Завтра мой черед

15 января 2012. Энрико похищает Джоске прямо из аэропорта. Правда, Джотаро опять едва не сорвал его планы, хоть и сам не подозревал об этом. Энрико чуть не вырвало, когда глазами станда он лицезрел их прощание. Да, он замечал между ними странную связь, когда читал диск Джотаро в первом мире, но теперь Энрико не жалеет о том, что промотал эти места. Содомский грех с собственным дядей... Это и отвратительно, и забавно. Когда в первом мире Энрико сказал Джотаро, что его слабость — это его семья, он точно не имел ввиду... это. Куджо ведь женат, женат до сих пор, и его прелестная жена каялась в гневе, который обрушивает на него, но не в том, что сама спит с другим мужчиной. Пороки этой семьи несоизмеримы. А ведь Энрико ещё хотел из интереса взглянуть на диск памяти Джоске... Тот делает всё, как ему и приказано: заталкивает в машину свой багаж, садится на заднее сидение и засыпает. Они возвращаются в Рокледж, и когда Джоске просыпается, Энрико готовит ему новые приказы: выйти из машины, занести в дом свои вещи. Марионетка без большей части воспоминаний подчиняется беспрекословно. Радиус иллюзий White Snake — всего двадцать метров, но хотя бы приказы Энрико не ограничены расстоянием, и это позволяет Джоске двигаться свободно. Свои тяжелые чемоданы пускай тащит сам. Для начала Энрико забирает у Джоске телефон и проверяет его вещи. Он намерен забрать всё, что могло бы связать его с внешним миром, но не находит при Джоске ничего, кроме телефона. Джостары совсем расслабились. Им впору спать в обнимку с датчиками Фонда. Энрико пытается вставить диск со стандом Джоске в себя, но тот отторгает его. Ожидаемо, но ещё не всё потеряно: он наконец-то может обрадовать Дио. Энрико спускается в подвал. Дио покоится на диване и смотрит передачу по телевизору. По лицу видно, что она ему до ужаса надоела, но каналы он обычно переключал неимоверными усилиями: носом или подбородком. Видимо, сейчас оно того не стоило. — Друг мой, я привез тебе подарок, — объявляет Энрико, спускаясь вниз по лестнице. Джоске следует за ним по указанию White Snake. — О, — Дио поднимает на них глаза и щурится. — Спасибо тебе, экземпляр превосходный. По какому поводу трапеза? — Это больше, чем трапеза. Не узнаешь? Наблюдать за Дио — целое удовольствие. Он долго, внимательно вглядывается в лицо подарка. — Неужели Джостар? Этот... Джоске? Сын Джозефа и... вечно забываю, кем он приходится Джотаро. — Не поверишь. Любовником. — Да ты шутишь! Погоди... Дядя, разве он не его дядя? — И это тоже. Можешь сам посмотреть его диск памяти... позже. Для начала я хочу, чтобы ты взглянул на диск с его стандом. Какое счастье, что удалось им завладеть. Пока они с Дио странствовали, Энрико искал подобную способность, но не находил. Разрушительную силу в людях доводилось встретить гораздо чаще, чем созидательную. С помощью осколка стрелы и услужливых жертв Энрико пытался создать такую силу сам, и снова тщетно. Некоторые кандидаты умирали, некоторые оказывались до того бесполезны, что не годились даже в качестве последователей. Энрико избавлялся от их вместе с их убогими дисками. И тут — Хигашиката Джоске. Дио недоверчиво разглядывает его. — Что у него за сила, напомни? — Наше спасение, Дио. Станд, способный восстанавливать материю, мы наконец нашли его. Ты примешь мой подарок? — Ты... уверен в его способности? Сможет ли он восстановить тело, которому больше века? — Это я и хочу проверить. Меня его станд отторг. — Тогда... попытка не пытка. — Дио улыбается. — Только сделай так, чтобы он ничего не снес, когда будет падать. Энрико не трогает Джоске — иначе тот обрушит на него кулаки станда, — и приказывает ему переместиться к стене. White Snake достает диск его станда, и тело Джоске обмякает, медленно сползает вниз. Дио подается навстречу, и Энрико вставляет диск ему в голову: тот полностью погружается в неё. Пока что станд не отторг Дио. — Как ощущения? — Отвратительно прекрасные... будто Джонатан снова рядом. — Позади возникает искалеченный The World, и Дио напряженно усмехается. — Энрико, у