Жанна… Всё только начинается. Надеюсь, дети справятся с ходячей проблемой», — горестно простонав и отойдя от стола, повернулась к ним спиной женщина, не горя желанием смотреть на Черри, выводившую из себя лишь одним своим ангельским видом. «Мамочка такая несчастная… надо обрадовать её!», — настроилась Фелиция и, проглотив печенье, решила начать болтать, показывая своим радостным видом, что мать не мучает их, не держит взаперти, словно в тюрьме. — Знаю, без папы сейчас немножко сложно… но мы не унываем, продолжаем жить дальше, надеясь на то, что он скоро проснётся! Так ведь, братец? — Д… да, — удивился словам младшей. «Это точно моя сестра сейчас сказала?» — Не волноваться за меня и Алекса тут невозможно, я понимаю… но всё хорошо! У нас есть замечательная мама! — улыбнулась во все тридцать два зуба. — Если она выглядит злой, то это не означает то, что она бесчувственная женщина, которая издевается над всеми, над детьми… вы же её совсем не знаете, мисс Черри! Не знаете того, что она не всем показывает настоящие чувства и того, что она сильно любит нас и скучает по папе, — абсолютно все были в глубоком шоке. Жанна не стояла к ним спиной, сложа руки на груди. Она, потеряв дар речи, готова была расплакаться от сказанного оправдания. Десятилетняя девочка говорит такие взрослые слова. — Не так ли, Алекс? — вновь обратилась к нему с улыбкой, словно говоря: «Ну же, скажи что-нибудь от себя, придурок!». — Именно так, — он присоединился к разговору. — Мама не какой-то там робот, а человек, у которого есть свои проблемы, работа, общество, собственная репутация… Вдобавок тоска сводит с ума, кошмары ночные снятся… мы тут со своими дурацкими розыгрышами треплем нервы… прости, — припомнив вчерашнюю выходку, ему стало стыдно за это, поэтому он поспешил снова извиниться. Вчерашний гнев матери послужил им уроком. — Мы… хотели как-то развеселить себя, не дать страхам и ожиданию убить все надежды. Прости за то, что не подумали о том, каково тебе сейчас. Знаешь, будь я тобой, я бы тоже не выдержал тех снов, где любимый человек, которого знаешь почти пятнадцать лет, каждый раз говорит ужасные вещи, — закончил небольшую пламенную речь и допил зелёный чай, краем глаза посмотрев на сестру, словно говорившую: «Вот это ты сказанул, брат!», на двух растроганных до глубины души женщин. Одна не сдержала слёз, а вторая, вся, дрожа, отвернулась от них, не показывая при гостье вырвавшиеся наружу гордость за детей и печаль. «Она покажет это позже», — встретился взглядом с сестрой. — Не так ли, Фелиция? — и намекнул на то, что им пора закругляться. Времени прошло немало. — Угусь! — запихнув всё печенье в рот, активно закивала она. — Кошмафы пфосто ужафные! — Прожуй сначала, а потом говори, обжора… — Да ну тебя… Я сказала, что эти кошмары ужасные! — затем, ненадолго затихнув, она спросила у гостьи: — Есть ещё вопросы насчёт мамочки и нас? Хм… Судя по вашей реакции, их больше нет… чудесненько! Вот и поговорили! — тихо засмеялась, довольная удачному результату своей миссии. — Кстати, спасибо за чай, Алекс! — она встала со стула и поставила чашки в раковину. — Здорово, что вы навестили нас! А теперь, раз уж всё устаканилось и у вас явно дела незаконченные остались… — Не то, чтобы они у меня были, я просто… «Уходить не хочет?! Блять…», — поёжилась от пробежавших по спине мурашек Жанна, почувствовав холодный взгляд на спине и сдерживая злость из последних сил. Так что, кое-кому стоит поторопиться и покинуть их дом! — Возьмёте конфеты с собой? Они мои любимые! — не дала договорить Фелиция и любезно протянула коробку конфет, дойдя с Черри до коридора. — Надеюсь, они вам понравятся тоже, хе-хе! — она ответила на благодарность обычным кивком, проводила до самых ворот, — Auf Wiedersehen! — и вернулась домой с победной улыбкой на веснушчатом лице, закрывая