Открытое окно, из-за которого слышен сильно отдалённый шум волн; прохлада, что наполняет всю комнату; лёгкий ветер, колышащий занавески.
Эмбер не чувствует прежнего тепла, ей холодно. Девушка раскрывает глаза и рядом видит пустое место. Горькие эмоции наполняют собой. Лёгкая боль покалывает сердце, въедается в руки своей слабостью, из-за чего те в панике трясутся. Пальцы сжимают мягкое одеяло, откидывают его в сторону. Эмбер полусонная, в темноте бредёт к окну и видит там, внизу, пепельную макушку. Нервный шумный выдох. Младшая Смит задумывается о том, почему же она так остро отреагировала на то, что Сара ушла посреди ночи. Ведь она никогда не бросит её, особенно после того, что у них было этим же вечером, ведь так? Любая идиотская мысль кажется такой правдоподобной когда ты одна, накрытая волной негативных эмоций. Ты глупо позволяешь себе тонуть в этом, стремительно падать к ледяному дну и ощущать его спиной, пока уставшие глаза пытаются разглядеть тёмно-синее, скорее даже чёрное, небо сквозь плотную пелену воды.
В глупой пижаме, она спешит вниз, бежит по лестнице, чьи ступени слегка скрипят, скользит по полу в милых тёплых носках, что ей любезно дала Сара, и наспех надевает на них тяжёлые ботинки, ощущая их вес на ногах. Также спешно, словно девушка куда-то денется с пляжа, Эмбер влезает в тёплую жёлтую куртку, но не застёгивается. И вновь лестница, длинная, нужно аккуратно спускаться, чтобы не покатиться кубарем до ближайшей больницы. Руки держатся за металлические перила, с которых уже слезает зелёная краска и младшая Смит чувствует то, как куски краски кусают, ранят и без того замёрзшие руки.
Несколько запыхавшись, ощутив то, какие же тёплые, даже жаркие рукава куртки, Эмбер, по песку добегает до Сары, так мирно сидящей на деревянном шезлонге, которому тут, в ноябре, почти декабре, явно не место. Она сидит в своей тёплой куртке и смотрит вперёд, на завораживающие, успокаивающие чёрные, из-за отсутствия прямого луча света на них, волны.
— Хэй… — Сара аккуратно поворачивает голову в сторону источника звука, и точно нельзя сказать о том, что она дико рада видеть Эмбер. Неловкая, слабая улыбка едва касается её губ.
— Хэй. — Эмбер замечает в руках Сары чашку, походу с кофе, и то, как обе изящные ладони обнимают эту кружку, видимо, в попытке согреться.
— Ты чего тут делаешь? — Эмбер спрашивает как можно мягче, находит шезлонг неподалёку и двигает его ещё ближе к девушке, после чего тоже садится, да прячет свои, уже заледеневшие, руки в карманы.
— Ничего. — В ответ на это Эмбер тяжело вздыхает, смотрит вдаль, хочет увидеть линию горизонта, но её нет, она смылась, смешалась на палитре неба и земли со сплошным непроглядным чёрным цветом.
— Тогда… Может поговорим? — После этих слов Сара осторожно поставила чашку позади себя, полезла за пачкой сигарет и закурила.
— О чём? — В общей темноте, которая лишь слегка развеивается слабым светом фонаря, что стоит у конца длинной лестницы, тлеющий рыжий огонёк сигареты сильно выделяется.
— О чём угодно, если можно.
— Можно, спрашивай меня, Смит.
— Почему тебе не нравится та твоя детская фотография, с ней связаны какие-то плохие воспоминания? — Больная усмешка, сигарета надолго задерживается у губ, девушка, видимо, хочет скурить всю её за пару затяжек. Набрать в лёгкие как можно больше отравляющего дыма, ощущать то, как сильно жжёт горло, и как наружу рвётся болезненный кашель.
— У меня было не лучшее детство, а то фото, как большой красный прыщ на лице, неприятно видеть и хочется чтобы это просто исчезло. Я всегда убираю фотографию в комод, но мать вечно вешает её обратно. — Губы выпускают почти прозрачный, негустой дым, что вырисовывает причудливые образы, перед тем как окончательно рассеяться в воздухе.
— У тебя есть лёгкое напряжение в общении с мамой?
— А у кого его нет,
Эмбер? — Девушка чувствует сильный акцент на своём имени.
— Да…
Ты права. — В миг в голове всплывают все самые не лучшие моменты и топят в себе, в гадких чувствах, в холодных волнах.
Неловкое молчание, Эмбер видит то, что волны стали чуть сильнее, что вода захватывает ещё больше от территории пляжа.
