Никогда не поздно

Мысли, одна печальнее другой, не покидали голову Дина. Он понимал, что жалеет себя, но не мог перестать этого делать. Как-никак, свою жизнь он только что разрушил, свое счастье упустил, полил бензином, посыпал солью и сжег, чтобы даже призрак его не преследовал. Грустно, тяжело и больно. Отмотать бы время назад и через край зашить свой рот грязной ржавой иголкой, так, чтобы боль была адская, так, чтобы говорить больше никогда не хотелось. Чтобы раны не заживали, гноились, невидимые, но реальные – реальнее, чем он сам, зато Кастиэль тогда остался бы рядом. И пусть такой далекий мысленно и духовно, вечно занятый и неразговорчивый. Главное, что не было бы этой ссоры, лишних, ненужных слов, сказанных в порыве, на эмоциях. А теперь что? Куда дальше идти, бежать, падать, срываясь с очередного обрыва в надежде разбиться, но снова и снова выживать. Он устал от вечных скитаний, но теперь выбора не осталось. Рассыпалось пылью то, о чем он мечтал. Судьба дала ему шанс, последний, самый желанный, он практически вымолил его, но так и не смог им воспользоваться. Судьба… Он помнил ее. Коварна и хитра, мало к кому благосклонна, так что не стоит даже пытаться просить ее о чем-то еще. Сжав зубы, вцепившись холодными пальцами в подушку, Дин пытался сдержаться, не завыть снова, не почувствовать горячих слез на своих щеках. Тяжело. Отчаяние захлестывало его, мысли путались, перескакивая от одного к другому, казалось, что все чувства нахлынули разом. Сумерки медленно опускались на город, мелкий моросящий дождь, не прекращаясь, поливал остывшую, покрытую почерневшими листьями землю. Холодный порывистый ветер бил в окна, заставляя стекла звенеть, нагоняя еще большую тоску. Осень уже полностью вступила в свои права, забылись солнечные деньки, словно их и не было никогда, в прошлом осталось тепло бабьего лета, и только бесконечные потоки воды с небес теперь сопровождали дни и ночи. Дин медленно выдохнул, стараясь не обращать внимания на подходящую его состоянию погоду, перевернулся на другой бок, и уперся взглядом в закрытую дверь. В полумраке комнаты можно было разглядеть полоску света, проникающую сквозь щель. Значит Кастиэль у себя, значит он совсем близко, совсем рядом и… и все же настолько далеко, что это расстояние преодолеть невозможно. Мужчина смотрел и не мог отвернуться, его тянуло туда, в коридор, к заветной двери. Открыть, упасть на колени и умолять простить, умолять не прогонять, но он не мог позволить этого себе, слишком гордый. Он медленно сел на кровати, пытаясь не вспоминать о так и не прошедшей головной боли, открыл ящик тумбочки, нащупал там нетронутый пузырек с таблетками и, открыв его, закинул в рот сразу две. Проглотил, даже не поморщившись, и словно на автомате, поднялся на ноги и направился к выходу из комнаты. В небольшом узком коридорчике горел ночник, от которого и появилась та узкая полоска света на полу. Тишина и пустота. Плотно закрытая дверь и целый мир за ней – мир, в котором так мечтал оказаться Дин, лишь маленькая ступенька отделяла его от того мира, но он не смог перешагнуть через нее, а только отдалился, упал к самому началу лестницы, правда, и лестницы этой для него больше не существовало. - Хватит топтаться, заходи, - спокойный голос, прозвучавший так внезапно, заставил Дина вздрогнуть. Сердце, казалось, выпрыгнет из груди от волнения. Ком в горле мешал говорить, но и на ум не приходило ничего, что он мог бы сказать в такой ситуации. Мужчина вдохнул сквозь плотно сжатые зубы и, протянув ладонь к ручке, повернул ее, открывая заветную дверь. Кастиэль сидел на кровати, держа в руках стопку исписанных мелким почерком листов. Его рубашка была расстегнута на пару пуговиц, а галстук развязан. Он выглядел уставшим больше, чем когда-либо видел Дин. Только сейчас он заметил темные тени, залегшие под глазами мужчины, Морщинки четче выделялись на бледном лице, покрытом жесткой темной щетиной. И все же Кас был красив даже таким – измотанным и печальным. - Кас, я… - начал Дин, неловко переминаясь с ноги на ногу. – Я не должен был… - Должен, - оборвал его сбивчивую речь Кастиэль. – Рано или поздно ты все равно сказал бы тоже самое, - он посмотрел Винчестеру в глаза и грустно улыбнулся. – Все проходит и это пройдет, - неопределенно сказал мужчина. - Прости, - тихо пробормотал Дин. Он не знал, что нужно говорить, как извиняться за то, чему нет прощения, за слова, которые били сильнее, чем любое оружие. - Наверное, так даже лучше,- пожал плечами Кастиэль. Но вряд ли он так считал на самом деле, судя по боли, которая плескалась в некогда синих, а теперь бледно-голубых глазах. – Мы попробовали, Дин и… - Нет! – вдруг громко возразил Дин. Откуда у него взялись силы на такой громкий протест, он и сам не знал. – Нет же, Кас! Мы ведь даже не пытались, мы просто… Черт! Кас! Ну почему все так сложно? – полным отчаяния голосом прошептал он. Силы ушли, как и не было. Его плечи поникли, дыхание стало тяжелым, а в горле комом снова встали слезы – обиды и безысходности. - Дин, - Кастиэль отложил бумажки и поднялся с кровати. Он подошел к Дину и посмотрел в глаза.