С чистого листа

      Лань Ванцзи был потрясён настолько, что лишился дара речи: его губы шевельнулись, но с них не сорвалось ни звука. Зрачки расширились. Рука, протянутая к Вэй Усяню, дрогнула и застыла на полпути. Вэй Усянь отпрянул от него, забился в угол кровати, выставляя вперёд ладонь.       — Полегче, гэгэ, — сказал он предупредительно. — Может, обо мне какие слухи и ходят, но я не из тех, кто позволяет себя лапать первому встречному! Что это ты хотел со мной сделать?       — Если ты решил пошутить, — загробным голосом выговорил Лань Ванцзи, — то это дурная шутка, Вэй Ин.       На лице Вэй Усяня отразилось сильнейшее беспокойство, и он с подозрением спросил:       — Откуда ты моё личное имя знаешь? И почему так вольно с ним обращаешься? Кто ты вообще такой? И что это за место? — И он беспокойнее прежнего оглянулся по сторонам, по его лицу видно было, что всё это ему незнакомо: и кровать, и окно, и комната, и… Лань Ванцзи.       Лань Ванцзи замер на секунду. Осознание, что это не очередной розыгрыш, Вэй Усянь на самом деле не знает, кто он такой, Вэй Усянь его не помнит, было сродни удару молнии. Лань Ванцзи сделал над собой усилие и выговорил:       — Это Облачные Глубины.       Вэй Усянь отчего-то оживился:       — Облачные Глубины? А где все остальные?       — Кто — все остальные? — осторожно уточнил Лань Ванцзи.       — Цзян Чэн и другие. Как это я умудрился в Облачных Глубинах оказаться, если мы были ещё на полпути к Гусу? — озадачился Вэй Усянь и поскрёб затылок.       По телу Лань Ванцзи пробежал холодок. Если последнее, что Вэй Усянь помнил, это совместное обучение, вернее, ещё не начавшееся совместное обучение…       — Ты всё забыл, — безжизненно проговорил Лань Ванцзи, и его глаза померкли.       — Гэгэ, ты хотя бы представься, а то я не знаю, как к тебе обращаться, — неловко засмеялся Вэй Усянь.       — Лань Ванцзи, — машинально ответил Лань Ванцзи.       — Лань-гэ, значит, ты из Гусу Лань? — воспрянул Вэй Усянь. — С людьми из Гусу Лань я ещё не встречался, но премного наслышан о строгих устоях и…       — Невыносимо, — медленно проговорил Лань Ванцзи, прикрыв на долю секунды глаза.       — Что? — не понял Вэй Усянь. Это слово по отношению к себе он едва ли не каждый день слышал, но в этот раз для того никаких оснований не было — так он считал.       — То, что ты ведёшь себя так, точно впервые меня видишь.       — Но я ведь на самом деле тебя впервые вижу, — возразил Вэй Усянь ещё беспокойнее.       Лань Ванцзи издал тихий, наполненный страданиями стон.       — Память у меня короткая, — добавил Вэй Усянь, — но я бы точно запомнил, если бы мы встречались раньше. Как странно, Лань-гэ, что ты ведёшь себя, точно мы старые знакомцы!       — Мы не старые знакомцы, — чётко произнёс Лань Ванцзи, — мы спутники на пути самосовершенствования.       Вэй Усянь вытаращил на него глаза, потом рассмеялся:       — Ну ты даёшь! А мне-то казалось, что человек с таким лицом вовсе не умеет шутить!       — Это не шутка, — возразил Лань Ванцзи, — мы супруги.       Смех замер на губах Вэй Усяня. Он нахмурился:             — Не надо так шутить, Лань-гэ. Я вовсе не из таких. Уж это-то я знаю. Это какой-то розыгрыш? Цзян Чэн тебя подговорил надо мной подшутить?.. Знаю! Я перепил вчера, поэтому и не помню, как мы в Облачные Глубины пришли? Ну и получит у меня Цзян Чэн за такие шуточки! Что это у тебя с лицом, Лань-гэ?       Лань Ванцзи страшным усилием воли взял себя в руки, хотя духовное равновесие его было разбито вдребезги:       — На ночной охоте ты упал и ударился головой. Поэтому ты ничего не помнишь, Вэй Ин.       — Опять ты меня по имени зовёшь… — пробормотал Вэй Усянь, поморщившись. — Откуда ты его знаешь?       — Ты сам мне его назвал. В день нашей первой встречи.       — Пф, — недоверчиво отозвался Вэй Усянь, — стал бы я представляться личным именем первому встречному…       — Я не первый встречный! — резко прервал его Лань Ванцзи. — Я не только твоё личное имя знаю, я вообще всё о тебе знаю.       — Так уж и всё! — фыркнул Вэй Усянь, бочком выбираясь из угла кровати и по стенке отходя к двери, чтобы улизнуть. Но он наткнулся на духовный барьер и схватился за ушибленный лоб. Тогда он по другой стене добрался до окна.       — Там тоже барьер, — предупредил Лань Ванцзи. — И да, я знаю о тебе абсолютно всё.       — Тоже мне, всезнайка выискался… Может, ты тогда знаешь, со сколькими девушками в Юньмэне я перецеловался? — насмешливо спросил Вэй Усянь.       — Ни со сколькими, — моментально ответил Лань Ванцзи.       — Ха, а вот и неправда! — с напускным торжеством сказал Вэй Усянь, но щека его непроизвольно дёрнулась.       — Ни со сколькими, — повторил Лань Ванцзи.       — Откуда тебе знать!       — Ты сам мне сказал.       — Пф! — вернулся к насмешливому тону Вэй Усянь, решивший, что это, должно быть, Цзян Чэн разболтал про девушек, пока он спал. — Может, ты знаешь, где у меня родинки, помимо той, что под нижней губой?       Лань Ванцзи взглянул на него сквозным взглядом и ровным голосом начал перечислять родинки, какие были на теле Вэй Усяня. Он знал их наперечёт: он видел каждую, трогал каждую, целовал каждую и ни за что не ошибся бы, называя их. Лицо Вэй Усяня вытянулось. Точного расположения родинок на своём теле он и сам не знал, и уверенность, с которой Лань Ванцзи перечислял и описывал форму родинок, ему нисколько не понравилась.       — Может, ты ещё знаешь, в какую сторону я нефритовый жезл укладываю? — резковато спросил Вэй Усянь, стараясь скрыть своё замешательство.       Лицо Лань Ванцзи покрылось пунцовыми пятнами, но ответ последовал незамедлительно:       — В левую.       Вэй Усянь издал невнятное восклицание и машинально прикрылся руками, тут же озадаченно подёргал себя за подол и пробормотал, выгибаясь и разглядывая свою одежду:       — И когда я успел переодеться? Я ведь совершенно точно помню, что на мне было белое ученическое одеяние. А! Ты меня переодел, пока я был в отключке, поэтому всё знаешь! — с торжеством объявил Вэй Усянь, показывая на Лань Ванцзи пальцем. — А сейчас воспользовался тем, что у меня похмелье, и…       — У тебя никогда не бывает похмелья, — покачал головой Лань Ванцзи.       Вэй Усянь вздрогнул, на его лице промелькнула едва ли не паника, и он отчаянно замотал головой, точно пытаясь отогнать от себя невидимых мух.       — Что мне сделать, чтобы ты поверил? — пробормотал Лань Ванцзи, накрывая глаза ладонью. — Трёх свидетелей привести, чтобы подтвердили мои слова?       — Во-во, — кивнул Вэй Усянь, — неплохо было бы. Ты, конечно, прости, Лань-гэ, но я в такое ни за что не поверю, это даже для шутки слишком… Чтобы я и… Да я ни за что на свете не стал бы целоваться с мужчиной!       — Целоваться? — переспросил Лань Ванцзи машинально.       — Ну, супруги же должны целоваться и всё такое, — морщась, пояснил Вэй Усянь.       — Не только, — задушенным голосом возразил Лань Ванцзи, поднимаясь и подходя к нему.       — Что — не только? — насторожился Вэй Усянь, попятившись.       — Не только целовался, — сказал Лань Ванцзи, и его глаза вспыхнули озарением. — Быть может, ты вспомнишь, если мы…       Лань Ванцзи сделал то, чего не следовало делать именно сейчас, когда Вэй Усянь был в такой растерянности, но сделал именно потому, что был растерян или даже потерян сам: подхватил его на руки и обрушился с ним на кровать. Лань Ванцзи подумал, что уж это непременно поможет Вэй Усяню вспомнить: они столько раз это делали, не мог не вспомнить! Вэй Усянь верещал, как пойманный в ловушку заяц, отбивался, но разница в их силах была слишком велика, и Лань Ванцзи сделал то, что намеревался. Ничего это не исправило, только хуже стало. Вэй Усянь забился под одеяло, свернулся там дрожащим клубком и всхлипывал от потрясения и боли.       — Вэй Ин…       — Не трогай меня! — взвизгнул Вэй Усянь жалобно.       Лань Ванцзи стиснул зубы, выдернул Вэй Усяня из-под одеяла — тот съёжился от страха — и крепко прижал к себе, удерживая ладонью за затылок. Вэй Усянь побился, потом ослаб и обмяк.       — Прости, — отрывисто сказал Лань Ванцзи, — я не должен был… не должен был вот так… Думал, это-то ты вспомнишь.       Вэй Усянь не ответил. Лань Ванцзи переложил его головой на подушку. Такое бледное лицо — ни кровинки! Лань Ванцзи осторожно расправил на нём одежду, уложил его в благопристойную позу, накрыл одеялом. Вэй Усянь не шевелился, старательно притворяясь, что он без сознания. Ему сквозь землю провалиться хотелось после того, что произошло. Ему было больно, а больше страшно, и если бы Лань Ванцзи снова дотронулся до него подобным образом, он взял бы и умер, честное слово! Говорить и делать… такое! Куда подевалось благочестие, которым славится Гусу Лань? Быть может, он и не Лань вовсе, а какой-нибудь самозванец?       — Отдохни немного, — раздался ровный голос Лань Ванцзи у него над головой. — Ты не ел со вчерашнего дня. Ты, должно быть, голоден. Я принесу тебе поесть.       Вэй Усянь приоткрыл один глаз. Лань Ванцзи стоял у изголовья кровати, лицо его было необыкновенно бледно, но всполохи румянца ещё не истаяли со щёк. Вэй Усянь дёрнулся и накрылся с головой одеялом.       Лань Ванцзи на деревянных ногах вышел из Цзинши, покачнулся и ухватился рукой за ствол дерева. Голова закружилась.       — Ванцзи? — Лань Сичэнь быстро подошёл и взял его за плечи. — Что с тобой, Ванцзи?       — Вэй Ин… — выговорил Лань Ванцзи, — не в себе.       Лань Сичэнь сделал вопросительный жест.       — Из-за того ушиба головы… потерял память… и ничего не помнит, — делая чудовищные паузы между словами, ответил Лань Ванцзи.       — Ничего не помнит? — поразился Лань Сичэнь.       Лань Ванцзи ему всё рассказал и глухо спросил:       — Как мне вернуть ему память? Я… я даже сделал то, чего не должен был, но он так и не вспомнил. Теперь… теперь он мне не поверит, что бы я ни сказал и какие бы доказательства ни приводил.       Лань Сичэнь задумчиво дотронулся до подбородка пальцами. С таким ему сталкиваться не приходилось, но он читал об этом.       — Я хочу, чтобы ты сказал ему, что мы женаты, — безжизненным голосом попросил Лань Ванцзи.       Лань Сичэнь не считал, что на Вэй Усяня нужно вываливать всю имеющуюся информацию разом. Книги, которые он прочёл, уверяли, что при потере памяти лишняя спешка ни к чему. Воспоминания должны восстанавливаться постепенно и без принуждения. Но и безутешного младшего брата в беде он оставить тоже не мог.       — Я принесу фамильные списки клана Лань, — подумав, предложил Лань Сичэнь. — Начнём с этого.       Лань Ванцзи медленно кивнул и побрёл в сторону кухонь.       Вэй Усянь времени зря не терял. Прыткости в нём поубавилось, поскольку хризантема нещадно ныла от знакомства с нефритовым жезлом, тем не менее, он обшарил все стены, выискивая брешь в барьере. Монолитный! Вэй Усянь скривился и принялся обшаривать Цзинши в поисках… кто знает, в поисках чего! Он перерыл все полки, вытаращился на спрятанный среди рукописей Лунъянский сборник, вывалил на пол вещи из сундуков и уставился на найденные среди прочего одеяния алого цвета — свадебные! — а потом и на роскошные чёрные одеяния. Они были его размера, он прикинул их на себя, и что-то подсказывало, что они и принадлежат ему. Вэй Усяню всегда нравилась тёмная одежда, но этот дорогущий шёлк, эти золотые вышивки на подоле и рукавах… «Да мне на такие за всю жизнь не скопить!» — подумал Вэй Усянь, разглядывая и щупая ткань. В Юньмэне его деньгами не баловали, да он и не стал бы брать, даже если ему давали, чтобы потом не попрекали… Госпожа Юй в выражениях не стеснялась и если была в скверном настроении, то попрекала Вэй Усяня и куском хлеба. Что уж говорить о деньгах!       Поскольку поиски ни к чему не привели, Вэй Усянь сорвал с пояса цянькунь и вытряхнул всё, что в нём было, прямо на пол. Единственной знакомой вещью среди содержимого цянькуня был Суйбянь. Вэй Усянь смутно подозревал, что и талисманы его, раз уж на них надписи его собственным почерком, но он не помнил, чтобы их рисовал, и не знал, в какой технике они нарисованы. Он машинально поворошил рукой в вещах, к нему выкатилась чёрная флейта, а в другую сторону, к порогу, покатилась крупная чёрная жемчужина. Она докатилась до самых ног только что вошедшего Лань Ванцзи. Он нагнулся, подобрал жемчужину и спрятал её в рукав, мысленно издав вздох облегчения: если бы Вэй Усянь невольно воспользовался артефактом и исчез в неизвестном направлении…       Вэй Усянь покосился на Лань Ванцзи, вернее, на поднос в его руках. Аромат, которым на Вэй Усяня повеяло, уверил его в двух вещах: во-первых, там что-то вкусное, а во-вторых, он действительно проголодался. Лань Ванцзи поставил поднос с едой на стол, окинул взглядом разгромленную комнату — Вэй Усянь ведь не удосужился сложить вещи обратно в сундуки — и, пройдя в угол комнаты, стал медленно подбирать вещицу за вещицей и расставлять и раскладывать всё по местам.       — Чьи это вещи? — буркнул Вэй Усянь, потихоньку подвигаясь поближе к столу. — Кто запихнул их в мой цянькунь? И только не надо говорить, что это моё. Я не умею играть на флейте.       — Умеешь, просто не помнишь.       — А это что за штука? Какое-то гусуланьское изобретение? — Вэй Усянь кивнул на компас зла.       — Компас зла.       — Никогда не слышал.       — Ты его изобрёл.       Вэй Усянь между тем уже добрался до стола и, заглянув в расставленные на подносе тарелки, нахмурился. Эта еда точно была приготовлена именно для него — его любимые блюда.       — И то, что я ем, тоже знаешь? — кисло осведомился Вэй Усянь.       — Мгм. И о твоей любви к сычуаньскому перцу тоже.       Еда, к слову, щедро была присыпана упомянутыми специями.       — Цзян Чэн разболтал?       Лань Ванцзи отрицательно покачал головой.       — Надеюсь, в еду ты ничего не подмешал? — осведомился Вэй Усянь, отчаянно принюхиваясь.       Лицо Лань Ванцзи вспыхнуло.       — Вэй Ин!       — Мало ли… Откуда мне знать, что у тебя на уме? — пожал плечами Вэй Усянь и принялся за еду.       Лань Ванцзи уткнулся лбом в стену и простоял так, пока не услышал в порог голос старшего брата:       — Ванцзи, могу я войти?       Увидев его, Вэй Усянь почтительно сложил руки:       — Старший господин Лань…       — Ты его помнишь? — резко спросил Лань Ванцзи.       Вэй Усянь поиграл бровями:       — Я видел его, когда он был проездом в Юньмэне. Это было… хм… позапрошлой весной.       — Действительно, — пробормотал Лань Сичэнь, — ничего не помнит… Молодой господин Вэй, — спросил он уже громче, — как вы себя чувствуете? Голова не болит?       Вэй Усянь с самым серьёзным видом пощупал свой затылок и сообщил:       — У меня здоровенная шишка на голове.       — Ванцзи, ты позволишь? — спросил Лань Сичэнь, опускаясь рядом с Вэй Усянем, чтобы пощупать его пульс.       — Мгм, — ответил Лань Ванцзи.       — А почему это вы у него разрешения спрашиваете, а не у меня? — удивился Вэй Усянь.       — Посторонним запрещено касаться чужих супругов, — ответил Лань Сичэнь. — Разумеется, я прежде должен был спросить на это позволения у Ванцзи, поскольку он ваш… м-муж.       Вэй Усянь уставился на него стеклянным взглядом:       — Кто чей муж?       — Он. Ваш.       Вэй Усянь издал нервный смешок.       Лань Сичэнь вынул из рукава свиток с фамильным списком клана Лань и развернул его на столе, указывая пальцем на нужное место. Глаза Вэй Усяня широко раскрылись. Его собственное имя красовалось среди бесконечных Ланей!       — Третий молодой господин Лань?! — потрясённо переспросил он. — Когда я это успел?! Да вы меня нае… обмануть хотите!       — Правилами Гусу Лань запрещено лгать, — сказал Лань Сичэнь, слегка покраснев, поскольку безошибочно догадался, какое слово так поспешно проглотил и заменил другим Вэй Усянь. — А члены клана Лань не нарушают правил.       «В основном», — мысленно добавил он и положил на стол ещё и толстенный свод правил Гусу Лань, который прихватил с собой, полагая, что и тот пригодится. Вэй Усянь поглядел на фолиант с некоторой опаской и пробормотал:       — Знаменитые правила Гусу Лань, которые ученики должны вызубрить наизусть… Что-то идея совместного обучения уже не кажется такой заманчивой…       — Смею уверить вас, что брак был заключён официально, — сказал Лань Сичэнь, постучав пальцами по фамильному списку.       — Официально… — повторил Вэй Усянь и вдруг оживился: — А расторгнуть его можно?       Лань Ванцзи дёрнулся, будто его наотмашь ударили по лицу.       — Ванцзи! — предупредительно воскликнул Лань Сичэнь.       В следующую секунду и он, и Вэй Усянь уже вскочили на ноги, потому что Лань Ванцзи за два шага оказался рядом с ними. С перекошенным лицом Лань Ванцзи сунул Бичэнь Вэй Усяню в руки — почти швырнул! — и сквозь зубы сказал:       — Просто убей меня. Только тогда будет считаться расторгнутым.       Сказав это, Лань Ванцзи развернулся и, не оборачиваясь, вышел из Цзинши, оставив за собой ледяной шлейф. Вэй Усянь поёжился, с опаской положил Бичэнь на стол и отодвинул его подальше. С чужим духовным оружием шутки плохи, это всем известно. С чего это он вздумал расшвыриваться мечами?       — Молодой господин Вэй, — сделав над собой усилие, выговорил Лань Сичэнь, — Ванцзи воспринимает это… болезненно, и на то есть причины. Вам даже в шутку не стоит говорить о… хм… расторжении брака.       — А кто шутил? — резко отозвался Вэй Усянь, вцепляясь себе в висок пальцами. — Накинулся на меня… опозорил… А я и знать ничего не знаю… и знать не хочу! Я приехал на совместное обучение. Где Цзян Чэн? Я хочу домой!       — Теперь Облачные Глубины ваш дом, — мягко возразил Лань Сичэнь, — а обучение вы уже завершили… давно завершили. Вы просто позабыли. Не спешите с выводами. Вы непременно вспомните однажды. Я поговорю с Ванцзи. Он бывает… хм… несговорчив…       За дверью послышались звуки лёгкой борьбы: Лань Ванцзи пытался помешать Лань Цижэню войти. Лань Сичэнь закатил глаза: только дяди ещё не хватало!       — Не в себе? — сердито говорил Лань Цижэнь. — Знаю я его «не в себе»! Или допился до белой горячки, или от работы увильнуть хочет!       — Дядя! — разом воскликнули оба племянника.       Лань Цижэнь свирепо воззрился на Вэй Усяня. Тот уже два часа как должен был рассказывать младшим ученикам о применении талисманов. Вэй Усянь сложил руки, приветствуя его, и с явным недоумением выслушал претензии и упрёки, которыми его осыпал старый Лань. Он не пытался отшутиться или дерзить в ответ, а на упоминание о том, что Лань Цижэнь — его свекор, и вовсе округлил глаза. Вэй Усянь — как он считал — впервые в жизни видел этого старика и понятия не имел, чем или когда успел ему насолить. И что это за история с учительством? Вэй Усянь сюда на обучение приехал, куда ему учительствовать, когда он ничего о клане Лань не знает?       Когда Вэй Усянь это ему выдал, Лань Цижэнь понял, что Вэй Усянь действительно не в себе, и от этого стало не по себе уже самому Лань Цижэню.       — Как это — память потерял? — поразился Лань Цижэнь.       — Ударился головой и ничего не помнит, — объяснил Лань Сичэнь.       — Вообще ничего? — уточнил Лань Цижэнь.       — Вообще ничего.       — Надеюсь, и не вспомнит!       — Дядя! — опять разом сказали оба племянника и как-то оба сразу подумали, что Вэй Усяня с дядей нельзя оставлять наедине, не то Вэй Усянь непременно уболтает Лань Цижэня расторгнуть их с Лань Ванцзи брак!       Лань Цижэнь фыркнул и ушёл.       — Какой противный старикан, — с отвращением сказал Вэй Усянь. — Нутром чую, мы с ним не поладим…       Воспользовавшись тем, что Лань Сичэнь стал поучать Лань Ванцзи, как нужно вести себя с потерявшим память человеком, Вэй Усянь попытался выскользнуть из Цзинши и опять набил себе шишку на лбу об барьер.       — У тебя память как у золотой рыбки? — суховато спросил Лань Ванцзи. — Я ведь уже говорил, что вокруг Цзинши барьер.       Вэй Усянь в ответ скорчил непонятную гримасу и нарочито несколько раз потыкался в барьер то плечом, то локтем.       — Запереть его не лучший выход, — заметил Лань Сичэнь.       — А ты хочешь, чтобы он разгуливал по Облачным Глубинам в таком состоянии? — дёрнулся Лань Ванцзи. — Если ему расскажут…       Он осёкся и покачал головой.       — Что это мне расскажут? — навострил уши Вэй Усянь.       Лань Сичэнь сразу же понял, что младший брат имеет в виду. Прежде чем «выпускать» Вэй Усяня из Цзинши, нужно подготовить обитателей Облачных Глубин, что Вэй Усянь… не в себе. Он решил заняться этим сразу же, как покинет Цзинши.       — Молодой господин Вэй, — сказал он очень мягко, обращаясь к Вэй Усяню, — лучше вам пока не покидать Цзинши. Наберитесь сил. Это может оказаться сильным потрясением… Для начала… хм, быть может… выслушаете Ванцзи? Ванцзи?.. Ванцзи?       Лань Ванцзи поджал губы, забрал Бичэнь и поставил его вместе с Суйбянем в подставку для мечей.       — Цзинши… его дом? — морща лоб, кивнул Вэй Усянь в сторону Лань Ванцзи. Лань Сичэнь ответил утвердительно. — Тогда можно мне «не покидать» какое-нибудь другое место? Если он опять на меня накинется…       — Не накинусь, — сухо сказал Лань Ванцзи. — Я ничего тебе не сделаю. Я проявил поспешность. Больше такого не повторится.       Он помолчал и медленно поднял пальцы вверх, словно бы принося клятву Небу и Земле. Что происходило у него в душе в этот момент — и подумать страшно! Лань Сичэнь похлопал младшего брата по плечу в утешение, прежде чем уйти. Лань Ванцзи, как неприкаянный, прошёлся из угла в угол, выискивая ещё не подобранные вещи.       — И как мне тебя называть? Муженьком? — с непонятной гримасой поинтересовался Вэй Усянь.       — Личным именем, — отрезал Лань Ванцзи.       — Я не знаю твоего личного имени.       — Знаешь.       — Ну… не помню, если хочешь.       — Вспоминай.       Вэй Усянь закатил глаза, и на этом их разговор кончился.       Лань Ванцзи прошёл к своему столу, разложил книги и принялся за работу, предоставив Вэй Усяня самому себе. Вернее, создавал видимость работы, поскольку мысли его были заняты лишь одним: как заставить Вэй Усяня всё вспомнить. Он мысленно укорил себя за поспешность. Не стоило, ничего не объясняя, накидываться на Вэй Усяня. Этим он лишь напугал его и отвратил от себя. Для Вэй Усяня он сейчас чужой человек, и то, что произошло, воспринималось им как акт насилия, а не любви. Лань Ванцзи прикрыл глаза, по лицу его разлилась болезненная бледность.       Вэй Усянь, прикончив еду, забился в угол за кроватью и снова вытряхнул из цянькуня свой скарб, чтобы, так сказать, разобрать его по косточкам. Он долго разглядывал талисманы, водя пальцем по красноватой вязи письмен и изредка принюхиваясь. Пахло кровью. Тело покалывало невидимыми иголочками, как бывает, когда кто-то пристально смотрит. Вэй Усянь покосился в сторону стола и увидел, что это на самом деле так: Лань Ванцзи смотрел на него или, по крайней мере, в его сторону. Вэй Усянь поднял талисман и буркнул:       — Что это за талисман?       — Призыва нечисти.       Вэй Усянь помолчал, сосредоточенно размышляя:       — Значит… если я его применю, сюда налетит туча ночных тварей?       — Нет, — едва заметно качнул головой Лань Ванцзи.       — Почему?       — В Облачные Глубины нечисти не проникнуть.       Вэй Усянь демонстративно применил талисман и принялся ждать. Ничего не произошло, на его лице появилось выражение сильнейшего разочарования. Лань Ванцзи, в обязанности которого входило и устанавливать барьеры, чувствовал, как бьются в них призванные ночные твари. Вэй Усянь, может, и потерял память, но силы, о которых он и не подозревал, остались при нём. Очень мощный призыв.       Вэй Усянь уже разглядывал чёрную флейту. Подуть в неё он так и не решился. Он твёрдо знал, что играть на флейтах не умеет, к тому же у флейты была странная, беспокоящая его аура. Он сунул флейту обратно в цянькунь и только тогда почувствовал себя спокойнее.       Уверения всех в том, что он всего лишь потерял память, побоку, но Вэй Усянь чувствовал интуитивно, что с ним что-то не так. Он пощупал себя за бок. Золотое Ядро, что ли, по-другому ощущается? Или Ци течёт как-то иначе по духовным каналам? Воспринимается как чужеродная. Это от того, что у него шишка на голове? Вэй Усянь пощупал голову и поморщился.       На самом деле духовная энергия Вэй Усяня нынешнего сильно отличалась от духовной энергии Вэй Усяня времён совместного обучения по ряду причин: во-первых, она была изменена тёмными практиками, во-вторых, источник её принадлежал Мо Сюаньюю, поскольку и Золотое Ядро было его, а в-третьих, значительную часть её передал и продолжал передавать Вэй Усяню Лань Ванцзи. Вэй Усянь в трезвом уме и здравой памяти всё это прекрасно знал и приспособился к этому, но для Вэй Усяня, память у которого отшибло по самое не хочу, это казалось, по меньшей мере, странным. Он покосился на Лань Ванцзи, но вопросов задавать не стал.       В цянькуне было много и других вещей. Вэй Усянь сосредоточенно их разглядывал, прежде чем сунуть обратно, но ощущений, что они принадлежат ему, не было. А наличие в цянькуне нескольких крупных серебряных слитков вообще привело Вэй Усяня в изумление.       — Откуда у меня это? — воскликнул он, держа серебро в ладонях ковшиком, как держат воду.       Эти серебряные слитки он получил в награду за ликвидацию ночных тварей в окрестностях Ланьлина. Владелец виноградника, который упомянутые ночные твари разорили, оказался щедр. Правда, Вэй Усянь уже успел растратить большую часть награды на разные пустяки, которыми и был набит его цянькунь.       — Награда за ночную охоту, — ответил Лань Ванцзи.       — Ночные охоты в Гусу такие доходные? — до неприличия оживился Вэй Усянь, подкидывая один из слитков на ладони.       — Мгм, — после паузы ответил Лань Ванцзи.       Вэй Усянь перепрятал слитки из цянькуня за пазуху. Так, на всякий случай. «Цзян Чэн от зависти лопнет, когда это увидит!» — подумал Вэй Усянь и тут же встревожился.       — Цзян Чэн! Шицзе! Где они? — воскликнул он, вскакивая.       — Они давно… вернулись в Юньмэн, — после чудовищно долгой паузы ответил Лань Ванцзи. Ему очень не нравилось, что Вэй Усянь всё время говорит о Цзян Чэне. Разумеется, для Вэй Усяня тех давних времён, в которых пребывала сейчас его память, Цзян Чэн был единственным близким другом, но…       — Брат сказал, что пошлёт за ним, — сказал Лань Ванцзи, стараясь, чтобы прозвучало не слишком резко.       