— Что-то ещё? — Сара небрежно бросает этот вопрос, делает вид, будто ей действительно всё равно, что ещё Эмбер хочет узнать о ней.
— Между нами… Всё нормально? — Рука дрогнула, почти докуренная сигарета выпала из пальцев и упала в песок.
— Почему ты спрашиваешь это? — Рассматривать гладь воды уже не так интересно, Сара поворачивается к Эмбер. Удивление мгновенно сменяется хмурым лицом, но младшая Смит понимает, что это защитная реакция. Она понимает, что даже тема детства не так сильно задевает Сару за живое, как тема отношений. Их отношений.
— Я иногда не понимаю тебя. — Эмбер поднимает камушек, что лежал рядом с её ногой и кидает в воду, не видя, насколько далеко он полетел, но слыша его удар о гладь воды. — Даже сейчас, ты ничего не сказала и посреди ночи ушла на пляж.
— Я должна была разбудить тебя и сказать: «Моя дорогая и горячо любимая Эмбер, я ушла на пляж, потому что хочу побыть наедине с собой и со своими мыслями?». — Эмбер раздражается, хмурится, но опять же, она всё понимает и не хочет устраивать сцен.
— Не нужно язвить, пожалуйста, давай решать проблемы не как грёбанные дети.
— А мы и есть грёбанные дети.
— Сара… — Эмбер тяжело вздыхает. — Я действительно хочу узнать тебя лучше, хочу быть ближе к тебе и хочу, чтобы ты была честна со мной, могла рассказать всё, что волнует и не боялась того, как я на это отреагирую, потому что знай, — Эмбер достаёт свои руки из карманов, встаёт перед Сарой на колени, не боясь за свои пижамные штаны, что теперь все в песке, берёт её холодные руки в свои и продолжает, —
я всегда буду с тобой и всегда поддержу тебя.
Сара молчит. Она смотрит в глаза Эмбер и, ей кажется, что она видит в них отблески звёзд, что сегодня ночью усыпали собой небо целиком и полностью. Сердце бьётся очень быстро, каждый удар эхом отдаётся в голове, пока слова младшей Смит прокручиваются раз за разом, словно заевшая пластинка. Щёки горят, губы поджимаются, Сара не может больше держать зрительный контакт и со смущением опускает взгляд. Тонкие пальцы сжимают руки Эмбер в ответ.
— Я не люблю свою мать не только потому что она всё детство мучала и ломала меня, пытаясь сделать из меня свою хренову копию, но ещё и потому, что она не научила меня тому, как правильно взаимодействовать с людьми. — Эмбер слушает внимательно, не поднимаясь вверх, всё-также коленями через тонкую ткань ощущая холодные маленькие песчинки, пока руки крепко держат прохладные ладони. — Всё детство я провела с мыслями о том, что все люди вокруг — мои враги и конкуренты, что нельзя показывать перед ними слабости, уязвимости, потому что тут же этим воспользуются. Знаешь, как трудно ребёнку понять это? И потом жить с этим. Чёрт, да у меня до тебя не было ни одних действительно серьёзных отношений. Просто… Мутки. У меня даже нет близких подруг, которым я, если что, в жилетку поплакаться могу. Опять же, только ты, Эмбер. Ты — всё, что у меня есть. И я так сильно ненавижу то, когда ты видишь меня такой уязвимой. — Девушка высвобождает свои руки из согревающей хватки Эмбер и поспешно вытирает горячие слёзы, что неожиданно потекли по замёрзшим щекам. — Но я понимаю, что я могу доверять тебе, что я могу открыться, что хватит держать всё в себе, но чёрт возьми… Мне так трудно это делать.
— Сара… — Эмбер поднимается с колен и садится рядом, хочет обнять девушку, но не получается, та уворачивается и резко встаёт. Эмбер чувствует больной укол совести прямо под ноготь тонкой иглой.
— Эмбер, нет. Дай я продолжу, просто слушай меня. — Младшая Смит сильно хмурится, но кивает, понимая, что целиком и полностью готова слушать Сару. — Хочешь поддержать меня? Поддерживай, но не позволяй мне многого. Я знаю, что тебе хочется побыть героиней, вытащить меня из всего дерьма, но не делай этого, если не можешь. Если понимаешь, что вытаскивая меня из болота, ты сама в нём захлёбываешься. Я не стою этого. Чёрт, да никто не стоит того, чтобы ломать себя, вредить себе, пытаясь помочь кому-либо. Осади меня, когда будет нужно. Я понимаю, что иногда могу позволять себе слишком многое, например, пока злюсь и не слежу за языком, и я хочу, чтобы ты останавливала меня, приводила в чувства, даже если мне будет хреново, делай это. Иначе я просто стану сраным паразитом на твоём теле.
