Фауст Туманного Альбиона

      - Привет, братишка. - Хлопнул белокрылого собрата демон, разглядывая преобразившегося ангела. - Надо сказать, отпуск пошел тебе на пользу. Выглядишь чудесно.       - Ты?! Откуда?! - Насторожился ангел. - Где мы? Что с тушкой?!       - Оставь заботу о нем мне. - Хохотнул демон. - Мы в чертогах души Поттера. Извини, но пришлось тебя выдернуть с того света.       - И все же, что с Гарри?       - Поперся ради своей подружки в лапы дементорам. Еле справились. - Увидев округлившиеся глаза светлого, Поттер захохотал. - Успокойся, тушка живая, душа при нем. Как говорят смертные целители - "не в мою смену".       - Слава всесоздателю. - Тут же выдохнул с облегчением ангел. - Но тогда зачем ты тут? Взял, отозвал меня из отпуска, а мы с Лириан...       - Ты таки сошелся с той суккубой?! - Просиял демон, моментально забыв обо всем. - И как она тебе? Впрочем, можешь не говорить. - Добавил он, увидев в глазах светлого собрата мечтательно-потерянное выражение "какая-а-а женщина-а-а..." - Рад, что у вас все в норме.       - Так зачем вызвал?       - Обменять новости, которых ты не знаешь, на дубликат воспоминаний мальчишки обо всем до третьего курса.       - Зачем?! - Напрягся ангел. - Только не говори мне, что...       - Ну да, мой косяк. - Смутился демон. - Когда мы с тушкой поперлись качать из дементоров энергию для спасения девушки...       - Какой девушки? - Удивился ангел. - У тушки ведь не было девушки!       - У тебя ее тоже не было. Появилась вот. Гермиона, кстати, не только отличная подруга, но и любит его, оказывается, всем сердцем.       - С чего ты взял?       - Ну, если не считать, что она его магией собственной любви вытащила, когда он уже за Грань едва не ушел, то, конечно, ни с чего не взял. - Ляпнул демон, прежде, чем понял, ЧТО он сейчас сказал.       - Ты довел его до того, что душа едва не ушла за Грань?! - Взорвался ангел. - Ты там чем занимаешься?!       - Тише, брат, ваш декан заповедовал прощать и возлюблять.       - Сейчас как возлюблю по уху! - Вспыхнул ангел. - И буду прав, сказав, что это в целях поиска пути к свету.       - У нас там, среди смертных, тоже есть одна такая тушка, которая всеми силами ищет путь к свету. Дамблдор зовут.       - Пропащая душа. - Покачал головой светлый заступник Поттера. - Ищет свет в ненависти ко всему темному, хотя сам не в состоянии отличить добро и свет от зла и тьмы.       - Дамблдор считает иначе, он думает, что великолепно разбирается в людях. - Теперь засомневался уже демон.       - Не мне тебе говорить, как мелочны, тщеславны и самодовольны бывают смертные. Хотя, надо им воздать должное, они упорны.       - Это точно. - Хохотнул демон. - Так вот, когда мы откачивали из дементоров энергию тьмы, я несколько увлекся, ну и случайно растворил в ней не только чужие, но и собственные чувства тушки, которые тварь вытянула на поверхность. Зато девчонку мы спасли если не от верной гибели, то уж точно защитили от боли и страданий.       - За какой период тебе нужны воспоминания?       - За весь от сознательного возраста до момента, как я появился. В кристалл тьмы ушло почти все, кроме самых последних месяцев. - Повинился демон. - Мне-то без разницы, но тушке нужна память.       Два защитника Поттера - светлый и темный - несколько секунд помолчали, думая каждый о своем.       - Хорошо. - Решился, наконец, ангел. - Ты быстро рассказываешь, что тушка успела наворотить под твоим командованием, а я снимаю тебе копию воспоминаний.       - Да это же неделю займет! И это если кратко.       - Тебе торопиться некуда. Тушка все равно раньше не очухается.       - Ну ты даешь... - Шокированный ангел протянул темному собрату сияющий шарик с воспоминаниями. - Ты же понимаешь, что за такое тебя по возвращении по головке не погладят.

