***
Марта во все глаза смотрела на светящийся красный кристалл, движущийся по карте. И то было необычное сияние, как могла бы сиять обычная лампочка — нет, свет исходил из кристалла равномерными толчками, словно бьющееся сердце. И наблюдать за этим нехитрым действом было даже интересно. — Он может отследить её только по карте? — спросил Коул, наклонившись через плечо Марты к предмету общего интереса. Его дыхание лишь слегка задевало её макушку, заставляя волосы едва заметно шевелиться. — Подобного рода поисковые заклятья работают несколькими способами, — принялась разъяснять Джослин, которая сидела в отдалении на стуле и крутила в руках набалдашник трости. — Если его настроить так, как это сделала Кеторин, он будет работать с картой. Но обычная, купленная в магазине, не подойдёт. Нужна такая, как у Кеторин. Я, даже не видя её, чувствую магическую пульсацию. Марта тоже её чувствовала. Это была карта Великобритании и перешейка, соединяющего её с материком — широкого и протяжённого, соединяющего остров с Норвегией. Именно здесь располагался Рупи. Вот только эта карта, нарисованная от руки и без каких-либо чрезмерных деталей — лишь строгие линии, да названия городов, обозначенных крохотными точками — имела ряд отличий. Ни на одной карте мира Марта никогда раньше не видела яркой точки Города Кровавых Вод, расположившегося где-то за Эдинбургом. Как и не видела, чтобы на карту наносились только избранные города и деревни. — Её нарисовала моя мать, — ответила Кеторин, которая в это время укладывала на карту поисковые кристаллы своей сестры. Те светились куда слабее, и их цвет был не ярко-алым, как у Мегги, а скорее грязно-алым или даже винным. С чем это было связано, Марта не знала. Джослин благовейно вздохнула, а вторил ей страдальческий вздох Джилс из общественного туалета. Там её выворачивало уже минут пять, не меньше. Марта не знала, как бы она сама себя чувствовала, если бы ей пришлось совершить нечто подобное, поэтому в сторону мёртвых волков, тела которых так и лежали возле ведьминого очага Кеторин, она старалась не смотреть. В сторону отца Марта тоже не глядела. Алистер стоял у барной стойки и перебинтовал руку Джуди. Его движения были по-отечески нежными. И то, с какой добротой он относился к едва знакомой девочке, заставляло Марту злиться. — Невероятная вещь, — протянула Джослин. Кеторин отошла в сторону от карты, следя за движением кристаллов. Она то и дело хмурилась и поджимала губы, словно её что-то очень сильно тревожило. — Мать сама замешивала краски и заговаривала холстину. Художник из неё был не ахти, но в заговорах она своё дело знала. Марте показалось, что Кеторин пытается скрыть под пренебрежением то же неподдельное благоговение и преклонение перед чужим талантом, что испытывала Джослин. — По карте мы можем отследить только город, — пояснила начальница. — А дальше всё будет зависеть от мальчика Коула и того, знает ли он местонахождение базы в этом конкретном районе. Потому что, если нет, то вам придётся блуждать по городу вместе с кристаллами и искать место, куда они ползут. Это второй способ поиска: когда кристаллы оказываются вблизи объекта поиска, они перестраиваются и начинают двигаться лишь в его направлении. — Похоже на смесь компаса и навигатора, — хмыкнул Коул, выпрямившись. — Самоперенастраиваемая магия — такого я ещё не видел. Марта пожала плечами. Её познания в магии по большей части были интуитивными: что-то она знала, о чём-то даже не догадывалась, а в чём-то была уверена вопреки здравому смыслу, который отчаянно сопротивлялся этому знанию. — Я бы не стала использовать подобное слово, — ответила ему Кеторин. — Но суть ты уловил. Алистер вернулся к карте; Джуди шла за ним. Марта старательно отгоняла от себя мысли о том, что Джуди вполне могла бы сойти за дочку Алистера. «Ты ревнивица, — подумала Марта. — Чёртова ревнивица». Девушка прогнала из головы нежелательные мысли и продолжила следить за кристаллами, как и все присутствующие. И чем дальше они двигались, тем более хмурыми становились все вокруг. Начав своё движения в разных углах