Страдания во плоти

В куче учеников стало тесно, многие толкались, желая стать поближе к рингу. Видимо, сейчас все ждут шоу, кровопролития и насилия. И когда я увидела улыбку стоящей в двух метрах от ринга Абаддон, поняла, что так и будет. Честно говоря, я всё равно думала, что буду выглядеть несколько несуразно, находясь в доспехах посреди обычных учеников, и только каково было моё удивление, когда, рассмотрев присутствующих, пришла к выводу, что моя броня на их фоне выглядит как пижамный костюм-трико. Алюминиевые, железные, и даже платиновые доспехи; перчатки, высокие сапоги и куча различных плотных одежд, кои максимально скрывали кожу участников; множество разнообразного оружия: щиты, луки, стрелы с порхающими на ветру наконечниками, цепи обмотанные вокруг рук, булавы и мрак подвидов оружия, о существовании которого я даже не подозревала. — Я рада приветствовать вас на первой тренировке, — вступила Абаддон, и тут же все повернулись к ней лицами, чтобы оказать дань уважения. Она стояла около ринга, сжимая в руках натянутую ленту. Люцифер с абсолютно безэмоциональным лицом, сложив руки за спиной, стоял позади неё; его броня привлекала всеобщее внимание и взгляды. Она действительно была особенной и непохожей ни на одну из тех, которых мне пришлось увидеть. Ткань словно была соткана из самого мрака — такая, что буквально поглощала блеклые лучи света. — Каждый на совесть занимался со своим куратором, и теперь, каждый из вас проявит честь, сразившись друг с другом. Назовём это эдаким отчётным концертом, после которого со многими мы попрощаемся, как с почётными выпускниками. Значит, всё будет так, как говорил Люцифер. — Сражаются подвое. Начнём с добровольцев, — взмахом покрытых чёрной тканью рук Абаддон указала на ринг, призывая желающих. — Победа или поражение остаётся на вашей совести, только для меня именуемым станет тот, кто принесёт наименьшее физическое страдание своему оппоненту, объём которых в двукратном размере вернётся наноснику. При всей моей смелости и глупости идти первой я не была намерена, хотя для уверенности, глазами найдя Люцифера, задала ему немой вопрос, на что он отрицательно покачал головой. — Ох, прошу вас, господа, — на её слова кусок чёрной ленты на время исчез, и когда двое вошли на ринг, она снова появилась, запечатав их в своём пространстве. Первыми вошли двое незнакомых мне демонов. Оба вооружены до зубов, а защитная броня на их телах блестит на солнце, отражая лучи. — И помните: любые физически нанесённые вами травмы воздадутся вам вдвойне, — после того как добровольцы вошли на ринг, на слова Абаддон никто особо не обращал внимания, предвкушая кровавый бой между противниками. — А до чего мы сражаемся? — робко спросил один из находящихся на ринге демонов. — До первой крови? Люцифер прыснул смехом, в последний момент прикрыв рот рукой, а Абаддон, скривившись, даже не повернула голову в его сторону. — За Адским статутом чести сражаются до первой мольбе о пощаде, — ответил за Абаддон Люцифер. — Записываясь на факультет Боя, вам бы следовало узнать об этом немного больше. Шквал охов и ахов посыпался сквозь толпу; я искренне не понимала их негодования и удивления. Неужели не лучше биться, пока кто-то добровольно не примет поражение, чем ожидать первого ранения до крови? В пространстве за спиной Абаддон из ниоткуда появилось массивное кресло цвета ночи. Оно будто состояло из теней, которые продолжали клубиться, когда бестия, поблагодарив Люцифера, присела почти на самый край сидужки. Два демона, находившееся в запечатанном лентой ринге, тяжело сглотнули, обменявшись друг с другом тревожными взглядами. В воздухе витал приторный аромат страха. — Вы в праве делать все, что пожелают ваши гнилые души, — Абаддон уложила спрятанные в ткань руки на сотканных из тьмы подлокотники. — Когда, с кем, и как долго драться — решаете только вы. А мое единственное правило, я уже озвучила. Желаю удачи. Все резко заткнулись, наполнив поляну кромешной тишиной. Два демона засеменили друг около друга, то ли не решаясь напасть первым, то ли взвешивая серьезность слов Абаддон. Последняя же явно была довольна терзаниями учеников. Помявшись, демон с карими глазами обрушил на противника свое первое нападение, проверяя на его броне остроту своего клинка. Удар был довольно сильным, как и отдача, из-за которой кареглазый едва не