Досье №4
Предмет исследования №1: Тодороки Шото
Пол: мужской. Возраст: 16 лет. День рождения: 11 января. Рост: 176 см. Вес: 65,8 кг. Группа крови: I (0). Цвет глаз: серый (правый), бирюзовый (левый). Цвет волос: белый (с правой стороны), красный (с левой стороны). Причуда: Лёд-и-пламень. Боевой стиль: дальний бой. Семья: Тодороки Энджи (отец), Тодороки Рей (мать), Тодороки Тойя (старший брат), Тодороки Фуюми (старшая сестра), Тодороки Нацуо (старший брат). Профессия: студент. Организация: академия Юуэй, геройский факультет, 1-А класс. Примечания: вечер четверга. Недавно вернулся в общежитие после ужина, проведённого в кругу старших братьев и сестры.Предмет исследования №2: «Aged down» Тодороки Шото
Пол: мужской. Возраст: 5 лет. День рождения: 11 января. Рост: 114 см. Вес: 20 кг. Группа крови: I (0). Цвет глаз: серый (правый), бирюзовый (левый). Цвет волос: белый (с правой стороны), красный (с левой стороны). Причуда: Лёд-и-пламень. Боевой стиль: дальний бой. Семья: Тодороки Энджи (отец), Тодороки Рей (мать), Тодороки Тойя (старший брат), Тодороки Фуюми (старшая сестра), Тодороки Нацуо (старший брат). Профессия: в детском саду. Организация: детский сад префектуры Сидзуока. Примечания: провёл неделю в частной, детской, глазной больнице после ожога левого глаза.***
— Тодорки-кун, ты не будешь ужинать?! — Вопросительно воскликнул гиперактивный и радостный Мидория, немного прогибаясь в спине, отклоняясь назад, чтобы увидеть из-за стены недавно появившегося в столовой общежития одноклассника, вытирая грязные тарелки. Они оба, как и все, кто находился в непосредственной близости, а именно представительницы прекрасного пола 1-А класса, а также Киришима, Каминари, Иида, Токоями и Серо, были одеты в домашнюю одежду, кто-то уже даже в пижамы. На самом Шото была невыразительная серая футболка и длинные спортивные штаны. Его голова была мокрая после душа, и он тщательно тёр белым бамбуковым полотенцем пряди волос, среди которых на свету переливались капельки, направляясь в свою комнату для сборов ко сну. На ногах обычные белые носки и того же цвета тапочки. Эйджиро и Денки, заинтересованные в получении остатков ужина, то и дело вертелись над столом с ещё не помытыми тарелками, громко шутя и смеясь. Девушки участвовали в их уморительной дискуссии, иногда вставляя уместные фразы, что делало весь разговор ещё комичнее. На заднем фоне из «зомби-ящика» что-то без умолку тараторила ведущая японского ток-шоу, которое с любопытством смотрели Хагакуре и мальчик-ворон. — Если нет, чур я съем порцию Тодороки! — Вмешался в разговор красноволосый, улыбаясь во весь рот, обнажая свои острые зубы. — Нет, чур я! — Взволнованный своим запоздалым возгласом, крикнул обладатель причуды «Статический заряд». — Я не буду. Я поел. — Коротко и ясно выразился сын Старателя, холодно посмотрев на обрадованных друзей, набросившихся на тарелку, с его якитори*. За куриное мясо мальчишки готовы были буквально разодрать друг друга в клочья. Шото, как его вспыльчивый и эмоциональный одноклассник, нуждался в больше, чем просто восьмичасовом сне, поэтому уже хотел пожелать ребятам спокойной ночи и отправиться на боковую, как произошло нечто, изменившее его планы. Из-за угла в столовую неуверенно зашёл смотревший по сторонам мальчик лет пяти. Он глядел наверх, с каждым шагом робея всё больше и больше, а потом резко замер, дёрнувшись, увидев неизвестных подростков, которые показались ему великанами. У незнакомца были красно-белые волосы и светлый, голубоватый, больничный халат. Однако ярче всего в его образе бросалась наполовину забинтованная голова, скрывавшая за собой левый глаз, на котором из-под марли выпирала ватка. Очевидно, двойник Шото с испугом смотрел на одновременно уставившихся на него учеников Юуэй и начал нервно потирать ладошки. И хоть все, включая взрослого обладателя причуды «Лёд-и-пламень», с ходу сообразили из-за прошлого опыта с зелёно-черноволосым что происходит, сыну Энджи понадобилось какое-то время, чтобы выйти из молчаливого оцепенения, проморгаться, встряхнуть голову и сесть на коленки, обращаясь к своей копии. — Шото? — Напряжённо спросил у малыша парень со шрамом, сложив руки у себя на коленях. — Д-да… Я в будущем? — Не зря младший из семейства Тодороки отличается особой остротой ума, ведь он единственный из всех детей, кто сразу догадался. — Угу. Ты — это точно я. — Угу. — Кивнул согласившийся с предположением своего двойника. Взрослый глянул на своих однокурсников, с восторгом, умилением и волнением за здоровье ребёнка наблюдавших за происходящим. Красно-беловолосый выдохнул, снова посмотрев на гостя из прошлого. Он как-то скорчился, выражая тревогу мимикой лица. — Ты… В порядке? — Немного неудобно. — Поник детсадовец, касаясь маленькой ладонью своего скрытого за марлей глаза. Вдруг в нём загорелся небольшой огонь любопытства и он, неожиданно для старшего, этой же рукой дотронулся до шрама на его глазу, грустно выдыхая. — А тебе… Больно? — Нет. — Покачал головой сын нынешнего героя номер один, спокойно позволяя пятилетнему касаться его. Бесспорно, этот ученик Юуэй умел ладить с детьми. У него это получалось просто прекрасно. Девочки, наблюдая за столь тёплым и нежным разговором между двумя Шото пищали, умиляясь от ласки со стороны подростка по отношению к нему самому: «Какой же он миииилыыыый, он такой ласковый с детьми!» Когда перебинтованный опустил руку, он посмотрел на не сводивших с него глаз взрослых ребят, встревоженно подходя ближе к Тодороки, обхватывая его ладонь своими маленькими пальчиками. Гетерохром встал, аккуратно запуская ладонь в волосы