Операция «Гидра»

      "Немногим сегодня известен тот факт, что на первом проекте герба РСФСР, помимо серпа и молота, был ещё и воздетый к небу меч. Тогда Ленин не одобрил этот герб, сказал, что завоевательная политика нам чужда. Мы не нападаем, а отбиваемся от врагов, война наша оборонительная, и меч – не наша эмблема. Ошибался ли Владимир Ильич, когда говорил эти слова? Нет, не ошибался. В условиях, когда нужно строить новое общество, новую жизнь, говорить о новой войне, о новых лишениях — недопустимо. Но актуальна ли подобная политика в наши дни? Одержим ли мы сегодня победу, продолжая следовать стратегии «осаждённой крепости»? НЕТ! Никогда и нигде только лишь обороняющиеся не одерживали побед! Разве обороной мы выиграли Великую Отечественную? Нет, наши доблестные бойцы закончили её штурмом Берлина. Можно держать оборону для перехвата инициативы, но когда враг выдыхается — нужно наступать, наступать и ещё раз наступать! Так и только так можно выиграть войну, и не важно — холодная эта война или горячая. Вот почему, товарищи, нам нужен сейчас этот меч на нашем гербе. Чтобы трудящиеся всего мира знали, чтобы наши граждане знали, что Советский Союз закончил обороняться от атак капитала и готов сам переходить в наступление. Потому что сейчас как никогда актуальными становятся строки «Интернационала»: Это есть наш последний и решительный бой. И мы выйдем из него победителями, товарищи. Ради общего будущего, ради жизни на Земле" —— Из выступления Генерального секретаря ЦК КПСС Яниса Лациса перед Верховным Советом СССР, август 1993 г. ***              Остатки ночи у роты Биккеля прошли неспокойно: какое-то время ушло на поиск чего-то для спуска вниз, в подземелье. Некоторое время спустя притащили неизвестно где найденную верёвочную лестницу, с помощью которой первоначально несколько человек и хотели спуститься вниз на помощь Блумму, но вовремя появившийся капитан решительно пресёк это действие. Было решено дождаться утра, а до той поры накрыть провал несколькими широкими досками. Всем же, кто не должен был стоять в дозоре, капитан приказал возвращаться в казармы и отдыхать дальше. Блумма же, которого, конечно, вытащили из ямы с помощью той самой лестницы, капитан забрал с собой и некоторое время с ним о чём-то беседовал. В результате на расспросы своих товарищей парень молчал как рыба. После рассвета рота высыпалась на утренние процедуры. Затем был завтрак и распределение графика дежурств. После этого капитан, вызвав с собой Бернарда Блумма и ещё восемь танкистов, решительно направился в сторону провала. В число тех, кто был отобран для спуска вниз, был и экипаж Макса. *** Спуск не занял много времени — высота оказалась не столь большой, всего около пяти-шести метров. На всякий случай все захватили с собой оружие, а также пять мощных фонариков и пару самодельных факелов, которые, впрочем, пока не зажигали. Когда земли коснулись ботинки последнего из разведчиков, мрак подземелья пронзили мощные лучи света, и танкисты не смогли сдержать ошеломлённые вздохи. Они оказались не просто в подземных коммуникациях крепости, а в самом настоящем складе гигантских размеров. — Ах... Вот дерьмо! — Выбирай выражения, боец! — Это не выражение, товарищ капитан. Это сама субстанция, а впрочем... Нет, всё таки не она. Погрозив кулаком остряку, капитан обратился к своим солдатам: — Так, бойцы, слушай мою команду. Всем смотреть в оба. Далеко друг от друга не отходить. По сторонам смотрите, но и на своих товарищах взгляд держите. Мне тут пропавшие без вести не нужны. Обстановка в подземельях была примерно следующей: танкисты находились на небольшой свободной площадке, представляющей из себя квадрат размерами примерно 15x15 метров. От каждой стороны этого квадрата отходило по 2 прохода, которые были разделены между собой каменными колоннами с промежутками между каждыми двумя порядка десяти метров. В проходах были установлены стеллажи, полки, деревянные ящики и бочки, содержание большинства из которых оставалось пока неизвестным, однако в ближайшем из ящиков отчётливо виднелись аккуратно уложенные мечи. В абсолютной тишине подземелья кто-то восторженно присвистнул, а затем раздался такой же восторженный голос унтерфельдфебеля Гроссманна: — Срань господня, Блумм! Да ты же долбаный везунчик, мать твою! В следующий раз будь добр, упади на гору золота! Танкисты сдержанно засмеялись под тихое бурчание невольного кладоискателя, когда капитан вновь заговорил: — Значит так, парни. Выбираем два прохода с одной стороны, по три человека в один проход. На одну группу — один фонарик и один факел на всякий случай. Идёте параллельно друг другу, не отрываясь от соседей. Осматривать всё внимательно, тыл контролировать. Барахло не трогайте, только если не заметите в нём ничего подозрительного. При любой угрозе — сначала стрелять, а потом уже смотреть в кого выстрелил. Мы не знаем длину этих коридоров, поэтому если они окажутся чрезвычайно длинными — отходите от провала максимум на полкилометра. Первая группа — экипаж Шульца, вторая — Зутера. Остальные остаются со мной и контролируют оставшиеся проходы, чтоб никакая гадость ещё оттуда не вылезла. Всё парни, вперёд. Быстрее начнём — быстрее управимся. *** Шагать в кромешной тьме, нарушаемой лишь светом одинокого фонарика, да ещё и в полном молчании, вслушиваясь в каждый подозрительный шорох, оказалось очень тяжело. Привыкшие к грохоту танковых орудий и лязгу гусениц, танкисты чувствовали себя в этом мрачном подземелье абсолютно не в своей тарелке, но никому не хотелось находиться рядом с чем-то потенциально смертельно опасным — мало ли что скрыто от посторонних глаз в этих тёмных коридорах, а потому две группы, каждая из трёх человек, медленно, но верно продвигались вперёд. Шаг за шагом, метр за метром, чётко сохраняя дистанцию и не отрываясь от своих товарищей в соседнем коридоре, постоянно контролируя тыл и потолок. Поскольку во главу угла была поставлена осторожность, скорость продвижения была крайне небольшой, а оружие постоянно держалось наготове. Несколько раз экипажи вздрагивали от неопознанных звуков, но, не обнаружив ничего подозрительного, двигались дальше. Коридоры всё тянулись и тянулись, и казалось, что им нет и не будет конца, однако, сверив пройденное расстояние, танкисты вздохнули — они лишь едва прошли половину пути. Насколько же велики эти туннели? Осторожно, постоянно осматриваясь, солдаты продолжали свой путь. Внезапно Макс поднял руку, привлекая внимание своего экипажа. Август и Отис, следовавшие за своим командиром на расстоянии около пяти шагов, моментально остановились, прислушиваясь. Макс же в это время внимательно изучал открывшуюся перед ним картину. Длинный коридор подземного склада наконец-то закончился, закономерно завершаясь стеной из тёмного, почти чёрного камня, но что-то в этой стене смущало Макса. Что-то в ней было такое... необычное. Что-то, что ты явно ощущаешь, но сразу определить не можешь. Вот и Макс, подсвечивая себе фонариком, продолжал изучать каменную кладку. — Интересно, — танкист осторожно приблизился к стене, знаком показывая своим подчинённым оставаться на месте. Луч фонарика ещё раз пробежался зайчиком по каменной кладке, но в этот раз он был каким-то блеклым, словно бы большая его часть рассеялась по пути... Или прошла сквозь стену? В это время из соседнего прохода послышался голос Шульца: — Эй, Макс! Нашёл что-нибудь? — Только конец туннеля. А вы? — То же самое, но стена какая-то странная. Мы уже практически прошли нужное расстояние, так что, может, вернёмся? — Зассал, Томми? — усмехнулся Зутер. — Есть такое, — не стал отнекиваться Шульц. — Я танкист, а не долбаный шахтёр-спецназовец и мне гораздо спокойнее в моём танке, а не в тёмных подземных туннелях с хрен-знает-чем, что может меня тут сожрать. — Смотришь слишком много ужастиков, Томми, — Макс решительно подошёл вплотную к стене, направляя на неё свет фонарика. К этому моменту пятно света на самой стене стало просто неприлично блеклым, а в самом туннеле заметно потемнело. — Никто тебя тут не сожрёт, потому что тут никого нет. Был бы — сожрали бы давно. — Что-то мне не нравится куда ты клонишь... Эй, Зутер, ты чего там делаешь, а? — голос Томаса заметно дрогнул. — Что делаю? — Макс усмехнулся. — Выговор зарабатываю, вот что. И, сказав это, шагнул прямо в стену, пройдя сквозь неё и исчезнув без следа. Отис, который в это время с опаской наблюдал за действиями командира, коротко вскрикнул и рванулся