Ноты

Ты утром порхаешь по квартире как бабочка, подкручиваешь бедрами в такт музыке и даже успеваешь пожарить себе пару гренок с яйцами до выхода на работу. Кофе приятно горчит на языке, а в сознании уже и не находится, когда был такой спокойный день. Ты сидишь на своей маленькой кухне в одних трусах и футболке, что надела совсем горячими из-под утюга после душа, читаешь книгу, название которой стерто с обложки временем и кайфуешь открыто, хотя на часах всего восемь утра. Этот день должен быть довольно сложным и продуктивным, твое резюме на бирже труда еще не пригодилось, а до увольнения остались две недели. Голова пухнет, если честно, ты не все инструменты налаживать умеешь, а потому еще и стараешься найти мастеров, которые, зараза, дорогие. Волосы в беспорядке, кровать в комнате не заправлена по собственной прихоти, а на всю студию играет какая-то тихая, но ритмичная мелодия. Ты ногой в такт биту качаешь, отвлекаешься слегка, а потом чертыхаешься громко, матерясь на чем свет стоит. У тебя телефон начинает звонить резко, неожиданно для такого времени, а еще больше поражает тот, кто звонит. На экране высвечивается подпись «Мин Юнги». — Да, я слушаю. Ты ставишь телефон на громкую связь, стесняться некого, перелистываешь страницы книги и пытаешься угомонить от чего-то взбесившееся сердце. — Т/И, доброе утро, — он по голосу улыбается, прочищает горло и кряхтит, словно встал с какого-нибудь дивана. — Я надеюсь, что не разбудил. — Доброе утро, Юнги, — ты книгу закрываешь, откладываешь в сторону и нависаешь над телефоном, краснея. В голову резко приходят воспоминания того, как шалила перед сном. — Я давно встала, не переживай. Что-то случилось? — Неужели я могу позвонить лишь тогда, когда что-то происходит? — он театрально возмущается, почти пыхтит в трубку. — Вчера ты обмолвилась о том, что не умеешь настраивать фортепиано, а мастера дорогие. Так вот, я могу помочь. — Не помню, чтобы вчера говорила о работе. — Ладно-ладно, я подслушал твой разговор по телефону, но чисто случайно! Просто ты говорила так отчужденно, что мне стало самому грустно. Ты посмеиваешься тихо с его реакции, прикладываешь ладонь к щеке, которую он вчера поцеловал на прощание, и закусываешь губу. Ты по нему соскучилась, что очень странно, этот мужчина слишком часто стал появляться в твоем пространстве за две последние недели, а без шебутного смеха Лиён становится грустно. — Хей, ты там не заснула? — Нет, прости, — ты оживляешь, будто действительно в полудреме была, усаживаешься на стуле удобнее и смотришь на экран телефона. — Я буду благодарна, если ты поможешь мне, но разве у тебя есть свободное время? — Сегодня же выходной. Если ты планировала пойти сегодня в академию, то я могу подъехать и мы все сделаем. Как насчет того, чтобы встретиться там часов в пять? — Да, конечно. Тогда до встречи? — До встречи, Т/И. Ты отключаешь звонок, прикладываешь ладони к щекам, натянутым в улыбке и мысленно благодаришь мужчину за помощь. Впереди еще полдня до приезда Мина и ты решаешь, что потратишь это время на уборку и перебирание старой книжной полки. Тряпка в руках, ведро до краем заполнено водой, а небольшая квартира заполняется музыкой. Что может быть идеальнее для уборки? Ты бедрами крутишь в такт музыке, пританцовываешь на месте и даже подпеваешь, хоть петь и не любишь совсем, не замечая, как быстро идет время. К четырем часам в квартире помыты полы и стерта пыль, вещи разобраны по своим местам, и ты даже успеваешь сбегать в душ и высушить волосы, чтобы освежиться. На улице все еще светло, поют птицы и гуляет легкий ветерок. Ты выходишь из дома за полчаса до встречи, чтобы потом не заставлять Юнги ждать и так и застываешь в паре шагах. Мужчина уже стоит около входа, разговаривает с охранником и держит в руках небольшую сумку. С инструментами, скорее всего. Он тебе машет большой ладонью, как только замечает, подзывает ближе и пожимает руку охраннику на прощание. — А я хотела прийти пораньше, чтобы ты не ждал. — Я приехал раньше с такими же намерениями. Юнги улыбается тебе открыто, идет следом к актовому залу и вдыхает полной грудью, как только заходит. Он подобного давно не ощущал. Запах лака и дерева стал совсем забытым, масло на деталях поблескивает ностальгией, когда ты показываешь ему фортепиано. — Ну, дружок, рассказывай, что у тебя болит. Юнги первым делом лезет под крышку, клацает по