Сара отворачивается к тёмным волнам и прикрывает глаза. Девушка слышит то, как вода омывает песок, как приходит, а затем уходит, и этот шум волн повисает в этом мгновении. Он становится единственный звуком, что существует сейчас.
Лёгкий прохладный ветер дует, кусая руки, лицо; Эмбер ощущает, как он забирается под пижамную футболку, и девушку пробивает лёгкая дрожь, после которой она, всё-таки, решается застегнуть куртку. Брови сильно хмурятся, руки сжимаются в кулаки и вновь разжимаются. Эмбер теряется и не понимает, что нужно сделать, что сказать, как успокоить и привести в чувства Сару, как вновь увидеть улыбку на любимом лице. Она может только смотреть на пепельные волосы, что колышет ветер, на прямую спину девушки и тоже слушать шум тёмных волн.
Сердце бьётся слишком быстро. Волнение скручивает живот, выворачивает тебя, душит, давит, глушит, испепеляет, сжимает в сильные тиски. Эмбер чувствует, как виски начинают пульсировать, а голова пухнет от количества бессвязных слов, что так хочется сказать, что смакуются на языке, катаются по нему, но так и не могут сорваться с губ, чтобы разбить тишину, быть громче волн, что создают не так уж и много шума. Бессилие заковывает в свои стальные цепи, запястья ноют от боли, что причиняют стальные оковы.
Эмбер резко встаёт и вновь берёт руку Сары в свою, не найдя слов лучше, чем:
— Я люблю тебя. — Разбитые и убитые, красные от слёз глаза смотрят на неё в ответ. Губы Сары поджаты. Эмбер решается продолжить, говоря первое, что приходит в голову, только чтобы убить молчание, уничтожить его, растоптать, порвать, искоренить и сжечь. — И я не дам тебе перейти черту, не позволю. Не бойся, ты никогда не будешь паразитом на моём теле. Такая замечательная девушка как ты, просто не может стать паразитом.
Сара хотела услышать именно это. Она нуждалась именно в этих словах.
Худые пальцы вновь высвобождаются из крепкой хватки Эмбер, но только для того, чтобы крепко обнять девушку. Уткнуться носом ей в шею, чувствовать мягкость её дурацкого жёлтого пуховика и пролить свои горячие слёзы на её шею, пока через сбивчивое дыхание, тихий шёпот продолжает рушить тишину своими многочисленными: «спасибо», повторяющимися из раза в раз. Смысл слова уже должен был потеряться, но обе не теряют его. Эмбер чувствует то, как сильно руки Сары сжимаются на её спине, она ощущает каждое движение, дыхание девушки так отчётливо, так чётко, ловит каждую слезинку и чувствует, как те от шеи стекают по ключицам и ниже.
Поток многочисленных благодарностей прерывается тихим голосом Эмбер:
— Это нормально — испытывать эмоции, выражать их, не держать в себе. Ты можешь делиться со мной чем угодно. Я не смогу дать толкового совета, но
я всегда тут, всегда готова выслушать тебя.
— Я тоже люблю тебя. — Тяжёлый вздох. — И я очень рада, что ты есть в моей чёртовой жизни. — Эти слова на одном дыхании срываются с губ и остаются тёплым дыханием на обнажённой влажной коже. Эмбер чувствует, как вымученная, но счастливая улыбка появляется на её собственном лице. — Я… — Девушка продолжает говорить, но ей трудно, — не люблю всего этого сентиментального бреда… — И говорит она неспешно, мнётся, будто не уверена в своих словах, — но
ты стала лучом света в моей бесконечно тёмной жизни, Эмбер. — Эта часть фразы была сказана твёрдо, в отличии от начала, Сара определённо точно не умеет врать. Она
любит весь этот сентиментальный бред.
— Я рада это слышать. — Замёрзшие руки перебирают сухие пряди волос, поглаживают голову девушку.
Некоторое время они так и стоят. Чувствуют тепло тел, пока прохладный ветер обдувает их обеих.
С закрытыми глазами целиком отдаются ощущениям.
С закрытыми глазами слушают тяжёлое дыхание и шум волн.
***
Эмбер открывает глаза и, слегка прищурившись, видит, что на часах одиннадцать утра, уже почти полдень, а они лежат вместе, в одной мягкой постели. Младшая Смит понимает то, что её щека располагается чуть выше груди Сары. Сама же Сара обнимает тонкую талию Эмбер обеими руками. Такое приятное ощущение тепла тела своей любимой девушки.