свалился назад. Второй, вдруг опомнившись, в последнюю секунду выставил свой стальной меч с изысканно отделанным эфесом. Их мечи сошлись громким стоном железа, пока они, наваливаясь друг на друга, пытались взять первенство. Стойка у обоих была несколько неуклюжей и слегка заваливающейся набок. Как и неудачная хватка меча не позволяла в полном объёме своих сил контролировать направление меча. Я ни в коем случае не умничаю, просто Люцифер столько раз показывал мне положения меча в руке и собственноручно выставлял мои ноги в правильном направлении, что даже если бы я захотела это всё забыть, вряд ли смогла бы. Кареглазый всё же оставался таким же напористым, нападая и нападая на демона с золотистыми волосами. Не желая наполнять голову дотошными милями о правильности нападения, я осмотрелась, дабы разыскать знакомых лиц. Почти что напротив себя я увидела Аминадиила. Он, также увидев меня, помахал рукой, видимо намереваясь подойти ко мне. Я кивнула, всё же не до конца понимая, чего именно он хотел. Хотя в принципе я была рада его обществу. Наверное, с самого начала из всех преподавателей Аминадиил относился ко мне много снисходительнее остальных. Естественно присущая ему строгость не исчезала, но и неудобств она не приносила, когда я, задерживаясь после пары, обменивалась с ним парой слов. Сквозь толпу я увидела его движуюся в мою сторону копну золотистых волос. Некоторое ученики, забывая о приличии, начали выкрикивать имена сражающихся, в знак поддержки. Через несколько мгновений отвлёкшись, я почувствовала ауру преподавателя. Из всех мною встречаемых она была самой приятной и нежной, постоянно мне напоминала то самое тёплое молоко с мёдом, коим в детстве отец поил меня, когда я хватала недуг. — Вики, я очень рад тебя видеть. Правда не тут, — добавил ангел, намекая на образовавшуюся атмосферу. — Считаете моё стремление к насилию опрометчивым? — глянув на его слегка тронутое морщинами лицо, я вернулась к созерцанию боя. Блондин уже заметно выдохся. — Наоборот: судьба будет благосклонна к тебе, если твоё стремнине принесёт пользу и удовлетворение самой тебе, — он поправил очки на переносице. — К тому же, с нашей последней встречи ты значительно похорошела. И броня тебе к лицу... — невзначай заметил ангел. — Судя только по этим факторам, я уже не могу презрительно относится к твоему выбору. — Вы знаете, что я хотела поступать в Цитадель на филологический факультет. Но сейчас события несколько переменились. — Да, я помню. Меня радовали твои успехи на моем предмете, но я уважаю твоё решение следовать позывам сердца. Ведь всё же одно другому не мешает. Я была согласна с его точкой зрения. Только пока я могла думать лишь о мести, а все мои мечты о становлении таким же прелестным преподавателем как Аминадиил, отошли на второй, уже забытый план. — Я слышал, твоим куратором стал Люцифер? — после недолгого молчания, вызванного интересом к событиям на ринге, начал ангел. — Да, — я улыбнулась, обратив взгляд к демону. Люцифер всё также стоял за креслом Абаддон, слегка к ней наклонившись. Глядя на ринг, она говорила ему о чём-то, на что он переодически кивал, отвечая несколькими короткими фразами. — В какой-то мере мне повезло. — Не могу не согласится, — ответил ангел, скривившись, когда блондин, схлопотал ранение в руку. — Люцифер, наверное, самый порядочный демон, коего мне удавалось встречать. Хотя гордости у него не отнять. — Думаю, ему есть чем гордится, исходя из его родственных связей. Абаддон ведь ему крестная? — в утвердительном ответе на мой вопрос, я была более чем уверена, но всякий раз убедится никогда не будет лишним. — Да, верно. Она близка, как и ему, так и его семье. — А вы с Люцифером близки? Аминадиил слегка запнулся, нервно поправив выпавшую прядь волос. Казалось, его жесты говорят красноречивее его, но откашлявшись ангел всё-таки ответил: — Не настолько, чтобы так говорить. Возможно, я спросила что-то лишнее, или превзошла намеченную между нами личную черту. Оставлять эту неловкость, я посчитала недальновидным, поэтому задала невинный вопрос, который смог бы отвлечь его и меня от поддерживающего гула болельщиков и болезненных стонов блондина: — Неужто то, что у Люцифера есть крестная, означает, что отпрыск Дьявола — крещёный? — усмехнулась от абсурдности своего вопроса я. Ангел приглушенно рассмеялся. — Вики, не дай