Дело дрянь

Однажды Со Чанбин видит Ли Феликса в окружении друзей, когда ждет младшего брата у калитки школьного двора. Тот мало, чем отличается от массы школьников в серой форме, и темный взгляд Со зацепился за улыбающегося пацаненка случайно. Тот сжимал в руках лямки рюкзака, перекатывался с пятки на носок и выглядел, будто младшеклассник, с этой растянутой до ушей улыбкой и ленточкой на воротнике, завязанной в бантик. Со Чанбин вообще в любовь с первого взгляда не верит и "Чонин, прекрати выть, это всего лишь сериал, ты мешаешь мне думать" говорит, когда младший в подушку пищит от того, что главные герои наконец-то чувства признали. Не верил. Однажды Со Чанбин случайно видит Ли Феликса. Знаете, иногда случайности порождают ошибки. Со Чанбин должен был забрать брата из школы лишь один раз неделю назад, но черт его знает, может, это вовсе не ошибка, может, так и надо: проходить мимо школьного двора медленным шагом, пытаясь выловить взглядом светлую макушку? – Чонин, а ты знаком вон с тем пацаном? Младший внимательно скользит взглядом по кучке людей в направлении пальца брата, а потом брови поднимает в вопросе. – Светленький который? – после кивка неловкого продолжает, – Феликс, кажется. Из Австралии по обмену в том году прилетел, старше меня на год. А что? Тихое "забей" в ответ ловит и плечами пожимает. Брат сам все расскажет, когда готов будет. Однажды Со Чанбин случайно ловит улыбку Ли Феликса и забыть увы не может. Эта улыбка для него - словно Солнце июльское холодным январем. Чанбину жарко вдруг стало, аж ладошки вспотели. В тот день он у калитки стоял в очередной раз, табачный дым в небо пускал, а глазами всё по толпе бегал: ну где же ты, Солнышко мое? Солнышко из дверей с другом под руку выбегает и смеется так красиво, что Со теперь ничего, кроме смеха этого, слушать не хочется. А паренек глазами на странного парня в черной кожанке натыкается, щурится подозрительно, но взгляд быстро на друга возвращает, улыбаться не перестает. Секунда, а у Со внутри пожар. У него, кажись, солнечный удар, и пусть на дворе сырой ноябрь. – Ты зачастил, хен. Неужели о брате младшем вспомнил? Спешу тебя огорчить, но я уже не маленький, и из школы меня забирать не нужно. – Замолкни, Чонин. Если забираю, значит так надо. Младший вздыхает и портфель на плечо брата вешает, а тот и не против (может и внимания не обратил) даже, кажется. Докуривая крепкую сигарету на балконе ночью, думает, что все-таки это была ошибка. Паренек, с которым Со не знаком, словом не обмолвившись даже, взглядом лишь да улыбкой солнечной мысли старшего захватил, и, кажется, уютно там устроился. Когда Со Чанбин видит Ли Феликса не в школьной форме, а в свободном худи синего цвета и оранжевой бинни на макушке в продуктовом магазине, то думает, не шутка ли это. Маску на лицо натягивает, челку на глаза скидывает и в пивной отдел проходит. Солнышко в молочном отделе стоит, между шоколадным и банановым молоком выбирает. Вы не подумайте, что Чан специально высматривал, нет, просто по упаковке сразу ясно. На кассе двое оказываются одни. Еще бы, время час тридцать две ночи. Продавец лениво достает пакетик из-под прилавка и спрашивает паренька: карта или наличка? От глубокого "наличные" Чанбина в дрожь бросает. По мальчишке и не скажешь, что голос у него словно Марианская впадина – глубок и чарующ. Хотя, стоило предполагать хотя бы о втором. Чанбин отмирает, когда кассир, завидев пиво, паспорт требует. Солнышко из магазина выходит выпархивает вприпрыжку, пока старший в голове удержать ноты низкие пытается. Через месяц Чонин просит старшего освободить квартиру на пару часов, потому что "ты мешать будешь, хен, вали быстрее". Чанбин взрослый, понимает, зачем брату свободная квартира, поэтому накидывает куртку и хватает с тумбы телефон да карточку. На улице уже декабрь. Небо окрашивается золотыми лучами лишь на несколько минут в день, деревья голые стоят, будто обглоданные кости. До первого снега еще долго, так в прогнозе погоды утром сказали, поэтому каждый раз, глядя на серую улицу, хочется вернуться в пестрый сентябрь или зеленеющий апрель. Чанбин куртку решает застегнуть, ведь холод стоит ужасный, зима, пусть и без снега. Он заходит в кафетерий небезызвестный и заказывает карамельный латте. Чонин котом тянется по полу, на часы взглядом стреляет: 6:23 после полудня. – Хочешь чай? Там, кажется, есть имбирь. У друга новоиспеченного спрашивает. Тот мычит непродолжительно, после чего утвердительно кивает. – Только без имбиря, у меня на него аллергия. Улыбается и пальцы разминает, затвердевшие после двух часов непрерывного письма. Чонин "окей" выдыхает и на кухню на ватных ногах уходит: все-таки в одной позе дольше часа не усидишь без последствий. Когда чайник вскипел, а Чонин успел разложить ромашкой печенья на тарелке, кинуть в кружки по пакетику чая, досыпать в сахарницу (банку из-под конфет каких-то) сахар и поставить все на поднос, входная дверь открывается. – Чонин, я, конечно, все понимаю, у тебя молодой организм, высокая выносливость и все дела, но я заебался по улице шататься. Чанбин дверью хлопает и носом розовым шмыгает. Куртку на вешалку, кроссовки в тумбу старую, а руки ко рту – отогреть бы скорее. Чонин в коридоре застывает со страдальческим видом, потому что хен сейчас в комнате своей опять закроется и музыку врубит, если не чью-то – то свою склеивать будет, а это нервирует еще больше. И как тут к экзаменам готовиться? Со-старший в момент зависания Чонина кружку одну с подноса хватает и в руках сжимает. – Я мешать вам не буду, не печалься так. Ты только смотри, если вы еще не начинали ничего, то с обычным чаем ты мало, на что рассчитывать можешь. – Хен! Шикает тот на старшего, пока тот посмеивается хитро по пути в гостиную. Младший глаза закатывает и следом идет аккуратно, чтобы чай в оставшейся кружке по подносу не расплескался. Чанбин в тот момент инфаркт ловит. – Чонин-а, ты скоро? Блондинистая макушка медленно в сторону поворачивается, когда там вовсе не Чонин идёт. Феликс тихо ойкает и из-за стола вскакивает, руки в замок сцепляет и кланяется в девяносто градусов. – Здравствуйте, я Ли Феликс. Помогаю Чонину с математикой. А Вы его старший брат, верно? Чанбин-ши? Улыбается приветливо и на замершего Со смотрит внимательно. Тот отмирает только когда кипяток сквозь стекло руки жжёт. Блятькает и на поднос Чонина, что позади оказался, ставит злосчастную кружку, а после из комнаты вылетает и прямо по курсу в ванную комнату ладони под холодную воду. – Он в порядке? Феликс глаза в удивлении округляет, провожая взглядом широкую спину старшего. – Он никогда не в порядке. В тот день Чанбин в комнату свою быстрее мыши прошмыгнул, чтобы на кровать поскорее лечь и о золоте шевелюры, глазах шоколадных да улыбке сладкой не забыть, во сне интерпретировать. Чанбин в ту ночь крепче младенца спал, а Феликс о странном брате друга нового думал. "Кажется, я где-то его видел уже..."