- У тебя все будет хорошо, - зачем-то сказал он. - Кас, - почти простонал Винчестер. Он готов был умолять его передумать, но не мог. Знал, что Кас прав, знал, что назад пути нет. Страшно подумать, что у него было столько времени, столько возможностей раньше, а теперь нет даже крохотного шанса, никакой надежды на перемены к лучшему. - Мне отвезти тебя завтра? – Кас резко отошел и начал собирать листы с кровати. - Сэм заберет меня, - глухо ответил Дин. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что Кастиэль не хочет продолжать разговор. – Кас, - позвал его мужчина, когда бывший ангел, кажется, полностью уйдя в себя, сосредоточенно вчитывался в узкие строчки. Мужчина повернулся. Он был заметно напряжен и чувствовал себя неуютно сейчас рядом со старым «другом», но Дин не мог уйти так просто. - Мы… это наша последняя встреча? – неуверенно спросил он и внутренне сжался, ожидая слов Каса. - Дин, - вздохнул Кастиэль, покачав головой. – Ты же понимаешь, - тихо сказал бывший ангел. - Понимаю, - выдавил из себя Винчестер. Он знал, каким будет ответ, но легче от этого не стало. Ни капли. – Спокойной ночи, Кас, - пробормотал он и повернулся к выходу. - Дин, - окликнул его Кастиэль. Какая-то слепая, даже нелепая надежда непонятно на что, заставила сердце Дина замереть на мгновение, а потом забиться в разы быстрее. Винчестер остановился и медленно обернулся. – Не закрывай дверь, пожалуйста, - попросил Кас. Дин только кивнул, с трудом сдержав стон разочарования, и быстрым шагом перешел узкий коридор, чтобы поскорее оказаться наедине с собой. *** Прошло уже три недели, как Дин уехал от Каса. Он уже давно вернулся в бункер, устроился на прежнюю работу, только вот до сих пор не понял, ради чего он продолжает просыпаться по утрам. Первый снег припорошил пожухшую листву у входа в его «дом», но вот слякоть на дорогах никуда не делась. Солнце, кажется, отправилось на покой до самой весны, превратив беспрерывную смену дней в сплошной поток серости. Дин жил как в тумане с момента возвращения сюда. С Сэмом они поссорились – Винчестер даже толком не мог вспомнить почему – поэтому его звонки превратились в короткие смс-переписки. - «Как ты?» - «В норме». И наоборот. Первые несколько дней Дин мужественно держался – страдал, иногда кричал от безысходности и одиночества, но не пил. Он сорвался тогда, когда ему начал сниться Кастиэль. Он уходил – сотни раз за ночь, повторял, что Дин не нужен ему и никогда не был нужен, что все это лишь игра. Сначала стакан виски, чтобы немного расслабиться и покрепче уснуть, но он не помог. Не помогла и бутылка, и полторы. Боль не притуплялась, образы, напротив, становились ярче, отчаяние сжирало его изнутри, и Дин напился. Напился так, что не смог добраться до кровати, до беспамятства, так, что, наверное, даже имени своего не смог бы выговорить. И он уснул. И ни один сон не потревожил его покоя. Сердце билось размеренно, дыхание ровными потоками срывалось с приоткрытых губ, мышцы расслабились. Он наконец-то отдохнул, правда, похмелье никуда не делось, но вроде бы стало немного легче. Нет, не физически – душевно. И с того вечера, каждый раз, стоило только любому воспоминанию о Касе потревожить его сознание - он прикладывался к бутылке, наполненной дешевым виски, и пил до тех пор, пока не вырубался на месте. Изо дня в день он топил свои чувства и воспоминания в алкоголе, упивался собственным горем, даже наслаждался в какой-то момент. А когда затуманенный разум уже отказывался воспринимать реальность, ощущал даже какое-то извращенное счастье – счастье ничего не чувствовать. Выпивка закончилась примерно через неделю беспрерывных пьянок, а за новыми запасами нужно было ехать в город, а чтобы ехать в город, пришлось более-менее протрезветь. Дин с трудом вспоминал, как