Создатель, тебя услышал бы кто ещё, тебя бы тут же обвинили в святотатстве, — успокоившись, он покачал головой. — Понятие крёстных на небесах, — либо же в подземелье, — имеет несколько отличающийся от земного смысл. Земные крестные могут годами не видеться со своим именуемым богом ребёнком, что у нас посчиталось бы нелепицей и высказыванием полного неуважения ко всему роду ребёнка. Пускай эта практика не так популярна, но если между ребёнком и существом образуется связь — это навсегда. — Значит, между крёстным и ребёнком устанавливается что-то на подобии связи? — оглянувшись на сидящую Абаддон, спросила я. Бестия от досады и злости сжимала тонкие губы, дублируя свои мысли крёстнику. Люцифер поддерживал её кивком головы, но я видела в каком негодовании находился демон, когда ученики полностью игнорировали единственное, установленное Абаддон правило — не наносить физические травмы. — Да, что-то схожее с квинтэссенцией. Но у этой, как и у загадочной связи между взрослыми особями, пока нет точных определений. У квинтэссенции свои привелегии существ. У крёстных свои. — Может стоит оттолкнутся от общих признаков... — я задумалась, вспоминая, что об этом мне рассказывала Мими. — Например, обе связи причинно-наследственно связаны между собой. И появляются после привязанности. — Кстати, я тоже думал об этом. Но опять же таки, многие утверждают, что это связь появляется задолго до того, как рождаются пары, — ангел загадочно потёр подбородок. — А ведётся какой-то учёт? Типо протокол этих самых пар? — Да, — охотно ответит Аминадиил, — свящённые жрицы признают истинных пар, и, если те желают, образовывают браки, — резко появившийся в воздухе палец остановил мой поток слов. — И, нет, Вики, Люцифер не женился на Абаддон. Не могу сказать, что я облегченно выдохнула, но эта догадка, возникшая в моей голове мгновение назад ввела меня в разочарованный ступор. — Связь между крёстными вообще не признают. Её просто ценят и чтят, раз такая является. И крёстной Люцифер именует Абаддон просто потому, что так проще, и это передаёт ей его тёплые к ней чувства, так как по-другому у Люцифера не получается проявить свою любовь. Ну, и насколько мне известно, её это очень бесит, поэтому довольно часто демон не упускает возможности досадить бестии. — Неужели ей может быть от этого неприятно? — искренне не поняла я. — Абаддон рождена в другую эпоху. Слова для неё пустое, ничего не значащее место. И к тому же, когда она узнала, что титул крёстной на земле не больше, чем чужой человек, являющийся к своему ребёнку раз в год на день рождения — она пришла в ярость. И, видимо, очень оскорбились тем, что Люцифер считает её лишь какой-то там «крёстной». Её можно понять... — помолчав, добавил Аминадиил. Я приняла это за личную ремарку преподавателя, поэтому осторожно уточнила: — А у вас есть «крёстник»? От моего вопроса ангел слегка отряпнул, но выражения его лица мне разглядеть не удалось. — Нет, Вики, я не связан ни парными узами, ни связью наставничества. — Вас это огорчает? — Нисколько, — простодушно ответил он. — У меня на небесах ещё есть близкий человек, связаться в родстве с которым мне ещё предстоит. — Что же вас останавливает? Я была рада обнаружить родственного человека тут. Особенно, когда только-только оказалась здесь. Думаю тот, от кого вы это скрываете, кроме положительных эмоций ничего не почувствует, — я старалась придать своему голосу уверенности, видя, как на самом деле Аминадиил нуждается в моих словах. Почему-то он не только позволил мне затронуть такую личную для него тему, но и позволил вставить свой совет. — Спасибо, Вики, — он сжал моё плечо, не поворачиваясь ко мне. — Это очень для меня важно. Я криво улыбнулась, заметив, что от его прикосновений меня не передёрнуло. Толпа радостно загудела, когда выдохшийся блондин, залез под самый край ринга, с ужасом глядя, как его оппонент надвигается на него, как блестят его налитые кровью глаза, и как сверкает на солнце сталь его лезвия. Зрелище не из приятных, однако кареглазый методом угроз и физической боли вынудил блондина сдаться. Я поёжилась, удивляясь жестокости соперников. — Теперь я хочу сразится с ним! — взревел кареглазый, указав кончиком острья на одного из ангелов, когда его бессознательного противника почти что вынесли из ринга. Сам он выглядел намного здоровее блондина, если не брать в счёт