дверь на замок. Позади неё уже стояли родные. — Я же говорила… — непривычно тихо сказала Фелиция, медленно поворачивая голову к ним. — Никто не сможет заменить тебя. Да-да… Ни мисс Черри, ни твои друзья. Никто! — спрятав руки за спиной, она не сдержала пронзительного смеха. «Ох, твою ж…» — от этого странного смеха непрошеные слёзы матери уже не убрать, их нельзя было сдержать. — Что случилось?! — очнулась Фелиция, когда услышала всхлипывания и неразборчивый шёпот. Она сделала что-то не так? — Она плачет из-за наших слов и из-за того, что долго сдерживала эмоции перед Черри, — Алекс оказался умнее и не растерявшись, отвёл мать в гостиную, чтобы, сев на диван, утешить её. В коридоре успокаивать как-то не хотелось. — И сейчас, когда её здесь нет, она может не скрывать их. — Пожалуйста… не делай так больше, — слёзно обратилась к дочери, наконец усвоив для себя новый урок. — Не смейся над тем, кто хотел помочь тебе, кто волновался о тебе… даже если очень волновался и хотел забрать. Это неправильно. Невоспитанно. Ужасно. — Но… Ты же хотела, чтобы она ушла поскорее! И вообще, я смеялась из-за другого! Я тоже нервничала, когда она пришла к нам! Ты вообще видела, как мисс Черри посмотрела на тебя перед уходом?! Её взгляд был таким… ну… недобрым! — Мрачным. Определённо недружелюбным. — Что? Недружелюбным? Вот как? Тогда я с ней тоже дружить не буду! — надула щёки Фелиция, выглядевшая со стороны очень мило. Её поведение вызывало у Жанны смех. — С Черри всё понятно, конечно… на тебя тут смотрит мрачно, а на отца иначе. Она выглядит так, будто говоря: «о мой бог, я сейчас в обморок от счастья упаду»! Или: «мне плевать, что у него есть жена». «Бывшая жена», — почувствовала укол в груди, вспомнив про развод. Разговор зашёл слишком далеко. — Так… хватит обсуждений. Всё наладилось, нам нечего опасаться. Давайте постараемся не думать о ней и… как насчёт того, чтобы завтра сходить в кино? — Ура, кино! — накинулась на неё с объятиями счастливая дочь, целуя её щёку. Кино поможет им отвлечься. — Ой всё, телячьи нежности начались, — не противилась этому Жанна и засмеялась. — Кстати, мам, — поспешил встать с дивана Алекс, зная, что будет дальше. — Вижу, что тебе нравится сидеть на диванчике, на котором могло случиться кое-что забавное! — Что за… ДА БЛЯТЬ, ЗАЧЕМ ТЫ НАПОМНИЛ?! Через два дня в гостиной неожиданно появился новый диван.10
«А сегодня довольно-таки холодно…». Жанне казалось, что погода с каждым днём становилась всё холоднее и противнее. Ветер, как назло, портил причёску, дул в лицо. Она старалась чаще ездить на машине, реже выходить на улицу и побольше пить горячие напитки. Правда, неделю назад, в Хэллоуин детям удалось вытащить её из дома и пойти колядовать. А сегодня же они решили погулять в осеннем парке, и Жанна купила им яблок в карамели. В общем, пасмурный, но весёлый четверг удался на славу. — Что такое, Алекс? — заметила печаль на лице сына она уже по пути домой. — Не знаю, я просто… — нехотя ответил он, отвернувшись и смотря на мелькающие дома. — Я так сильно надеялся на то, что он очнётся в мой день рождения… Это был бы лучший подарок для меня, знаешь! — Алекс… — внезапно понизила голос, нахмурившись. Из-за упоминания про это пальцы сжали руль крепче, а на сердцу стало так больно, так невыносимо больно… что захотелось закричать об этом на весь мир. — Эй, я тоже на свой день рождения надеялась на это! И мама на свой в январе! — напомнила о важном Фелиция. — Да помню я о вас… просто… печально ещё то, что завтра будет ровно год, как отец впал в кому. «Почти в два часа ночи», — Жанна отчётливо помнила эмоции в столь ужасный момент. Конец весны, лето и два осенних месяца пролетели слишком незаметно, и вот, пожалуйста, на улице месяц ноябрь — время первых снежинок и встречи зимы. — Надеюсь, вы не голодны? — прозвучал