карты, кристаллы уверенно приближались к одной точке на севере — у самого конца перешейка. А, когда они столкнулись, слегка завибрировав, Джуди, стоявшая чуть поодаль, в ужасе воскликнула: — Что там делает мама? Голос её дребезжал, отчего казался ещё более детским, чем обычно. Марта с Кеторин переглянулись, и по взгляду ведьмы стало понятно, что она так же шокирована, как и все присутствующие. — Возможно, она просто находится в том же городе? — предположила женщина без малейшей уверенности в голосе. — Вы же сами не верите в это! — крикнула Джуди. Она обожгла Кеторин таким полным ярости и отчаяния взглядом, каким мог смотреть только загнанный в ловушку зверь. Рой подошёл к ней и, обхватив сестру за плечи, притянул к себе. То ли защищая, то ли предлагая поддержку. — Не верю, — кивнула Кеторин. — Но ты же не хочешь, чтобы я озвучила другие причины, по которым она могла бы там оказаться. Джуди всхлипнула. — Мама не предательница. Мама бы никогда не… — Я этого не говорила, — тихо осадила её Кеторин. — Давай не делать преждевременных выводов. Джуди развернулась и уткнулась лицом брату в грудь. Она всхлипывала, а плотный свитер гасил её страдания. «Всё-таки Джилс заразна», — подумала Марта и покосилась на Роя, боясь, что он тоже поймает «плакса-вирус». Ей казалось, что подобное поведение было полностью в его характере, но парень удивил Марту: он гладил сестру по волосам, пытаясь успокоить, а у самого во взгляде не было и намёка на слёзы — он хмурился, что-то обдумывая. Марта ткнула Коула локтем под рёбра, привлекая к себе внимание. Он, вскинув бровь, посмотрел на неё вопрошающим взглядом. — Что это за место? — спросила она, стараясь не обращать внимание на разворачивающуюся драму чужой семьи. Ей было вполне достаточно своей. — Ты бывал там? Знаешь, где находится база в этом городе? Марта испытала невероятное облегчение, когда после небольшой заминки Коул всё-таки кивнул. — Там находится главный корпус. Что-то вроде основной базы. Там проходят смотры рекрутов и принятие в братство, — отвечал парень нехотя, словно всё ещё решал, стоит ли рассказывать всё Марте. И оттого, как он выдавливал из себя слова об охотниках, Марта почувствовала себя самую малость уязвлённой. Она постаралась отделаться от этого чувства и не дать ему пустить в ней корни. Сейчас ничего не имело значения, кроме Мегги. — Значит, там много охотников? — задала насущный вопрос Марта. — И мы не можем просто зайти, забрать мою сестру и выйти? Коул горько усмехнулся. — Отличный план. Но нежизнеспособный. Незамеченными мы туда не попадём ни под каким видом. Входов несколько: либо через парковку — но тогда нужно пройти КПП, либо через вход больницы. Что у одного, что у другого входа — охрана и камеры. — Вход больницы? — переспросила Марта, не совсем поспевая за ходом повествования. — Официально главный корпус является частной клиникой для душевнобольных. У Марты отвисла челюсть. — А кто прикидывается больными, когда приходит проверка? — не удержалась Марта. — У вас там есть врачи? Вам платят зарплаты, как медбратьям? Коул поджал губы, недовольно пыхтя. — Если не прекратишь ёрничать… — Назначишь мне консультацию у психиатра в клинике для душевнобольных? Надеюсь, он будет копаться в моих мозгах метафорично, а не буквально после того, как отрежет мне голову. — Смешно, — буркнул Коул. — Не очень, — пожала плечами Марта. — Можешь набросать мне план помещения? — спросила Кеторин и, не дожидаясь ответа, всучила Коулу альбом и несколько цветных карандашей, которые принесла вместе с картой ранее. — Схематично. Стены, двери, окна. Основные переходы. Всё, что знаешь и помнишь. Сомневаюсь, что у вас есть идеи, как нам туда попасть, так что план действий остаётся за мной. Коул принял листы и, кивнув, отошёл к столу, где принялся рисовать. Кеторин же достала телефон из кармана своих лёгких брюк и присвистнула. — Время уже позднее, друзья. Думаю, нам всем пора разойтись и хорошенько выспаться. — Но… — попыталась протестовать Марта. — Девочка моя, — укоризненно протянула Кеторин. — Мы с тобой не спали почти двое суток. И