Останови меня

Девочка, что стояла рядом с мадам, казалась Тому жалкой оболочкой от той, которую он знал. Её глаза больше не искрились от веселья, они потухли и покраснели от слёз и, словно, стали немного темнее прежнего. Она вся осунулась, голова опущена. И глаз не поднимает от пола. Единственное, что осталось неизменно — пышные кудрявые волосы. — Ну, девочка, давай, иди. Мадам слегка подтолкнула её в спину, и Гермиона медленно прошла вперёд, усаживаясь за один из столов. Сразу за ней сели все остальные. Том занял место по правую сторону от неё и молча взял тарелку. Повсюду слышались голоса других детей, которые обсуждали новенькую. Но больше всего их удивляло то, что рядом с ней сел Том. Он никогда ни с кем не общался, а тут сам подсел. Гермиона даже ложку в руки не взяла. У неё не было никакого аппетита. Она даже не шевелилась, просто сидела и ждала, когда всё это закончится. После завтрака мадам снова взяла девочку и повела на верхний этаж. — У нас осталось мало свободных мест, поэтому будешь соседствовать с этим мальчишкой. — женщина указала рукой на идущего рядом Тома и скривилась так, словно ей в задницу два лимона впихнули. Комната оказалась небольшой: две кровати, шкаф, рабочий стол и окно с решеткой. Ни сказав больше ни слова, женщина развернулась и ушла. Девочка медленно села на край кровати и замерла. Когда Том присел перед ней и дотронулся до плеча, она вздрогнула от неожиданности. — Гермиона. — она посмотрела на него, и он невольно вздрогнул. Никогда не было в её глазах столько пустоты, сколько сейчас. Никогда она не смотрела так равнодушно. — Гермиона, почему ты здесь? И тут девочка не выдержала и разрыдалась, обнимая Тома за шею. Он растерялся, не зная, как ответить на это, но решил просто подождать. Ещё раз всхлипнув, Грейнджер отстранилась и неуверенно улыбнулась. Улыбка вышла натянутой и неживой. — Прости, — хрипло прошептала она, и по голосу мальчик понял, что она уже давно не разговаривала. — Почему ты здесь? — Мои родители. — её лицо стало жёстким — Их убили, когда они возвращались домой. Том не знал, что должен на это ответить. У него никогда не было родителей. Он не знает, что она сейчас чувствует. — Извини за это. Больше никто не увидит моих слёз. *** Дети в приюте сразу невзлюбили девочку. Она оказалась такой же ненормальной как и Реддл, поэтому они старались сделать всё, чтобы жизнь в этом месте была для неё отвратительной. Проблемой оставалось то, что она редко была одна, почти всегда находясь рядом с Реддлом. Даже сейчас они вдвоем сидели под деревом, около того самого сетчатого забора. Вот ведь ирония. Она всегда хотела оказаться по одну сторону забора с ним, а сейчас, когда это действительно произошло, она хочет обратно. Пусть об этом и не скажет. С момента её приезда прошло много времени. Она всё также редко разговаривала, только иногда с Томом. Чаще они молчали. Им было уютно в этой тишине, просто находиться рядом. Вдвоем им было спокойно, будто так и надо. А стоило оказаться по одиночке, как нечто похожее на лёгкую панику, проникало в душу. — Ты никогда не думала о том, чтобы использовать силу против них всех? — Нет. Их слишком много. — девочка покачала головой и положила себе на колени ужика. Ей нравилось, когда Том призывает их к себе. — Но мы сильнее их. — После того, как я зажигаю одну единственную свечку, я чувствую слабость. А это всего лишь маленький огонёк. — Даже его хватит, чтобы сжечь это место. Иногда её ужасно раздражало его упрямство. Возможно, именно по той причине, что и сама была такой же. Хотя теперь ей было сложно сказать, какой она была. Раньше Гермиона была подобна солнцу. Такая же яркая, готовая согреть весь мир. А сейчас складывалось ощущение, что она сама