вопрос на кухне. — Нет, не голодны! Мы же яблок в карамели поели. — Ага, Фелиция, свинка, целых две штуки слопала, — буркнул Алекс и ушёл к себе в комнату. — Я не свинка! — отозвалась на обидное слово Фелиция и тоже потопала к себе, пока мать тихо посмеялась. «Да вы оба хороши», — закатив глаза и наплевав на позднее время, она пошла делать себе кофе, зная, что будет потом. Потом, чуть позже, когда часы пробьют полночь, она, мучаясь от собственного поступка, проверит сон детей, закроет дверь, выйдет на улицу, поспешно надев длинное пальто, и поедет в больницу снова, как тогда год назад, сходя с ума от новости. Она, бесцеремонно ворвавшись в палату, подойдёт к своему сумасшедшему идиоту. — Ну вот, я снова тут. Я одна, — слегка наклонившись к нему, горько усмехнулась, пряча волнение. — Я снова влетела к тебе почти в два часа ночи. Думаешь, я буду лить слёзы, как тогда? Я и так наплакалась за этот… чёртов год. Прошёл ровно год с того момента, как ты попросил о важной вещице, и знаешь, сейчас у меня всё под контролем! Временами было сложно, первые ночные кошмары сводили с ума, но я не сдавалась, потому что спустя первые полгода дети начали помогать в этом — давать странную надежду, — она призналась в том, в чём не хотела. — Подумать только… если бы ты прислушался ко мне, если бы не гнал как сумасшедший… Этого бы не произошло, чёрт возьми! Ты хотя бы представляешь, как я переживала за детей, когда твоя тупая секретарша хотела их забрать?! Это невыносимо и страшно. В первый раз, я смогла её выгнать… Но во второй, мне пришлось впустить, чтобы дети всё сами объяснили и защитили меня. Я… не ожидала такого. Их поступок запомнится надолго, но только не тот самый розыгрыш с краской, — вовремя вспомнила про этот случай. — Зато они усвоили урок. И я тоже свой смогла. Мы все повзрослели немного, всё изменилось, кроме одного… Тебя, безмозглый придурок. Мы все ждём тебя одного, несмотря на печаль и лёгкое разочарование от того, что мы встречали новый год, отмечали день рождения втроём каждый раз… — в голове пронеслись печальные голоса, воспоминания всех праздников, от которых по её щекам градом потекли слёзы. — И… только попробуй мне тут начать гнать по дороге! На новой тачке, кстати говоря! Лана решила сделать небольшой подарочек, и я до сих пор завидую этому. Такую роскошь нужно оберегать, — немного помолчав и вытерев мокрые дорожки, она наклонилась ещё ближе и прошептала в самые губы: — Это прозвучит так абсурдно с моей стороны… но было бы очень смешно, если бы ты очнулся именно сегодня, mein dummer junge — посмеявшись, она ненадолго коснулась его губ своими же, как всегда горячими. Смех прекратился, синие глаза смотрели на него с тоской, рука коснулась его волос, нежно провела, нехотя отстранилась и начала отдаляться. Время вышло. Пора было идти дальше, иначе громкие рыдания на весь второй этаж обеспечены. «Это я, или весь мир сошёл с ума?», — вернувшись домой и стоя посреди тёмной спальни, желала понять одного Жанна. Из-за двух выпитых чашек кофе и визита её не клонило в сон. Она подошла к окну и стала любоваться звёздным небом, которое таило в себе множество загадок, не зная, что произойдёт буквально через несколько часов.11
— ЧТО-О-О?! А-А-А-А-А! — раздался по всему второму этажу голос обалдевшей Фелиции. — Да тише, ты, тише! — прозвучал следом голос Алекса. — Мх… какого хрена, Фелиция?! — испугавшись, мигом проснулась Жанна. Всё-таки, ночное небо смогло успокоить нервы, и она отрубилась почти в четыре утра. И почему в такие удачные моменты происходит что-то неуместное? Как-никак, у детей осенние каникулы, они должны спать… а не орать на весь дом, как кое-кто! «Я им такое устрою… разорались тут с утреца пораньше!». — Ой! — столкнулась с матерью счастливая Фелиция в гостиной. — Доброе утро, мамочка! — Ох, я