не поспим, если двинемся в путь сейчас. Скажи на милость, как мы ей поможем, если прибудем на место выжатые, как лимоны? Я не пытаюсь тебя нравоучать, но две ведьмы против сотни охотников — ничто. А сотня — число, взятое из воздуха. Их там может быть и тысяча. Нам нужен план. Действенный план. А не путёвка в камеру с видом на бетонную стену. Марта устало выдохнула. Умом-то она понимала, что Кеторин говорит правильные вещи. Но ум — это ум, а сердце требовало действовать немедленно. — Кристалл связан с ней. Он светится, пока она жива и здорова. Посмотри на него, — Кеторин ткнула пальцем в ярко-алый кристалл. — Он пылает жизнью. Марта вновь посмотрела на карту и на пульсирующие кристаллы. Ярко-алый — Мегги — и грязно-алый — Клементины. Тихо, чтобы её не услышала Джуди, Марта спросила: — Она умирает? Кеторин пожала плечами и так же тихо ответила: — Возможно. Джилс, бледная, как моль, с зарёванными глазами и пересохшими губами, похоже, наконец распрощалась со всем содержимым своего желудка и теперь решила почтить их своим присутствием. Элиот внушительно возвышался за её спиной. Для Марты, которая была ниже Джилс на целую голову, Элиот действительно воспринимался горой. Если Коул для девушки был просто высоким, то Элиот, за счёт массивных плеч и не менее массивных ног, казался непробиваемой стеной. Если бы на неё упала подобная туша, Марта вряд ли бы смогла сдвинуться с места. И какой же диссонанс вызывал добрый лучистый взгляд этого мужчины! Таким бесхитростным взглядом, по мнению Марты, могли смотреть только персонажи детских мультиков. Отчего-то вспомнилась шайка бандитов с добрыми сердцами из любимого мультика Мегги. Вспомнилось, как каждый раз сестра подпевала им и кружилась по всей гостиной. «Живёт мечта!» При воспоминании об этой милой песенке о мечте и счастье Марте захотелось вздёрнуться. Она сомневалась, что, когда Мегги вернётся домой, она будет так же кружить по гостиной, так же будет петь песни и так же будет верить в лучшее в людях. — … простите, но я не пойду в логово охотников, — сиплым от слёз и рвоты голосом, говорила Джилс, а Марта поняла, что что-то упустила и прислушалась. — Охотники ищут меня. И это будет верхом идиотизма — заявиться к ним. — Я понимаю, ты боишься, — увещевала её Кеторин. — Но и ты нас пойми: неужели ты думаешь, что две ведьмы — потому что мы не можем приплюсовать к нашему уравнению Джослин, по понятным причинам, — справятся с целой ватагой охотников? Нам нужен каждый. — Я пойду! — воскликнула Джуди, услышавшая их. — Никуда ты не пойдёшь! — прикрикнула на женщину Кеторин. Резко и грозно. Марта аж вздрогнула. — Там мама, и я должна ей помочь, — лицо Джуди стало пунцовым. Она рванула к Кеторин, но Рой, схватив её за запястье, удержал девушку на месте. — Нет, милая, ты должна включить здравый смысл и не лезть к чёрту на рожон. Я ещё не настолько безумна, чтобы вести детей против вооружённых людей. — Я не ребёнок! — крикнула Джуди. Марта думала вмешаться и прекратить эту нелепую свару, потому что была полностью согласна с Кеторин. Ей совесть не позволила бы взять с собой ребёнка. Она уже открыла рот, когда поймала на себе взгляд отца. Алистер предостерегающе покачал головой, и Марта закрыла рот. — Да, конечно, ты уже не ребёнок. Но ты не понимаешь своей ценности и значимости. Ты будущая Глава, девочка, и я на пушечный выстрел не подпущу тебя к этому месту, — Кеторин ткнула пальцем в карту. — Я пойду, — сквозь зубы процедила Джуди. — Только если в спальню. Вам с Роем уже давно пора по кроваткам. У Джуди округлились глаза. Марта была уверена, что она сейчас бросится на Кеторин и расцарапает ей лицо или и того хуже. Но тут Рой схватил сестру и, несмотря на всё её сопротивление — а Джуди рьяно брыкалась и извивалась, — уволок её на второй этаж. Когда за ними закрылась дверь, Кеторин облегчённо вздохнула. — Несносная девчонка. Надеюсь, Рой её успокоит. В их дуэте он всегда был самым разумным. А ей, к сожалению, достались все худшие качества нашей семьи, — произнесла она, буравя хмурым взглядом дверь. — Разве ты была не такой же? — в