Никогда не поздно

Пустота и темнота медленно отступали, Дин снова мог различать звуки, слышать знакомый, родной голос, непрестанно зовущий его, просящий о чем-то. Он неуверенно открыл веки и едва не застонал, когда слишком яркий свет ослепил его. - Дин? Дин! – теплая ладонь накрыла запястье Винчестера и тот вздрогнул. – Дин? – ладонь пропала, а в голосе зазвучало еще большее беспокойство. Винчестер сухо сглотнул, набрал в легкие побольше воздуха и предпринял еще одну попытку осмотреться. На этот раз ему это удалось. С трудом разлепив тяжелые веки, стараясь не смотреть в окно, он прошелся взглядом по комнате. Правда она слегка танцевала перед его глазами, а человек, сидящий на краешке кровати, словно рябил – так, что толком не разглядеть. - Как ты? – тихо, с неподдельным интересом и заботой. - Я, - Винчестер откашлялся и прищурился, стараясь сфокусироваться на собеседнике. – Что ты здесь делаешь? – спросил он, вспоминая то, что случилось перед его обмороком. Кас сидел в гостиной с неизменным ноутбуком на коленях и, казалось, ничего вокруг не замечал. Тогда как он оказался здесь? - Ты не выглядел здоровым, - склонив голову набок в привычном до боли жесте ответил Кастиэль. – Я беспокоился и... - Ну, да, - усмехнулся Дин и тут же поморщился от головной боли. Она немного притупилась, но совсем отступать никак не хотела. Словно тысячами острых иголок она впивалась в мозг, не давая сосредоточиться. - Дин? Может, позвонить врачу, ты… - начал Кас, но Дин резко перебил его. - Все нормально, - сквозь зубы прошипел мужчина и попытался сесть, но комната вновь поплыла, перед глазами на мгновение потемнело и очередной приступ боли заставил его сдавленно простонать. - Ты принимал лекарства? – спросил Кас, разглядывая бледное, покрытое испариной лицо Винчестера. - Тебя это не касается, - прорычал Дин. Сейчас он как никогда чувствовал себя беспомощным, и какая-то детская обида не позволяла ему мыслить разумно, поэтому на все вопросы Каса он только огрызался. - Дин, - устало вздохнул Кастиэль и отвернулся. Потер переносицу указательным пальцем и на мгновение прикрыл веки. – Что-то не так? – он посмотрел на Винчестера. - Не так? Да ты издеваешься! – невесело рассмеялся Дин. Злость, закипающая внутри, затмила сильную головную боль, и теперь Дин хотел лишь одного – высказаться. Слишком долго он копил это в себе, слишком долго терпел, мечась. – Тебе только сейчас стало интересно? – он хмыкнул и, сложив руки на груди, уставился на недоумевающего Кастиэля. – Ты притащил меня сюда, для чего, Кас? Чтобы разбить мне сердце и посмеяться? – мужчина открыл рот, но Винчестер не дал ему даже возможности сказать хоть слово в свое оправдание. –Ах, да, - снова усмехнулся Дин, оскалив зубы в злой ухмылке. - Ты хотел показать, насколько чудесно тебе жилось без меня, как счастлив ты был, пока я, сломя голову, носился по стране, разыскивая тебя? – он фыркнул. – У тебя получилось, Кас! Счастлив? - немного громче, чем нужно, спросил Дин. – Скажи мне, ты, мать твою, счастлив? – он сорвался на крик. Кастиэль молча смотрел на него, кажется даже и не собираясь отвечать. Он, скорее всего, не совсем понимал, что происходит. Пристальный взгляд синих глаз, это беспомощное выражение на лице едва не заставили Дина пожалеть о сказанном, но какая-то слепая истерия, непонятно откуда взявшаяся, напрочь отключила его разум. - Значит, так ты думаешь? – спокойно, тихо, только слегка дрожащие пальцы выдают истинное настроение бывшего ангела. – Значит, считаешь, что я поиздеваться решил? – мужчина опустил взгляд и глубоко вздохнул, а Дин смотрел на него и ждал, ждал, ждал… Он даже хотел этой ссоры, хотел криков, хотел выяснить все раз и навсегда. Пусть лучше правда окажется нестерпимо-горькой, чем та иллюзия, которой он живет. - Ты идиот, Винчестер! – нет, он не кричал, но в его голосе было столько упрека и боли, что Дин почувствовал их как свои собственные. Он нервно сглотнул, но ничего не сказал. Слова застряли где-то в горле. – Ты, - Кастиэль вдруг запнулся и покачал головой. – Ты так занят собой, мыслями о том, как и где тебе будет лучше, что ничего не замечаешь! Я столько лет был в тебя влюблен, а что ты? – он посмотрел в глаза Винчестеру, но всего лишь на мгновение. Его взгляд устремился куда-то сквозь стену, словно он сейчас вновь и вновь переживал те дни, когда они были командой, когда он еще был ангелом. – Ты говорил, что мы семья, - его тон опять стал спокойным и размеренным, пальцы перестали дрожать, черты лица расслабились. Кастиэль погрузился в воспоминания. - Я смотрел на тебя тогда и восхищался, словно ребенок, мечтал стать однажды как ты, наивным был, - улыбнулся мужчина, но как-то грустно. – Я тенью следовал за тобой, умирал и воскресал, охранял твои сны, всегда приходил, стоило тебе позвать, но, - плечи мужчины опустились, но эту слабину он позволил себе всего на секунду. – Но тебе нужен был ангел, не я, а мои силы. И когда их не стало, я решил, что