вам сейчас такое «доброе» утро покажу! Мало не покажется! — Мамочка, ты пока что даже не представляешь, каким добрым может утро! — залепетала девочка, позабыв об информации, которую надо было хранить в тайне от неё. — Эм… у нас тут дела появились! Нам пора! Такси приехало! — занервничал Алекс и убежал с хихикающей сестрой из дома, не забыв взять с собой куртку. — Что… дела?! Какие ещё дела?! Остановитесь! Что вы задумали?! А ну-ка живо говорите! — поздно отреагировала женщина. Когда она выбежала во двор, дети уже сели в такси и уехали. — Какого… ну вот, дожилась ты, мать, называется. У детей появились секреты… класс, спасибо, — без конца ворчала она, вернувшись в тёплый дом и подумав о горячем кофе, который нужно было выпить. Кофе — её лучший друг. Кофе давал ей энергию. Без кофе Жанна становилась другой — слабой женщиной, уставшей от слёз и ночных кошмаров. Бомба внутри неё, казалось, была готова взорваться именно сегодня, именно в такую знаменательную дату, как седьмое ноября. — Скажи, Люси, куда эти выродки могли уехать? — обратилась она к любимой кошке, почувствовав, как животное потерлась об её ноги, прося еду. — Мяу! — И я не знаю, — посчитав это ответом: «Не знаю», Жанна достала кошачий корм. — Уехали… и не сказали… на них это совсем не похоже! — насыпав корм в миску и поменяв воду, пошла приводить себя в порядок. Через два часа, находясь в мастерской, она услышала хлопок входной двери и знакомые голоса. — Вернулись, засранцы мелкие… Вот сейчас вы точно никуда не убежите! — держа в руке тряпку и готовясь устроить настоящую взбучку века, Жанна спустилась, зашла в коридор и… никого. «Показалось может?», — её сомнения развеял весёлый голос дочери. Чувство злости накрыло её тяжёлой волной, раздражение вызывало лёгкую головную боль. Она прошла мимо гостиной, заметила силуэты… — Значит так, блять, маленькие паразиты, говорите куда вы… — зашла на кухню и потеряла дар речи. Тряпка беззвучно упала на пол, её лицо побледнело… А всё, потому что наша злая Жанна увидела третьего человека — того, кого не ожидала увидеть так внезапно и так скоро. — Жанна, — обратился приятный низкий голос именно к ней — к женщине, выполнившую просьбу на ура. — Н… нет! Это невозможно! — слова путались на языке, перед глазами пронеслись все сцены из кошмаров, все его фразы, разбивающие сердце… На сей раз она желала, чтобы всё происходящее было сном, а не реальностью. — Это же сон, верно? Я всё ещё сплю… и ты тоже, ха-ха, — она находилась на грани истерики и отказывалась поверить в то, что это происходило на самом деле. — Сейчас ты скажешь о разочаровании и… — Он не призрак! Да вот же, смотри, мамочка, он настоящий, — легонько толкнула отца Фелиция, убеждая. — И не невидимый! Видишь? — Жанна, — вновь ласково обратился к ней живой Савелий, подходя к ней всё ближе. А когда дошёл, то тут же коснулся ладонью щеки, тем самым доказывая, что он реален. — Кто бы мог подумать, что твоя абсурдная вещь может оказаться правдой? И где же твой смех, дорогая? Это ведь такая забавная ситуация, — с усмешкой напомнил о её последних словах и, встретившись с синими глазами, утонул в их вечной красоте. Он залюбовался богиней, изменившую жизнь, его самого и был готов простоять в таком положении целую вечность… до тех пор, пока лицо женщины не начало меняться. Она стала приходить в себя, это очень плохо. — Ох… видимо с последним я слегка переборщил, — хрипло посмеялся и, убрав руку, стал шагать назад. — Слегка… СЛЕГКА?! — слова больше не путались и теперь женщина могла сказать то, что она так давно хотела после возвращения оптимистичного идиота. Прямо ему в лицо. — ПО-ТВОЕМУ ЭТО ЗАБАВНО БЛЯТЬ?! Я СЕЙЧАС ТЕБЕ ТАКОЕ «ВЕСЕЛЬЕ» УСТРОЮ, МУДИЛА! «Ох, сейчас начнётся…», — увернулся от подушки он, понявший, что сейчас будет. — Хей! Их сказала ты, а не я! — ИДИ СЮДА, ТЫ, ВОДИТЕЛЬ НЕДОДЕЛАННЫЙ! МАЛО ТОГО, ЧТО НАПУГАЛ ВСЕХ ДО УСРАЧКИ, ТАК ЕЩЁ МОИ ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЯ МИМО УШЕЙ ПРОПУСКАЛ И ВОТ, УЛЫБАЕТСЯ СЕЙЧАС ТУТ! DUMMKÖPF! — подняв тряпку с пола, Жанна незамедлительно побежала за ним, чтобы проучить как следует. — Ого, они играют в догонялки! — засмеялась Фелиция и побежала за родителями. — Жанна, прости! — поднимаясь на второй этаж, всё извинялся Савелий, не убирая улыбку с лица. Он успел соскучиться по крикам Жанны, её немецкой ругани, по сексуальному голосу. — Я не хотел так поступать, правда! Всё само вышло! — САМО?! — это слово взбесило сильнее, Савелий подлил себе масла в огонь. Они побывали во всех комнатах второго этажа, и что только не летело в сторону вернувшегося — тетрадки, кисточки, пенал, игрушки дочери, документы… — Я-я… я тебя… ненавижу! Не-на-ви-жу! — процедила сквозь зубы запыхавшаяся Жанна, когда они оказались посреди просторной гостиной. Кажется, Савелий выжил. «Люблю», — понял истинное значение её слов он. — Жанна, всё хорошо. Ты справилась, — и широко улыбнулся, раскрыв руки для объятий. Он ждал, когда она бросится к нему навстречу и покажет настоящую себя, а не ту, которая постоянно скрывается под оболочкой злой сучки. — Я знал, что ты не разочаруешь меня, — последние слова стали последней каплей — Жанна, выпустившая всю злость, кинулась к нему и крепко сжала в объятьях. Сжигающая изнутри боль была настолько острой, что ей так и хотелось плакать перед ним, как маленькая девочка. — Н-ненавижу… — сжав ткань одежды дрожащими руками, еле проговорила женщина, судорожно всхлипывая и боясь признаться в том… как же сильно хотела услышать слова благодарности. «Люблю» — опустившись на колени, стал поглаживать её спину, успокаивать до того момента, пока та, прекратив рыдать, не подняла голову и не посмотрела в глаза. Момент — и они притянулись друг к другу одновременно, словно магнит к железке. Они целовались так долго и нежно, будто бы дожидались этого момента несколько лет, будто бы обрели потерянную мечту вновь. Целовались так красиво и самозабвенно, что дети решили не нарушать идиллию. Алекс множество раз представлял встречу родителей. И всё произошло почти как в его фантазиях: сначала мать будет громко ругается, потом, из-за переизбытка чувств, она начнет плакать. А отец будет раскаивается, утешать с доброй улыбкой. В это же время Фелиция не стала нагло врываться и спрашивать, что тут происходит, потому что поцелуй родителей она не раз видела в своей жизни. И увы, он тоже имел свойство заканчиваться. — Ненавидишь? — глотнул воздуха он, когда мягкие губы неспешно отстранились. — Ещё как, — тяжело дышала она, не желая приходить в себя и чувствуя, как Савелий вытер ей слёзы. «Люблю…». — Всё с тобой понятно, — пришёл в себя и помог встать с пола, не убирая улыбку хитрого лиса. — Новый диван об этом очень хорошо говорит, знаешь? — заметил забавное изменение и понял причину появления. — Сама не ожидала такого от себя, — отвернувшись, предательски покраснела Жанна и поспешила уйти на кухню. Сейчас она разогреет для всех обед, они сядут и поговорят о многом. Дети расскажут не только о школе, праздниках, Хэллоуине, но и… — Кстати! Мы забыли кое-что показать тебе. Так ведь, Алекс? — Фелиция намекнула ему на то самое видео. — Ах да, вспомнил, — нашёл видео снятое ещё в мае и, включив его, отдал телефон отцу, ожидая реакции. И она того стоила. Когда из динамика раздались знакомые крики, они — Алекс, Фелиция и Савелий — не смогли сдержать смеха, вызвав у Жанны стыд и воспоминания. — Ну надо же! Я тебя не видел такой злой очень давно! — безудержно смеясь, он посмотрел на густо покрасневшую женщину и отдал телефон. — Ох, мамочки… с ума сойти… — немного успокоился и посмотрел на всех с хитростью. — У меня тоже есть забавная