рассеченной брови и нескольких порезов на броне. — Доминик, ты уверен? — спросил Люцифер. — Уверен. — злостно отрезал он, не побоясь ответного гнева Люцифера. Но последний, пропустив его резкость мимо ушей, оставался спокойным. — Твоё право, — сказала Абаддон, коснувшись рукой, лежащей на её кресле ладони Люцифера. После благословления Абаддон задница ангела заметно напряглась. Но погодя пару секунд, под овации зрителей он последовал на место сражения. — Надеюсь, к тому времени, как ты туда выйдешь, этот, — кивком головы Аминадиил указал на ненасытного демона, ожидавшего своего нового противника, — уже будет сражён. — Думаю, он удовлетвориться этим ангелом, — ответила я, также как и Аминадиил рассчитывая на это. Следующую часть боя мы с Аминадиилом провели в молчании. Переодически он замечал ошибки нападающих и комментировал мне их, тщательно объясняя, как не нужно строить цепочку нападения. Я несколько удивилась его познаниям, но что-либо уточнять или расспрашивать желания не было. Ведь теперь мои мысли были полностью сосредоточены на выдумке стратегии и словах Абаддон. Итог оказался таковым, что ангел с многочисленными травмами и ранениями всё-таки победил. Они оба друг друга не щадили и в конце едва стояли на ногах, принеся неимоверное количество физической боли. Но ведь это противоречило правилу Абаддон. — Я не понимаю, — вслух начала я. — Абаддон зарекомендовала физическую боль, как худшего союзника в этих боях, но они упорно продолжают калечить друг друга. — Полагаю, в какой-то мере это гордость и тщеславие. Все мы на фоне своих убеждений думаем, что знаем всё лучше всех, — преподаватель напрягся, было заметно, как ему некомфортно в подобной обстановке. Несколько погодя, он продолжил рассуждения, — Ты правильно поняла, что Абаддон всегда нужно слушать. Потому что всё, о чём она говорит — истина. — Значит, их расплата… — Да, Вики, их расплата наступит также быстро, как на земле летят минуты. — Каждое нанесённое ранение вдвойне… — наконец, поняла я. — Они ведь могут не выжить. — О, нет. Об этом не переживай, — усмехнулся ангел, отмахнувшись. — Абаддон не предоставит им такого наслаждения, напротив — она даст им прочувствовать всё в особых красках. После этого между нами действительно воцарилось молчание. Аминадиил вполне предоставил ресурсы для моих протяжных раздумий о будущих страданиях сражающихся, после чего не отвлекал меня и сам пристально наблюдал за уже сменившемся противниками. Наручные часы тикали на чьих-то руках, противники менялись, и я уже вовсе не обращала на них внимания, внимая лишь собственным мыслям. Кульминационная часть представления для толпы уже истекла, поэтому большинство пожелало удалиться с поляны и заняться своими делами. Сфокусировав взгляд, на ринге я увидела одного непризнанного. Он был незнаком мне; я слышала, что он о чём-то говорил, но о чем именно, пока не поняла. — Я хочу Уокер, — наконец, послышалось мне. — Она осталась мне на десерт. Я возмутилась, и не ожидая реакции окружающих, сразу же вышла к нему. — Не боишься, что подавишься? В ответ он удовлетворенно хмыкнул, плотоядно осмотрев меня с ног до головы. Меня передернуло от его липкого и мерзкого взгляда, пока желание поставить его на место росло во мне со скоростью света. — Я бы показал тебе, как стоит везти себя с мужчиной, но, боюсь, что её святейшество Абаддон это не понравится, — сказал он, когда я, не дожидаясь пока ленты испарятся передо мной, приподняв их рукой, нагнулась, и вошла на ринг. — Я пребуду в восторг, человеческий мужчина, если Уокер покажет тебе, как стоит вести себя с женщиной, — слегка опешив, зло рыкнула Абаддон. — Не то не дай Бог, так и помрешь девственником. Я едва сдержала улыбку, наблюдая, как кулаки моего противника поневоле сжались, как он судорожно выдохнул и как усердно тужился резко ответить моей наставнице. Приняв поражение в их словесной перепалке, он обнажил остриё, пока я пялилась на него, прикидывая его способности. Его высокий рост выглядел внушительно, сам он не был хил, но при этом выглядел каким-то надутым, а не мясистым, каким казался на первый и мимолётный взгляд. Пшеничные волосы, какие-то непримечательные серые глаза, напоминающее мои, острый подбородок. В общем ничего знакомого или странного в его внешности и теле я не заметила, кроме странных следов на шее. Розоватые полосы выделялись