пришедшего из прошлого, заботливо поглаживая его по голове. — Не бойся, ты в безопасности. — Угу. — Вновь кивнул малыш, рассматривая будущих одноклассников. — З-Здравствуйте. — О бооооожеееее, Тодороки-кун, ты просто прелесть!!! — Завопила Ашидо, прижимая кулаки к своим щекам, топчась на месте. Идентично ей себя вели Момо и Очако, наблюдая за тем, как красно-беловолосый моментально проникся доверием к старшему, прижимаясь к его ноге. — С-спасибо. — Даже немного смутился обладатель квирка «Лёд-и-пламень», краснея, поводив указательным пальцем по щеке. Тоже самое сделал детсадовец от стеснения. Похожесть реакций обоих Шото вызвала ещё большее восхищение со стороны дам. Неожиданно ребят потревожил классный руководитель, пришедший напомнить о завтрашнем сокращённом дне, но сразу потерял мысль, когда увидел знакомую картину. — Что, опять? — Спросил Айзава, приподняв одну бровь. Выражение его лица было похоже на замученного родителя, возившегося с детьми с утра до вечера. — Простите, я не знаю, как так вышло… — Почесал затылок парень со шрамом, отводя виноватый взгляд куда-то в сторону. Он зевнул от усталости, желая поскорее отправиться в кровать, замечая, что глаз у его копии тоже слипается и тот постоянно потирает его кулаком, по привычке пытаясь делать это с двумя глазами, но сразу отстраняя вторую руку, касаясь бинтов. — Сотриголова… — Вдруг прошептал младший сын Рей и Энджи, с уважением глянув на профессионального героя. Он выглядел уставшим, от того ещё более милым. Это подействовало даже на черноволосого мужчину, который слегка приподнял уголки губ вверх. Однако, замечая, что у ребёнка перебинтовано полголовы, бросив незаметный взгляд на своего ученика, Шота снова обеспокоено посмотрел на детсадовца и с тяжестью выдохнул. — Если это тоже самое, что происходило с Мидорией, то не стоит волноваться. — Рассуждал в слух совершеннолетний с щетиной, потирая её. — Справишься завтра с ним? — Да, сенсей. — Кивнул Тодороки, понимая, что учитель явно пытался выразить в своём вопросе беспомощность от того, что завтра не сможет содействовать в заботе о пятилетнем, как это было в прошлый раз. — Отлично… — Сонно протянул классный руководитель, возвращаясь к теме, с которой хотел начать. — Вы помните, что завтра сокращённый день из-за пробных экзаменов у ребят с общеобразовательного факультета? Через четверть часа оба Шото были у старшего в комнате, когда остальные ученики Юуэй ещё даже не думали расходиться и отправляться на боковую. Слегка поникший мальчик с бинтами на полголовы сидел на гладкой однотонной поверхности подушке для сиденья квадратной формы. Он осматривал комнату будущего себя, который в своё время рылся в шкафу, пытаясь найти второе одеяло. Ребёнка, безусловно, радовал знакомый интерьер в традиционном японском стиле, хоть он и понимал, что он не у себя дома. Над обоими Тодороки нависло напряжённое молчание, нарушаемое лишь негромким копошением старшего. — Ам… А… Где мы? — Робко, в полголоса всё-таки спросил через несколько минут детсадовец. — В академии Юуэй. — Послышался приглушённый ответ из гардероба. — Ого… — Без остановки потирая кисти рук, протянул гетерохром. Он нерешительно продолжил. — Так, значит… Я стану героем? — Я пока ещё учусь, но, да, я обязательно стану героем. — Через какое-то время сказал красно-беловолосый, держа в руках одеяло, закрывавшее половину его тела, прикрывая дверцу шкафа. Он положил одеяло на мягкий футон, возвращаясь к своему двойнику, который смотрелся очень закомплексованно и удручённо. — Ммм… — Промычал в ответ Шото, даже не бросив взгляда в сторону старшего, который с каким-то взволнованным настроем мыслей присел на пол рядом с малышом. Его тревожило подавленное состояние пятилетнего, но он догадывался о причинах такого унылого внутреннего самочувствия, однако, не успел ничего сказать по этому поводу. — А я уже как-то не уверен, что хочу стать героем… — Почему? — Вспоминая себя после инцидента с кипятком, спросил парень со шрамом, пытаясь разобраться в чувствах своей копии. — Кажется это всем приносит только боль… Папа злиться, Фуюми и Нацуо хотят играть со мной, но не могут, точно также как и я… Тойя, кажется, меня недолюбливает, н-но… Я не понимаю, почему… А мама… Мама так часто плакала… — На открытом глазу Тодороки начали выступать горькие слёзы от отчаяния. Его взгляд был замученным и потухшим. Серым и за неделю страшно заплаканным. Мальчик поднёс кулачки к щекам, вытирая дорожки разливающейся солёной жидкости. — Я скучаю по маме… Почему она неделю уже не приходила ко мне? М-Мама меня не любит, да? — Н-Нет… Это не… — Растерялся старший сын Старателя, который столько всего мог рассказать, чтобы утешить своего двойника, но не знал, что именно ему поможет, а что лишь спугнёт. Ребёнок заревел пуще прежнего. Ему всего лишь хотелось увидеть мать и обняться с ней, почувствовать её заботу, нежность и любовь. Он даже больше не злился на Рей за случившееся спустя пару дней, просто хотел скорее снова увидеть её. Уж лучше как прежде, со всей этой болью, но точно не без одного родителя. — Она не хочет меня видеть, д-да?! Н-Но почему?! — Истерически рыдал красно-беловолосый, вздымая грудь, чувствуя, как слизь и мокрота в горле мешают ему говорить. Взрослому Шото было откровенно больно смотреть на мальчика и он с переживающим лицом посадил того к себе на коленки, обнимая, чувствуя, как ребёнок крепко сжимает тело старшего в ответ, вздрагивая от своих всхлипываний. — Всё будет хорошо… Всё будет хорошо, малыш… — Не находя подходящих слов, гладил по голове своего двойника гетерохром. — Ты обещаешь? — С последними крупинками медленно, но верно угасающей надежды на что-то хорошее, спросил маленький Тодороки, потерянно уставившись своим заплаканным глазом на владельца причуды «Лёд-и-пламень». Он искал в них защиты, хоть какой-то поддержки и базы для того, чтобы мочь стоять на ногах, чтобы сопротивляться этому несправедливому миру. — К-Конечно, обещаю. Всё… Будет, вот увидишь. — С лёгкой улыбкой отвечая на взгляд детсадовца тёплыми и нежными мотивами в голосе, сказал сын Энджи, аккуратно вытирая уголком правого указательного пальца слёзы на щеке своей копии. — Х-Хорошо… — Шмыгая носом согласился Шото, успокаиваясь. Менее, чем через десять минут, оба обладателя квирка «Лёд-и-пламень» лежали в кровати и сладко спали в обнимку. Не то, чтобы они так уснули изначально, просто малыш, сам того не подозревая, как только погрузился в сон, по привычке потянулся маленькими ручками обнимать игрушку, но на его пути оказался ученик Юуэй. Тот не стал сопротивляться, не столь обнимая, сколь просто сонно кладя на него свою руку. С лёгкой улыбкой на лице мальчик так и проспал с красно-беловолосым до самого утра. Просыпаться пришлось рано, чтобы не опоздать на учёбу. Гетерохром размышлял всё утро за сборами, стоит ли ему будить пришедшего из прошлого и, в принципе, брать с собой на занятия, и пришёл к выводу, что он заберёт его с собой только на стажировку к отцу. Осознание странности и ироничности всей ситуации заставило его ненадолго ухмыльнутся: «Хах, вспомнишь ошибки прошлого, папаша…» А потом ухмылка пропала с его лица, когда он задумался над обратной стороной всего этого: «Хотя, вряд ли маленький я буду рад видеть отца. В детстве я его ненавидел, сильнее, чем сейчас». Выдохнув, Тодороки покинул помещение, тихо закрывая за собой дверь. За завтраком его расспрашивали о том, где его двойник и обвинили в том, что он недостаточно заботиться о мальчике. По итогу, часов в одиннадцать, когда младший Шото отошёл ото сна, на письменном столе недалеко от него стояла тарелка, с остывшей яичницей и парой сосисок, помидором, бутербродом из булки, масла и сыра, и стакан апельсинового сока. Рядом лежала записка, гласившая: «Я вернусь к часу дня. Переоденься в одежду на столе к этому времени и покушай». Кроссовки, штаны, футболка и зимняя куртка, между тем, были снова сделаны при помощи способностей брюнетки. Красно-беловолосый последовал предписаниям и сделал всё, что от него требовалось, но у него всё равно оставалось ещё около часа до прихода его двойника. Младший решил прогуляться по общежитию студентов академии, но ничего примечательного не нашёл — все комнаты были закрыты, герои были на работе, а ребята на занятиях. Успевший заскучать, он было уже хотел вернуться в комнату будущего него, волнуясь за опоздание старшего на десять минут, как вдруг тот резко забежал в холл общежития, с радостью замечая мальчика с перебинтованным лицом. — О-о… Как хорошо, что ты тут. Ты покушал? — Запыхаясь, спросил сын Старателя, опираясь от усталости руками о колени, наклоняясь, на что получил нерешительный кивок. Затем он, торопясь, часто дыша, поднял ребёнка на руки, сажая на спину, придерживая под коленками, убегая к выходу из общежития. — Отлично, молодец… Прости, я немного задержался. — Н-Ничего, а… А куда мы так спешим? — Возбуждённо спросил детсадовец, крепко вцепившись в плечи подростка. — Шевели булками, половинчатый, сколько можно тебя ждать?! — Слышались недовольные и возмущённые возгласы Бакуго у ворот, ведущих на территорию академии Юуэй, а также писклявые попытки угомонить взрывного парня от Мидории. — Всё, я тут… — Пытаясь отдышаться, подбежал к однокурсникам Шото. — Воу, это чё с тобой такое? — Удивился наполовину замотанному лицу гостя из прошлого пепельный блондин, тыкая в него пальцем. — Бакуго, ну! * — Пытаясь указать на нетактичность своего одноклассника, возмутился Изуку. — Ничего, Мидория-кун, всё в порядке… Это то, почему у меня появился шрам… — Сказал Тодороки. Мальчишки вчетвером направились прямиком к агентству Старателя. — А ты хоть позаботился о том, чтобы сделать мелкому перевязку, двумордый? — Агрессивно огрызнулся Кацуки. — Н-Нет… — Разволновался гетерохром, понимая, что красно-беловолосому точно надо сделать перевязку. — Ну-ну, ещё бы. Оказавшись на работе у отца, когда пятилетний уже успел успокоиться и понять, куда они направляются, и в тоже время почувствовать дикое нежелание снова находиться в этом, по его мнению, тошнотворном здании, старший первым делом побеспокоился о вышеупомянутом медицинском уходе за своим двойником. Потом, пока Деку и Бакуго готовились к отправке на задание, сын Энджи со своей копией поднимались по лестнице в офис отца, как вдруг они наткнулись на Тойю, несущего в руках какую-то коробку и спускающегося вниз. — О, Тойя, привет! — Эээ… Привет. — Скрывая отвращение приторно произнёс беловолосый. В данный момент он испытывал неприязнь не только к брату, но и ко всему происходящему. Возвращаясь на пару часов назад, давно сделавший выбор залечь на дно и расследовать обстановку бывший злодей решил первый раз увидеться с родителем. Скорее, не решил, а его попросили помочь. Что-то забрать, привезти — увезти, в общем житейские проблемы. И вот, чувствуя ураган нахлынувших негативных эмоций от встречи внутри себя, он со злобой в каждом шаге и шипением преодолевал ступеньки и совсем не хотел бы наткнуться на ещё один фактор, вызывающий у него омерзение. — Что ты тут делаешь? — Остановились все трое Тодороки на платформе между ступеньками. Средний по возрасту улыбался, смотря на Даби, которого в свою очередь привлёк ребёнок. — Да… Так… А