было вперёд, но, споткнувшись в темноте, не удержался и грохнулся наземь. При этом прикладом своего автомата он ударил под колено Августа, из-за чего уже тот едва не упав, нажал от боли и неожиданности на спусковой крючок. Тишину туннеля нарушила автоматная очередь. Из соседнего прохода послышался мат. Заметался луч фонарика, в тщетной попытке осветить туннель Макса. — Какого хрена, мать вашу, у вас там происходит?! — заорал Шульц. — Эй! Живые есть?! Не молчите, идиоты! — Нормально всё, — Август наконец сориентировался во мраке туннеля и, припадая на ушибленную ногу, помог подняться своему товарищу. — Просто немного упали, нажав по привычке на спуск. Ничего серьёзного, в общем. Из соседнего прохода послышался облегчённый вздох. — Чтоб вас, парни... Не пугайте так больше, — и тут же, словно поняв, что что-то всё-таки не так, Шульц спросил: — Парни, а где Зутер? — Так за стену ушёл. В ответ на такое заявление из соседнего прохода так и повеяло непониманием, а потом Шульц всё же рискнул переспросить: — Куда ушёл? — За стену, — спокойно повторил Август. — Слушай, не в службу, а в дружбу — моргни фонариком капитану, что у нас тут ещё смертоубийство не случилось, а то выстрелы были, сам понимаешь. — Ага... Подожди, что значит "ушёл за стену"?! Ты от вопроса-то не уходи! — А что тут непонятного? — искренне удивился Август, подбирая с пола выпавший из рук факел и наконец зажигая его. — Вот был, а вот ушёл. — Чёрт, ну и пыльно же здесь, а с фонариком и не видно было, — продолжил он через секунду. — Ты капитану-то моргни, а то он же переживать будет. — Да ты... — Парни, вы чего тут разорались? — раздался внезапно голос. Головы Августа и Томаса одновременно повернулись в сторону тупика, где их взору предстала крайне занимательная картина. Правда, для каждого из танкистов она была несколько разной. Прямо из каменной стены, что преграждала путь экипажам... торчала рука Зутера, держащая автомат. Наблюдавший эту картину Томас Шульц нервно сглотнул. Мехвод Конрад как-то странно хрюкнул и резко перестал дышать, а глубоко верующий католик Эберхард, перекрестившись, забормотал слова какой-то молитвы. В это время в соседнем проходе Август Буссе и Отис Леппердингер с абсолютным охреневанием пялились на хитро улыбающееся лицо своего командира. Также торчащее прямо из стены. Спустя секунду рядом с лицом Макса появилась его рука, которой он приветливо помахал своему экипажу. — Так чего разорались-то? — повторила голова Макса. — Зутер, мать твою, — раздался из соседнего прохода заметно подрагивающий голос Шульца, — Где твоя голова? — Здесь она, — поспешил успокоить товарища Август. — Нам с Отисом гримасы корчит, — на это замечание на лице Макса промелькнула хитрая усмешка, а из соседнего прохода вновь послышался облегчённый вздох. — Похоже, на вопрос мой так никто и не ответит, — продолжила тем временем голова Макса. — Ну и ладно, потому что у меня тут есть вещи намного интереснее, — Зутер вновь хитро улыбнулся. — Итак, кто готов, нарушив все законы физики, пройти со мной сквозь твёрдую материю? Давайте, парни, вошли и вышли, приключение на двадцать минут. Обещаю много всего интересного. — Ой, командир, не хочу я что-то туда идти, — Буссе, осторожно приблизившись к Максу, принялся уже сам изучать стену. — Там либо темно, либо страшно, а скорее всего и то и другое. И вообще я, пожалуй, пойду. Потому что, знаете... хочу быть подальше отсюда. Давай ты лучше сюда свои интересности принесёшь и мы посмотрим, а? — А я один не донесу, Юсс, — Макс усмехнулся. — Так много ценностей, а? Ну ладно, пойдём набивать карманы... Бриллианты хоть будут? — Август махнул рукой Отису, подзывая его ближе. — Да и не только они, пожалуй. — Эй-эй, парни, — раздался из соседнего прохода голос Шульца, — Вы там сдурели что ли?! Вы куда собрались? — Идём экспроприировать ценности, Томми! — Слушай, Зутер, ты так не шути, — нервозность Шульца явно перевалила за критическую отметку. — Ты сам можешь себе какие угодно проблемы создавать, но других не впутывай, понял? Мы уже почти прошли отмеченное расстояние, так что возвращаемся назад! Я не собираюсь рисковать своей задницей в этих сраных туннелях. — Можешь оставаться тут, если хочешь. Тебя никто не