белёсым оттенком на бледноватой, сверкающей на солнце коже. Примерно такие же полосы и узоры обрамляли моё бедро, поэтому я предположила, что это могли бы быть шрамы. Их конца видно не было, потому что серая обтягивающая кофта скрывала от моих глаз дальнейшие участки кожи. — Сегодня ты падешь от моего меча, мерзавка, — прошептал непризнанный мне на ухо, когда мы сошлись, чтобы пожать друг другу руки. — Раз мое имя ты уже знаешь, я могу потребовать знать твоё, не находишь? — Зови меня подданным Замка кошмаров, — от его увилистого ответа я поморщилась, но тут же подумала о ненадобности познаний в его биографии. Грубо сжав мои пальцы, он резко отошёл и поднял, опущенный в честь уважения, кончик клинка в воздух. — Ты будешь страдать. — С жаром верю. Непризнанный сделал первый выпад, от которого я тут же отмахнулась, одновременно прокручивая в голове важность слов Абаддон. Я не должна ранить его физически, дабы в скором времени не схлопотать мною же нанесённые травмы на собственное тело. Его меч, как и полагалось габаритам подобного рубящего оружия, был больше моего примерно на локоть, но это не мешало мне отражать его атаки, пока что без особых усилий. Хоть он и был в разы сильнее меня, я в свою очередь, насколько могла, выкручивалась скоростью. Думай, думай, думай. Одними отмашками и блоками сокрушить его мне не удасться. Я была более чем уверена, что пощады он не попросит и до последнего вздоха, только не понимала: чем я ему так насолила? — Решил свести личные счёты? — спросила я, едва отскочив от его меча, что пронёсся в миллиметре от моего бедра. — Ты даже представить себе не можешь, насколько личные. — Но я впервые тебя вижу, — напомнила я скорее ему, чем себе. — Тебе же хуже. Замах. Удар. Он уклоняется и поспешно наносит ответный удар, рассчитывая, что я не успею сориентироваться. Но, переставив ногу, я перехватываю его сильный удар голой ладонью. Кожа тут же расходится, кровь стекает по всей руке крупными каплями, на что непризнанный, заметив это, надавливает ещё сильнее, рассекая мою ладонь глубже. Я стараюсь не обращать внимания на возникшую боль, и такую же возникшую силу, что резко наполнила всё моё тело. Я вывернулась из-под его меча и отошла на пару шагов, установив дистанцию. Сочащаяся кровью плоть пускала импульсы по всему телу. Я пыталась отвлечься от ощущения натягивающейся из-за пореза кожи. — Неплохо для тебя, очень даже неплохо. — он покачал головой, презрительно оглядев меня. — Наверное Люцифер усердно учил тебя, прямо-таки ночами напролёт! — нарочно громче обычного выкрикнул непризнанный. — Быть может, продемонстрируешь мне несколько поз сегодня вечером в моих покоях? — Не считай меня грубой, но до мастерства Люцифера тебе ещё нужно дорасти, — хихикнула я. — Уокер, — сквозь заслон в разуме послышался насмешливый голос Люцифера, — он и так достаточно зол, чтобы прирезать тебя на месте. Не нужно лишний раз бить по его униженному достоинству. Я фыркнула тому, что могла чувствовать его улыбку не глядя на него. Кажется, своим колким ответом своему оппоненту, я вдоволь потешила самолюбие демона. — Не пререкайся со мной хотя бы в мозгах и усиль защиту левого бока. Он то и дело у тебя косит напоказ, — успел добавить он, пока я не закрылась от него мысленной стеной. Совет однако дельный, пренебречь которым я не посмела. Ладонь ссадила. Я едва ли могла ей шевелить, на что непроизвольно морщилась. Бегло осмотрев её, я заметила, как ткань брони на моем запястье медленно, еле заметной дымкой, поползла к ладони, понемного обматывая место ранения. Я почувствовала приятное облегчение, когда броня окончательно перетянула рану и остудила полыхающую огнём плоть. Всеми силами стараясь не таращиться на обмотанную в тень руку, я заглянула в затемнённые фиолетовой дымкой глаза противника. Он, в свою очередь, яро ликовал моим страданиям. Всё бы ничего, только после того, как тень полностью обвила мою руку, боль в ладони тут же испарилась, уступив место необычайной лёгкости. Может поставить ему подножку? Вероятнее всего после такого поступка я скорее прославлюсь как крыса, нежели следующая правилам прилежная ученица. — Уокер! Справа! — меня передёрнуло от внезапного крика Люцифера в голове. Голова в ту же секунду повернулась вправо, и я увидела стремящийся в моё лицо кулак. В последний момент я увернулась, но было слишком