это… Кто? — Не выдавая за своими стеклянными бирюзовыми глазами удивления и ещё большей антипатии, возникавшей от такого ненавистного образа из его детства, спросил Тойя. Ведь именно к такому Шото у него первый раз и возникло отвращение. Тем не менее, помимо этого в бывшем злодее, вечно ждавшего сигналов от тех, кто изменил его жизнь, в данный момент подчёркивалось любопытство и ликование: «Тоже самое, что было со мной. Точно такой же… Убить бы его прямо сейчас, чтобы ты даже не вырастал, Шото… Но тогда я точно не смогу вернуться назад…» — Это… Вроде моего двойника из прошлого. Давай, малыш, скажи брату: «Привет!» — П-Привет… — Настороженно поздоровался детсадовец. Он смотрел на брюнета с подозрением, чувствуя зловещую ауру, идущую от него. Это напрягало и Даби, которому казалось, словно этот ребёнок смотрит сквозь его фальшивые маски прямо в душу, словно он видит его настоящего. Гетерохром сглотнул слюну от напряжения, вызванного видом старшего брата, от страха прижимаясь к ноге обладателя причуды «Лёд-и-пламень», стараясь отвести взгляд от колких бирюзовых глаз, пока сдерживая свои комментарии. Бывший преступник сощурил глаза, а потом развернулся и продолжил спускаться вниз, поднимая руку. — Бывайте. — Пока… — Слегка не поняв подобной реакции, почесал затылок подросток, а потом улыбнулся. Он взял ребёнка за руку и они продолжили подниматься. — Не обращай внимания, он видимо не в настроении. — А кто это? — Через какое-то время осторожно спросил Тодороки. — В-В смысле? Это Тойя! Ты что, не узнал его? — Нет, я понял, что Тойя, но я не это имел ввиду… Просто… Он как будто… Не от мира сего. — С чего ты взял? — У него… Глаза… Не такие. Неужели ты не заметил? — Большими, круглыми и проницательными глазами смотрел на двойника пятилетний. Каждый ребёнок — маленькая личность, впитывающая каждую картинку, звук, запах и прикосновение. Только попробуйте взглянуть на мир его глазами и вы вновь, как в детстве, будете восторгаться всему, что видите, потому что в нём природой заложено стремление постоянно открывать всё новое. Именно поэтому, в силу своей наивности и невинности, Шото видел всё намного острее и тщательнее, чем его взрослая копия, смотрящая через багаж знаний и опыта, не видящая за ними простой истины. Только три человека скажут вам чистую правду: пьяницы, люди в гневе и дети. Дети видят ее своими чистыми и непорочными глазами. В этом мире каждый гений до некоторой степени дитя и каждое дитё до некоторой степени гений… — Я думаю тебе показалось. — Нелепо улыбнулся сын Энджи и Рей, не став разбираться в том, что привиделось пятилетнему, который после их разговора остался-таки при своём мнении. Через пару минут оба стояли перед дверью в кабинет Старателя. Старший почему-то не решался открыть дверь, выдохнув, наклоняясь к своей копии, из-за своих детских воспоминаний предполагая, что тот очень переживает. — Слушай, не волнуйся… Знаешь, отец всё-таки… Всё-таки немного изменился. — Н-Не верю, что он может измениться когда-либо… — Озлобленно из-за пережитых до этого дня боли и страха, произнёс красно-беловолосый, ощущая жжение на его пострадавшей левой части лица. — Д-Да, я понимаю, всё понимаю. Просто… Попробуй успокоиться. В нём… Что-то да поменялось. — Ладно. — Кивнул маленький Тодороки, делая пару глубоких вдохов и выдохов, тем самым настраивая себя на дальнейшее «знакомство». Ученик Юуэй надавил на дверную ручку, входя в помещение. Он окликнул отца, но тот был сосредоточен на каких-то бумагах и, не отрываясь от стола, махнул рукой сыну, тем самым приветствуя. — Мы готовы… — Под местоимением «мы» подразумевались Бакуго, Мидория и сам говоривший. Голос обладателя причуды «Лёд-и-пламень» звучал весьма нервно и неуверенно, однако, Энджи, видимо, настолько был погружён в изучение каких-то писем, что даже не услышал этого. — Ага… Да… Сейчас приду. — Холодно ответил пламенный герой, быстро бегая глазами с одной строчки текста на другую, пытаясь уловить меж них скрытый посыл. «Хмх, и где же он изменился?» — С призрением подумал Шото, не отпуская ладонь своего двойника. — Эм… Это… Есть разговор. — Разговор? — Соизволил проявить внимание к своему детищу Старатель. Он хотел возразить что-то в роде: «На работе нет места личным делам». Тем не менее, подросток не соврал, когда говорил о том, что его родитель пытается меняться, поэтому-то глава семейства Тодороки глубоко вдохнул через нос, в своих мыслях повторяя: «Вдруг это что-то важное», и наконец оторвался от своих бумаг. Красноволосый глянул на сына, как все вопросы отпали сами собой. Образ из далёкого прошлого, как игла по стеклу, звонко и, как молния, резко отразился от его глаз прямо в сердце. Его защемило, на душе стало как-то тяжело, но он смог сдержать все эмоции, не подавая виду. Парень со шрамом сжал пальцы ребёнка, кряхтя, посмотрев на доли секунды куда-то в сторону, а потом снова на папу, медленно вставшего из-за стола, приближавшегося к нему. — Д-Да, в общем… Мне всё равно не с кем его оставить, можно, он пойдёт с нами? — Это…? — Это… Я из прошлого… Не спрашивай, я понятия не имею, как это случилось. — Ты не мог оставить его в общежитии? — Ненадолго задержавшись на ребёнке, Энджи перевёл взгляд на своего преемника, когда оказался в непосредственной близости к обоим. — Нет. — Закатил глаза от приказного тона гетерохром. — Но мы же кажется сегодня не собираемся делать ничего серьёзного? Просто патруль… Я пригляжу за ним. — Хорошо. Будь по-твоему. — Всё-таки, скрепя сердце, согласился герой номер один, сощурив глаза, пристально смотря на малыша с перебинтованным глазом. Тот выражал