гонит. Пошли, ребята, — голова Зутера вновь скрылась за стеной. Спустя мгновение за ним последовал Август, а затем Отис, который перед самым проходом сквозь стену всё же заколебался, но высунувшаяся из-за стены рука командира силой утянула его на ту сторону. В туннеле вновь сгустилась тьма. Наблюдавшему за этой картиной Шульцу оставалось лишь сплюнуть. — Этот идиот когда-нибудь доиграется... — Что теперь делаем? Возвращаемся к капитану? — обратился к своему командиру Конрад Корн. — И бросить этого кретина? Нет уж. Идём за ним, ребята. Шульц ободряюще хлопнул своего мехвода по плечу и слегка неуверенно шагнул в стену. Переглянувшись с Эберхардом, Корн пожал плечами и последовал за командиром. Последним в неизвестность шагнул наводчик. *** Конечно, Шульц нервничал, когда шагнул сквозь эту непонятную стену, но каково же было его удивление, когда он даже не почувствовал никакого сопротивления при переходе. Казалось, словно бы эта стена и не существовала в принципе. Оказавшись на другой стороне, Шульц во все глаза рассматривал открывшуюся ему картину. Танкисты находились в довольно большом помещении круглой формы. Что удивительно, здесь было довольно чисто и воздух был не затхлым, как в туннелях до этого. И что удивительно — здесь, в отличие от туннелей было гораздо светлее. Комната была, так же как и туннели, заставлена разными ящиками, бочками и прочим барахлом. У стен стояли стеллажи, на которых стояли уже другие ящики, контейнеры и прочие ёмкости. — А нам ведь потом проверять содержимое всего этого... Томас огляделся. Зутер с экипажем что-то бурно обсуждали, стоя у одного из деревянных стеллажей. Заметив Шульца с экипажем, Макс махнул им рукой, подзывая к себе. — Глядите, парни, что мы нашли, — Зутер с улыбкой повертел в руках небольшой медальон. — Теперь можно вновь побеседовать с тем налётчиком при необходимости. — Это... То, о чём я думаю? — подошедший Шульц аккуратно взял у Макса медальон. — Медальон речи, ага, — усмехнулся Август. — Целый ящик, кстати, — Зутер указал рукой на один из стоящих на стеллаже. — Кайра говорила, что они буквально жутко дорогие, поэтому я удивляюсь, кто мог бросить здесь целое состояние. И это одни только медальоны, а сколько же стоит остальное барахло? — Даже страшно представить, командир, — поддакнул Август. Танкисты восхищённо присвистнули. — Ну, а вообще, ребята, я вас звал сюда не ради этого, — внезапно заговорил Макс, принимая из рук Томаса медальон. — Пока бродил тут один, нашёл ещё кое-что интересное. Положив медальон себе в карман, Зутер направился куда-то в середину комнаты. Остальные последовали за ним. Середина комнаты была заставлена огромным количеством непонятного барахла, поэтому в итоге танкисты столпились в довольно небольшом свободном пространстве. Объектом внимания стала непонятная деревянная конструкция, слегка напоминающая мольберт, но более грубо сделанная и гораздо больше. На ней явно что-то было закреплено, но узнать что именно было нельзя — конструкция была накрыта тонкой, но плотной тканью. — Вот оно, парни, — заявил Зутер, подходя поближе и останавливаясь сбоку конструкции. — И что это? — Касается прежде всего тебя, Томми, — Макс заговорщицки подмигнул товарищу. — Знаю, что ты человек искусства и вполне разбираешься в живописи. В художественную школу ходил как-никак. — Ну да, было дело, — согласился Шульц, обходя неизвестную штуку в попытках её осмотреть получше. — И что там? — А вот что. Осторожно приподняв ткань, Макс отбросил её в сторону, в то время как глаза Шульца загорелись. — Срань... Какая картина... — Да уж... Красотища. Танкисты, обступив мольберт, с интересом и восхищением рассматривали настоящий шедевр живописи. А посмотреть действительно было на что — под тканью скрывался настоящий шедевр искусства. Картина была выполнена в тёмных и мрачных тонах, но это не отталкивало, а наоборот, привлекало. На полотне был изображён огромный чёрный трон из самых настоящих костей. Он занимал большую часть картины. Прорисовка деталей поражала — можно было различить черепа людей, различных животных и ещё множества неизвестных существ, но привлекало всё же не это. На троне, закинув ногу на ногу, сидела поразительной красоты женщина, даже девушка. Её длинные серые