же сгорела от своего огня. Когда-то говорила, что насилие это не выход. Она по-прежнему считает, что мир прекрасен. Природа — настоящее сокровище. Но люди ужасны. Теперь она считает, что люди не понимают ничего кроме жестокости. И сейчас Гермиона прекрасно понимает слова Тома. Доброта слишком дорого обходится. *** Сегодня Гермиона завтракала одна. Тома забрала мадам для какого-то разговора. Сначала она не обратила внимание на то, что девочки вокруг столпились, как стадо баранов. А потом одна из них больно дернула за волосы, и девочка резко вскочила со стула. — Что, Грейнджер, больно? Не думала, что чокнутые могут что-то чувствовать. Все остальные подхватили смех подруги. Гермиона гневно сжимала и разжимала кулаки. Потом усмехнулась и сложила руки на груди. — Правильно. «Думать» — удел людей с мозгами, а не тех, у кого в голове пустота. Теперь настала очередь белокурой раздуваться от гнева. — Заткни свой рот. Или твои родители не успели обучить тебя держать язык за зубами? — она состроила страдальческое выражение лица. — Ах да, они же подохли. Гермиона бросилась на неё, вцепившись в светлые волосы и повалила на пол. Она колотила её руками, чувствуя, как острые ногти соперницы царапают её. Другие девочки пронзительно закричали, и кто-то из них поспешил за мадам. Кровь светловолосой была на руках и одежде Гермионы, но её это мало заботило. Кто-то резко оттянул её за шиворот, но Грейнджер продолжала вырываться. — Ещё раз откроешь свой рот, и я вырву твой грязный язык! Девочка, лежащая на полу, лишь разрыдалась, стараясь встать. После послышался звук пощёчины, и все обернулась на Гермиону. Мадам ударила воспитанницу и поволокла в комнату. — Дряная девчонка, сиди здесь и не вздумай выходить. Сегодня ты останешься без обеда и ужина. — женщина швырнула девочку на пол и сильно хлопнула дверью. Гермиона не плакала. В её глазах до сих пор пылал гнев. Да как эта дура посмела что-то сказать про её родителей? Она дернулась, когда кто-то поднял её с пола и поставил на пол. Том внимательно осмотрел её, посадил на кровать и куда-то вышел. Также молча он вернулся с миской воды и тряпкой. Реддл аккуратно смывал кровь с её рук и лица. Вода в миске моментально окрасилась в красный. Несколько царапин на щеке и руках, но в целом она была в порядке. Разве что волосы ещё больше спутались. — Спасибо. Он кивнул. Том слышал их разговор и видел, как Гермиона накинулась на эту идиотку. — Неплохо. Я слышал, что у Стивенс сломан нос и многочисленные синяки. Гермиона улыбнулась его словам. — Я вышла из себя. Я ведь не должна была так поступать? Том покачал головой и достал расчёску. Он получал неимоверное удовольствие от расчёсывания её волос. А она никогда не была против. — Нужно контролировать себя. Но Стивенс сама виновата. Ты поступила правильно. Гермиона от удовольствия прикрыла глаза и чуть было не начала мурлыкать. Он любил её волосы, а она любила его глаза. — Но теперь тебя наказали. — Нас с тобой часто наказывают. — она пожала плечами, и больше они не разговаривали. *** В первых числах августа на улице стояла теплая погода. Но Том и Гермиона предпочли остаться в комнате. Больше никто из воспитанников их не трогал. Да, по-прежнему их называли чокнутым и ненормальными, но на прямой конфликт не лезли. Страх оказывался всегда сильнее. И вот в дверь кто-то постучал, и в комнату вошла мадам, а за ней незнакомый мужчина. Гермиона сразу заметила, как напрягся Том и инстинктивно села ближе к нему. — К вам пришли. — сказала директриса и вышла. — Кто вы такой? — голос девочки звучал слегка враждебно. Она доверяла Тому, и если ему не понравилось присутствие этого человека, значит и ей лучше остерегаться. — Я Альбус Дамблдор. И я пришёл забрать вас.