ещё большее отвращение и ненависть, чем его копия, но одновременно и робость. Он боялся этого человека, который на данный момент был в несколько раз старше, от чего смотрелся грубее и жёстче. Хоть у обладателя квирка «Адское пламя» и было много вопросов и нахлынувших воспоминаний, он, как настоящий взрослый и профессиональный герой, откинул их в сторону на время, собравшись с мыслями, решив позже пообщаться со своим чадом. — Пойдём. — Угу. — Шото с лёгкой улыбкой посмотрел на пятилетнего, который был чем-то явно недоволен. Он выглядел, как надувший щёки, капризный детсадовец, что даже слегка рассмешило Тодороки. В самом разгаре стажировки, когда Мидория, Бакуго, Старатель и его сын патрулировали район, находящийся под надзором агентства про-героя, гость из прошлого с грустным выражением лица топал за ребятами. Он был погружён в свои мысли, совсем не обращал внимания на то, какой будет его жизнь, как студента академии. Его почему-то больше не интересовала ни практика, ни сама учёба, ни даже его будущие друзья. Что-то тяготило мальчика, что-то не давало ему покоя, но он не мог разобрать что именно. Неожиданно послышались крики. Не пришлось даже расспрашивать людей, торопливо достающих свои телефоны, о произошедшем — дым над горевшим частным домом сам дал о себе знать. Полыхало старое бревенчатое здание, стоявшее на своём месте ещё со времён правления императора Тайсё. Случилась катастрофа из-за ненарочного поджога. Какие-то дети баловались с петардами и фейерверками, украденными из новогоднего ларька, сбывавшего остатки салюта по очень дешёвым ценам, из-за чего там был ажиотаж и за маленькими правонарушителями не уследили. К сожалению, их небольшая проказа вылилась в огромное несчастье, ведь на тот момент в доме находился пожилой дедушка с навещавшей его дочерью и три кота. От испуга быть виновниками чьей-то смерти, на удивление, смелые дети, решили полезть спасать пострадавших в горящий дом, однако теперь спасать надо было уже и их. Как только практиканты с наставником и произвольным наблюдателем подоспели к месту происшествия, Энджи принялся руководить процессом. — Бакуго, не подпускай к воспламенившемуся дому посторонних и дожидайся полиции! — Есть! — Да уж, у Кацуки замечательно получалось отпугивать людей. Он ехидно улыбнулся, приступая к выполнению поручения. — Мидория, стой у входа и принимай пострадавших. Можешь разгрести вход и избавиться от лишних и мешающихся обломков. — Да! — Полный энтузиазма, радостно ринулся выполнять приказ, как всегда чрезмерно энергичный зелёно-черноволосый. — Шото, за мной, нам надо помочь людям выбраться из горящего здания! — Уже на полпути ко входу в дом, крикнул супруг Рей, готовый перехватить контроль над огнём, обволокшим постройку. Без сопротивления, несовершеннолетний кивнул, направляясь за наставником. Перед этим он успел буквально приказать своему двойнику не двигаться и ждать его возвращения. От напряжения и любопытства младший лишь кивнул, тревожно потирая ладошки, наблюдая за спасательной операцией. Разумеется, многое не попалось на его глаза. Он видел только работу пепельного блондина и то, как Деку спасает четвероногих, а в окнах лишь изредка мелькала макушка взрослого его. И каждый раз это случалось после того, как он слышал громкие вопли отца в духе: «Шото, делай то, Шото, делай сё. Шото, вот тут так, вот тут по-другому». Это возмущало детсадовца, до такой степени, что он в какой-то момент не сдержался, прошипев: «Х-Хватит приказывать мне, что делать… Почему ты своей головой не думаешь, Шото?» Малыш вдруг ощутил себя осмысленным, словно пазл в его голове наконец-таки сложился в чёткую и разборчивую картину. Он начал понимать, что терзало его душу всё это время, однако, это осознание совсем не приносило ему радости и чувства удовлетворённости. Это были боль и отчаяние от разбивающейся надежды, в данный момент трещащей по швам. Тогда, когда маленькие крупинки его слепой и детской веры должны были сложиться в некий идеал, в красивую и благородную мечту стать героем, у него они начали рассыпаться и словно песок ускользать сквозь пальцы. Внутри красно-беловолосого что-то ломалось. Что-то важнее костей. Что-то разбивалось, но не как стекло — вдребезги — а скорее, как рвётся верёвка — по тоненьким ниточкам. И рвалась она уже целый день, медленно и тягуче, и способствовали этому все пережитые за день события. Тем не менее, несмотря на тяжёлое положение надежды и здравого духа гетерохрома, всё-таки осталась ещё одна ниточка, державшаяся до последнего, соединяющая нынешнего Шото с его прошлым. Только она и удерживала сейчас ребёнка от того, чтобы он не убежал куда-нибудь, а послушно ждал самого себя, хоть и в угнетённом состоянии. Разумеется, будущие герои и нынешний символ мира справились с поставленной задачей и все пострадавшие были спасены. Когда все люди, записывающие ролики о действиях такого популярного деятеля общества, как Старателя, ликовали и радовались тому, что на их глазах происходило такое «чудесное» происшествие, мальчик с перебинтованным глазом, привыкший торжествовать от геройства, даже не улыбнулся, в отличие от шестнадцатилетнего, который с теплотой принимал благодарности и просьбы сфотографироваться с ним. Тодороки младший щурил глаза, даже не слыша происходящего, уставившись в одну точку, думая о своём. Вечером, вернувшись на нынешнее постоянное место жительства студентов Юуэй, трое были так вымотаны, что после ужина готовы были сразу завалиться спать, включая и парня со шрамом. Он особо не разговаривал со своим двойником, готовясь ко сну, пока тот сидел на мягком матрасе