Неожиданные чувства и сладкая выпечка

Больше не было сказано ни единого слова, что не касалось работы, Эмбер объясняла как делать то или иное тесто, показывала как правильно украшать пирожные, да складывать в желто-голубую коробку. Саре кажется, что эти полосатые коробки в кошмарах будут ей сниться. Девушка действительно не знала насколько много здесь работы, но это не отпугивает Сару, потому что здесь в целом достаточно приятная атмосфера, несмотря на общее напряжение между девушками, конечно.  — У нас будет перерыв до обеда? Просто пять минут на перекур. — Сара смотрит на Эмбер, что вытаскивает хлеб из печи. На кухне уже достаточно жарко, и на лбу образовывается лёгкий блеск пота.  — Если очень нужно, то можем выйти, но ненадолго. Печки прогрелись, можно ещё печенье туда загрузить, и оно буквально за минут десять испечётся, вместо двадцати. — Эмбер кладет противень с хлебом на стол, быстро скидывает с рук большие перчатки и снижает температуру печи до нуля, да поспешно закрывает её, чтобы тепло не ушло.  — Хорошо, тогда пять минут и за печенье. Тут ужасная духота, мне нужен свежий воздух. — Перед уходом младшая Смит накрыла полотенцами буханки хлеба. Девушки зашли в раздевалку, чтобы оставить там фартуки, да шапки, а ещё пришли за своей верхней одеждой. Эмбер достала из кармана штанов ключи и с помощью них принялась открывать дверь. Замок не поддавался и поэтому Эмбер пришлось немного раз вытаскивать ключ и вновь вставлять его в замок, но вскоре дверь поддалась и осенний холод ударил по лицу. Тихий переулок. Ветер подгоняет чей-то фантик от конфеты мимо двери черного хода пекарни. Сара прикрывает дверь, опирается на кирпичную стену, да достает из кармана своего серого пальто пачку сигарет и черную зажигалку. Она прикуривается, а далее делает затяжку и с лёгкой улыбкой рассматривает быстро проплывающие по небу облака. Серый негустой дым выходит изо рта и исчезает. Гонимый ветром, он растворяется в воздухе, словно совсем покидает это место, но нос Эмбер чувствует терпкий запах табака и невольно морщит нос.  — Это так ты вышла подышать свежим воздухом? — Лицо Сары становится игривее, но взгляд всё ещё не отрывается от неба. Ну наконец-то Эмбер говорит о чём-то кроме работы, ну наконец она вновь хочет лёгкой перепалки. Кинуть пару колких фраз, удовлетворить ежедневную потребность в малой порции пассивной агрессии.  — Да, а что? Ты тоже хочешь? Я не жадная, залезай в левый карман и бери.  — Нет, спасибо, но я откажусь.  — О, я поняла, ты у нас из «хороших девочек»? Не курю, не пью, не сплю с плохими парнями? — Облака стали неинтересны, взгляд падает на лицо Эмбер. Холод кусает руки, но изящные пальцы продолжают держать сигарету и подносить её к губам, так нежно, так неспешно. Задерживая фильтр между губ, медленно вдыхать в себя дым, потихоньку отравлять организм ядом.  — Ну, я явно буду получше тебя. Но ты всё же в чем-то права, я не курю и с парнями не сплю. Выпить могу, я же не монашка.  — И что же ты пила, цыплёнок?  — Почему это я цыплёнок? — В ответ Сара смеётся. Сердце бьётся чаще. Каждый стук отдаётся сильной болью, непонятной, неизвестной, но такой колящей и несколько приятной. Это чувство уже несколько раз накрывало Эмбер. Когда она наблюдала за успехами Сары на занятиях, или когда та болтала с подружками в коридоре и была так сильно увлечена разговором, что в её глазах был лёгкий блеск, а на лице волнующая радость. Эмбер тогда не могла перестать смотреть на лицо Сары и просто молилась, чтобы девушка не посмотрела в ответ на Эмбер, чтобы она не подходила, и чтобы у них не начиналось очередное представление с множеством гадких и неблагодарных зрителей. Но Сара посмотрела на Эмбер, пара секунд, её улыбка на мгновение, кажется, превращалась в неловкую, а после, когда девушка вновь отводила взгляд от Эмбер, лицо вновь светилось, но уже не так сильно. Смех Сары такой красивый, такой мелодичный. Трель самой певчей весенней птицы не сравнится по красоте со смехом этой, такой необычной, загадочной, девушки.  — Ты свою куртку видела? — Жёлтый дутый пуховик, такой теплый и согревающий. — А красный клювик? — Сара перекладывает сигарету в другую руку, чтобы было проще коснуться кончика замёрзшего носа Эмбер. Невесомое шутливое прикосновение, дарит необычную атмосферу в грязном переулке. Девушки улыбаются и смотрят подруга на подругу некоторое время. Эмбер не хочет ничего отвечать, пусть Сара зовёт её цыплёнком и дальше, это звучит гораздо лучше нежели чем «деревенщина» или же «лузерша». Сигарета быстро заканчивается, Сара тушит её о здание и кидает окурок в мусорный бачок. Девушка думает о том, чтобы закурить ещё вторую, но понимает, что пусть её пальто крутое и брендовое, его сезон закончен и нужно покупать новую зимнюю куртку. Конец октября не радует теплом.  — Ты всё? — Эмбер держит руки в кармане и переступает с одной ноги на вторую. Дурочка, надо было застёгивать куртку.  — Да, пошли займёмся печеньем. — Сара уже вернулась на кухню, пока Эмбер вновь возилась с замком. Надо отдать матери ключи, пусть сделает другой для чёртового чёрного хода. Эмбер переоделась и вернулась на кухню, тут же за ней зашла мама, отчего младшая Смит вздрогнула и прижала руку к сердцу, да после неловко рассмеялась. Сара загрузила печенье в печь, да решила намыть посуду перед тем как уйти на обеденный перерыв. Из-за шума воды девушка не слышала разговор.  — Ну что, у вас всё хорошо? — Ей, на самом деле, безразлично. Женщина обводит помещение пустым взглядом.  — Да, ты уже уходишь?  — Еду разбираться с одним из поставщиков, вечером ещё заеду за тобой.  — Окей, стой, ты можешь отдать ключ мастеру? — Эмбер принялась снимать ключ с кольца, но из-за её слишком коротких ногтей и вспотевших ладоней оно не хотело поддаваться. Мама просто взяла связку ключей из рук.  — Какой ключ заедает? — Пальцы женщины перебирают большую связку с брелоком в виде Земли на ней. Господи, сколько ключей тащит с собой её дочь? И откуда столько…  — Тот на котором маркером написано: «ч.х.» — Эмбер наклоняется ближе к маме и замечает то, как она водит носом и меняет выражение лица на более строгое, но ничего про это не говорит. Запах табака легко цепляется от человека к человеку.  — Чёрный ход?  — Ага.  — Отдам мастеру, думаю, что он до вечера сделает. Запасной ключ от пекарни помнишь где? — Эмбер тут же кивает, но даже и не старается подумать о местонахождении ключа. — Отлично, просто спрашиваю на всякий случай. Если вечером не заеду, то постараюсь позвонить, так что слушайте звонок и не включайте радио громко, а то я тебя знаю.  — Договорились, мам.  — Люблю, целую, я пошла. — Эмбер не хочет получать объятия от матери и её сухой поцелуй в лоб. Она против своей воли чувствует крепко сжимающие её руки и хочет отмыться от их прикосновений. Девушка до сих пор помнит, что было утром и забывать не собирается. Час дня. Последний клиент оставил после себя маленький хаос на круглом столике, да ушёл, благодаря за вкусный обед, с маленьким отблеском от счастья на лице. Как только он переступил за порог, Эмбер перепрыгнула через стойку, чудом ничего не задев и не убившись сама. Девушка проскочила мимо всех столов и стульев, да защёлкнула щеколду на двери, а после перевернула табличку с «открыто» на «закрыто». Через стеклянную дверь видно то, как голубое небо сдается под натиском больших серых туч. А ведь казалось бы, утром было так светло и ярко, ничего не предвещало беды. Но у этого дня свои планы на погоду.  — У нас есть полтора часа на отдых.  — Почему именно полтора? Разве не тридцать минут на обед? — Эмбер отмахивается. И идет к холодильнику, очевидно, чтобы стащить что-нибудь оттуда.  — Пока матери нет можно отдыхать хоть до конца смены. — Девушка вышла с черничным пирогом, он не такой красивый, как те, что стоят на витрине, видимо поэтому он прозябал своё время в холодильном помещении.  — С такой работницей как ты, я сильно удивлена, что вы ещё не стали банкротами.  — Ты можешь быстро перекусить за положенное время и работать дальше, а я хочу отдохнуть. — Эмбер переложила пирог с подноса на большую тарелку и порезала его, сделала себе ванильный молочный коктейль, а после включила радио и довольно уселась. — Чего стоишь? Я одна его не съем точно, присоединяйся. Все напитки за прилавком, от чая и до соков всяких. Могу тоже сделать коктейль или кофе сварить.  — Нет, спасибо, я лучше возьму сок. — Сара налила себе апельсиновый сок в кружку, да села напротив Эмбер. По радио играет очередная веселая песенка.  — Как думаешь, почему все популярные песни о любви? — Эмбер откусывает часть от пирога, и он разваливается, некрасиво падает на тарелку, видно, что переборщили с ягодами, которые разрушили структуру теста и сделали его слишком влажным.  — Песни — это искусство, Смит. А любое произведение искусства напрямую состоит из эмоций. И так уж получилось, что чаще всего люди испытывают любовные чувства, поэтому, мне кажется, везде только о ней и поют, рисуют, пишут и так далее. Тем более все хотят любить и быть любимыми. — Сара заканчивает свой короткий монолог, отламывая кусочек от пирога и осторожно кладя его в рот. Всё не так уж и плохо, он не приторно сладок, но и не кислый до одурения, как это обычно бывает из-за черники. Просто пирог как пирог.  — Мне кажется, что я согласна с тобой. — Эмбер некоторое время осмысливала, что сказала Сара. Юный голос очередной певицы вновь и вновь поёт о любви. В последнее время вся музыка кажется такой похожей.  — Ух ты, впервые в жизни Эмбер Смит согласна с со мной. Думаю, что это нужно записать, да отметить в календаре красным днём! — Радостный голос, Смит закатывает глаза, но улыбку не подавляет. Ей нравится весёлая Сара, да и вообще девушка сегодня совсем другая, её словно подменили. Наверное дело в отсутствии своей «группы поддержки» из богатого отребья со слишком завышенной самооценкой и вечными проблемами с родителями.  — Да иди ты в жопу. Я тут пытаюсь серьезный разговор вести, а ты…  — Ты точно не забыла кто сейчас сидит перед тобой, Смит? — Пальцы девушек измазались в соке от ягод, что будет не так то и легко оттереть.  — Чёрт, да… Простите, Ваше Высочество. — Сара доела пирог, наспех вытерла пальцы о белую салфетку, да откинулась на спинку стула, скрещивая руки на груди. Такие шутливые разговоры действительно забавные.  — Ну и кто же из нас шут, Смит? — Королева школы хитро прищурилась ожидая очередного ответа от собеседницы с такими красивыми карими глазами.  — Я, Ваше Высочество. — Эмбер делает лёгкий поклон, да после смеётся.  — Боже, ты просто невыносима. — «Думаю, в этом и есть твоя прелесть.» — Губы Сары приоткрыты, она хотела продолжить фразу, но благодарит инстинкт самосохранения, за его наличие и здравый смысл за то, что он всё ещё с девушкой и контролирует её.  — Но согласись, что тебе это нравится. — Эмбер берет себе ещё кусочек пирога и вытаскивает трубочку из молочного коктейля. Девушка делает глоток и после ставит стакан на стол. Над губой Эмбер маленькие молочные усы, что делают ситуацию ещё комичнее.  — Общаться с маленькой идиоткой? Конечно это тешит моё большое самолюбие. — На некоторое время обе замолчали и принялись играть в гляделки. Они пристально смотрели в глаза напротив и не моргали. Непонятно которая, начала эту игру, но проигравшая быстро находится.  — Ладно, сдаюсь, дай мне пару минут. — Эмбер прикрывает глаза, чтобы они отдохнули, а Сара пользуется моментом, берет салфетку, кладет одну руку на подбородок девушки, а другой вытирает молочные усы. Эмбер мгновенно раскрывает глаза и с сильным удивлением смотрит на девушку напротив, та же после сделанного дела отворачивается в сторону двери. Тучи совсем спрятали солнце, стоит включить свет.  — Поверь, без усов тебе лучше.  — Я… — Эмбер чувствует себя последней идиоткой и хочет провалиться сквозь землю от стыда. — Да, согласна. Спасибо, что вытерла.  — Без проблем, но больше этого не повторится, ты же не младенец. «А жаль». Нет. Нет-нет-нет, не жаль. Что за бредовые мысли. К черту их, Эмбер, к чёрту. Но мысли не уходят к чёрту, они бьются вновь и вновь, как волны, о беспощадно сильные и высокие скалы, об одну дьяволицу, что, скорее всего, даже и не подозревает, что является объектом тайного обожания… Тихого желания, что невозможно подавить, задушить, уничтожить, сжечь, искоренить, срубить на корню, вырвать и растоптать. Нет, это просто минутная слабость. Девушки вернутся в школу, и всё встанет на круги своя. Но тут Эмбер вспоминает, что Сара всё-таки устроилась работать сюда, а это значит что один день с ней вместе не является окончательным. В середине октября достаточно быстро темнеет, и это не учитывая общую темноту дня и вечера из-за могучих туч, поглощающих весь приятный солнечный свет. Дожди закончились минут двадцать назад это точно, но небо и звёзды так и остаются скрытыми под массивом облаков, всё также быстро передвигающихся по небу. Стрелки часов перемещаются в своем ритме, Эмбер засматривается на них и к ней приходит осознание того, что сегодня суббота и нужно закрываться на час раньше. Девушка подходит к двери и защёлкивает щеколду. Мама так и не приехала, значит Эмбер должна найти ключ и сама закрыть пекарню. Ну ладно, уже не в первый раз такое. Девушка спокойно идёт в раздевалку и открывает шкафчик, что на короткое время принадлежал отцу, но потом мысленно даёт себе пощечину, вспоминая, чей сейчас это шкафчик. Боже какие же приятные духи у Сары и как сильно пахнет её одежда и общее пространство рядом цветами и сладкими пряностями. Эмбер принюхивается и слышит тихий кашель, явно привлекающий внимание.  — Смит, зачем ты залезла в мои вещи? — Эмбер резко разворачивается, толкает рукой дверцу шкафчика, закрывая его, и делает пару шагов назад, чувствуя холодный металл спиной. Сара стояла слишком близко.  — Я! Я не залезала! Просто ищу ключ от пекарни и совсем забыла, что это теперь твой шкафчик, боже, прости. — Жёсткий голос Сары немного пугает Эмбер. Теперь она действительно ощущает властное положение Сары. Чёртова королева.  — А принюхивалась зачем? — Губы поджимаются, взгляд опускается вниз, румянец разливается по лицу, как содержимое в бокале вина, нечаянно задетое неосторожной рукой, захватывает пространство белой скатерти.  — У тебя вкусные духи… — Эмбер говорит это очень тихо. Её обычно весёлый голос, явно не похож на этот почти шепот. — Я не извращенка, если что.  — Тебе далеко до извращенки, Смит. Странная задротка — да, но не извращенка. — Сара такая высокая, она стойкая, сильная, Эмбер чувствует себя зайцем загнанным в угол лисой с пепельной шерстью.  — У тебя есть задание на каждый день, да? «Как бы ещё обозвать Эмбер?» — Сара отходит к стене и опирается спиной на неё. Взгляд небрежно осматривает маленькую раздевалку. Три серых шкафчика, одна длинная скамейка. Грязно-зеленые стены и тёмная серая плитка. Рядом с дверью несколько крючков для верхней одежды, серое пальто так гармонично смотрится рядом с жёлтой курткой. Сара усмехается этому, но признавать не будет то, что ей нравится находится рядом с Эмбер. Хотя, кажется, она невольно признала это, когда пришла на работу сюда.  — Малышка Смит, это не задание, это смысл жизни. — Небрежно брошенная фраза, быстро находит резкий и точный ответ.  — Ой, Сара, как приятно знать то, что смысл твоей жизни связан со мной.  — Ищи ключ, Смит, его там нет, шкафчик был пуст, там лежала только моя форма. — Это предложение было как хлёсткий удар холодного ветра, когда ты одет недостаточно тепло. Сара ушла сразу же, чтобы не слышать никакого ответа. Эмбер продолжила поиски ключа и в раздевалке и на кухне, да в зале. Через некоторое, весьма неутешительное, время Эмбер поняла, что ключа нигде нет. Девушка подошла к телефону, висящему на стене, и набрала домашний номер, но трубка не взялась ни с первого, ни со второго раза, да даже от третьего результата не было. Одни гудки, из-за которых голова уже сама гудела.  — Мы сегодня уйдем или? — Сара вышла уже переодетая. В своих чудесный брендовых вещах. На лице лёгкая брезгливость, совмещённая с раздражением, девушка уже устала ждать.  — Жди пока я переоденусь, выйдем через крышу. — Эмбер и сама не в настроении, про Сару можно просто промолчать. Обе девушки устали. Спину ломит, руки слишком часто измазывались в креме, из-за чего сильный сахарный запах заполнил нос, несколько раз девушки немного обжигались об глазировку и теперь кожа в этих местах слегка побаливает. — Эмбер достаточно быстро переоделась, и вскоре девушки вернулись в коридор. Наверху, перед дверью черного хода, был люк, Эмбер хотела пойти за табуреткой, чтобы достать до ручки и открыть люк, но Сара сама достала до ручки и открыла доступ на крышу. Девушка также вытянула весьма пыльную лестницу и пропустила Эмбер вперёд. Когда Эмбер поднялась, то попросила Сару выключить свет. Девушка сделала это и поднялась на крышу. Лестница достаточно темная и её вообще не видно в темноте. Сара молится на то, чтобы не упасть и не сломать себе ничего, слабый лунный свет оказывает достаточно большую поддержку в этой ситуации. Сара поднимается, подтягивает и люк и тяжёлую лестницу и закрывает это всё.  — Необычный выход. И часто ты так выходила?  — Когда ключ забываю то постоянно.  — Значит у тебя ещё и с памятью плохо, Смит?  — Сара… Взгляни на то, какое красивое небо открыли нам облака и закрой свой рот хоть на пару минут. — Сара поднимает голову. Она никогда не понимала красоты звёзд, восхищения ими, но видя вдохновенное лицо рядом, девушка проникается атмосферой ситуации. Здесь лишь жёлтые фонари, что горят где-то внизу, шум листьев деревьев, да лёгкие завывания ветра, так беспощадно треплющего волосы, что только недавно были расчесаны. Сара понимает то, как захватывает дыхание и когда смотришь наверх на множество ярких огней в небе, и когда вниз, на абсолютно пустые улицы, на асфальт с большими лужами, где как корабли, плавают уже полугнилые листья, покинувшие деревья, да и когда взгляд направлен на персону рядом, то дышать трудно, невыносимо, невозможно… Эмбер Смит… Твоя глупая улыбка стоит всех звёзд на небе. Она стоит исписанных тетрадей, стоит всех идиотских песен про любовь, стоит туч и чистого неба с ярким солнцем, стоит падения в грязную лужу в чистой одежде, стоит выжженных, из-за сигарет, лёгких. Сара дрожит. Она сильно замёрзла, если днём в пальто было достаточно холодно, то уж не стоит и говорить про вечер.  — Хочешь я дам тебе свою куртку?  — А сама ты в чём пойдешь? Нет, спасибо. — Эмбер, очнись. Саре не нужен рыцарь ни в теплой куртке, ни без неё.  — Как пожелаете, Ваше высочество. — Эмбер улыбается и тихо надеется на то, что Сара тоже улыбнется. Или что она сделает своё типичное брезгливое лицо, закатит глаза, сложит руки на груди, как она всегда делает это, но этого не происходит, девушка просто молчит и смотрит в сторону. На сцене театра жизни две актрисы и обе молчат. Неловкая немая сцена.  — Может быть пойдём?  — Конечно, пошли. — Девушки спустились с крыши по ржавой, немного влажной лестнице и далее молча шли в одном направлении, а после попрощались на развилке, когда поняли, что им, наконец, нужно в разные стороны, сказав простое: «Пока».