меня не получается исцелить себя, хотя я направляю на это всё усилие воли. Странно, он же вставил диск. Может, испытать способность на другом объекте? Энрико тонко царапает себе предплечье рукой White Snake. — А если так? Попробуй исцелить меня. Раздается гудение, и порез Энрико наполняется свечением, сужается до точки и исчезает. Тут что-то с размаху ударяется ему в голову и падает на пол. — Ай! Дио, что ты... — Энрико смотрит на него и на пол, видит диск со стандом. Он выстрелил из головы Дио, отторг его. — Бесполезно. Он не может лечить себя, но может лечить других, — догадывается Дио. — Скорее, верни диск ему, пока он ещё жив! Энрико тут же кидает диск в голову Джоске, лежащего на полу. Его грудь вздымается от вздоха. — Прости. Я думал... — Я всё равно ценю твой подарок, — говорит Дио. — Или, скорее, подарки. Сначала дневник, теперь эта редкая способность... и кровь. Жаль только, что я не смогу занять его тело, хотя и вижу, что оно замечательное. Надеюсь, ты обставил всё так, что его не хватятся. — Не хватятся. — Энрико приказывает подарку поспать ещё немного. Из внутреннего кармана он достает диск памяти Джоске и показывает Дио. — А теперь, пожалуйста, удели мне внимание. Это кино явно позанимательнее, чем твоя передача. *** Энрико пытается приказать Джоске, чтобы тот излечил Дио, и его ждет разочарование. Он слышит гудение, своими глазами видит, как свет Алмаза окутывает Дио, ждет и ждет, пока хватает терпения. На первый взгляд ничего не происходит. Это только на первый взгляд. Дио предположил, что способность Джоске «восстанавливать материю» означает, что он возвращает её назад во времени, состояние за состоянием, молодит. Телу Дио больше века, и он потерял его двадцать три года назад. Так сколько лет и состояний его тела Джоске должен «отмотать»? Дио чувствовал, как его плоть восстанавливается, но очень, очень медленно. Так медленно, что они с Энрико примерно подсчитали: даже если Дио напитается кровью Джоске, вероятно, на восстановление хотя бы одной руки уйдут месяцы. Минимум два-три месяца, если не больше. Они могут только надеяться, что не больше. Времени не осталось. Им и нужна только одна рука. Как только Дио сможет писать, Энрико подаст ему дневник и старые листы с надиктованными записями. Дио перепишет в дневник Закон из четырнадцати фраз. Пока Дио восстанавливается, Энрико тем временем разыщет души тридцати восьми грешников — с его навыками это не составит большого труда, — и напитает дневник кровью мертвых, силой их душ. Затем они зачитают Закон на мысе Канаверал в назначенный день. Тогда свершится их замысел. Много раз Энрико пытался написать Закон своей рукой — не только в этой жизни, — и много раз терпел неудачу. Это Дио впервые вывел Закон, он был неразрывно связан с его душой. Это Дио дневник будет признавать хозяином до самой его смерти, и это его кровь пропитывала обложку изнутри. Энрико вырвал страницы с подписями Джостаров и их приятелей, как только заполучил дневник. Их чернильная метка мало что значила без метки крови. Джоске хранил дневник все эти годы, но интересно, знал ли Джотаро о том, как дядя подвел его? Что благодаря ему наконец свершится то, чему так противились Джостары? Джоске нужен им покорным, без памяти и со стандом, а это доставляет немало проблем. Без диска памяти он очнется с сознанием новорожденного младенца, будет всему учиться заново, начиная речью и заканчивая знаниями о своей силе. Они-то и были нужнее всего: такому тонкому восстановлению материи Джоске научился только в зрелом возрасте. Без этого умения исцеление замедлится ещё сильнее. Если же из Джоске вытаскивали диск памяти, Энрико и Дио не могли приближаться к нему. Его станд сразу пытался защитить своего обладателя, а Энрико не мог допустить схватки с ним. Станд Джоске уступал по силе Star Platinum, но White Snake и изуродованный The World уступали им обоим. Во сне и без сознания Джоске подчинялся приказам Энрико и мог лечить Дио, но он не мог спать слишком долго, а иначе бы через несколько дней скончался от голода и жажды. Всё