поздно, чтобы выйти сухой из воды, за то, что позволила себе отвлечься, погрязнув в раздумьях. Удар пришёлся в челюсть. Зубы звучно лязгнули друг о друга, а губа от напора костяшек непризнанного треснула, брызнув кровью. Его удар придал мне неплохую взбучку, но при этом также сильно выбил из колеи. Я попросту растерялась, не ожидая такого хода. Голова загудела так сильно, что я едва слышала крики образовавшихся групп поддержки. Пару секунд я тупо моргала, до того момента, как в воздухе блеснула сталь. Я мигом выставила клинок, отразив нападение. — Малышечка Вики не привыкла, когда с ней грубо обращаются? — наигранно надув губы, спросил Мэтти, и глаза его в этот момент ярко засияли озорством. — Я полагал, что для шлюх вроде тебя это по вкусу. Я промолчала, до боли сжимая рукоять кинжала. Как же чесались мои руки надрать ему зад! Как же мне хотелось сделать ложный выпад, на который он бы с лёгкостью повелся, и тут же всадить кинжал в его горло. Как мне хотелось сильнее надавить на рукоять, когда он перехватывал мой выпад, чтобы, наконец, полоснуть его кожу, пустив струю ароматной человеческой крови. Но этого мне никак нельзя себе позволить. Поэтому, единственное, что мне остаётся — умело защищаться от его нападок и переодически делать примитивные выпады. Или нет… У меня есть ещё один вариант. Кинув на его лицо осторожный взгляд, я поняла, что понемногу мой оппонент приходил в ярость. Его раздражало, что я постоянно уходила от его атак, не давая прикоснуться к себе. Парируя его нападки, я в который раз проверила блок в мозгу и, убедившись в его прочности, приступила к выполнению своего плана. Как всё получиться в реальности, я ещё не до конца представляла, но в моей голове это всё выглядело вполне сносно. Перейдя в контратаку, я аккуратно пустила мысленные щупальца, чтобы прощупать его блок. Он оказался вполне хлипким, и даже если бы я бесцеремонно вторглась на его мысленную территорию, под гнётом ярких эмоций и настойчивых идей сокрушить меня, он бы не заметил этого. Но всё же, дабы быть уверенной, мне придётся усыпить его бдительность простейшей уловкой. Видя, как непризнанный замахивается на меня, я не меняю положения тела, а остаюсь в прежней неудобной стойке. В последний момент выставляю кинжал, и беспечно замираю, позволяя ему, навалившись на меня, выбить из моих рук клинок. Мой сотканный из теней клинок отлетает от меня на пару метров. Я давлю в себе желание обернуться, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке. Его лицо пронизывает предвкушающая улыбка. Я делаю удивленное выражение лица, стараясь максимально показать всё своё негодование от «неожиданно» сложившиеся ситуации. Непризнанный резко хватает меня за руку, меняя нас местами, и сразу сапогом отбрасывает моё оружие с ринга. Я услышала, как трава приветственно приняла его в свои объятья. У моего оппонента загорелись глаза с новой силой, когда он, тягучей походкой хищника, надвигался на меня. Будет жаль разочаровать его, узнай он, что хищник тут далеко не он. — Могу предложить тебе преклонить колени, — обходя меня, выдал он. Я неподвижно стояла почти в самом центре ринга. — И никакой тебе боли и ран. Только покорность и смирение. Главное — не забудь опустить головы. — А как хотел бы ты, подданный Замка кошмаров? — игнорируя желание стереть с его лица мерзлотную усмешку, покладистым тоном спросила я. — Или ты предложил мне сдаться, потому что боишься, что я смогу победить тебя без оружия? Его улыбка тут же пропала, сменившись яростной гримасой. — А ты ведь так грозился надереть мне зад… — напомнила я. — Наверное, это был блеф, — я разочарованно покачала головой, изобразив на лице неподдельную грусть. — Раз трепать языком — всё, на что ты способен, пожалуй, мне правда будет лучше сдаться. Долго ответа ждать не пришлось. Непризнанный вспыхнул в мгновение ока, кинувшись в мою сторону. Меч он воткнул в ринг, оставив его позади себя на расстоянии метра, и сам сразу же, не тратя времени на прелюдию, замахнулся на меня кулаком. Я снова приняла позицию защищающегося, полностью передав ему права нападающего. Только защищаться мне осталось не долго, ведь ради своего плана мне нужно открыть к себе доступ. Я же видела, какое он получил удовольствие, когда вмазал мне в челюсть. Мои ментальные щупальца медленно поползли в его мозг, пока моё лицо покорно приняло новый