волосы каскадами спадали с плеч и дальше вниз, закрывая собой часть трона. Её кожа была точно фарфор — белая и нежная, это можно было сказать даже по одному её виду, лишь на щеках возле губ виднелись уродливые тёмные пятна шрамов, как от ожогов. Глаза девушки представляли из себя лишь белые пятна, без зрачков, но при этом казалось, что она неустанно наблюдает за зрителем. В правой руке неизвестная держала жуткого вида косу с чёрным древком и с таким же чёрным широким лезвием, на котором проглядывали красные линии света. Эти линии, точно вены и артерии, шли от кончика лезвия к основанию, на вершине которого был закреплён человеческий череп. Линии вливались в него, отчего глаза черепа горели жутким алым светом. В левой руке девушка держала открытую книгу в такой же мрачной чёрной обложке, на которой виднелся какой-то символ. К сожалению, книга была расположена под таким углом, что разобрать что же это за символ было невозможно. Внизу, у подножия трона были нарисованы люди. Они лежали, скрючившись, в неестественных для живых позах. Кожа их была мертвенно бледной, а на многих из них были видны жуткие увечья. На полу яркими алыми пятнами блестела кровь. Но все из них, несмотря на раны, несмотря на увечья, тянули свои скрюченные руки с вывернутыми тонкими пальцами к трону, к той, что гордо восседала на нём. Казалось, что это пророк явился в мир смертных и паства тянет к нему свои руки в надежде получить благословение, в надежде на милость... В наступившей тишине раздался неестественно громкий шёпот Августа: — Интересно, сколько бы за такую дали на аукционе? — Не знаю. Но зато знаю другое. — И что же? — А то, — усмехнулся Макс, — Что нам уже пора возвращаться к капитану. Иначе наряды вне очереди гарантированы всем нам. Да и остальные три прохода мы ещё не проверили. Горестно повздыхав для приличия, танкисты засобирались в обратный путь. Перед тем, как покинуть зал, Макс осторожно накрыл картину тканью. — И всё же удивительно реалистично нарисовано. Как будто бы и не картина вовсе. — Эгей, командир, — крикнул от входа Юсс, — Идёшь? — Да-да. Пошли, парни. Задумчиво взглянув на скрытое тканью полотно, Макс подхватил с ближайшего ящика свой автомат и быстрым шагом направился к проходу — работы у роты сегодня было ещё много. *** ГДР, Южнее Берлина Железнодорожная станция Цоссен Прибывшие тем вечером на станцию составы явно стали неожиданностью для сотрудников Deutsche Reichsbahn, но свою работу они знали туго. Поезда были отогнаны на запасной путь, подальше от станции, где их моментально оцепили вооружённые солдаты, и началась разгрузка. С платформ, рыча моторами, сползали на щебень угловатые БМП, тягачи и самоходные орудия. Из грузовых вагонов штурмовики выносили металлические и деревянные ящики, которые тут же загружались в стоящие рядом грузовики. Десятки фигур в коричневых мундирах сновали туда-сюда, таскали грузы и подгоняли к вагонам технику, которая через некоторое время сменялась другой. Офицеры подгоняли солдат, нервно поглядывая на наручные часы и перебрасываясь между собой редкими фразами. И при всём при этом не возникало никакого ощущения бардака — все действия были чёткими, работа — слаженной, а результат — максимально быстрым. Казалось, что это и не люди вовсе работают, а гигантские муравьи — вот он, истинный немецкий орднунг! Небольшая загородная станция уже давно не видела такого оживления. И, скорее всего, никогда уже и не увидит. Штандартенфюрер Фогель взглянул на часы. Минутная стрелка едва коснулась цифры 7. — Отстаём от графика на две минуты, — стоявший справа адъютант при звуках голоса командира моментально вытянулся по стойке смирно. — Передайте, чтоб шевелились быстрее. Нам ещё колонну формировать и до базы идти. — Так точно, камрад штандартенфюрер! Проследив взглядом за ускакавшим выполнять приказ адъютантом, Фогель достал из кармана блокнот и, постоянно сверяясь с часами, углубился в его заполнение. Спустя двадцать две минуты и сорок три секунды колонна техники двинулась по дороге на запад, в сторону местечка Шюнов, таким образом, опережая график на две минуты и семнадцать секунд. *** Бывший военный аэродром стратегических бомбардировщиков Зидлунг-Хорстфельд — Однако какая же всё таки