голосе Джослин появились нотки ностальгии. Кеторин рассмеялась. И её смех был настолько неуместным, что разрядил обстановку. — Я-то? Я была ещё хуже. И у меня никогда не было противовеса — того, кто мог бы удержать меня от необдуманных поступков. Поэтому и по голове я получала гораздо чаще, чем Джуди, — в её взгляде мелькнула тень былого стыда. — Так, ладно. О чём мы говорили?.. — Если Джилс не хочет помогать нам дальше, — вклинилась Марта, — мы не можем её заставить. Она помогла нам — спасибо, — но дальше нам придётся решать вопросы самим. После этих слов Марта поймала на себе полный благодарности взгляд Джилс. А Кеторин же просто хмыкнула. — Я, конечно, считаю это дуростью, но попробую что-нибудь придумать.***
Коул вновь оказался в гостевой спальне на втором этаже. Теперь он не был пленником и мог спокойно покинуть комнату, мог покинуть дом, и его никто бы не остановил. И пусть умом Коул понимал, что никто не станет подрывать шаткое доверие, выстроившиеся между ним и семейством Рудбригов, воображение подкидывало свои образы. Он чувствовал себя дураком, четыре раза проверив, не заперли ли за ним дверь. Первый раз — сразу же после того, как вошёл. Хотя его никто не провожал в спальню и не караулил на лестнице, чтобы повернуть ключ в замке. Второй раз он выглянул в коридор полуголым, потому что, когда раздевался, чтобы принять душ, ему послышался скрип половиц. Он мог доноситься откуда угодно. Коул понимал, что доверие не появляется в одночасье, а потому проверил дверь в третий раз сразу же как искупался. В четвёртый раз Коул не просто проверил дверь — он вышел в коридор и спустился по лестнице, услышав громыхание с первого этажа. Услужливое воображение подкинуло несколько картин: от охотников, разбивающих окна и врывающихся в дом, до Марты, поедающей последний йогурт из холодильника. Так что он решил не оставлять звуки без внимания и всё проверить, прежде чем к нему в комнату ворвётся группа вооружённых людей, и ему придётся отбиваться от них подушками. На всякий случай Коул захватил с собой старую деревянную художественную марионетку с отломанной рукой, которую заметил на полке в коридоре. Невесть, конечно, какое оружие, но всяко лучше, чем без него. Запоздало он подумал, что стоило бы спросить у мистера Рудбрига, куда он дел всё оружие Коула, с которым тот ворвался к ним в дом. Как давно это было… Оружие ему не понадобилось. На кухне действительно сидела Марта — в пижаме и с мокрыми после душа волосами. Её лицо освещалось только тусклыми светильниками от вытяжки над кухонной плитой. На столе перед ней исходила паром кружка с чаем. — Не спится? — спросил Коул, поставив марионетку на стол и сев напротив ведьмы. Марта покачала головой. — Совсем. Стоит закрыть глаза, и мысли начинают буквально орать в голове. И это сводит с ума, — устало ответила она. — А отец? — Спит. Он всегда спит, когда происходит нечто из ряда вон выходящее. Мама называла это защитной реакцией. Она говорила, что его организм просто отключается, когда не может справиться с накалом страстей. — Отличная способность, — кивнул Коул, действительно так думая. — Ага. Всяко лучше, чем не спать ночами и накручивать себя. Чай будешь? Коул с сомнением посмотрел на чашку девушки. У поверхности плавали листочки и какие-то веточки. — Не смотри ты так. Нет там никакой отравы. Я же пью. — И что там? — Ромашка, шикша и капелька гречишного мёда, чтобы притупить горечь. Мама всегда поила меня им, когда я не могла спать. А ещё подкладывала под подушку лавандовые мешочки, — ответила Марта. — Ну, так что, будешь? — Это зелье что ли? — с лёгкой смешинкой спросил Коул. Марта была слишком усталой, чтобы поддаться на его провокацию, а потому лишь пожала плечами и пододвинула к нему свою кружку. — Можешь дорассказать свою историю, — предложила Марта. — Возможно, это отвлечёт меня от ненужных мыслей. — Это далеко не радужная история, Март. Сомневаюсь, что она поможет тебе отвлечься. — Можно хотя бы попытаться. Ты же знаешь обо мне и моей семье. «Даже больше, чем ты сама», — подумал Коул, но вслух не произнёс ни