клавишам и морщится от ломанных звуков. Он в это все с головой уходит, проверяет все на совесть и в масле мажется практически по локоть, благо на неё футболка. Ты о себе тоже вспоминаешь, отходишь ненадолго, а возвращаешься в растянутых спортивных штанах и футболке. Теперь очередь Мина смотреть на тебя. Он честно пытается работать, концентрируется на составляющих, но глаза так и норовят скользнуть по тебе, такой домашней и маленькой в этих больших вещах, пусть и с минимальным макияжем. Юнги даже не замечает, как переходит от фортепиано к пианино, помогает тебе натягивать струны и настраивать их у скрипок и гитар, потому что проходят уже несколько часов. Вы за это время перебрали все, что только можно, Юнги даже дошел до историй из детства, рассказал, каким несуразным может быть силач Чонгук, так что у тебя живот спирало до колик от смеха. Ты уже в последние пару часов просто на сцене сидишь, свесив ноги, пока Мин покоится в кресле напротив, закручивая струны гитары. — Вообще, Чонгук неплохой, просто простодушный до одури. Он ко мне в компанию зеленой соплей пришел, чуть ли не плакал, хотя пытался держаться стойко. Я в нем тогда увидел себя в прошлом и решил доказать нам обоим, что добиться можно всего. — Я понимаю, что он неплохой, просто шумный слишком, — ты плечами пожимаешь, следишь за чужими пальцами, что струны перебирают. — Вы вдвоем молодцы, сделали так много. Я тебя совсем недавно видела по новостям, но даже с таким влиянием, вы не стали тупыми козлами. — Хах, и на этом спасибо. Он усмехается добро, встает с кресла со старческим кряхтением и подходит слишком близко, убирая гитару на стойку. Мин стоит к тебе полубоком, но повернись, и его пресс будет касаться твоих коленей, немного разведенных в стороны. Ты чувствуешь его запах, скользишь глазами по волосам и родинкам на шее. — Думаю, на сегодня хватит. Мы сделали много. Юнги поворачивается к тебе неожиданно. Он сам для себя понимает, что стоит слишком близко, замечает каждый выбившийся волосок в прическе, что тенью падают на лицо, и слышит глубокое дыхание. От тебя пахнет кофейным гелем для душа, что на запах, как горячий шоколад, а глаза бегают по лицу напротив. Такому напору нельзя не поддаться. Мин делает еще маленький шажочек вперед, не напирает своим телом, но руку протягивает к тебе, кладет ладонь на шею и гладит большим пальцем линию челюсти, замечая румянец на щеках. Он приближается к тебе медленно, словно школьник, смотрит все это время на твои губы и прижимается, не двигаясь, совсем по-детски. Ты свои ладошки на его плечи кладешь, сжимаешь ткань футболки ближе к воротнику и в его нижнюю губу сильнее вжимаешься. От таких действий сердце в груди трепещет, словно вам опять по девятнадцать стукнуло, когда только все начинается, пробуется, а пальцы поджимаются. Вы отстраняетесь друг от друга медленно, смотрите в глаза, пытаясь найти там то ли волнение, то ли отчуждение, непонятно, но исходом довольны оба. Ты мужчине улыбаешься легко, спрыгиваешь со сцены и хватаешь одежду в руки. — Думаю, ты прав, нам пора уходить. — Я провожу тебя до дома, уже поздно. Ты на это лишь киваешь согласно, отдаешь охраннику на вахте ключи и манишь Мина за собой. Он идет рядом и шутит, разбавляет атмосферу после ваших непонятных попыток поцеловаться, словно вы никогда этого не делали и провожает прямо до самого подъезда. Ты ему машешь на прощание, благодаришь еще раз и убегаешь домой, с хлопком закрывая входную дверь. У тебя из груди писк и визг наружу вырываются, улыбка на лице дурацкая, словно после первого свидания, и счастье несдержанное. Ты заходишь в комнату, валишь с разбегу на кровать, где сегодня поменяла постельное белье, и пищишь в подушку, заглушая все звуки. Из-за сильных эмоций в сон рубит невообразимо, что ты просто забираешь под одеяло и засыпаешь за пару минут, обнимая конечностями подушку, пока Мин едет домой. Мужчина за рулем пытается держать себя в руках, кусает большой палец свободной руки и все равно лыбится неосознанно, ерзая задницей на сидении. Он уверен, что по приезду домой позвонит Чонгуку и расскажет все, что произошло за сегодня, как девчонка, но насрать вообще. Мин давно так счастлив не был, не ощущал этой приятной щекотки в груди и вообще не сводил подобные ситуации на «нет». Вы оба нашли в глазах друг друга что-то, что стало рычагом к выходу эмоций, и название тому «надежда».