красота, — Фогель удовлетворённо осматривал открывшуюся перед ним картину под уже знакомые звуки, которые сопровождают каждый процесс разгрузки-погрузки техники. Глубоко вдохнув свежий загородный воздух, офицер позволил себе лёгкую улыбку. Определённо, место для базирования было выбрано отличное. Хотя база некоторое время не использовалась, вся инфраструктура была в отличном состоянии. Местные казармы были готовы хоть сейчас принять личный состав. Ангары для авиации, конечно, будут по большей части бесполезны, но там можно разместить часть техники. Система водоснабжения работает без перебоев, а значит, что его полк будет обеспечен как питьевой, так и технической водой. Кроме того, все системы энергоснабжения также в норме, а значит причин для беспокойства у командования гораздо меньше. Взгляд полковника опустился на взлётную полосу аэродрома. Определённо, состояние идеальное. Сразу видно, что строительные части поддерживали эту базу в полном порядке, а это значит, что можно расслабиться и просто ждать прибытия "птички". Когда конкретно прибудет прототип нового истребителя было неизвестно. В пакете от Предсовмина было сказано лишь «в течение дня-двух после прибытия штандарта на базу», а значит — подождём. — Штурмфюрер. Невидимый до сих пор адъютант материализовался буквально из воздуха. — Камрад штандартенфюрер? — Сообщите мне, когда бойцы закончат разгрузку техники и занятие ей ангаров. Если что — я буду в штабе. Займусь пока бумажками. — Будет исполнено, камрад штандартенфюрер! Удовлетворённо кивнув, Фогель неспешной походкой направился в сторону здания штаба. *** Там же, спустя 6 часов. Фогель напряжённо вглядывался в ночное небо над аэродромом. Всего полчаса назад по телефону им сообщили о том, что "птичка" уже в воздухе и скоро будет на месте. Разумеется, спокойствия эта новость на базе не прибавила. Не успели бойцы разгрузить снаряжение и амуницию, загнать машины в ангары и отправиться отдыхать, как труба снова играет "подъём". Конечно, сейчас был задействован далеко не весь личный состав, но всё же достаточное количество, а людям ведь тоже нужно отдыхать. Но такова служба, и вот часть офицеров и солдат, так же как и сам Фогель, вглядываются в ясное ночное небо, пытаясь среди звёзд увидеть огни пролетающего истребителя. Не мешать своими действиями пилоту — он сам знает, что делать. Таковы инструкции сверху. Задача штурмовиков — обеспечить безопасность его и самолёта на время пребывания на аэродроме. Об остальных задачах будет сообщено позднее. Полковник не был дураком — таких в СА не берут. Он понимал, что главная задача его и его людей пока остаётся за кадром, и это его не напрягало — нормальное явление в их работе. Но напрягало другое. Штандарт проехал по железной дороге половину страны, чтобы выполнить неизвестную пока что задачу, в которой явно будет задействован прототип уникального истребителя с невероятными характеристиками. Дело явно будет непростым и потребует от него, Фогеля, всей выучки и всех навыков командира для достижения успеха. Ну, что ж, когда Родина надеется на своих детей — они её не подведут. Именно в этом и состоит долг СА. — Благо Родины дороже жизни, — прошептал Фогель, легко поглаживая лежащую на левой руке фуражку. Слышен гул самолёта. Похоже, скоро пташка прилетит в гнездо. Ну, мы готовы к встрече. Чёрная тень скользит по небу, закрывая собой звёзды. Гудят в вышине моторы, отдаваясь давящим ощущением на барабанные перепонки. Фогель взглянул на часы. Похоже, он. Время ожидания позади. Ну, тем лучше — у его людей будет больше времени на отдых. Чёрная тень стремительно рухнула с высоты, камнем приближаясь к земле. Когда она почти достигла километровой высоты, зажглись огни подъёмных двигателей, и истребитель уже спокойно и плавно продолжил опускаться на взлётную полосу. Фогель внутренне выдохнул. Для пилота опытного самолёта он уж слишком уверен в себе. Оставалось только надеяться на его благоразумие и профессионализм. Тем временем шасси самолёта коснулись земли, гул двигателей заметно стих. Заложив руки за спину, Фогель наблюдал, как лётчик выбирается из кабины. Звякнули о покрытие полосы подкованные сталью сапоги. Рука в чёрной лётной перчатке взметнулась, выполняя воинское