история! Я уверен, Жанна, тебе она понравится. — Не верю, — фыркнула она, даже не зная о том, что через несколько минут, услышав в рассказе о жестоком пранке знакомое имя и узнав о реакции, она будет смеяться. — Что?! Серьёзно, блять?! Она поверила?! Лохушка! Так ей и надо! — разразилась новым смехом и чуть ли не упала со стула, представив перепуганную до смерти Черри и то, как она, сказав что-то злое писклявым голоском, удалилась из палаты. — Я же говорил, что тебе понравится, — смахнув слезинку, вздохнул он, наблюдая, как бывшая убрала пустую посуду в посудомоечную машину и окончательно успокоилась. Дети, поняв, что высказали все свои радости и печали, решили уйти к себе. — Я всё ещё помню тот факт, что Черри хотела забрать нас с Фелицией, и мама очень переживала за это, — напомнил про это Алекс, перед тем как пойти в свою комнату. — Чёртова кукла… что у неё на уме вообще было… — изменила тон голоса Жанна. Воспоминания о тех визитах обрушились, словно цунами. — Жанна, я… — честно говоря, Савелий не знал, что ему сказать насчёт этого. Потому что он хорошо помнил длинный монолог Жанны сегодня ночью. — Всё знаю и всё слышал. Мой эмоциональный монолог поведал тебе обо всех событиях за этот год. Кроме одного, конечно… — она направилась в сторону лестницы, зная, что за ней последуют. — Видел незнакомую женщину, убежавшую из-за моей тирании? Тебе это ни о чём не говорит? Подумаешь, что это всего-навсего подруга, когда на самом деле… — Она… н-неужто ли любовница? — он поднялся на второй этаж и вошёл в их спальню. — Почему ты так удивлён? Будь ты немного умнее, понял одну милую вещь, — лукаво улыбнулась ему. — Смотри… первые полгода я проводила ночи с любовницами, меняя их как перчатки. Никаких любовников не было, потому что я давным-давно поняла, что не смогу найти такого же достойного мужчину, как ты. Поэтому… — Т-ты… — покраснел до ушей Савелий, шокированный такой новостью. Такой приятной правдой. — С другой стороны, я старалась забыть о тебе. Если бы не дети, их розыгрыш и худший кошмар о разочаровании — я бы не поумнела вовремя. Сам понимаешь. Они помогли мне. — И защитили, — поднял подушку с пола и вспомнил рассказ про второй визит Черри, о котором узнал от детей по пути домой. — И защитили, — подошла вплотную, заглядывая в самую душу и нежно целуя от того же переизбытка. — Однажды я испугалась того, что могла перенять у меня Фелиция. Оказалось, я зря опасалась этого абсурда. К тому же, друг мой, не забывай про роскошь, которая стоит во дворе! Это тебе не игрушка! — Эта роскошь стоит рядом со мной, ты знала? — добавил каплю флирта в разговор, чтобы смутить. — Ой, не начинай! — Мне больно представить то, сколько слёз видела эта подушка… — через минуту прижал к себе подушку главный виновник, жалобно смотря. — Думаю, твоя секретарша плакала гораздо чаще, — в это мгновенье Жанна, вздрогнув, почувствовала жалость к Черри, которая безответно любила её мужа шесть лет, помогала в сложных ситуациях на работе и в удачные моменты была рядом. Её счастье можно было понять. «Она ведь помирила их вместо меня… чёрт, я не должна такое чувствовать! Но… я всегда отрицала чувство жалости, которое возникло после всего произошедшего между ними… и тот поцелуй, тот диван, его попытки оправдаться перед ней… Твою мать! Почему собственные мысли порой так невыносимы?!», — от назойливых мыслей её отвлек голос Савелия. — Что? — помотала головой, поняв, что на часах уже вечер. — Ну… идите съездите в гипермаркет! — она нашла листик, ручку и записала все необходимые продукты. — Я тоже хотел предложить этот вариант. — Ну так чего мы ждём?! Поехали, поехали скорее! — оживилась Фелиция, схватив листок и потащив отца в коридор. — Следите за нашим горе-водителем внимательно! Слышите?! — стоя у открытой входной двери, погрозила пальцем она