это ужасно неудобно, и всё это расстраивает Энрико. Тогда они с Дио решают настроить память Джоске на нужный лад. Придется оставить ему фрагменты одних воспоминаний и отсечь другие, а промежуток заполнить, как получится. Для этого нужен спектакль. Энрико выделяет для содержания Джоске самую маленькую комнату в доме, укладывает его в постель и приказывает ненадолго заснуть. Затем он пробуждает Джоске и тут же охватывает его иллюзией в надежде, что Джоске примет её за воспоминание, явившееся во сне. Долгое, красочное, кровавое. Заставляющее подчиниться. Джоске просыпается с криком и сотней вопросов, а Энрико успокаивает его. Он прижимает испуганного Джоске к груди, сдерживая хохот. Тише, тише, теперь всё будет хорошо. Страшная трагедия, берущая свое начало ещё в Италии. Трагедия, в которой Джоске лишился памяти и выжил только потому, что его на последнем издыхании спас Энрико. У них обоих больше никого не осталось, и они должны держаться вместе. Мама и дедушка Джоске служили семье Пуччи верой и правдой, и он должен следовать их примеру, чтить их память. Они пожертвовали жизнями, чтобы защитить Джоске, и то же самое семья Энрико сделала для него, то же самое он сделал для Джоске. Теперь они станут друг другу новой семьей. Жадные до власти и денег Джостары, династия сектантов и убийц — вот, кто виноват в смертях их близких. Остановить их не так-то просто: у них тоже есть сверхъестественные способности, как у Джоске и Энрико. Джостары до сих пор охотятся на них. Они поклялись истребить семью Пуччи и всех, кто с ними связан. У Энрико есть необычный друг по имени Дио, который тоже пал жертвой этих негодяев. Это благодаря ему Энрико и Джоске смогли укрыться от преследователей в этом доме. Дио знал слишком многое, подобрался к тайнам Джостаров ближе всех и почти избавил мир от этих грешников, но был повержен. С помощью своих способностей Джостары искалечили Дио и превратили в подобие вампира. Сила Дио невероятна, только он смог бы победить Джостаров, если бы обрел былое величие. Если Энрико и Джоске объединятся с ним, то смогут противостоять преследователям, но... Джоске — единственный, кто может исцелить Дио. Разве он не хочет уплатить долг семье Пуччи, которая была так добра к нему, к его маме и дедушке? Разве не хочет покончить с Джостарами, которые найдут новых жертв, как только расправятся с ними? Энрико правда пытается не расхохотаться Джоске в лицо, печально кривит губы, как может, ведь он тоже скорбит. Бред, какого не показывают даже в Голливуде, но Джоске верит благодаря тому, что Энрико знает его жизнь, как свои пять пальцев. Больше не во что верить: у Джоске остались только крохи воспоминаний, дополненные рассказом Энрико и его иллюзией. Разумеется, он не раскрывает Джоске своей настоящей способности. Диски с ненужными фрагментами его памяти Энрико складывает в подвале. Они с Дио просмотрели всё, что их интересовало. Порой Энрико жалеет Джоске. Бедняга даже не может выйти из дома, ведь он боится заблудиться в незнакомом городе, ведь он во всем полагается на Энрико, а злые и могущественные Джостары следят за каждым их шагом. Джоске же не хочет подставить их всех под удар, правда? Его спектакль несовершенен. Иногда Энрико бывает слишком груб со своим «слугой», и Джоске забывает, как должно выглядеть раболепие. Иногда Джоске замечает расхождение между его воспоминаниями и словами Энрико, и это не объяснить тем, что его мозг непоправимо поврежден. Каждый раз на языке звучат приказы, а коллекция в подвале Энрико пополняется новым диском. Как-то раз, в момент слабости и усталости, он оказывает Джоске милость. Может, задача Энрико облегчилась бы, если он объяснил бы Джоске всю прелесть Рая, позволил ему прозреть? Беседа выходит недолгой: Джоске разочаровывает Энрико и отвергает истину. Тогда он заставляет его забыть и о Рае. Если он не готов познать его в этой жизни, пускай познает в следующей. Энрико готов терпеть Джоске сколько угодно, лишь бы тот исцелил Дио. Было бы совсем замечательно, если бы он работал без устали и перерывов, но