приветствие. "Армейский" — мелькнула мысль. "Впрочем, какая разница. Одно дело ведь делаем". Приложив руку к виску, Фогель с интересом рассматривал стоявшего перед ним авиатора. "Баварец" — подумал полковник, осматривая пышные рыжие усы лётчика. "Сто марок, что баварец. Приятные ребята, главное — не давать им слишком много пить". Рыжий тем временем представился: — Майор Герхард Аккерман, товарищ штандартенфюрер. Лётчик-испытатель первого класса. Фогель кивнул. — Рад встрече с вами, товарищ Аккерман, — ответил он, протягивая руку, которую пилот не постеснялся пожать. — Сразу хочу уточнить: вы получали какие-либо инструкции от командования? — Никак нет, товарищ штандартенфюрер. Единственный приказ, который я получил — это прибыть на указанный аэродром и ждать дальнейших инструкций, и до сего момента я думал, что их мне сообщите вы. Похоже, я ошибся. — Мы сами пока не имеем точной информации, — кивнул Фогель. — Курите, товарищ? — протянул он баварцу пачку мятных сигарет. — Не откажусь, — авиатор, не особо чинясь, выудил парочку тонких трубочек. — А вы, товарищ штандартенфюрер? — спросил он, увидев, что офицер спрятал пачку в карман мундира. — А я пытаюсь завязать. — Понимаю вас, — авиатор чиркнул предложенной спичкой. — Порой это даже сложнее, чем управлять истребителем. Офицеры одновременно усмехнулись. — Команда по обслуживанию вашего самолёта когда прибудет? — Утром на вертолёте. Всё необходимое они привезут. — Хорошо. Потому что никто из нас, чёрт возьми, не знает как управляться с вашей ласточкой. — Ласточкой был двести шестьдесят второй, товарищ штандартенфюрер, — ухмыльнулся Аккерман. — А здесь у нас уже не ласточка, а самый настоящий Aasvogel. — Что ж, — полковник тоже позволил себе лёгкую улыбку. — Ваш ангар вон тот, крайний справа. Отгоните туда самолёт и располагайтесь в казармах. Будем ждать ваших товарищей на вертушке. — Будет сделано. *** Старая крепость. Рота Биккеля. — Наконец-то закончили, — Макс с наслаждением вылил себе на голову полное ведро холодной воды. Справа от Зутера Август с точно таким же выражением абсолютного наслаждения на лице, отмокал в огромном корыте, из которого сообразил себе пародию на джакузи. — Ударно поработали — культурно отдохнём. — Теперь бы ещё пожрать, и вообще сказка будет. Макс в ответ лишь утвердительно крякнул. Лениво почесав живот и щурясь от солнца, Август пробормотал: — Здорово, что хоть не в дозоре сегодня. Капитан всё же не изверг, чтобы после этих сраных туннелей гнать нас ещё и в караул. — А ты не думал, что капитан тоже был с нами в туннеля, но он, в отличие от нас, до сих пор не отдыхает? — В смысле? — Так после того, как мы ему приволокли этот ящик с медальонами, он загорелся основательно распотрошить того кавалериста, которого мы до сих пор с собой таскаем, — старательно обтираясь куском белой ткани из местного склада, пояснил Макс. — Га-а-адство... Им делать что ли нечего? Куда бы он делся, этот урод... Ну да мне пофиг — я на ближайшие двадцать минут в своём личном спа-салоне с джакузи и секси азиатками. Накинув себе на лицо кусок такой же ткани-полотенца, Август пробурчал: — Как жаль, что азиатки лишь у меня в голове... Может и стоило присунуть той девахе? Подумаешь, малявка... Ай, scheisse! Командир, ну ты чего?! Я же пошутил! — Думать будешь в следующий раз, прежде чем так шутить, — с недовольным видом Макс зачерпнул ещё ведро холодной воды и угрожающе посмотрел на своего наводчика, отчего тот аж съёжился в своём корыте, — Лучше продолжай мечтать об этих азиатках. — Есть, командир! Вздохнув, Макс направился в комнату их экипажа, оставив Августа отмокать дальше. *** — Ну, что ж, товарищ Нойманн, — Рейнхард Биккель в предвкушении потёр руки и подмигнул своему заместителю, — Давайте приступим к экзекуции. — Мне это только в радость, товарищ командир, — ответил обер-лейтенант, продевая голову в цепочку медальона и с невозмутимым видом беря в руки свой верный кинжал. — Расскажет всё, что знает и даже больше. Спустя сорок минут допрос был окончен. Биккель задумчиво перелистывал блокнот, где записывал всю полученную ими информацию об этом мире. Нойманн сидел на соседнем стуле и, слегка щурясь, смотрел на закат в окне. — Херня какая-то, — пробормотал