и грыз морковку. Переодевшись в пижаму, собрав учебники на завтрашний день, красно-беловолосый улёгся на футон, выдыхая. На уголках его губ появилась лёгкая улыбка и он повернул голову, посмотрев на малыша, который доел растение. — Как тебе сегодняшний день? — Приподнялся сын Энджи, садясь напротив своей копии. Тот в свою очередь бездушно глянул в глаза самого себя. — Я хочу увидеться с мамой. Где она? Отведи меня к ней. — Решительно произнёс гетерохром, очень тщательно наблюдая за эмоциями старшего и за меняющимися чертами его лица. Пока что, он не показывал никакого настроения кроме серьёзности своих слов. Подросток напрягся, принимая сидячее положение, тоже вскоре делаясь вдумчивым. — П-Пока нельзя… — Понимая состояние ребёнка, но не позволяя себе изменить своего решения, с неприятным грузом прошептал Шото. Он не мог, просто не мог сейчас показать матери такого себя — замотанного в марлю — а иначе все труды психотерапевтов пошли бы насмарку. — О-Она умерла, да? — Безнадёжно, также тихо спросил мальчик, что заставило Тодороки начать махать руками из стороны в сторону и беспокоиться. — Нет-нет-нет, это не так! Не подумай… Но, ты правда не можешь её увидеть… — П-почему?! — Начал капризничать пришедший из прошлого. Однако его истерика совсем не выглядела детской или наивной, совсем нет. Он досадовал по-взрослому, он был готов рвать и метать от ненависти, возникшей у него к самому себе за весь день. — Она… Дома… Но она не может. — Соврал студент академии касательно места нахождения его родителя. — Значит она правда умерла! — Нет! Х-Хочешь, я могу ей позвонить? — Уже пожалев о своём предложении, еле выговорил парень со шрамом. — Нет. Я. Хочу. Её. Увидеть! — Отчётливо произнося каждое слово, прошипел детсадовец, сжимая руки в кулачки. — Нельзя! — Уже строго сказал сын Старателя, нахмурившись. Внезапно ребёнок изменился в лице. Он больше не сердился, он выглядел как человек, потерявший всякие эмоции. Он погрузился в беспросветную тьму своего сознания, прожигая своими глазами несовершеннолетнего насквозь, из-за чего у того по телу пробежали стайки мурашек. Последняя надежда угасла, потухла, как свеча. Ниточка оборвалась. — Ты солгал мне. — В-В смысле? — С дрожью в голосе промолвил гетерохром, не понимая, что имеет ввиду его маленький друг. Мысли начали перемешиваться в его голове, от незнания чего ожидать и как придётся реагировать. — Ты солгал… Ты сказал, что всё будет хорошо, но… Ничего хорошего меня в будущем не ждёт… — С чего ты взял?! — Я сам всё видел! — Снова повысил голос пятилетний, сдерживая крохотные слезинки на глазах. — Т-Тойя всё также меня ненавидит! Я… Я не понимаю, почему ты этого не видишь, но это так! — Ч-Чт… Это далеко не так! Тойя ничего плохого мне не сделал! — Тоже начал разговаривать на повышенных тонах Тодороки. — Ты сказал, что отец изменился, но это не так… Это ты… Это я изменился… Просто до неузнаваемости… Такой я противен себе. — Ты… Не можешь… Я не простил отца, я всё помню! Но… Он… Старается и я вижу это. Я готов посмотреть на то, что из этого выйдет. — К-Каким же глупым я стал! Каким слепым! Я всегда мечтал стать героем, не похожим на Старателя, потому что он ужасен! А ты… Ты стал его марионеткой! Ты беспрекословно выполняешь всё, что он тебе скажет. Да… Да ни разу в жизни я не стал бы идти на стажировку к нему! Ты… Я стал таким, каким он и хотел… Идеальным преемником. Как же досадно… — Ты не можешь этого знать, не можешь быть уверен! Прошёл всего день, за это время ты ничего не мог успеть понять! — Доведённый до белого каления безрассудством ребёнка вопил старший. Он совсем уже и позабыл, что перед ним перепуганное и травмированное недавними событиями в его жизни дитё пяти лет. — С-Сколько лет прошло?! Двенадцать?! И… Я до сих пор не увижу маму за всё это время, разве я не прав?! — Не прав! Ты просто не можешь увидеть её сейчас! — К-Конечно… Ты соврал! Ты сказал, что всё будет хорошо! Я никогда не буду использовать этот отвратительный огонь! Это ужасная причуда! — Надрывая голос, плакал Шото, с презрением смотря на будущего себя, который в свою очередь рычал от озлобления на детские капризы. — Я… Я не врал. Ты просто… Не понимаешь… — Делая глубокий вдох и выдох, старался успокоиться обычно хладнокровный подросток. — Ты обещал! Ты обещал мне! Лжец! — Без остановки осыпал обвинениями старшего красно-беловолосый. Тот не выдержал и прошипел, решив наказать мальчика. Он посчитал, что раз перед ним ребёнок, то весь скандал происходит из-за недостатка воспитания. И, конечно же, ему было неприятно слышать в свой адрес подобные оскорбления. Тодороки, не сильно, но одарил детсадовца пощёчиной. — Я не лгал! Ты не можешь рассуждать так, не зная всего, что я пережил! Ты ещё всего лишь маленький ребёнок! — Разъярённо прикрикнул сын Рей, успев засомневаться в своих методах. В глазах гостя из прошлого отразился шок и оторопь. Он тяжело дышал сквозь мокроту в горле, а потом сощурил глаза и с отвращением тихо произнёс. — Ты стал таким же, как он… — Подразумевая под местоимением своего папу, прошипел гетерохром, а потом спохватился и быстро убежал, утирая слёзы. — Чёрт… — С сожалением и угрызениями совести сказал будущий герой, выдыхая. Он считал, что понимает настроение и чувства ребёнка, но на самом деле его понятие ситуации уже было далеко от мировоззрения его двойника, менявшегося на ходу. Этим вечером обоим уже было не суждено встретиться. Младший, смог вернуться назад не так уж и скоро, только через два часа, но всё это время он просидел в подсобке, где никто его не видел, не слышал и не мешал размышлять. Потом ему