ввалился в старенький, купленный еще Сэмом Форд, как доехал до ближайшего магазина и как вернулся обратно. Практически ни с чем. Денег ему хватило только на пару бутылок самого поганого виски и замороженную пиццу. Пришлось задуматься над тем, на что продолжать свое жалкое существование. Именно тогда Дин отыскал в записной книжке номер бывшего начальника, позвонил и умолял взять его обратно, рассказывал, что попал в аварию и потому исчез. Мужчина пожалел хорошего, но не слишком добросовестного сотрудника, и, немного поразмыслив, пообещал ему прежнее место в своей мастерской. Дин улыбнулся впервые за долгое время. Хоть какие-то более-менее хорошие новости. Хоть какие-то перемены. Только вот с появление работы мало что изменилось. Похмелье, кажется, стало хроническим, и Дин уже не обращал на него внимания, а приходя домой, он первым делом шел на кухню, где на столе его уже дожидалась початая бутылка с алкоголем. И снова стакан, наполненный почти до краев, неприятная, жгучая горечь некачественного напитка и бесконечное самобичевание. И не видел он для себя светлого будущего, не знал, почему вообще выжил в той аварии и почему продолжает жить сейчас. Он устал, обстановка вокруг давила на него, с каждым днем все сложнее становилось забывать Каса, сложнее думать о том, как все могло бы сложиться, о том, какими счастливыми они могли бы стать. Дин не знал, сколько еще продержится, как долго сумеет терпеть эту невыносимую боль. *** Очередное серое ноябрьское утро разбудило прилично напившегося вчера вечером Винчестера. Голова болела дико, во рту пересохло и ощущение было такое, словно кошки устроили там туалет. Но мужчина уже привык к такому состоянию, так что с трудом поднявшись с кровати, он сразу же поплелся к холодильнику, дабы утолить жажду бутылочкой холодного пива. День обещал быть долгим и таким же унылым, как и все предыдущие, в неизменной компании широкого стакана, наполненного темной терпкой жидкостью. Одни и те же мысли, одни и те же переживания, боль, притупленная хмелем, воспоминания, искореженные нетрезвой памятью. Он перестал верить в себя, перестал воспринимать все краски, кроме бесконечной серости. Столько лет переездов и приключений – если так можно назвать охоту на нечисть, столько потерь и маленьких радостей. Боже, какой же насыщенной и яркой была тогда его жизнь! А когда в ней появился Кас, она приобрела новые оттенки - ярко-синие глаза, бежевый плащ и серебристое сияние невидимой человеческому глазу благодати. А теперь не осталось ничего. Все померкло, смешалось с монохромностью будней, вечными дождями и холодным ветром. Пустота. В доме, в душе, в жизни. И вечная ненавистная тишина. Иногда она так давила на мужчину, что он начинал разговаривать сам с собой. В такие моменты казалось, будто он медленно сходит с ума. И уже вот она – последняя преграда. Перешагни – и окажешься в собственном, выдуманном мире из слез, боли и страданий. Дин знал, что ему осталось совсем немного до сумасшествия, он сам подгонял себя ближе к рубежу, большими шагами шел навстречу безумию. И вряд ли что-то могло остановить его, вряд ли кто-то мог помочь отчаявшемуся, потерявшему себя человеку вернуться на путь истинный. Виски почти не помогал, не отпускал Дина в спасительное забытье, не дарил свободы и покоя. Он пил уже скорее по привычке, нежели для того, чтобы избавиться от своих внутренних демонов. Резкий порыв ветра ударил в окно веткой растущего рядом с ним дерева. Морось превратилась в настоящий ливень, смывая с земли едва только появившиеся белые островки вчерашнего снега. Винчестер, поморщившись, сделал большой глоток выдохшегося пива и, поставив пустую бутылку на стол, поплелся в ванную. Громкий, даже слишком громкий для его больной головы стук заставил Дина остановиться. - Какого?.. – недоуменно произнес он, обернувшись и уставившись на дверь. Этот адрес практически никто не знал, да и кто знал, вряд ли решился бы навестить потерянного для общества человека. Стук повторился спустя минуту и, кажется, он прозвучал еще громче. - Черт, - выругался Дин и неровной походкой пошел открывать. Мало ли кого там принесло. Дверь поддалась не сразу, руки тряслись, и ключ никак не хотел попадать в замочную скважину. Но когда Винчестеру удалось открыть злосчастную створку, он подумал, что безумие все же настигло его. - Здравствуй, Дин, - промокший до нитки, в твидовом сером пальто и с небольшим чемоданом в руках, перед ним стоял Кас.