нам не стоит даже пытаться подружиться, не говоря уже о чем-то большем, - почти шепотом продолжал Кас, и каждое слово его было пропитано таким отчаянием, такой бесконечной горечью, что хотелось обнять засранца, прижать к себе и обещать, бесконечно обещать, клясться, что все непременно наладится. Только вот обида, поселившаяся в душе Дина темным пятном, не позволила ему этого сделать. - А Сара… она изменила мою жизнь, с ней я поверил, что еще не совсем потерян и бесполезен для этого мира, - легкая задумчивая улыбка появилась на губах Каса, и Дин вновь сорвался. - Конечно же, Сара, – ехидно сказал он. – Она повсюду, эта твоя Сара, она не дает мне покоя, - закипал Дин. – И с чего ты вообще взял, что мне нужны были только твои силы? Ты сам-то не хило косячил, если забыл, - все больше и больше всплывало воспоминаний, все больше, все сильнее пытался он уколоть ими Каса. Зачем? Дин и сам толком не понимал, но и остановиться уже не мог. Он кричал, ругался, поддевал бывшего ангела, насмехался над неудачами, несколько раз кряду припомнил ни в чем неповинную девушку Сару. А Кас молча слушал, смотрел на беснующегося Винчестера и слушал. Ни один мускул не дрогнул на его лице, только глаза становились все грустнее и грустнее, словно каждое слово, произнесенное Дином, царапало не только слух, но душу, до кровавых ран разрывая ее. А Дин все говорил и говорил, высказывал все накопленное не только за эти недели, но и за годы знакомства. Думал, что хотя бы на минуту полегчает, если он выскажется, только слова сыпались, а на сердце становилось только тяжелее, и мысль о том, правильно ли он поступает, все четче звучала в глубине сознания. Закончил он свою тираду стоя на ногах на расстоянии около метра от Кастиэля, его руки тряслись, колени подкашивались, казалось, что сил у него остается все меньше. И, в конце концов, махнув рукой и покачав головой, он подошел к кровати и со стоном упал на нее, зажмурившись как можно сильнее, чтобы хоть как-то унять вновь нарастающую головную боль. Он ждал своего приговора, ждал того, что скажет ему Кастиэль, поймет или нет, простит или... Хотя Дин и сам знал, что ничего хорошего, да еще и после его криков, не выйдет, все равно какой-то крошечный лучик надежды светился в нем. Тишина. Как же Дин не любил тишину, особенно такую. Она как будто впивалась крошечными зубками в кожу, хотелось забиться в угол и скулить, умолять ее перестать, падать на колени и просить отступить. Воздух казался слишком густым – не вдохнуть полной грудью, и взгляд… Дин затылком чувствовал тяжелый усталый взгляд Каса. И когда Винчестер готов был сдаться, Кастиэль заговорил. - Тебе лучше уехать, - его голос звучал глухо и безэмоционально. Три слова - и больше ничего. Только дверь тихонько закрылась. И Дин завыл, заскулил, давая выход своей боли, в уголках глаз защипало, сердце забилось быстрее. Ударить бы кулаком в стену, разбить бы что-нибудь, да хоть эти проклятые рамки с фотографиями! Но нельзя. Кас прав. Он перешел границы, он… как всегда все испортил. Нашарив в кармане телефон, Дин не глядя набрал заученный наизусть номер. - Дин? – на звонок ответили сразу. - Забери меня завтра утром, - хрипло произнес мужчина. - Что случилось? - Дин сглотнул и вдохнул поглубже, сглотнул, стараясь избавиться от комка в горле. - Все в порядке, - прозвучало не очень-то убедительно, но ему было сейчас плевать. – Просто… черт, просто забери меня, Сэмми! – почти рычал он. - Хорошо. Я приеду в восемь, - отозвался Сэм. - Я буду ждать, - тихо сказал старший Винчестер и хотел нажать отбой, но голос брата заставил его снова поднести трубку к уху. - Эй, - взволнованно. – Все… все будет хорошо, Дин, ты… - Хватит, Сэм, завязывай с этим, - горько усмехнулся мужчина и повесил трубку. Вот и все. Надежды рухнули, так и не воплощенные в жизнь мечты сгорели синим пламенем в мгновение ока. Он сам уничтожил то, что могло бы в дальнейшем перерасти в счастливые отношения, в тепло и покой, в домашний уют с шикарным ужином на Рождество. Настоящая семья. Его собственная, которой у него больше не будет. Слезы все-таки покатились по небритым щекам – слезы отчаяния и безысходности, но Дин не чувствовал их. Он вообще ничего не чувствовал, ему казалось, что он просто умер и оказался в аду. Странном и страшном аду, где вместо кровавых пыток – несбывшаяся любовь. И сейчас он понял – что это намного страшнее и больнее. Только пути назад уже не было. Исправлять что-либо слишком поздно. Да и нечего исправлять. Приговор вынесен, присяжные и судьи давно разошлись по домам. Ему оказалось не по силам быть тем, кого любят, с кем хотят быть. Всегда. Навечно. Он не смог стать тем, с кем можно ощутить чувство счастья. И, наверное, уже никогда не станет. Завтра снова Сэмми, их уютное гнездышко примет его на пару дней, а потом он вернется на свое место - в огромный пустой бункер с кучей дешевого виски, спрятанного под кроватью, к старым фото и жизни, которой у него никогда не было.