всего лишь стоило пройти сквозь дверной проём, когда он успокоился и захотел пойти съесть чего-нибудь вкусного, как он, даже не осознавая этого, прошёл сквозь голубоватый портал и вернулся назад. Сам студент Юуэй же за эти два часа успел уснуть, хоть и с тревожным настроем мыслей. Всю ночь подростка мучали кошмары и он постоянно просыпался, в темноте не замечая, насколько изменилась его комната. Кровать начала ему казаться непривычной и, если бы его не сморила усталость, то он бы даже не смог задремать под утро. В следующий раз Шото распахнул свои веки, когда на улице было уже светло, а часы показывали десять утра. Мальчишка спохватился, вскакивая с кровати, думая, что он проспал всю учёбу, хватаясь за голову. Кровь прилила к ней за ночь и от резкого подъёма начала давить на кровеносные сосуды, спускаясь назад к лёгким по венам. Тодороки зажмурил глаза, промычав, а потом взял в руки телефон, смотря на экран. Он не понял, почему у него не было заведено будильника, почему его телефон казался ему таким непривычным. Это была устаревшая модель, на фоне блокировки не стояла привычная картинка, а приложений было как-то совсем мало. В нос ударил незнакомый запах антикварной, лакированной, дубовой мебели. Несовершеннолетний осмотрелся, замечая рядом со своей двуспальной ручной выделки кроватью классический из дерева и металла торшер на прямой ножке со строгим абажуром. На стене висела огромная подделка одной из знаменитых картин именитых художников эпохи возрождения. Самой мебели в комнате было немного. Спальное место, французский письменный стол сделанный под старину, тоже дубовый; рядом со столом стул шоколадной кожаной обивки на коротких ножках причудливой формы; и маленькая, но роскошная антикварная тумба возле не менее богатой двери. Осмотрев прелестную комнату, гетерохром аккуратно и робко вылез из-под одеяла, вставая на ноги. «Т-Так, Шото, что-то явно изменилось в прошлом…», — догадался рациональный и сообразительный парень со шрамом, — «но что? Не могу вспомнить…» Он неторопливо пошёл к двери, пытаясь представить себе, где он может находиться, но в голову не приходило ни одной похожей на данную локации. Кропотливо открывая дверь, шестнадцатилетний неспешно показался из-за неё. Он посмотрел вправо и влево, замечая по обеим сторонам длинный коридор с множеством таких же дорогих дверей, абажурных бра и вискозных ковровых покрытий в тех же тонах, что и весь интерьер. «Я совсем не знаю это место», — сделал вывод сын Энджи, покидая комнату, закрывая за собой дверь. Он пошёл вправо по коридору, неуверенно ступая, рассматривая всё на своём пути. Когда подросток прошёл мимо старого зеркала, в которое до него глядело наверное несколько десятков поколений людей, ему сразу бросился в глаза его образ. Тодороки аж передёрнуло и он замер, разглядывая себя. Парень ошалел, касаясь рукой части головы над шрамом: «З-Зачем?!» Не единого красного волоска не осталось на его голове — всё было выбрито под чистую — и только с правой стороны, как всегда, лежали пряди белых волос. Обладатель причуды «Лёд-и-пламень» настолько увлечённо рассматривал непривычный для себя образ, что и не заметил, как рядом прошёл светловолосый парень с длинными волосами, от которого повеяло холодом, как только он приблизился к несовершеннолетнему. — Что ты такого там увидел, Шото? — Поинтересовался мужчина, телосложением и внешностью больше напоминавший женщину. Студент академии перепугался, отпрыгивая от зеркала и потревожившего его человека, рассматривая его. — Д-Да нет, ничего. Я… Я тебя знаю? — По неосторожности, с перепугу задал вопрос несовершеннолетний. — Что прости? Ты сейчас шутишь? — Изумился незнакомец, подняв перед собой руку, используя свою способность, ухмыляясь. На его ладони образовался лёд. — Забыл этот сопернический холодок? Или это такой глупый повод в очередной раз проверить чей лёд сильнее? — Аамм… — Гетерохром не понял ни единого слова. Он совсем не знал как реагировать, но огонь противостояния между ним и беловолосым показался ему каким-то знакомым. В памяти начали всплывать отрывки его поединка с этим человеком. Их схватка действительно была не на жизнь, а на смерть, но преемник Старателя не мог вспомнить о причинах этой конкуренции. Тем не менее, одно он понял сейчас наверняка — ему не нужно никаких проблем и битв. — Нет, спасибо. — Как скажешь. — Махнул рукой мужчина, продолжая идти туда, куда шёл. Тодороки совсем растерялся. Он не мог сообразить ни того, где он находится, ни того, откуда его знают люди, которых он практически не помнит, ни того, почему его внешний вид так кардинально изменился. Сердце начало отбивать бешеный ритм, а сам подросток слышал его в голове и перевёл дыхание на ротовую полость. Сын Рей теперь уже торопливо пошёл в конец коридора, стены которого начинали давить на него, практически переходя на бег. Через мгновенье он оказался в огромном помещении с высоким потолком, простирающимся настолько далеко в ширину, что от малейшего шума возникало эхо, как например, от сбитого и частого дыхания беловолосого. Он остановился, запыхавшись, смотря на человека, вид которого его не просто встревожил, а объял страхом. Молодой мужчина сидел в кресле и смотрел на свою руку, однако, сразу перевёл взгляд на потревожившего его подростка. Бледный и тощий, с белыми волосами и красными глазами, лидер преступной организации по имени Томура Шигараки смутился такому поведению его союзника. — Что тебя так напугало, Шото? — Своим привычным, низким и охрипшим голосом спросил преемник Все за одного, обращаясь к гетерохрому, который не мог свести широко