***

      - Мисс Грэйнджер, вам надо поспать. - Скорее попросила, чем просто сказала мадам Помфри. - Едва ли он обрадуется, если увидит, как вы себя замучили.       - Я никуда не уйду. - Упрямо покачала головой отличница. - Мадам Помфри, он не просыпался, пока я была на уроках?       - Мы с вами, кажется, договорились, что я скажу, когда он очнется, верно?       - Да... Да, конечно.       С того дня, как что-то вырвало Гарри из-за Грани, прошло уже больше недели, а он все также лежал без движения. Одним лишь словом дав понять, что он жив, он снова свалился без чувств, впав в нечто вроде комы. Гиппократ и мадам Помфри в один голос уверяли, что он стабилен, что теперь они спокойны за его жизнь, но также единодушно разводили руками, когда их спрашивали, как так получилось, что он полных три минуты был мертв, а затем вдруг не только задышал, но и смог сказать, что он слышит голос девушки. Равно как и не давали никаких прогнозов о том, что будет с его личностью после столь длительного - по меркам медицины - мертвого состояния. Конечно, это был далеко не первый случай, когда маги восставали после клинической смерти, но никогда прежде никто этого не делал, когда целители уже прекратили попытки оживления. И уж точно не было случаев, чтобы кто-то после этого сперва что-то сказал, а уже потом погрузился в магическую кому, из которой его так и не удалось пока извлечь никакими заклинаниями. Гиппократ, будучи целителем с более чем пятидесятилетним стажем, в итоге, признал, что такое, судя по записям еще времен Авиценны, могло произойти только в трех случаях - в случае, если умирающий еще не исполнил свою жизненную цель, если кто-то отдал душу за него или если рядом находится кто-то, кто настолько любит умирающего, что спасает его своим чувством, выдергивая душу из объятий вечной леди. Последнее, разумеется, с огромной вероятностью было ложью и поздней поддельной вставкой-выдумкой, но тот факт, что он, фактически, ожил в руках Гермионы, после того, как от его спасения отступил даже Сметвик, наталкивал на некоторые мысли.       На Гермиону было страшно смотреть. Все это время она каждую свободную минуту проводила у постели человека, который ради нее пошел на то, на что никто больше в замке не согласился бы пойти, и который из-за нее был теперь на грани между жизнью и смертью. Если бы мадам Помфри не настояла на том, чтобы она посещала занятия и хотя бы что-то ела, она бы так и сидела на стульчике, не отводя глаз от мертвецки-бледного лица парня. Впрочем, стоило отгреметь колоколу, оповещающему о конце занятий, как уже через несколько минут гриффиндорка появлялась в больнице. От родителей, которые были стоматологами, но общались в своей компании с врачами других специальностей, она слышала, что люди, лежащие в коме, все слышат и понимают, что им говорят, а потому она, держа его за ледяную ладонь, рассказывала ему все, что происходило в школе, хоть порой ей и казалось, что она говорит сама с собой. А происходило, надо сказать, много чего.       Уже на следующий день после того злополучного ритуала, в замок налетели тучи сов, несущих письма от разных людей. И каким же было удивление Гермионы, когда основная масса птиц спикировала всего к трем людям: к мадам Помфри, оставшейся в замке в одиночестве, когда Сметвик, сделав свое дело, умчался обратно в Мунго; к Дамблдору, который с того часа, как его обложил матом Гиппократ, здорово утратил авторитет в школе; и к ней, Гермионе Грейнджер. Что там было в письмах целительницы, Гермионе было неизвестно, но мадам Помфри потом еще два дня ходила со счастливой улыбкой на лице. Видимо, в людях еще осталось чувство благодарности и волшебники поздравляли ее с успешной операцией и осыпали благодарностями за жизнь национального героя. Письма, предназначенные самой Гермионе, были, в основном, преисполнены сочувствия ее горю, пожеланий скорейшего выздоровления для Гарри и слов поддержки самой девушке. Нет, конечно, была и ложка грязи в бочке меда, но, все больше, от семейств, которые, видимо, наметили Поттера в мужья своим дочерям, племянницам и прочим родственницам. Авторы этих "посланий", в основном, обвиняли Гермиону в состоянии Гарри, в его неправильном, по их мнению, выборе, да и вообще в том, что она имела наглость родиться и до сих пор не сдохнуть. Конечно, это было очень обидно, но на фоне прочих посланий было каплей в море.       