удар в скулу. Видимо, после моих слов о моей обезоружености непризнанный решил «сравнять» наши силы, оставив свой клинок позади. Непризнанный продолжал всячески колотить меня, на что мне приходилось лишь сжимать зубы, лениво уклоняясь от до одури предсказуемых ударов. И всё-таки достаточно глупая лазейка в моей замысле была — я не подумала, что из-за боли буду отвлекаться от проникновения на его ментальную территорию. Прикрыв рукой кровоточащую губу, я с радостью для себя обнаружила, что его заслон я уже миновала. Осталось только найти далеко спрятанное, болезненное воспоминание и по-сильнее надавить на него. Было тяжело сосредотачиваться на перелистывании его воспоминаний, совмещая с этим уклонения от его проворливых кулаков, вместе с контролем боли, когда эти самые уклонения мне не удавались. Когда я все же смогла зацепится за относительно недавнее воспоминание непризнанного, он сильно ударил меня кулаком в живот. Я непроизвольно согнулась пополам, боясь как бы меня не вывернуло поздним ужином прямо на ринг. Я не до конца просмотрела его воспоминание, чтобы убедится в его ужасе, но что-то я увидеть успела… Взмах плетки. Тишину разрезает хлыствший удар плети о голую спину непризнанного. Следом за ударом следует его отчаянный крик мольбы. Он дергается вперёд из-за чего железные кандалы на его руках натягивают Мэтти как дугу. Его спину жжёт настолько сильно, что, кажется, он уже и не чувствует боли. Но очередной звонкий, для почти бессознательного тела, удар безжалостно опровергает его мысль. Он чувствует себя беспомощно. Унижено. Пристыжено за невыполненное поручение. Теперь он должен терпеть из-за того, что допустив ошибку, принёс своему хозяину лишнее хлопоты. — Ты подумал, Мэтти, как ты облажался, когда так беспардонно следил за Люцифером и едва не стал пойманным? — грохочущий голос повторял ему его ошибку раз за разом, никчёмность которой Мэтти уже осознал несколько раз, специально, словно насмехаясь над непризнанным. Голова непризнанного повисла будто тряпичная — у него попросту больше не осталось сил держать её, глядя в один зрячий глаз своего мучителя. Непризнанный едва видел сквозь опухшие веки. — Я уже думал, после того случая, когда ты предложил Уокер свою кандидатуру на тренировке, ты усвоил свой урок. Оказывается, нет? — мозолистые, покрытые мелкими шрамами пальцы, больно подцепили подбородок сероглазого, без слов приказав ему не опускать головы и слушать, слушать, слушать, как он провинился. Горячий порыв ветра обдул изъерзанную спину непризнанного. Раны адски зажгло с новой силой. Мэтти пришлось сжать челюсть до судороги, лишь не издать болезненный стон, после которого также быстро наступит наказание. — Надеюсь, Мэтти, — его нежное имя звучало в устах хозяина как оскорбление. Совершенно не так, как в детстве это имя звучало из лелейных уст матери. — Ты меня понял. Мне только нужно, чтобы ты следил за внешней ситуацией и докладывал мне любые изменения в состоянии Уокер. За Люцифером больше не сталкеришь. Я подставлю к нему кого-нибудь… более разумного. Низкорослый хозяин щёлкнул слабыми пальцами, и невидимая сила, державшая руки провинившегося в кандалах, спала. Тело непризнанного мертвым грузом рухнуло на пол. «Я ещё ей воздам» — безостановочно думал он, свернувшись на грязном полу калачиком. Я не понимала, где заканчивается моя боль, а где начинается боль непризнанного. Почему моя спина полыхает, и я чувствую, как ополосанную плоть обдувает ветром? Теперь уже настоящего непризнанного я видела перед собой. Его костяшки были в крови, зубы оскалены, а улыбка наслаждения на его губах заиграла в новом свете. Я едва ли могла держаться на ногах; все лицо налилось кровью. Видимо, во время моего путешествия в его воспоминания русоволосого неплохо так меня отполировал. Сейчас он снова появился передо мной. Только уже с мечем в руках. Страха почему-то я совершенно не чувствовала. Непризнанный, потешаясь моим бездействием, ухватил меня за волосы, притянул к себе близко-близко. Его неровное дыхание касалось моей щеки. Я попыталась отпрянуть, на что он сильнее притянул меня к своему лицу. Тебе же хуже, подданный Замка кошмаров. — Ты себе даже представить не можешь, как милосердно я поступаю с тобой, — зашептал мне на ухо он. — Все страдания, которые ждали бы тебя с ним — померкли. Только потому что я снисходителен к