им. — Только посмей превысить скорость, скотина такая! Я тебе покажу, где раки зимуют! — начала мило злится она, когда весёлый Савелий показал ей язык. — Весело ему тут… весельчак тупой! Бесит! И мысли бесят! — пришло время разобраться с главным вопросом, стоящим между ней и его лучшей подругой. Она вслух отрицала собственную жалость на немецком, параллельно готовя любимое итальянское блюдо Савелия. Внутри происходила настоящая война. Она прекрасно увидела его не угасшую любовь к ней. Она была его согревающим огнём. Если останется — сможет поделиться теплом, слиться воедино и забыть про другой, более наивный огонёк, надеющийся на зарождение любви. А если подойти ближе к другому варианту — к жалости и собственному поступку, рвущих душу на части, то поступок будет казаться логичным. Особенно то после таких громадных последствий… «Огонь будет гореть сам по себе, уступив место другому — это больше похоже на то, что я должна сделать вопреки желанию своего сердца… — пришла к тяжелому, но такому благородному решению, покончив с готовкой раньше и поднявшись к себе для того чтобы собрать необходимые вещи в чемодан. — Но… как быть с двумя маленькими огоньками? Что ж, новый огонёк вряд ли станет им родным. А родной должен как-то поддерживать связь с ними, но не с… О чёрт! — она успела выполнить ещё одно необычайно важное дело и вернуться домой на такси раньше своих. — Теперь, когда вещи собраны… осталось сделать последнее дело», — а когда последнее дело через несколько минут успешно завершилось, в дом вернулись близкие люди. — Чем это вкусно пахнет?! — почуяла вкусный запах Фелиция, сняв куртку. — Ох, я тут поколдовать на кухне успела в ваше отсутствие. Не думала, что это будет чья-то любимая итальянская паста, — пришла очередь Жанны подмигнуть Савелию и улыбнуться, подобно хитрой лисице. — Но ради такого события… почему бы мне не приукрасить этот замечательный вечер, м? — Ты всё ещё полна сюрпризов, — загадочным тоном произнёс Савелий, оказавшись рядом с ней и обнимая. — Кто бы говорил, — сейчас она мило улыбалась ему, синие глаза блестели искрами радости… а позже, где-то ночью, они медленно погасли, смотря на спящее лицо дорогого человека. Ближе к одиннадцати ночи у бодрствующей Жанны появилось чувство ностальгии, она вспомнила то, как отдалялась от них, как наивный огонёк не получил намёк на взаимность. Ближе к шести утра, она сделала кучу дел — привела себя в порядок, приготовила завтрак, вызвала такси, разбудила Савелия, прошептав неожиданное: — Мне пора. — Куда? Что… — он проснулся без всяких проблем. Всё шло как по плану. — Что происходит? — с удивлением спросили её, спускаясь на первый этаж. — Какой ты глупец… — покачала головой Жанна и набрала номер. Всё равно такси приехало пару минут назад, и она загрузила все вещи в багажник. — Думаю, теперь ты можешь сделать то, о чем я тебя попросила. Мы говорили об этом, — кратко, без лишних слов сказала Жанна, сбросив трубку и вытащив сим карту из телефона, уже старого телефона. — Жанна, что это за новости такие, я не… — Тш-ш… — эффективно повернувшись, коснулась указательным пальцем его губ, прося ничего не говорить. — Многое случилось из-за меня, дорогой. Я породила весь этот хаос, и теперь, когда он восстановлен, с тобой случилось кое-что новое, когда ты наконец-то очнулся… Я могу быть спокойна за тебя. В это время проснулись и дети. Одну разбудило странное предчувствие, а второго… как раз оживлённая младшая сестра, нагло вбежавшая в комнату. — Какого чёрта?! — Смотри, что тут написано! — отдала исписанный красивым почерком листик, пока у взрослых были свои дела. — Жанна, я плохо понимаю, что ты… — Со временем ты поймёшь. Может через час, может через день, неделю… но ты поймёшь, — поглаживала его лицо, держа улыбку. — Не смотри на меня так, будто бы мы не разведены