А вот директору досталось по полной. Сперва его поливали грязью из писем, часть из которых оказались громовещателями, которые срабатывали прямо в Большом Зале, заставляя директора краснеть, бледнеть, и, порой, даже зеленеть в зависимости от содержимого говорящих писем, авторы которых, в основном, писали о том, как сильно они ненавидят его, как сильно они разочарованы малодушием "великого светлого", его неумением расставлять приоритеты, да и вообще грозили директору кто проклятием, кто просто бросался словами в стиле "я вас уничтожу". Гермиона, впрочем, не сомневалась, что основная масса этих "возмущенных" уже через пару дней и думать о карах забудет.       Однако же, авторитет директора покачнулся. Во всяком случае, среди тех учеников, родители которых не были верны светлому образу Дамблдора - теперь, после всего произошедшего, она точно знала, что светлость директора - лишь талантливо созданный образ. Так что, в виду резко упавшего градуса доверия к директору у одних и беспрекословной веры в него других, стычки в коридорах, классах и гостиных происходили все чаще и становились все более масштабными. Вражда факультетов, разумеется, тоже никуда не делась, но на фоне противостояния фанатиков света и здравомыслящих студентов оказалась как бы не такой значительной.       Что было куда интереснее, после того, как на Гриффиндор, неведомым образом, попала информация о том, чем именно прокляли Гермиону и из-за чего пострадал Гарри - Уизли, Лаванда Браун и Парвати Патил - а вместе с ней и ее сестра Падма - моментально оказались в числе изгоев не только у алознаменных, но и вообще у всего Хогвартса. По крайней мере, до тех пор, пока не найдется истинный виновник, который, как считали все здравомыслящие ученики, находился среди изгоев.       Подкинули разного рода грязи и журналисты, которые вот уже неделю мусолили тему того, что в Хогвартсе происходят различные жуткие вещи. Репортеры прошлись по учителям, получили какие-то мутные и расплывчатые комментарии от директора, потом от пресс-секретарей Министерства Магии и Центра Мракоборцев, из которых Гермиона сумела понять только одно - дементоров из Хогвартса не уберут, вместо этого проведут разбирательства, дабы, как прокомментировал один из пятикурсников, "выяснить все как следует, наградить непричастных и наказать кого попало". Подобное высказывание в присутствии Макгонагалл, конечно, стоило ему десяти снятых баллов, что только укрепило веру в данное заверение. Как потом выяснилось, не напрасно: за неполную декаду в Хогвартсе не появилось ни одного следователя.       - А еще мы сегодня на занятиях по защите от темных искусств проходили гриндилоу. - Рассказывала Гермиона, глядя куда-то в пространство перед собой. - Жуткие создания, как я тебе скажу. Не такие, как дементоры, конечно, но все равно такие... неприятные. Они какие-то слишком...       - Скользкие... - Прохрипело тело.       - Скользкие. - На автомате согласилась Гермиона, прежде, чем поняла, что произошло. Рука парня слегка сжала ее ладошку, отличница вздрогнула, встретившись с ним взглядом. И на сей раз это был не ледяной взор чернокнижника, а простой, живой взгляд подростка. Она уже собиралась позвать мадам Помфри, но Гарри поднес палец к ее губам, как бы желая остановить ее. - Гарри...       - Миона... - С трудом простонал он. - Где... Что произошло?       - Может лучше позвать мадам Помфри?       - Только не громко. - Шепнул волшебник. - Не хочу видеть никого, кроме тебя.       - Никого и не будет, мистер Поттер. - Вышла из своего кабинета чернокнижница. - С момента как вы ожили, больница в полной изоляции. Я прикрыла ото всех, кроме пациентов и мисс Грэйнджер. Официально - чтобы не беспокоить вас, реально же... - мадам Помфри с сомнением посмотрела на Гермиону.       - Она знает, кто я, мадам Помфри. - Уверил целительницу Гарри, осторожно садясь на кровати и не сводя глаз с девушки. - Единственная в замке, кроме вас.       - Реально же из боязни, что твоя настоящая сущность как-то проявит себя без твоей воли. - Спокойно кивнула на его слова леди Пенелоппа. - И не без оснований, надо сказать. Два небольших магических выброса, много раз проявлялись татуировки, вчера ты и вовсе выпустил крылья, в которые завернулся, будто в кокон.       - Приятного мало. - Оценил Гарри.       - Как чувствуешь себя? - Поинтересовалась мадам Помфри и, не дожидаясь ответа, принялась накладывать на него диагностирующие чары.       - Пусто внутри. - Пожаловался волшебник, прислушавшись к собственным ощущениям. - Как будто... Не знаю. Как будто из меня что-то вытащили.       - И не удивительно. - Грустно улыбнулась целительница.       - Мадам Помфри, что с ним? - Боязливо спросила Гермиона.       Чернокнижница прикрыла глаза, заканчивая заклинание.       - Сильное магическое истощение. Я почти не чувствую магии в его теле. - Задумалась мадам Помфри. - Но источник в душе почти не пострадал.       - Как я вообще здесь оказался? - Поинтересовался Гарри. - Что случилось?!       - Что ты помнишь последним?       - Как добил дементора. - Напряг память волшебник, мысли подчинялись с огромным трудом. - И все, больше ничего... Ну, то есть, я помню как-то обрывками, что шел по тропе, что с кем-то ругался, как пытался съесть шоколад, как поступают после встречи с этими тварями, но у меня, похоже, не получилось. Потом помню, как какой-то седой мужик орет на директора... И потом - тишина. И хорошо так стало, спокойно... А потом я услышал Гермиону. Она звала меня, просила, чтобы я не уходил. И, почему-то, я не мог пойти против этой просьбы.       - Ты почти что умер, Поттер! - Шокировала его мадам Помфри. - Ты пережил клиническую смерть, больше трех минут находясь на грани между жизнью и смертью. Ты не дышал, твое сердце не билось. Мы с Гиппократом бились за твою жизнь, но не смогли тебя спасти вообще ничем. А потом, когда мисс Грэйнджер, обняв твое тело, позвала тебя, ты вернулся.       - Миона...       - Ничего не говори, Гарри. - Попросила девушка, краснея, будто знамя Гриффиндора. - Мы с тобой еще поговорим. Береги силы. Мы еще поговорим обо всем.       - Я слышал почти все, что ты говорила мне. - Продолжил Гарри. - Я слышал только твой голос, никто больше не приходил. А ты пришла. Не бросила меня.       - Ты бы поступил точно так же. - Смутилась Гермиона.       Повисла неловкая тишина, которую прервала мадам Помфри.       - Ладно, голубки, наворкуетесь еще. Поттер, у тебя сильнейшее магическое истощение. Поэтому, если не хочешь стать сквибом, в течение минимум трех недель я тебе запрещаю колдовать. Вообще. Понял?       - Отращивать крылья тоже?       - Про демонические способности вообще забудь. - Усмехнулась мадам Помфри. - По-хорошему, тебя бы вообще уложить обратно на кровать. И привязать от греха подальше.       - Не надо привязывать! - Попросил демон. - Я вам обещаю, что не буду колдовать, только не укладывайте на кровать, пожалуйста. Не хочу... Свежий воздух даст мне больше пользы.       - Не верю, что не будешь колдовать, но надеюсь на твое здравомыслие. - Мадам Помфри махнула рукой. - Но и не надейся на то, что останешься без контроля. Каждый день будешь заходить ко мне на диагностику и за лекарствами. Понял?       - Понял. Только можно просьбу?       - Ну?       - Мне нужен осадок с чар, нанесенных на Гермиону. - Попросил Гарри. - Как восстановлю алтарь - хочу найти автора.       - Вот как вылечишься и восстановишь алтарь - тогда и заходи. - Целительница демонстративно достала из кармана и покрутила в руках маленький фиал, наполненный, казалось, чистым светом. - А пока что - думать забудь о волшебстве. Еще вопросы есть?       - Нет, мадам.       - Тогда свободен. Жду завтра за лекарствами.