тебе. Он поднял клинок и приложил конец острья в мой живот. Почему-то окружающих я не слышала. Только непризнанный. Только его злостный шёпот. Только его сбившееся дыхание. Непризнанный надавил на меч сильнее. Кончик лезвия уже ранил мне кожу, сквозь броню. — Скажи: спасибо. Именно в тот момент, когда его меч понемногу начал входить в мой бок, я, наконец, смогла урвать то самое воспоминание, обратив его против соперника. Непризнанный, продолжая удерживать меня за волосы, закричал, его рука дрогнула, поэтому меч не двинулся глубже, а съехал по моей коже полоснув весь левый бок. Кровь сразу потекла по моим ногам. Я издала болезненный вздох и, воспользовавшись его близким положением, со всей оставшейся силы вмазала коленом непризнанному в пах. — Боже упаси, — когда, наконец, ко мне вернулся слух, прошептала Абаддон. Непризнанный свалился на пол, прижимая руки к своему паху, жалобно поскуливая и прокручиваясь с бока на бок. Радостных эмоций не было. Тело напилось свинцом, а глаза сонно заморгали, силясь развидеть пелену. Голова закружилась. Я не решила отказывайся от соблазна прилечь отдохнуть прямо на ринге. Через миг сильные руки подхватили меня в воздух. А вскоре прижали к горячему телу. Я блаженно прикрыла глаза, только по одному запаху и бережным прикосновениям разобравшись в чьих руках я находилась. — Я позабочусь о ней, — раздался приятный, бархатный голос в области моего уха. Люцифер аккуратно обвил моими руками свою шею, поудобнее подхватив меня на руках. Я прижалась к нему, уткнувшись лицом в его шею. Помнится, когда-то я хотела его прирезать. — Ты была зверски жестока, — тихо сказал Люцифер, чтобы услышала только я. — Но я в восторге. Сил не было. Мой противник неплохо обработал меня кулаками, и помимо этого я потеряла достаточно крови. И даже сейчас, если броня снова сошлась на месте раны, это все равно не остановило кровотечение. — Думаешь, удар по яйцам был лишним? — сонно бормотала я, не отрываясь от его кожи. Люцифер вздрогнул, но продолжил невозмутимо нести меня куда-то. Может быть, в госпиталь. — Нет, он был очень кстати. Я наоборот думал, что ты не ограничишься одним. — Надеюсь, Абаддон простит мне этот удар. Хотя нет, попроси её, чтобы она выставила этот удар на твой счёт. Чек я подпишу. — Думаю, за такую победу Абаддон простит тебе очень и очень многое, — захохотав, ответил демон. Рана приветственно заныла. Я шикнула на него, зевнув в очередной раз: — Почему я так хочу спать? — Я всего лишь помогаю тебе зализывать раны. — Помогаешь мне зализывать раны? — я резко оживилась и почти подняла голову, едва приоткрыв глаза, чтобы посмотреть на него. Люцифер сразу же припечатал мою голову обратно. — Не трать силы на разговоры, — посмеиваясь, буркнул он. — Лучше бы ты помог мне зализать раны по-другому, — из-за помутневшего рассудка, я почему-то озвучила свою мысль вслух. Демон замедлил шаг. — Только попроси меня, Уокер. Я задумалась, недовольно завертевшись на нём, и когда демон возобновил скорость шага, сказала: — Ты сказал мне: не тратить силы на разговоры. — Как не вовремя ты стала прилежной подчинённой. Скрипнула дверь. Лёгкие наполнились ароматом лилий и бергамота. Он принёс меня в мою комнату. Почему не в госпиталь? — Люцифер, я истеку кровью, если ты не отнесёшь меня к медсестре, — борясь со сном, сказала я, когда демон, уложив меня на кровать, принялся расшнуровывать долгую вязь на моих ботинках. — Пока ты плохо зализываешь раны. — Дорогая Вики, если я начну тебе что-то доказывать, кровь остановить уже точно не получиться. И тогда мне придётся прижечь порез. — Прижигай. Боли я все равно почти не чувствую. — Спектр боли для тебя только открывается. Ты ещё успеешь почувствовать всё. Я промямлила что-то неясное, и после того как Люцифер посмеялся с меня, он наклонился ко мне и сказал: — Засыпай, Вики, — его рука нежно касалась моего оба. — Обещаю, когда ты проснёшься все твои раны будут зализаны. Я упорно противостояла его просьбе, пока не поняла, что моё тело избрало иную позицию — оно беспрекословно принялось выполнять назначенную Люцифером просьбу. Мышцы расслабились, мысли куда-то испарились. Через миг я всё же решила сдаться и с помощью сна набраться сил, а после, когда проснусь, обязательно воздам Люциферу за его своеволие. Заснула я легко и достаточно быстро, стараясь не думать о последних словах демона.