Солнце вовсю светит за окном. Лучи уже не греют, но всё равно радостно видеть то, как золотистый свет заливает комнату девушки.
Эмбер боится пошевелиться, чтобы не разрушить этот момент, чтобы не потерять это приятное мгновение, не видеть то, как оно, чуть хлопнув крыльями, вспорхнёт вверх и улетит как можно дальше, оставаясь лишь в памяти и то, только лёгкими обрывками.
Глаза рассматривают комнату. Ещё когда в первый раз младшая Смит зашла сюда, то поймала себя на мысли о том, что эта комната не выглядит как-то… Уютно? Пустые белые стены, без единого плаката какой-либо популярных сейчас группы или шоу, идеальная чистота на столе, на нём просто ничего нет, потому что, скорее всего все вещи лежат в ящике и девушка не увидится тому, что там всё расположено донельзя чётко, и даже единого намёка на бардак просто нет. Не розовое, не с цветочками и прочими дурацкими детскими узорами постельное бельё, нет, оно тоже идеально белое. Эта спальня больше напоминает кабинет в скучном офисе какого-нибудь начальника, (если не брать кровать в расчёт, конечно) — обставлена дорого, со вкусом, идеально чисто, но пусто. Даже в маленькой мусорке под столом нет не единой бумажки или фантика.
Размышления Эмбер прерывает тихий, очень сонный и несколько милый голос Сары.
— Проснулась? — Пальцы поглаживают короткие волосы, осторожно и нежно водят по ним, а после массируют кожу головы, что вызывает у Эмбер улыбку на лице и очень приятные ощущения.
— Да… — Это утро кажется таким прекрасным, таким необычным, особенно учитывая, что оно после такого горячего вечера и после такой беспокойной ночи.
Это утро кажется таким мирным, будто всё время на Земле остановилось и дало обеим девушкам лёгкую передышку, их час спокойствия, тишины. Обе молчат, не знают, что сказать, но это молчание кажется очень комфортным, приятным. И Сара, и Эмбер увлечены своими мыслями, вспоминают всё, что связано друг с другом, прокручивают все моменты из их отношений. У Эмбер в голове крутятся все вопросы, что она хотела бы задать, но девушка решается только на один единственный.
— Сара?
— Да?
— Я помню ты часто приходила в пекарню с тетрадкой и писала в ней что-то. Это твой дневник? Прости, если это личный вопрос. — Сара радуется тому, что Эмбер в данный момент не может увидеть розовый оттенок на её собственных бледных щеках.
— Это… Не совсем прямо личный дневник… — Девушка мнётся, она перестала массировать кожу головы девушки. — Только не смейся, но это тетрадь моих сожалений… Я не знаю как это правильно назвать, но в любом случае её суть такова, что я пишу туда все события, все действия, мысли о которых мне действительно жаль. Иногда пишу туда что-нибудь, что не смогла сделать, и поэтому мне за это обидно. — Эмбер внимательно выслушала это. Она совсем не ожидала того, что Сара будет записывать подобное. И первая же мысль Эмбер о том, как там, наверное, много записей.
— А ты… Можешь зачитать парочку? Если нет, то всё нормально, я понимаю. — Эмбер поднимает свою голову с удобного места, смотрит на розовые щеки Сары и на её серьёзное, но всё-таки несколько смущённое лицо. Королева школы смотрит куда-то в сторону и некоторое время молчит. Первой её мыслью было отказать, но… Но в итоге она всё-также молча поднимается с постели, идёт к идеально чистому столу, открывает ящик и достаёт оттуда эту тетрадь.
Сара села напротив Эмбер и чуть приподняла тетрадь, чтобы девушка не заглянула туда, своим любопытным носом. Страницы неспешно листались, пока внимательный взгляд выискивал нужные строчки.
— Мне жаль, что я не смогла нормально поговорить с ней в пекарне, что в очередной раз решила показать свою стервозность и быть грубой. Я просто не знаю как сделать первые шаги к нормальному общению и ненавижу это. Ненавижу то, что хочу дружить с ней, узнать её получше. Тянет как чёртовым магнитом. — Сара закрывает тетрадь и крепко сжимает во вспотевших руках.
— Это… — Эмбер сильно хмурится. — Обо мне? — И сильно тупит, до сих пор не веря в то, что Сара действительно ещё давно хотела общаться с ней.
Дружить…
— У меня нет второй любимой пекарни с одной засранкой, работающей там.
— Там есть ещё что-то про меня?
— Там вся чёртова тетрадь про тебя, Эмбер.