слова. — Когда мне было около одиннадцати, мой старший брат, Чарли, разбился на машине вместе со своей женой. Насмерть. Было странно рассказывать Марте о Чарли. О человеке, ради спасения которого она кого-то убила. Но ещё страннее было то, что во взгляде Марты не мелькнуло даже намёка на узнавание при звуке его имени. — Мы с Адой у родителей были поздними детьми. Для отца Чарли был кем-то вроде путеводной звезды. Его дорогой первенец. И его смерть больно ударила по папе. Инсульт. Так что к моим двенадцати годам мы потеряли двух членов нашей семьи. Наверное, даже трёх, если считать Сьюз. Жену брата я никогда не жаловал — как бы сказать, — Коул смочил горло горьковатым чаем, — она всегда была себе на уме. Марта подпёрла щёку кулаком, просто слушая Коула. Не задавая вопросов. А парень вновь ощутил то же чувство, что и в «Ведьминой обители». Марта оказалась отличным слушателем, и ей было легко рассказывать. — Мама всегда была сильнее папы. Смерть Чарли не сломила её. Хотя я до сих пор помню, как она рыдала за стеной — наверное, думала, что мы с Адой не услышим истошного рыдания ночью. Вот только то, что не смогли сделать смерти Чарли с отцом, с лёгкостью сделала смерть Ады. — Ваша мать умерла? — с трепетом спросила Марта. Коул покачал головой. — Нет. Но и назвать жизнью её нынешнее существование сложно, — Коул сделал паузу, прежде чем пояснить. — Кома, Март. Она в коме. Год или около того. После смерти Ады она боролась. Пыталась жить дальше. Пыталась вывести своего никчёмного сына из запоя. А потом упала с лестницы и ударилась головой. Говорить об этой части его прошлого было тяжело. — И ты не навещаешь её? — Обычно навещаю. Раз в месяц или около того. От моих приходов ей ни жарко, ни холодно. Уже примерно полгода врачи предлагают отключить её от оборудования. Она старенькая, Март. Очень старенькая. Если мне не изменяет память, они с твоей бабушкой ровесницы. — Почему ты не говорил об этом раньше? — спросила девушка, и её голос был полон сочувствия. — А что бы это изменило? Ты душила бы меня помягче? Или чаще приносила бы мне стейки? — Не говори так — ты же знаешь, я не жестокая. — Теперь знаю. А раньше не знал. Поэтому и рассказываю сейчас. В начале нашего пути я бы ни за что не раскрыл тебе свои секреты. Марта тяжело вздохнула. — Если хочешь, могу рассказать о чём-нибудь весёлом. — Например? — Как-то раз я прятался в ванной музея, карауля сестру на её первом свидании. Идиот ей, конечно, тогда попался — повести такую девушку, как Ада, в музей, это надо догадаться. Моя сестра никогда не была любителем искусства. Вот сплетни, скандалы и интриги — это про неё. — Так ты тогда не шутил? — во взгляде Марты зажегся крохотный огонёк веселья. — Как видишь. И Коул рассказал полную историю, а затем дополнил рассказ о своей жизни тем, как прогуливал уроки, а потом получал от матери такой нагоняй, что не мог сидеть на попе ровно ещё неделю или около того. Парень рассказал и о том, как Ада воткнула ему ручку в ногу после того, как он опозорил её перед мальчиком, который ей нравился. Наверное, и правда не стоило рассказывать её ухажёру о том, что у прекрасной Ады Томсон есть собственная градация вкуса козюлек. Марта также узнала, как на выпускном балу ему пришлось танцевать вальс одному, потому что ни одна одноклассница не оценила щедрости его невероятного приглашения. Видимо, рассылать всем одноклассницам записки, распечатанные на принтере, было не лучшей идеей. Коул ещё много чего рассказал, и иногда Марта даже смеялась. В какой-то момент он заметил, что девушка заснула. Всё в той же позе, подперев щёку кулаком. Марта была настолько вымотана, что даже не проснулась, когда Коул подхватил её на руки, чтобы отнести в спальню. Нужную комнату получилось найти с четвёртой попытки: сначала парень натолкнулся на кабинет, потом едва не вошёл в спальню мистера Рудбрига, следом на его пути оказалась детская, ну а четвёртая комната наконец оказалась верной. Коул занёс девушку внутрь, положил на кровать и укрыл пледом. А потом пошёл к себе, теперь уже точно уверенный, что его никто не запрёт.