и все твои случаи с Черри были временные. О да, я знаю всё. Даже больше, чем нужно. — Всё… даже больше? — не мог поверить сказанному он, выбираясь путаницы. — Представь себе, — позабавилась с его реакции и, помолчав, медленно потянулась за поцелуем. Он тут же закрыл глаза, готовясь ответить. Жанна могла бы это сделать, но, замерев, она приподнялась на носочки и мягко коснулась губами его лба. — Ну что ж. Мне действительно пора идти. Подумать только, мой поступок такой странный… Кстати, готовься, тебе сейчас позвонят. И я считаю, что это мой самый лучший подарок, — оказавшись в дверном проёме, подчеркнула она, пока дети читали письмо. — Так, посмотрим, что тут написано… — усевшись поудобнее, очнулся Алекс и всмотрелся в текст. — «Дорогие дети, сегодня я снова улетаю и я вряд ли вернусь в этот дом.» — Что? — «На этот раз, я не могу остаться с вами, зная, что ваш отец смог полюбить другую. В событиях, которые произошли до аварии, есть и моя вина. Особенно моя. Если бы я не была такой глупой… всё было бы иначе, поверьте. Прошу, не вините во всём мисс Уилсон, не ненавидьте всем сердцем, как я раньше.». — Тут след какой-то, — заметила пятно на этом предложении Фелиция, прервав. — Она плакала?.. — погрустнел Алекс и продолжил читать: — «Она — женщина, которая так долго хотела, чтобы её искренне любили, заботились. И когда это чудо произошло благодаря мне… ох, почему бы по-доброму не поступить? Знаю, отныне вы можете возненавидеть и меня, но я же ваша мама, ведь так? И если вдруг… случится что-то плохое, кто-то из них посмеет причинить вам боль, вы не вынесете изменений или вам захочется просто поговорить… вот новый номер» — он зачитал номер телефона и записал в тетрадку. — И не говорите про него отцу, ладно? Люблю. Целую. Мама», — повисла тишина. Алекс и Фелиция переваривали информацию, пока на первом этаже… — Миссис Вернер? — достав телефон из кармана немного обалдел Савелий и ответил на звонок. — Да? Я… собираюсь уже приехать, всё верно. Что вы сказали?! Повышение до должности директора?! — его лицо переполняло множество эмоций. Карие глаза встретились с чарующими синими, такими весёлыми и печальными одновременно. — Твоя реакция того стоила, директор! — и с задорным смехом Жанна поспешила выйти из дому, в то время как дети… — Она уходит? Прямо сейчас?! — подпрыгнула Фелиция и выглянула в окно именно в тот момент, когда Жанна вышла из двора. — Алекс, открой окно, я не дотянусь! — Мам?! — послушавшись сестру, открыл окно. — Мамочка! — её глаза предательски защипало от слез. «Пожалуйста, не надо… вы… — произошло именно то, чего боялись год назад, также уходя. Дети догадались об этом, отчаянно звали. — Надеюсь, ты довольна, блондиночка наивная!», — страх осуществился, заставил горько заплакать, пока Савелий… — Х-хорошо, я скоро приду, — повесил трубку и, выглянув на улицу, услышал зов детей. — Что тут… ох, господи, — он, с ужасом вспомнив маленькую деталь, посмотрел на столик, стоящий рядом со шкафом, и увидел её телефон. Забыла? Или… оставила специально? — Дьявол! — наконец-то до него дошли её слова, осознание всего происходящего, её благородного поступка. Он был напуган, как котёнок, который вот-вот останется без строгой, но любящей всем сердцем хозяйки. — Мама уехала… — отрицательно покачала головой Фелиция, не веря глазам. Жанна уехала, оставив после себя новый номер телефона и письмо, которое явно будут перечитывать любящие дети. Уехала, чтобы не услышать отчаянный голос бывшего, но любящего мужа, чтобы не увидеть, как он, прокричав её имя, выбежал на улицу, с каким взглядом провожал отдаляющуюся машину. Чтобы не запомнить навеки шокированное лицо и слезу, скатившуюся по щеке. И не узнать о благодарности за наилучший подарок, за выполненную просьбу, оставшуюся между ними — непутёвыми, но любимыми родителями…