Вэй Усянь не обратил внимания на то, что Лань Ванцзи сказал «за ним», а не «за ними». Он уже мысленно рисовал себе, как нарочито небрежно вытащит из-за пазухи серебряный слиток, чтобы расплатиться, скажем, за обед в таверне. Какое у Цзян Чэна тогда лицо будет, а! «И шицзе купить что-нибудь, — подумал Вэй Усянь довольно, похлопывая себя по груди ладонью. — И дяде Цзяну». Мелькнула не очень приятная мысль, что если он забыл о ночной охоте, то мог забыть и обо всём остальном, в том числе и о так называемом супружестве, но Вэй Усянь тут же прогнал её. Если это не розыгрыш, тогда какой-то заговор!       — Паршивый собачник, — пробормотал Вэй Усянь, — бросил меня тут…       Лань Ванцзи доставило несказанное удовольствие, что Вэй Усянь выругал Цзян Чэна.       Вэй Усянь между тем почувствовал себя утомлённым. Слишком много событий и потрясений за день даже для него. Он, косясь на Лань Ванцзи, выбрался из угла и прилёг на самый краешек кровати. Нисколько не помешало бы вздремнуть, но Вэй Усянь боялся, что тогда Лань Ванцзи может с ним что-нибудь сделать. Этим внешним безразличием его больше не обманешь! Он клевал носом, но продолжал бдеть за Лань Ванцзи. Тот углубился в чтение и ничего не замечал. Вэй Усянь отключился на минуту, тут же встрепенулся и увидел, что Лань Ванцзи подошёл и тоже собирается лечь в кровать. Панику на лице Вэй Усяня Лань Ванцзи заметил и ровно сказал:       — Девять часов. Пора спать.       — В такую рань? — недоверчиво спросил Вэй Усянь.       — В Облачных Глубинах рано ложатся.       — И рано встают? — съязвил Вэй Усянь.       — Мгм, — подтвердил Лань Ванцзи, — в пять утра.       Вэй Усянь округлил глаза, но ничего не сказал. «Значит, сбежать отсюда нужно до четырёх, максимум — до полпятого». Когда Лань Ванцзи ложился, Вэй Усянь отодвинулся ещё дальше к краю.       — Я ничего тебе не сделаю, — сказал Лань Ванцзи, заметив его внутреннее напряжение.       — Почём мне знать, что у тебя на уме? — проворчал Вэй Усянь.       Лань Ванцзи сцапал его руку и прижал к своей груди. Высвободиться Вэй Усяню не удалось, пришлось лежать так. Чтобы определить время, Вэй Усянь отсчитывал собственные вздохи. Лань Ванцзи лежал недвижно, дыхание его было размеренным и неглубоким. «Спит или притворяется?» — подумал Вэй Усянь, косясь на него. Он успел отсчитать две с половиной тысячи вздохов и решил, что прошло достаточно времени, чтобы заснуть. Его и самого едва не сморило. Потыкав Лань Ванцзи в плечо и удостоверившись, что никакой реакции нет, Вэй Усянь стал палец за пальцем разжимать руку Лань Ванцзи, всё ещё сжимавшую его за запястье. Освободившись, Вэй Усянь соскользнул с кровати и рванул к двери, но что-то будто дёрнуло его обратно, едва не сбило с ног. Вэй Усянь уставился на своё запястье, вокруг которого была обвязана тонкая серебряная нить. Другой конец терялся в полумраке комнаты и, очевидно, был привязан к руке самого Лань Ванцзи. Вэй Усянь остервенело подёргал нить, даже попытался её перегрызть.       — Не выйдет, — раздался ровный голос Лань Ванцзи.       Вэй Усянь подскочил на месте от неожиданности. Лань Ванцзи, разумеется, вообще не спал, поскольку Вэй Усяня знал прекрасно и предвидел, что тот попытается улизнуть, когда он заснёт, поэтому предпринял меры.       — Развязать может лишь тот, кто завязал, — пояснил Лань Ванцзи, садясь.       — Какой дурак эту технику придумал! — прорычал Вэй Усянь.       — Ты.       — Я что, никуда не могу выйти? — продолжал рычать Вэй Усянь, не обратив внимания на ответ Лань Ванцзи.       — Куда тебе выходить?       — Пить. Я захотел пить, — с вызовом сказал Вэй Усянь. — Я что, должен умирать от жажды?!       — И ты, разумеется, не думал выбраться из Облачных Глубин, чтобы купить вина на тот серебряный слиток, что припрятал за пазухой? — поинтересовался Лань Ванцзи самым добродушным тоном.       Именно это Вэй Усянь и собирался сделать, а потом — сделать ноги из Гусу. Заметив его потрясение, Лань Ванцзи добавил:       — Я же говорил, что всё о тебе знаю.       Он принялся накручивать серебряную нить на запястье, чтобы таким образом подтянуть Вэй Усяня обратно к кровати. Тот со всей силы упёрся ногами в пол, но это было всё равно что песчинке упираться против накатившей волны. Притянув Вэй Усяня достаточно близко к кровати, Лань Ванцзи перегнулся и ударил ладонью по полу. Доска отскочила, открывая тайник.       — Можешь взять один, — разрешил Лань Ванцзи.       Вэй Усянь вытянул шею, чтобы поглядеть, что спрятано под полом. К его изумлению, там оказалось несколько фарфоровых сосудов для вина. Вэй Усянь страшно разволновался, заметив этикетки:       — Это ведь не «Улыбка Императора»?       — Мгм, — кивнул Лань Ванцзи.       — Всегда хотел попробовать, — просиял Вэй Усянь, забывая обо всём. Он плюхнулся на пол и выудил из тайника несколько сосудов.       — Только один, — напомнил Лань Ванцзи.       Вэй Усянь скорчил недовольную моську, но вернул остальные обратно, оставив себе один. Не так уж он и расстроился. Он подумал: «Теперь, когда я знаю, где тайник, кто помешает мне выудить остальное? Нужно только дождаться, когда этот заснёт или уйдёт». Он сорвал с сосуда крышку и опрокинул его надо ртом. Запахло цветами, вино было ароматное и вкусное. Недаром оно славилось во всех пределах Поднебесной. «Этот, значит, тайком попивает вино?» — подумал Вэй Усянь, покосившись на Лань Ванцзи. Тот улёгся обратно, скрестил руки на груди и закрыл глаза.       — Вино ведь запрещено в Облачных Глубинах? — сказал Вэй Усянь, ухмыляясь.       — Я знаю, — только и сказал Лань Ванцзи.       Вэй Усянь быстро прикончил сосуд и принялся выжидать, когда Лань Ванцзи заснёт, чтобы стянуть из тайника ещё один или парочку. Он подёргал за серебряную нить, Лань Ванцзи не отреагировал. На этот раз он заснул по-настоящему, поскольку был уверен, что Вэй Усянь теперь не покинет Цзинши, пока не опустошит тайник. Вэй Усянь ухмыльнулся, вытащил и прикончил один за другим ещё три сосуда, облизнулся и принялся составлять план дальнейших действий. Эту нитку можно перерубить мечом, но для этого нужно удостовериться, что Лань Ванцзи заснул крепко и не проснётся от звука удара меча. Вэй Усянь поболтал остатками вина в сосуде, глаза его вспыхнули озарением. Он забрался на край кровати и осторожно влил остатки вина в губы Лань Ванцзи: крепче будет спать! Это был глупейший поступок за всю его жизнь, но он ведь сейчас понятия не имел, что вино делает с Лань Ванцзи.       Глаза Лань Ванцзи распахнулись, он сел, как сомнамбула. Вэй Усянь отпрянул, но Лань Ванцзи схватил его за запястье и подтянул к себе. Прежде чем Вэй Усянь успел опомниться, Лань Ванцзи подмял его под себя. В этот раз Вэй Усянь так просто сдаваться не собирался и искусал Лань Ванцзи язык и губы, когда тот пытался его поцеловать. Но Лань Ванцзи так его пригвоздил к кровати резким выпадом бёдер, что у Вэй Усяня в глазах потемнело. К счастью для хризантемы Вэй Усяня, повторных выпадов было не больше десяти. После десятого Лань Ванцзи отстранился, лёг на вторую половину кровати в благопристойную позу и закрыл глаза. Вэй Усянь с трудом мог пошевелиться и так и лежал, раскорячившись, как раздавленный сапогом жук. Глаза застилали слёзы. Он нащупал подол и попытался свести полы одеяния вместе, чтобы прикрыться, но обнаружил, что оба разорваны: и верхнее, и нижнее, — и держатся буквально на двух-трёх ниточках и уцелевшем поясе.       Лань Ванцзи пошевелился, что-то невнятно пробормотал и сел. Глаза его были закрыты. Вэй Усянь отчаянно пытался сползти с кровати на пол, но тело слишком болело, чтобы двигаться достаточно проворно. Он замер на самом краю. Лань Ванцзи в этот момент как раз открыл глаза. Зрачки его расширились, сузились и снова расширились. Он хотел что-то произнести, но тут же накрыл рот ладонью, ощутив сильную боль. Пальцы окровенились.       — Что ты сделал? — выговорил Лань Ванцзи, не отнимая ладони ото рта.       — Это ты что со мной сделал! Сам Небом и Землёй поклялся, что больше меня не тронешь…       — Что ты сделал, чтобы я это сделал? — невнятно проговорил Лань Ванцзи.       — Ты!!!       Взгляд Лань Ванцзи замер на валяющихся возле кровати пустых сосудах.       — Ты… ты заставил меня выпить вино? — выговорил он глухо.       Вэй Усянь, который всё это время возмущался, предъявлял претензии и даже ругался, осёкся и уставился на Лань Ванцзи. Было что-то в его взгляде такое, что заставило сразу примолкнуть.       — Ну, допустим, — протянул Вэй Усянь, — и что с того?       Лань Ванцзи убрал ладонь ото рта, взглянул на окровавленные пальцы и медленно проговорил:       — Я, должно быть, что-то с тобой сделал?       — Как будто сам не помнишь! — взвился Вэй Усянь.       — Не помню, — покачал головой Лань Ванцзи. — Вино… всегда на меня так действует. Плохо переношу алкоголь.       Он сунул пальцы в рот, ощупывая искусанный язык. После взгляд его замер на разорванной одежде Вэй Усяня.       — Да, я это сделал… — пробормотал Лань Ванцзи и ненадолго прикрыл глаза.       — Если не переносишь алкоголь, — возмутился Вэй Усянь, поняв, что в приключившемся бедствии виновен исключительно он сам, — зачем хранишь его в тайнике?       — Для тебя… — невнятно ответил Лань Ванцзи и опять зажал рот ладонью. Ворочать языком было по-настоящему больно. Но уж конечно, не больнее, чем Вэй Усяню сейчас сидеть! Лань Ванцзи помрачнел лицом и произнёс:       — Прости. Больше никогда не пытайся меня опоить. Ничего хорошего из этого — для тебя — не выйдет.       — И что, ты всегда так… ну… — нахохлился Вэй Усянь, — когда выпьешь?       — В основном, так, — безжизненным голосом ответил Лань Ванцзи, — или ещё хуже.       — Куда уж хуже…       Ночь для Вэй Усяня прошла просто отвратительно. Он хоть и спал, но то и дело просыпался, неловко повернувшись во сне и причинив себе этим боль: разбитая на восемь лепестков хризантема и синяки на ляжках ныли нещадно. А ещё нужно было за Лань Ванцзи следить, чтобы он ничего этакого не сделал! Но Лань Ванцзи просто лежал на своей половине кровати в благопристойной позе с закрытыми глазами, спал или нет — Вэй Усянь не доискивался.       Лань Ванцзи не спал. Когда Вэй Усянь затихал, Лань Ванцзи приподнимался и осторожно трогал его за запястье, проверяя пульс. Он очень терзался совестью, хоть и не вполне был виноват в произошедшем. «Нужно было предугадать, что Вэй Ин так поступит, — болезненно думал Лань Ванцзи, небольшими порциями передавая ему духовную силу. — Тогда бы ничего не случилось. Он, должно быть, теперь ещё сильнее меня ненавидит».       В пять утра Лань Ванцзи поднялся, медленно оглядел свою одежду. Кровавые пятна зловеще темнели на воротнике, края рукавов тоже были испачканы. Лань Ванцзи потрогал язык. Боль унялась, но язык казался онемевшим и распухшим. Сегодня ему придётся говорить вдвое меньше обычного. Он тихо вздохнул и стал переодеваться.       Вэй Усянь, разумеется, за ним следил вполглаза (он проснулся, почувствовав, как прогнулась кровать под встающим Лань Ванцзи). Глаза его округлились, когда он заметил иссечённую шрамами спину мужчины. Он о таком слышал: наказание дисциплинарным кнутом! Этот человек, должно быть, преступник. Совершил какое-то ужасное преступление, а может, даже и не одно! Вэй Усянь только уверился в этом, когда различил на груди Лань Ванцзи ещё и клеймо. «Это же вроде метка клана Вэнь?» — неуверенно подумал Вэй Усянь. Лань Ванцзи, словно почувствовав его взгляд, обернулся. Вэй Усянь тут же стал притворяться, что крепко спит, и как-то незаметно заснул на самом деле.       Когда он проснулся, в Цзинши он был уже один. На столе стоял поднос с едой, а возле кровати Вэй Усянь обнаружил свёрнутую одежду белого цвета.       — Моё ученическое одеяние! — обрадовался Вэй Усянь. Даже несмотря на то унизительное положение, в котором он побывал дважды за вчерашний день, это не убило в нём радость жизни. Он не без удовольствия прикончил оставленную для него еду и переоделся.       Это не было ученическим одеянием, но одеждой, какую носят старшие адепты Гусу Лань и какую носил сам Лань Ванцзи. Это одеяние Лань Ванцзи носил шестнадцать лет назад, и оно пришлось Вэй Усяню впору. Ну, быть может, только чуточку велико. Серебряной нити на запястье больше не было, оставалось лишь как-то справиться с барьером, чтобы обрести свободу.       Вэй Усянь взял Суйбянь и потыкал им в дверной проём. Барьера вокруг Цзинши не было. Вэй Усянь удивлённо приподнял брови, потыкал уже пальцем и ничего не ощутил. Тогда он зажмурился и перепрыгнул через порог на крыльцо.       — Надо же, получилось, — пробормотал он поражённо. — Теперь осталось только отыскать павильон, где проходят занятия.       Что и где находится в Облачных Глубинах, Вэй Усянь не знал, но надеялся или случайно наткнуться на нужное место, или спросить у кого-нибудь. Но адепты отчего-то от него пятились и разбегались. Вэй Усянь скривил рот, размышляя над этим странным обстоятельством. Он, разумеется, не знал, что Лань Ванцзи успел собрать всех адептов поутру и предупредить их, что если они посмеют хоть раз раскрыть рот в присутствии Вэй Усяня, пока тот не в себе, то мало им не покажется. Что именно он с ними сделает, Лань Ванцзи уточнять не стал, но выражение его лица ничего хорошего не предвещало, так что адепты ринулись исполнять его приказание, даже не спрашивая, зачем или почему им запрещено разговаривать с Вэй Усянем.       Бродить долго по Облачным Глубинам Вэй Усяню не пришлось. Он расслышал монотонное жужжание голосов откуда-то сбоку и направился туда, верно предположив, что именно так и проходят занятия. Он прокрался в павильон и уселся в самом дальнем углу, возле окна, — единственное свободное место, как он полагал, оставленное для него. Странно, что ученики были ему незнакомы и что среди них не было ни Цзян Чэна, ни шицзе. Лань Цижэнь вытаращился на него, Вэй Усянь поёжился и сказал:       — Проспал. Простите великодушно. Кто ж знал, что тут глаза продирать засветло надо!       Ученики заоглядывались. Они были из новоприбывших, в лицо Вэй Усяня не знали. Из-за одежды они приняли его за одного из старших учеников — шисюнов.       Лань Цижэнь соображал, как ему поступить. Что Вэй Усянь не в себе, он это ещё накануне понял. Но что с ним делать теперь? Продолжать урок или выдворить? Это была дилемма, но разрешил её… Лань Ванцзи. Он, вернувшись в Цзинши и не обнаружив там Вэй Усяня, отправился его искать и нашёл там, где и предполагал, — в ученическом павильоне. Лань Ванцзи едва заметно кивнул дяде, подхватил Вэй Усяня и перебросил его через плечо, как мешок, чтобы унести. Вэй Усянь завопил, но Лань Ванцзи не обратил на это никакого внимания и даже не воспользовался заклятьем молчания. Лань Цижэнь прикрикнул на учеников и продолжил урок.       — Отпусти меня! — верещал Вэй Усянь, извиваясь всем телом.       Лань Ванцзи, отойдя на достаточное от ученического павильона расстояние, поставил Вэй Усяня на ноги. Тот отскочил от него и выставил перед собой Суйбянь:       — Я за себя постоять могу!       — Не сомневаюсь, — кивнул Лань Ванцзи.       — Я должен быть на занятиях, — сказал Вэй Усянь, сверкая глазами.       — Не должен, — возразил Лань Ванцзи.       Кто знает, к чему бы привёл их спор, но тут к ним подбежали Лань Сычжуй и Лань Цзинъи. Их тоже предупредили, что Вэй Усянь не в себе, но они плохо себе представляли масштабы катастрофы, пока не увидели, как Вэй Усянь размахивает Суйбянем, не подпуская к себе Лань Ванцзи.       — Точно спятил, — утвердительно сказал Лань Цзинъи. — Может, ему ещё раз по башке дать, чтобы мозги на место встали?       — Цзинъи! — возмутился Лань Сычжуй, ткнув приятеля в бок.       Лань Ванцзи метнул на Лань Цзинъи тяжёлый взгляд.       — А что? — пожал тот плечами, несколько стушевавшись. — Лечи подобное подобным. Так, кажется, говорится?       — Где Цзинь Лин? — спросил Лань Ванцзи.       — В Ланьлин уехал, — ответил Лань Сычжуй. — У них какой-то праздник.       — У этих Цзиней вечно какие-то праздники, — фыркнул Вэй Усянь, внимательно вглядываясь в юношей. — А вы из какого клана?       Лань Сычжуй и Лань Цзинъи переглянулись.       — Учитель Вэй… — нерешительно начал Лань Сычжуй.       — Кто учитель? — вытаращился на него Вэй Усянь.       — Вы…       Вэй Усянь ткнул в Лань Ванцзи пальцем:       — А это кто?       — Ханьгуан-цзюнь…       — Кем он мне приходится?       Лань Сычжуй покраснел, но всё же ответил:       — С-супругом.       Вэй Усянь издал короткий стон и страдальчески закатил глаза, потом ткнул пальцем уже в юношей:       — А вы кто?       — Я Лань Цзинъи, — сказал Лань Цзинъи, — а это Лань Сычжуй…       Вэй Усянь припомнил, что в фамильном списке видел эти имена. Лань Сычжуй значился его приёмным сыном. Он гневно воззрился на Лань Ванцзи:       — Не только сам мне навязываешься, ещё и сына своего на меня навязал! Да я с ним одного возраста! И второго тоже хочешь, чтобы я сыном считал?!       — Ну уж нет, — категорично сказал Лань Цзинъи, — мне такого папаши и даром не надо!       Лань Сычжуй поморгал, нерешительно поглядел на Лань Ванцзи. Тот медленно покачал головой. Вэй Усянь продолжал кипятиться и в выражениях не стеснялся, но тут его чуткий слух уловил знакомые до ужаса звуки: пыхтение и тявканье. Он тут же примолк, съёжился и испуганно проговорил:       — Это что, собака? Здесь есть собаки?!       Лань Сычжуй и Лань Цзинъи опять переглянулись.       — Это же Фея… — начал Лань Цзинъи.       Вэй Усянь дослушивать не стал. Он уже успел заметить, что к ним трусит толстенная собака, и быстрее ветра помчался к Цзинши.       — Ну и ну… — сказал Лань Цзинъи, вращая глазами.       Лань Сычжуй испуганно поглядел на Лань Ванцзи:       — Ханьгуан-цзюнь…       Лань Ванцзи вздохнул и вторично покачал головой. Фея протрусила мимо них и уселась на крыльце Цзинши, поджидая, когда Вэй Усянь выйдет. В последнее время она всегда его поджидала, чтобы сопроводить на ночную охоту, а теперь по-собачьи переживала за него. Лань Ванцзи поднялся на крыльцо, поглядел на Фею, та — на него.       — Мгм, — сказал Лань Ванцзи, словно собака его о чём-то спросила, — ему нужно время. Можешь подождать здесь, если хочешь.       Фея вильнула хвостом и осталась сидеть на крыльце. Лань Ванцзи вошёл в Цзинши и обнаружил, что Вэй Усянь втиснулся в угол за кроватью и сверкает оттуда глазами, как загнанный кошкой мышонок.       — Она не войдёт, — проронил Лань Ванцзи. — Почему ты её боишься?       — Если бы ты «знал обо мне всё на свете», — язвительно сказал Вэй Усянь, но голос его дрожал, — то знал бы и то, что я боюсь собак!       — Я знаю. Но ведь это не обычная собака, а собака-оборотень.       — Оборотень или нет, а собака, — упрямо возразил Вэй Усянь и положил подбородок на кровать. — Что она там сидит? Меня сторожит? Это ты её заставил, чтобы я никуда выйти не смог?!       — Она просто тебя ждёт, — возразил Лань Ванцзи.       — Ждёт? Ну так не дождётся! Ни за что не выйду! — объявил Вэй Усянь. — Знаю я этих собак! Спят и видят, чтобы меня укусить!       Лань Ванцзи спорить с ним не стал, заметил лишь:       — Не только собаки кусаются.       Лицо Вэй Усяня вспыхнуло, он едва ли не со злостью воскликнул:       — А не надо было мне в рот язык запихивать!       — Не помню, — отозвался Лань Ванцзи и сел за стол к своим книгам.       Вэй Усянь зарычал и взъерошил волосы:       — Проклятущая собака! Теперь не выйти! Так занятия закончатся.       — Зачем тебе на занятия? — спросил Лань Ванцзи, чуть пожав плечами.       — Я же на обучение приехал, — возмутился Вэй Усянь. — Я что, так и просижу здесь в компании с извращенцем весь срок обучения?!       — Я не извращенец, — категорично сказал Лань Ванцзи, и лицо его покрылось пунцовыми пятнами.       — «Не извращенцы» нефритовые жезлы при себе держат! — выпалил Вэй Усянь и съёжился.       Лань Ванцзи стерпел, набрал полную грудь воздуха и шумно выдохнул.       — Значит, ты не веришь тому, что тебе говорят? — спросил он после продолжительного молчания.       — Не верю, — буркнул Вэй Усянь.       — Тогда… как насчёт небольшой загадки? — спросил Лань Ванцзи, поднимаясь и подходя к кровати. — Тебе придётся хорошенько напрячь мозг, чтобы решить её. Ты ведь считаешь себя одарённым. Если решишь её, позволю тебе… учиться вместе со всеми или даже вернуться в Юньмэн.       Вэй Усянь скривил рот, но буркнул:       — Что за загадка?       Лань Ванцзи сел на край кровати, взял Суйбянь с подставки для мечей и демонстративно попытался вынуть его из ножен. Разумеется, меч в ножнах сидел как влитой, вытащить его не удалось, поскольку Вэй Усянь был единственным теперь человеком на свете, который мог это сделать: после смерти Старейшины Илина Суйбянь запечатал себя. Это открытие было для Лань Ванцзи страшным ударом тогда: они разыскали отобранные у них кланом Вэнь мечи, но Лань Ванцзи не смог вытащить Суйбянь из ножен… Лань Ванцзи поморщился возникшему воспоминанию и на ладони протянул Суйбянь Вэй Усяню:       — Почему я не могу вынуть твой меч из ножен?       Вэй Усянь нахмурился и процедил:       — Ты притворился, что не можешь вытащить его, так?       Лань Ванцзи покачал головой и, выждав, когда Вэй Усянь возьмёт Суйбянь, снова дёрнул за рукоять. Вэй Усянь держал меч крепко, так что мог определить, что попытки Лань Ванцзи не были притворными. К тому же лёгкое свечение вокруг пальцев говорило, что Лань Ванцзи применил некоторое количество духовной силы.       — Почему я не могу вынуть твой меч из ножен? — повторил Лань Ванцзи, оставив попытки. — Ты ведь знаешь ответ на этот вопрос, достаточно вспомнить.       Вэй Усянь пристально глядел на Суйбянь с полминуты, потом потянул меч из ножен, клинок чуть заскрипел и выдвинулся. Морщина между бровями Вэй Усяня стала глубже, он резко задвинул меч обратно в ножны и на вытянутой руке протянул Лань Ванцзи. Ничего не вышло и в этот раз.       — Теперь тебе есть чем заняться, — сказал Лань Ванцзи, поднимаясь с кровати, чтобы вернуться к книгам.       Вэй Усянь вылез из угла, сел на кровать, подогнув под себя ноги, и уставился на зачехлённый Суйбянь. Ответом на загадку было: смерть владельца. Очевидным ответом, но Вэй Усянь сразу отогнал эту мысль, поскольку уж он-то точно знал, что жив!       — Три подсказки! — объявил Вэй Усянь, сузив глаза. — Я задам тебе три вопроса, и ты мне на них ответишь. Это будет честно.       Лань Ванцзи сделал пригласительный жест.       — На мече ведь нет никаких заклятий?       — Мгм.       — Не только ты, но и другие тоже не могут, или только ты?       — Никто не может.       — Дело во мне или в мече?       — Мгм.       — Что «мгм»? — не понял Вэй Усянь.       — Это уже четвёртый вопрос, — сказал Лань Ванцзи и не ответил на него.       Вэй Усянь сердито фыркнул, но, поразмыслив, понял, что ответом на третий вопрос «мгм» было неспроста. Вероятно, дело в обоих: и в нём самом, и в мече. Вэй Усянь сжал подбородок пальцами и погрузился в размышления.       Пытаясь вынуть меч из ножен, Лань Ванцзи применил духовную силу. Если бы он этого не сделал, Вэй Усянь мог бы предположить, что меч не поддаётся, потому что у Лань Ванцзи нет духовной силы или её недостаточно для того, чтобы взять духовное оружие другого человека.       — А можно вопрос, не связанный с загадкой? — спросил Вэй Усянь, поднимая на Лань Ванцзи глаза.       — Мгм? — отозвался Лань Ванцзи.       — Барьер над Цзинши — твоих рук дело?       — Мгм.       Вэй Усянь опять скривил рот. Значит, этот Лань не только физическими силами обладает, его духовные силы чудовищно велики: установить такого уровня барьер и удерживать его круглыми сутками… Но он не может вынуть Суйбянь из ножен. Вэй Усянь припомнил, как Лань Ванцзи переодевался, и сказал:       — Предположение первое. Ты не смог вытащить мой меч из ножен, потому что тебе запрещено пользоваться чужим духовным оружием.       — Нет, почему ты так решил? — Лань Ванцзи полуобернулся к нему, на лице его был лёгкий отсвет удивления.       — То есть чужим духовным оружием ты пользоваться можешь?       — Мгм.       Вэй Усянь досадливо прищёлкнул языком.       — Почему ты так решил? — настойчиво переспросил Лань Ванцзи.       — Шрамы у тебя на спине. Это ведь дисциплинарный кнут? Я слышал о таком наказании. Ты совершил какое-то чудовищное преступление? — с интересом спросил Вэй Усянь.       — Мгм, — к его изумлению, спокойно ответил Лань Ванцзи.       — Убил кого-нибудь? — оживился Вэй Усянь. — Или, ха-ха, правила вашего Ордена нарушил?       — Просто остался верным себе, — пространно ответил Лань Ванцзи. — Это не имеет отношения к загадке, не отвлекайся.       — А клеймо? — не унимался Вэй Усянь.       — Что — клеймо? — переспросил Лань Ванцзи, непроизвольно дотронувшись до груди.       — Тебя заклеймили эти псы из клана Вэнь? Ты перешёл им дорогу или что? — с любопытством спросил Вэй Усянь. — Я слышал, что они скоры на расправу с теми, кто им перечит.       — Это не они.       — А кто?       — Я сам, — после паузы ответил Лань Ванцзи.       Вэй Усянь вытаращился на него, потрясённый его ответом:       — За что?!       Лань Ванцзи помолчал и ответил лишь частью правды:       — Я был пьян.       Расспрашивать дальше Вэй Усяню разом расхотелось. Он что-то проворчал себе под нос и принялся дальше ломать голову над загадкой.       — Не знаю! — воскликнул он после и яростно взъерошил волосы. — Не знаю я ответа на эту загадку! Понятия не имею, почему ты не можешь вытащить из ножен мой меч! И что мне теперь, безвылазно сидеть в этом павильоне?!       — Учить правила ты прекрасно можешь и здесь, — ровно ответил Лань Ванцзи. — Обучение в Гусу Лань начинается с того, что ученики должны затвердить наизусть весь свод правил.       Вэй Усянь взял толстенную книгу за уголок и чуть приоткрыл где-то на середине:       — И что, обязательно-обязательно все эти правила знать наизусть? Да они же на Чжуаньшу… Сколько времени нужно, чтобы затвердить их все?!       На улице послышался шум, ясно и яростно прозвучал голос Цзян Чэна:       — Что значит: я не могу его увидеть?!       — Цзян Чэн! — обрадовался Вэй Усянь, подскакивая на кровати. — Цзян Чэн пришёл меня выручать!       — Глава клана Цзян… — послышался мягкий голос Лань Сичэня.       — И дядя здесь! — ещё радостнее воскликнул Вэй Усянь.       Лань Ванцзи так поджал губы, что они посинели. Неподдельная радость Вэй Усяня причинила ему боль.       — Войти вы не можете, на Цзинши барьер…       Послышался характерный треск, в воздухе засверкали фиолетовые искры. Вэй Усянь, который уже мчался к двери, резко затормозил и в два прыжка оказался в углу за кроватью. И даже натянул на голову одеяло. Лань Ванцзи со смешанным чувством радости и изумления смотрел на него.       — Это же Цзыдянь, — страшным шёпотом сказал Вэй Усянь. — Значит, и госпожа Юй здесь! Я вовсе не хочу, чтобы мне кнутом прилетело. Я… я лучше правила зубрить буду. — И с этим словами Вэй Усянь ухватился за свод правил с таким рвением, с каким утопающие хватаются за соломинку.       Лань Ванцзи не без удовольствия вышел из Цзинши и сообщил Цзян Чэну, что Вэй Усянь отказался выходить.       — Зачем тогда было вызывать меня сюда?! — прорычал Цзян Чэн. — Если у Вэй Усяня крыша поехала, надо его башкой в воду окунуть, чтобы протрезвился!       — Дело вовсе не в алкоголе, — возразил Лань Сичэнь, — он сильно ударился головой на ночной охоте.       — Тогда нужно его ещё раз башкой в стену припечатать, — ухмыльнулся Цзян Чэн.       — А я предлагал, — в сторону сказал подслушивавший за углом Лань Цзинъи. — Сычжуй, как считаешь… Сычжуй? — изумился он, увидев, что приятель сидит на корточках, обхватив голову руками в приступе какого-то отчаяния.       — А если он никогда-никогда не вспомнит?!       Голос у Лань Сычжуя дрожал.       — Ну, это же Вэй Усянь… — упавшим голосом сказал Лань Цзинъи, шутить которому разом расхотелось. — Он даже с того света вернулся. А уж вернуть воспоминания для него — пара пустяков.       Вэй Усянь упорно ничего не помнил.       Долю участия в этом деле проявил даже Лань Цижэнь. Он счёл, что Вэй Усянь быстрее вспомнит, если заставить его заниматься привычными делами, и загрузил Вэй Усяня работой. К сожалению, накопленный им багаж знаний начисто испарился из его головы, и Вэй Усянь оказался толком ни на что не способен.       — Теперь он ещё никчёмнее обычного! — вспылил Лань Цижэнь. — Как можно было забыть то, что вдалбливалось в голову годами?!       Вэй Усяню очень неприятно было выслушивать его упрёки. Его обвиняли в том, чего он не знал, за то, чего он не умел, — так он полагал. Он понятия не имел, как учительствовать, или как усовершенствовать якобы сделанный им самим артефакт… Он до рези в глазах вчитывался в якобы написанные им трактаты, но они казались ему невероятными и даже абсурдными, поскольку техники, которые он якобы изобрёл, не были техниками пути меча. Он не понимал, почему от него требуют то, о чём он впервые в жизни слышит, называют его титулами, которых он не имеет — учитель Вэй, Старейшина Илина… — и, что самое бесящее, уверяют, что он всё это просто позабыл, но при этом явно о чём-то умалчивают. Все от него чего-то ждали, но не объясняли толком, чего ждут. Вэй Усянь чувствовал себя загнанной в угол ночной тварью.       Лань Ванцзи был терпелив и подчёркнуто предупредителен. С той ночи он к Вэй Усяню не прикасался. После нескольких бессонных ночей он пришёл к решению, которое хоть и было для него тяжёлым, но, прежде всего, учитывало интересы Вэй Усяня: даже если Вэй Усянь никогда не вспомнит, кем для него является Лань Ванцзи, он будет рядом, как спутник на пути совершенствования, как плечо, на которое можно опереться, а их супружество будет духовным супружеством. Достаточно и того, что Вэй Усянь просто будет рядом и позволить быть рядом ему. Чтобы избежать искушения, в одну постель с Вэй Усянем Лань Ванцзи больше не ложился. Он предоставил Вэй Усяню кровать, а сам спал на тахте у окна или вообще не спал, всю ночь занимаясь книгами. Пусть Вэй Усянь для начала привыкнет к нему.       Вместе с Лань Сичэнем Лань Ванцзи исследовал древние свитки, пытаясь отыскать способ возвращения памяти, но поиски ни к чему не привели. О подобных случаях упоминалось вскользь или вовсе не упоминалось.       Пожалуй, тяжелее всех пришлось Лань Сычжую. Он очень любил Вэй Усяня, и тем больнее было видеть, что Вэй Усянь понятия не имеет, кто он. Они почти не общались теперь. Вэй Усяню не нравилось навязанное на него «отцовство», а Лань Сычжую строго-настрого было запрещено упоминать о событиях на горе Луаньцзан, поэтому он лишь неловко молчал, если Вэй Усянь у него что-то спрашивал.       Цзинь Лину вообще пока запретили возвращаться в Облачные Глубины. Он рвал и метал, но ничего не поделаешь, пришлось подчиниться: Лань Сичэнь лично приехал в Ланьлин и, не вдаваясь в подробности, сказал, что Вэй Усянь не в себе, поэтому Цзинь Лину будет опасно находиться с ним рядом.       Лань Цзинъи тоже приходилось несладко. Жизнь в Облачных Глубинах стала невыносимо скучной: учёба, ночные охоты и даже безделье без Вэй Усяня были пресными как гусуланьская еда! И всё время приходилось следить за языком, чтобы не сболтнуть лишнего.       Вэй Усянь мрачнел день ото дня. Он уже к этому моменту понимал, что в голове у него зияет здоровенная дыра, о содержимом которой знают все, кроме него самого. Они все хотят, чтобы он вспомнил, но почему-то не торопятся ему с этим помогать. Даже этот Лань Ванцзи всё больше молчит и очень неохотно отвечает на вопросы. От него, кроме «мгм», мало чего в ответ добьёшься, даже если задашь пространный и требующий развёрнутого ответа вопрос. И как он должен вспомнить то, о чём якобы забыл, если от него отмахиваются?!       — Почему ты никогда толком не отвечаешь на вопросы? — вспылил Вэй Усянь.       — Мгм? — отозвался Лань Ванцзи, высоко поднимая брови.       — Вот опять! Как я должен угадывать, что значат эти твои бесконечные «мгм»?! Мгм, мгм, мгм… Ты что, других слов не знаешь?!       Лань Ванцзи терпеливо выслушивал жалобы и даже брань, никогда и ничем не упрекая Вэй Усяня.       — Успокойся, Вэй Ин, — только и сказал он. — Волнение может привести к искажению Ци.       Вэй Усянь что-то прорычал сквозь зубы. Кажется: «Моя Ци, что хочу с ней, то и делаю».       — Не стоит беспечно относиться к этому, — возразил Лань Ванцзи, нахмурившись, — искажение Ци может привести к смерти.       — Ну и пусть, — раздражённо отозвался Вэй Усянь, — всё равно мне жить не больно-то нравится.       Лань Ванцзи резко поднялся, стол с книгами опрокинулся. Вэй Усянь, который сидел на кровати, развалившись, подскочил и непроизвольно схватился за Суйбянь. Лицо Лань Ванцзи исказилось гневом и болью, он резко сказал:       — Не смей так говорить! Никогда больше!       Вэй Усянь сделал постное лицо. Это была вторая вспышка гнева за всё время, что он знал этого Ланя. В первый раз Лань Ванцзи разгневался, когда Вэй Усянь упомянул о расторжении брака.       — Тебе бы самому успокоиться, — фыркнул Вэй Усянь. — Тебе быстрее моего искажением Ци прилетит, если будешь кипятиться. В правилах ваших ведь говорится, что запрещено проявлять эмоции. Не больно-то ты им следуешь, а ещё считаешься образцовым Ланем!       — Кто тебе сказал? — нахмурился Лань Ванцзи.       — Слышал, как старейшина Лань тебя в пример ученикам ставил, — ответил Вэй Усянь. — Но я уже с два десятка нарушенных тобой правил насчитал. Выходит, не такой уж ты и «образцовый Лань».       Говоря это, Вэй Усянь внимательно следил за Лань Ванцзи, готовый в любой момент или меч обнажить, или ретироваться. То, что он говорил, могло его ещё больше из себя вывести. К его удивлению, Лань Ванцзи не рассердился.       — Мгм, — подтвердил он спокойно и стал складывать рассыпавшиеся книги обратно на стол.       — Я забыл что-то важное, да?       Лань Ванцзи чуть вздрогнул, обернулся. Вэй Усянь тёр висок большим пальцем и морщился.       — Вспомнишь однажды.       — А если нет? — В его взгляде читался вызов.       Лань Ванцзи на долю секунды поник плечами, тут же взял себя в руки и сказал:       — Если нет, значит, нет.       — А по-моему, говоришь ты вовсе не то, что думаешь, — заметил Вэй Усянь, усмехнувшись.       — Может быть, — спокойно подтвердил Лань Ванцзи, садясь и раскрывая книгу на том месте, где была закладка — засушенный цветок.       Вэй Усянь неопределённо хмыкнул и, поднимаясь, сказал:       — Пойду пройдусь.       Лань Ванцзи закончил читать книгу, отложил её и, приведя стол в порядок, отправился к Лань Сичэню. Тот проводил много времени в библиотеке, читая медицинские трактаты.       — Ванцзи, помоги мне, — сказал он, заметив, что Лань Ванцзи вошёл, — нужно расставить эти книги по полкам. Я уже прочёл их.       Лань Ванцзи кивнул и вопросительно посмотрел на старшего брата. Лань Сичэнь отрицательно покачал головой, и оба вздохнули.       — Быть может, стоит провести углублённую диагностику духовных каналов, — сказал Лань Сичэнь. — Мы лишь убедились, что Ци течёт по ним свободно, но механическое повреждение могло исказить их форму или направление, в котором течёт духовная энергия.       — Мгм, — сказал Лань Ванцзи, и его глаза несколько оживились.       Послышался топот, в библиотеку влетел запыхавшийся Лань Цзинъи. Лицо его раскраснелось от бега, полы одеяния он подогнул. Следом влетел Лань Цижэнь с гневным:       — Что за неподобающий вид!       Лань Цзинъи не обратил на него внимания, отдышался и выпалил:       — Вэй Усянь не в себе!       — Тоже мне новость, — проворчал Лань Цижэнь.       — Он совсем с катушек слетел! Собирается сигануть с Облачного Утёса!       Книги градом посыпались на пол из рук Лань Ванцзи.       — Он… что? — потрясённо переспросил Лань Сичэнь.       Лань Ванцзи ринулся из библиотеки, Лань Сичэнь и Лань Цзинъи переглянулись и побежали следом за ним.       — Запрещено бегать с неподобающей поспешностью! — пропыхтел Лань Цижэнь, пытаясь их догнать.       У Лань Ванцзи было какое-то минутное помрачнение сознания. Он даже не помнил, как оказался у Облачного Утёса. Вэй Усянь стоял на самом краю, Лань Сычжуй уговаривал его не делать глупостей, но подойти к нему не мог: Вэй Усянь держал перед собой зачехлённый Суйбянь, не подпуская к себе.       — Вэй Ин!!!       — Молодой господин Вэй!       Вэй Усянь скривил рот, отступил ещё на шаг ближе к краю:       — Не пытайтесь меня остановить.       — Ты с ума сошёл? — сердито сказал Лань Цижэнь. — Правилами Облачных Глубин самоубийства запрещены!       — Правилами Облачных Глубин много чего запрещено, — пробормотал Лань Цзинъи, — но это не значит, что никто этого не делает…       — Я всем только мешаю, — выкрикнул Вэй Усянь. — Такой, какой я сейчас, я здесь абсолютно не к месту! Может, если я снова ударюсь головой, то всё вспомню. Я ведь свалился с точно такой же высоты на ночной охоте, так?       — Там всего два чжана было, — проворчал Лань Цзинъи, — а тут все двадцать!       — Вэй Ин, не вздумай! — воскликнул Лань Ванцзи, чувствуя, как по телу расползается леденящий душу страх.       Дело было уже к вечеру, солнце стояло низко, и казалось, что они не в Облачных Глубинах, а в Безночном Городе, где небеса пылали огнём. Пылающие небеса и маленькая фигурка на краю пропасти…       Вэй Усянь попятился. Край утёса осыпался под его сапогами, и он, коротко вскрикнув, обрушился вниз вместе с кусками породы. Это произошло за долю секунды, но Лань Ванцзи отреагировал молниеносно и успел ухватить Вэй Усяня за руку, сползая всем телом к обрыву. Край утёса продолжал осыпаться.       — Вэй Ин! — прохрипел Лань Ванцзи, крепко стискивая пальцы на запястье Вэй Усяня.       В глазах Вэй Усяня бледной искрой промелькнул ужас, белки глаз начали закатываться, он потяжелел, как всегда бывает, если человек потеряет сознание, и обвис, роняя голову на грудь. Лань Ванцзи заскользил сапогами по камням, пытаясь удержаться, но они обсыпались, а тяжесть тела Вэй Усяня затягивала и его к краю, в пропасть. «Не удержу», — мелькнуло в голове Лань Ванцзи. Остальные, забыв о церемониях и правилах, бросились к нему и, хватая его за одежду и вообще за что придётся, общими усилиями втянули их обратно на утёс, подальше от опасного края. Лань Ванцзи тяжело дышал, пот катился крупными каплями с его лица. Кажется, и он теперь был не в себе. Лань Сичэнь позвал его, но он не откликнулся, только крепче прижал к себе бесчувственного Вэй Усяня и уткнулся лицом ему в волосы. Прошло, должно быть, несколько минут, прежде чем Лань Ванцзи пришёл в себя. Взгляд его прояснился, Лань Ванцзи поднялся, беря Вэй Усяня на руки, и понёс в Цзинши.       — Эк же я перепугался, — выдохнул Лань Цзинъи, садясь прямо на землю. — Думал, нам всем кранты…       — Что за жаргон! — возмутился Лань Цижэнь. — От кого ты таких словечек нахватался?       — Ох… — сказал Лань Сичэнь и тоже сел, — нужно успокоиться. Дядя, присядь, у тебя одышка. Я заварю всем травяной чай, когда вернёмся.       — Нет у меня никакой одышки! — возмутился Лань Цижэнь, держась за грудь. — Вы меня в могилу сведёте!       — Сычжуй, Цзинъи, — велел Лань Сичэнь, — с этого дня приглядывайте за ним. Не позволяйте ему приближаться к опасным местам. Примените силу, если потребуется.       — Ну, это вряд ли, — фыркнул Лань Цзинъи, на лицо которого постепенно возвращалась краска. — Ханьгуан-цзюнь теперь его из Цзинши не выпустит! На цепь посадит, не меньше… Надо же было додуматься до такого! А я ведь давно предлагал его по башке огреть, сэкономили бы кучу нервов.       — Цзинъи! — укоризненно сказал Лань Сичэнь.       — Вот тут я с ним соглашусь, — сварливо пропыхтел Лань Цижэнь. — Мне его выходка ещё с полсотни седых волос стоила, не меньше! Пусть только выйдет из Цзинши, я лично его ферулой обратно загоню!       Лань Сичэнь подумал, что дядя сердится нарочито, чтобы скрыть волнение. Он ведь едва ли не быстрее всех бросился к утёсу, когда Лань Ванцзи соскользнул следом за Вэй Усянем в пропасть.       — Сычжуй, с тобой всё в порядке? — спохватился Лань Цзинъи и поглядел на приятеля.       Лань Сычжуй стоял в сторонке и тёр глаза рукавом, к себе он крепко прижимал выроненный Вэй Усянем Суйбянь.       — Ну, ты чего! — смутился Лань Цзинъи и неловко похлопал приятеля по плечу. — Никто же не… не того… Не маленький же…       Лань Сычжуй не ответил. Слёзы сами собой катились из глаз. Но были это слёзы испуга или облегчения, что всё обошлось, он и сам не знал.       Лань Ванцзи тяжело опустился на край кровати, куда только что уложил бесчувственного Вэй Усяня, и закрыл лицо ладонями. Он не вполне ещё пришёл в себя от пережитого вновь потрясения, хоть внешнее спокойствие уже вернулось к нему. Он будто вернулся на шестнадцать лет назад. Если бы он не удержал его и теперь… Из губ Лань Ванцзи вырвался сдавленный стон, он отвёл ладони от лица и посмотрел на Вэй Усяня. Тот, по всей видимости, был в глубоком обмороке. Лань Ванцзи потрогал его пульс. Да, так и есть, очень слабое движение Ци по духовным каналам.       Передавать Вэй Усяню духовную энергию Лань Ванцзи пока не стал: он не слишком хорошо себя контролировал сейчас, нужно было прежде успокоить себя медитацией и успокоить собственную Ци, которая клокотала так, точно внутри Лань Ванцзи бушевало цунами. Он бы только навредил Вэй Усяню, если бы попытался передать ему духовную энергию сейчас.       Лань Ванцзи поднялся, пошатываясь, отошёл к столу и сел за него, смахивая с него рукавом книги и свитки. То, что они как попало посыпались на пол, его не заботило. Он вытащил гуцинь, прикрыл глаза и заиграл медитативную мелодию, призванную успокоить возмущение Ци. Вэй Усяню это тоже нисколько не повредит. Но он скоро сбился на другую мелодию — их с Вэй Усянем песню, — как всегда бывало, если Лань Ванцзи играл на гуцине, погрузившись в задумчивость. Сейчас мысли увели его далеко из Цзинши — в пещеру черепахи-губительницы, где он на ходу сочинял «Уцзи», чтобы успокоить горящего лихорадкой Вэй Усяня. Ему шестнадцать лет понадобилось, чтобы осмыслить и записать её полностью. Она действовала не хуже гусуланьских мелодий, когда дело касалось успокоения духа, но никто и никогда не применял её, кроме самого Лань Ванцзи: нотную запись этой мелодии он всегда хранил при себе и никому не показывал. Вот и сейчас она его успокоила: духовная энергия стала течь спокойно и размеренно, как река в летний день.       Вэй Усянь заметался на кровати, из глаз его покатились крупные слёзы — одна за другой. Лань Ванцзи бросил играть, пересел обратно на кровать, осторожно приподнимая и прижимая Вэй Усяня к себе. Он полагал, что Вэй Усяню приснился какой-то кошмар во время беспамятства и что тепло его тела успокоит спящего. Пальцы Вэй Усяня слабо шевельнулись, стискивая одежду Лань Ванцзи.       — Это было безрассудно, — сказал Лань Ванцзи; он не знал, слышит Вэй Усянь это или нет, скорее он говорил это самому себе, поскольку принял решение, что бы ни ждало его — их — дальше. — Никто тебя не торопит. Я тебя не тороплю. У тебя будет сколько угодно времени, чтобы вспомнить. Столько, сколько понадобится. Я ждал тебя 16 лет. Ещё 16 или даже 116… мне ничего не стоит подождать. Ведь ты здесь, рядом со мной. Даже если ты никогда меня не вспомнишь, ты здесь, рядом со мной. Мне довольно и этого. Мы… мы всегда можем начать с чистого листа…       Но, когда Лань Ванцзи это говорил, глаза его увлажнились.       Пальцы Вэй Усяня сжались на его спине крепче.       — Та мелодия… — выговорил Вэй Усянь, — что ты играл…       — Мгм? — встрепенулся Лань Ванцзи. — Да, эта мелодия… моего сочинения…       Вэй Усянь прервал его:       — Та мелодия… что ты сочинил для меня… Сыграй мне её снова, Лань Чжань.