капитан, в очередной раз просматривая свои записи. — Магические артефакты или оружие почти в каждом ящике или ведре. И у нас тут целое подземелье подобного барахла. — Тебя это удивляет? — не отрывая взгляда от окна, спросил Нойманн. — Нет. Меня удивляет, что такое богатство до сих пор никто не прибрал к рукам, — Биккель вздохнул, подперев голову руками, — А ещё меня беспокоит, что рано или поздно всё же найдутся те, кто захочет это сделать... Честно говоря, я сомневаюсь, что эта крепость полностью заброшена. — Почему? — Хоть стенам и нужен ремонт, но внутри помещений всё слишком в хорошем состоянии — ни одна койка даже не сгнила. Это говорит о том, что либо тут даже койки волшебные, либо кто-то сюда всё же наведывается время от времени. Слегка кивнув, соглашаясь, Нойманн пригладил волосы и спросил: — "Язык" нам ещё нужен? Или в расход? — Оставь пока, — подумав пару секунд, ответил Биккель. — Если вдруг ещё чего найдём, кто тогда будет объяснять что это за хрень? — У нас припасы не бесконечные. — Да что ему, много надо что ли? Корка хлеба, вода и в постель. Перебьётся, сволочь, и так. Кстати, о припасах, — в глазах капитана промелькнул огонёк мысли. — У нас тут вроде как большая вода рядом. Так вот, я хочу спросить: как ты относишься к японской кухне? *** Вертолёты с техниками прибыли в семь утра. К этому времени Фогель уже был на ногах и вместе с несколькими офицерами проводил полный осмотр аэродрома. Техники привезли оборудование, некоторые запчасти и инструменты, почти полностью заняв ими отдельный ангар рядом с тем, где стоял самолёт. Наблюдая, как механики с матами сортируют и устанавливают своё имущество, Фогель лишь хмыкнул и сказал стоящему справа Аккерману: — В авиации я всё равно почти ничего не смыслю, поэтому ответственность за всё происходящее в этих ангарах — на ваших плечах. — Самоустраняетесь, товарищ командир? — ухмыльнулся лётчик. — Нет. Трезво оцениваю свои способности. И ещё, — Фогель выудил из кармана мундира бумагу, — Имею на это распоряжение руководства. Пункт семь, товарищ лётчик. Наша задача в отношение вас — содействие и обеспечение безопасности. — Что ж, — вздохнул майор, возвращая изученную бумагу Фогелю, — Похоже, командование силами ВВС в лице меня самого ложится на мои же плечи. Как занимательно... — Не думаю, что придётся сильно напрягаться. Конечно, это повышение ответственности, но вряд ли вас ждёт что-то серьёзнее очередного этапа испытаний. В конце концов, мы же почти у ворот столицы — что здесь может случиться? — Хочется верить, что вы правы, товарищ Фогель. "Мне бы и самому хотелось в это верить" — подумал командир штурмовиков. "Вот только, я уверен на все сто процентов, что всё будет не так просто. Ну, да тебе пока об этом не стоит волноваться, пилот. Меньше знаешь — лучше летаешь. Продолжай пребывать в неведении, пока можешь". — Товарищ штандартенфюрер! — от дверей штаба послышался крик одного из офицеров. Фогель и Аккерман одновременно обернулись на голос. К ним со всех ног, придерживая одной рукой фуражку, бежал лейтенант связист. — Что случилось? Подбежавший молодой человек после почти полукилометрового спринта пытался отдышаться, согнувшись и держась руками за колени. Секунд через пять, сделав это, лейтенант выпрямился и чётко доложил. — Товарищ штандартенфюрер, радиосообщение из Объекта А. — И что там? — спросил явно напрягшийся Фогель. — Сообщают, что к нам сюда выехал скрипач. На этом всё. Мне приказали передать вам эту информацию сию же минуту. Разрешите идти? — Свободен. Наблюдая за бредущим в обратную сторону связистом, Аккерман спросил: — Если не секрет, что за объект А и что ещё за скрипач? У нас будет концерт? Он посмотрел на Фогеля. Лицо командира штандарта в одно мгновение стало серьёзным, исчезла лёгкая улыбка, ещё минуту назад бывшая у него на губах. Повернув голову к майору, Фогель ровным чётким голосом сказал: — Советую вам привести себя в порядок и ещё раз проверить всё, что только можно. А потом перепроверить ещё раз. — Что-то случилось? — спросил вмиг посерьёзневший лётчик. — Да. К нам едет та, чей портрет висит в каждом классе школы и в кабинете каждого партийца, — он посмотрел в округлившиеся глаза авиатора. — К нам едет сама товарищ Председатель.