— Ты… Ты серьёзно? Какая последняя запись? — Эмбер не унимается, она понимает, что нагло, глупо и резко переступает тонкую черту доверия Сары, но действительно очень сильно хочет узнать чуть больше о записях в тетради.
— Я не буду её читать, Смит.
— Дай тогда я прочитаю. Только последнюю запись, честно. — Сара чувствует сильный дискомфорт. Она сильно сжимает тетрадь в руках, поджимает губы и смотрит слегка раздражённым взглядом на Эмбер, но чуть трясущейся рукой отдаёт тетрадку, ненавидя то, что стала такой мягкой и открытой, что решила доверять Эмбер. Ненавидя свою очередную уязвимость.
Эмбер любит почерк Сары. Такой красивый, чётко идущий по строчке, с понятными буквами. О таком сама младшая Смит может лишь мечтать.
«Я так боюсь, что не смогу отдать ей всю свою любовь в полной мере, что она когда-нибудь разочаруется во мне и оставит меня совсем одну. И мне жаль, что я думаю об этом, потому что она действительно хорошая девушка, я, чёрт возьми, только испорчу ей всю жизнь.
Она так сильно доверяет мне, а ведь я с сильной натяжкой могу вернуть ей четверть этого доверия. Боюсь, я так, блять, сильно боюсь.
29.11.1987»
Дата сегодняшняя. Значит Сара написала это перед тем как уйти на пляж.
Сердце Эмбер сильно щемит. Она действительно ощущает всю эту боль, поглощает её через идеально написанные слова, вкушает сквозь строчки.
— Эмбер, всё нормально, мы с тобой уже поговорили, и я сейчас так не думаю. — Сара осторожно забирает тетрадь из рук, когда видит, что Эмбер с некоторым сожалением смотрит на неё, а не на лист.
— Тебе стоит выкинуть этот дневник.
— Что? Почему?
— Не веди дневник своих ошибок, лучше веди записи хороших моментов. Плохие вещи мы все запоминаем хорошо и без дневников, в отличии от хороших, к сожалению. — Эмбер двигается чуть ближе и кладёт свои ладони на руки Сары, вновь сжимающие в руках тетрадь.
— Эмбер… — Сара хочет перебить, сказать, что ей действительно нужны эти записи, но и сама понимает, что они делают только хуже. Точнее Сара всегда понимала это, просто не хотела ничего менять в своей жизни.
— Нет, я серьёзно. Эта тетрадь до хорошего не доведёт, я понимаю, что ты пишешь всё о чём сожалеешь, чтобы учиться на своих ошибках, но поверь, ты и без того будешь хорошо справляться.
— Я… Ладно, я выкину её. — Взгляд Сары рассматривает обложку, ставшую такой родной в последнее время.
— Честно? — Эмбер положила руку на подбородок Сары и приподняла её голову, чтобы установить зрительный контакт.
— Да-да. — Тёплая улыбка на губах королевы школы, младшая Смит улыбается в ответ.
— А дневник хороших моментов заведёшь? — Рука переходит с подбородка на щёку и слабо поглаживает её большим пальцем.
— Не знаю. — Сара прикрывает глаза и трётся щекой о руку. Эмбер ловит себя на мысли, что её девушка действительно очень похожа на кошку, которая очень хочет любви и ласки, но при этом кусает и царапает всех подряд, боясь, что ей причинят вред.
— А если я скажу, что у меня будет такая тетрадка?
— Ты такая забавная, Эмбер. Тогда заведу, хорошо. — Они обе смеются и Сара целует ладонь, а Эмбер в ответ на это резко наклоняется к девушке и накрывает поцелуем её мягкие губы, но поцелуй не продлился долго, пустой желудок Эмбер дал о себе знать довольно громкой «песней», после которой девушка резко отодвинулась от Сары и закрыла покрасневшее лицо руками.
— Прости! Чёрт, как же стыдно.
— За что? За то, что ты хочешь есть? Боже, Эмбер, ты действительно дурашка, давай, вставай, пошли завтракать. — Сара протягивает Эмбер руку, и та неловко убирает свои ладони от пунцового лица, чтобы переплести свои самые обычные и типичные пальцы с изящными и красивыми, тонкими пальцами Сары, да спуститься вместе вниз.
Вновь весь день вместе, обе бесконечно счастливы, у обеих на душе светит до невозможности яркое солнце, цветут все самые яркие и красивые цветы, которые не хочется срывать, лишь наклоняться к ним и вдыхать сильный, приятный аромат. И с каждым прикосновением, с каждой улыбкой, с каждым пересечением взглядов цветов всё больше и больше, хотя казалось, что их уже и без того слишком много.