распахнутых глаз со злодейского силуэта, которого так шугались все герои. А сейчас он сидел прямо перед ним. Безоружный, спокойный и рассудительный. «Н-Нет… Нееет… Этого не может быть. Неужели? Неужели я настолько… Отчаялся?» — Паниковал бывший герой. Но он быстро смог перевести дух и собраться с мыслями, ведь сейчас важнее всего было опомниться и не пострадать от рук такого мощного недруга. — Ничего, просто с Апокрифом снова не поладили. — На автомате произнёс обладатель причуды «Лёд-и-пламень» незнакомое из другой временной линии имя. Он на пару секунд поразился самому себе и своей находчивости, но потом начал понимать, что воспоминания из этой жизни потихоньку заполоняют его память. Пока Тодороки пытался сложить в голове по маленьким кусочкам хотя бы примерную картину происходящего, он не успел отреагировать на то, как близко к нему подошёл лидер ПФО. — Ничего, говоришь… — С подозрением сощурил и без того наполовину прикрытые глаза владелец квирка «Распад». Он пристально посмотрел в глаза своего подчинённого, чувствуя непонятную и неизвестную ему ауру. Какими-то не такими, какими-то далёкими показались ему глаза Шото, но он ничего не сказал. Лишь хмыкнул и пошёл в неизвестном для подростка направлении. Мальчишка нервно сглотнул слюну, с тяжестью выдыхая. Он бегом вернулся в свою комнату и заперся, сразу оседая по двери на пол. К счастью для него самого, он никому не попался на глаза и никто не смог потревожить его или сбить с толку. Беловолосого всего начало трясти, его бил озноб, сердце колотилось в груди, а противоречивые ощущения и воспоминания смешивались в неразборчивую путаницу. «Ненавижу отца, да, всегда ненавидел, но нет… Как это убить его? Откуда… Откуда такие мысли. Страдание? Прошу, не надо, нет. Это не то чего я хотел в своей жизни», — вслух шептал шестнадцатилетний, холодные губы которого дрожали, как и он сам. «Я же сказал… Ты всё не так понял, зачем надо было так торопиться? И… И вовсе Тойя не ненавидит меня… А мама жива, я же знаю, что жива…» — Сына Старателя накрыло такое глубокое чувство печали, хоть вешайся. Физически он чувствовал себя слабо и разбито, но куда хуже была душевная подавленность. Несколько драгоценных нитей его сердца он сам же и обрубил, а остальные повисли над пропастью безнадёги. Он винил самого себя в этом ужасном положении и чувствовал такое отчаянное одиночество, что хотел было покончить с собой. Удержала его только мысль, что его смерть не опечалит никого, никого на свете и в смерти он окажется ещё более одиноким, чем в жизни: «Вот, что значит быть злодеем? Ощущать полное одиночество? Осознавать, что тебя ненавидят все, кого ты любишь? И к чему? К чему это…?» В действительности же, всё было не совсем так, но к этому мы вернёмся чуть позже. «Назад… Назад, вернись назад…» — Разбито шептал Шото, а сам в то же время ощущал, как ненависть, антипатия, озлобленность на несправедливость и боль обрастают его сердечную мышцу, всё дальше и дальше закапывая в нём человечность и доброту.***
— Что-то ты сегодня безотрывно сидишь за экраном. Даже как-то непривычно. — Проходя с коробкой в руках мимо Джессики, прокомментировала Дарья. — Ммм, не нравится мне этот скачок в частотах. — Озадаченно хмурилась женщина, следя глазами за бегающими на мониторе синими полосами, похожими на кардиограмму. Однако привычный интервал между зубцом Q и зубцом R, равный восьми миллиметрам, резко увеличился в десять раз. Это настораживало блондинку, поэтому она и не могла расслабиться. Психолог глянула на радар. — Так, вроде бы уже такое было с прошлым испытуемым, разве нет? — Да, но… Он как бы был злодеем, а стал героем, это и сместило временную линию так сильно, но… В данном-то случае, что может настолько сильно измениться? — Не знаю… — Вот и я не знаю… Поэтому нервничаю. Скорее бы отчёт из отдела аналитики. Через полчаса, в комнату, где теперь уже обе коллеги наблюдали за «кардиограммой» вошёл Даиго Кимура. Японец в возрасте тридцати пяти лет, тощий и бледный, плохо говоривший по-английски. Черноволосый и сероглазый работал в отделе аналитики и очень встревоженно говорил на ломаном английском. — Дела не очень хорошо. — Интуиция меня не подвела… Что случилось? — Пойдём, пойдём. — Повторял низкорослый мужчина с очками и небритой щетиной, махая рукой, как бы зазывая дам к компьютерам. Оказавшись в крыле статистики и математического анализа вместе с Даиго и его той же национальности ассистентом, Кимура неуверенно сунул голубоглазой в руки бумаги. — Сами, сами почитайте. — Что там? Что там? — Любопытствовала брюнетка, тоже смотря в документ, который её напарница держала в руках. — Читай вслух. — Так… Тодороки Шото… О нет… — Что такое?! — Он стал злодеем… — О нет… Как же так? Не может быть! Его двойника точно-точно должны были поразить успехи его копии… Он должен был вернуть себе мысль о использовании огненной причуды намного-намного раньше, чем это случилось в настоящем времени! — Что-то не вышло… Чёрт, у меня были догадки, но я надеялась, что у нас получиться избежать «эффекта заполнения». — А м-можно поточнее? — Видишь ли, когда Тодороки Тойя встал на сторону добра произошёл точно такой же скачок в частотах… И это нарушило баланс. Теперь он восстановился таким образом… Снова совершился скачок. — О-Ого, я даже поняла. Господин Акихико будет недоволен. Кажется, это первый провал. — Ахах, если это провал, то он уже о нём знает, будь уверена. — Отложила бумаги в сторону женщина, сложив руки на груди, прикусывая зубами нижнюю губу, задумываясь. — К следующему разу стоит подготовиться получше. — Пожалуй…Проект: будущее. Статус: активен.