чего ещё ждать от человека, чью кровь отнимали, как только тело восполняло её запасы? Годами Энрико был вынужден поддерживать жизнь Дио кровью животных. Безгрешно достать человеческую кровь удавалось только с помощью White Snake. Теперь же Дио мог свободно наслаждаться родной кровью, наполняться силой. Это позволило его телу начать генерировать вампирские клетки. Дио уже мог сам исцелять на себе крохотные порезы. Возможно, теперь они всё-таки уложатся к назначенному дню. Память Джоске приходится стереть и в тот раз, когда он находит телефон с сообщениями от своего имени. Чертов Джотаро ему постоянно написывает, да ещё и хочет позвонить. Энрико ненавидит эти звонки: то с матерью Джоске, то с его сестрой. Мало удовольствия в том, чтобы стоять рядом с Джоске, быстро соображая, какую речь вложить в его уста, и отдавать ему приказ за приказом. Сестру и мать они обдурили без труда. Сестру успокоили: «Да-да, я уже приехал в Токио». Мать тоже: «Да-да, я не забуду перевести деньги за квартиру», поведали байку про неслыханно щедрое предложение по работе — мать только обрадовалась, но Джотаро... Он поймет сразу. Созваниваться с ним никак нельзя, это крайняя мера. Энрико очень повезло, что у этих двоих такие запутанные отношения, полные ссор и обид. Пришлось разыграть ещё и виртуальный спектакль, сымитировать стиль письма Джоске. Кажется, у Энрико даже неплохо получалось, раз Куджо ничего не заподозрил. Их задача — тянуть время. Ссора с Джотаро им совершенно не нужна, иначе он начнет выяснять отношения. Энрико пытается мягко свести общение с ним на нет, хотя иногда приходится написать и что погрубее. Куджо до отвратительного чуток к своему дяде. Он написывает ему едва ли не по графику. Некоторые разговоры заставляют Энрико скучать, а некоторые забавляют. В них даже участвует Дио, это его новое любимое шоу: каждый раз, когда им пишет Куджо, Энрико спускается в подвал, и они вместе придумывают, что ему ответить. И даже тогда Джотаро ничего не подозревает! В такие моменты, забавные и обыденные, наполненные смехом Дио, Энрико чувствует себя как дома. Дио стал его домом. Иногда казалось, что его красные глаза смотрят на Энрико с вожделением, но то был лишь взгляд: быть может, воображаемый. Да, помимо женщин у Дио были мужчины — или, скорее, у этих мужчин был Дио, — но Энрико считал, что такие связи дозволительны королю среди королей: тому, кто поднялся над человеческим законом и вывел новый Закон божий. Дио не мог вожделеть Энрико, и ни в одной из жизней не дал повода подумать о нем дурное. Он мечтал о новом мире, о наилучшем из друзей: о человеке, свободном ото всех страстей и земных желаний, и Энрико исполнял его мечту. Он не мог подвести друга, и Дио не смел подвести его, не смел запятнать. Всё ради того, чтобы познать совершенный, ничем незапятнанный мир, где они по-настоящему освободятся вместе с человечеством. Они любят друг друга, как, верно, Иисус любил Иоанна. Зачем им плотское, если у них есть духовное? Зачем соединять грешную плоть, если единение их душ давно перешагнуло её оковы: происходило раз за разом, рождая новый мир? Это и есть Притяжение, и прекраснее него лишь Рай. Рай — всюду, где Бог. Евангелие не даст соврать. *** 27 февраля 2012. За окном раздается шум мотора, колеса волочатся по дороге. Машина Куджо уезжает прочь и скрывается во тьме вечера. Энрико развеивает иллюзию Джоске, выполненную с ювелирной точностью, — в прошлый раз он точно так же развеял образ Уэса, — и задвигает плотные занавески на окнах, включает лампы. Никакого естественного света. Он раскрывает дверцы шкафа, запертые на ключ, достает футляр для контрабаса. Дио этот футляр всегда навевает воспоминания о веке, проведенном в гробу на дне океана. — Спасибо, что позволил посетить это изумительное представление, — отвечает Дио, встречаясь взглядом с Энрико. — Я бы поаплодировал, если бы мог. — Может, твое желание скоро сбудется. — Энрико ухмыляется. — Потерпи ещё месяц. Он осторожно вытаскивает Дио из футляра. Да, они должны успеть. Ещё месяц, и Энрико сможет лицезреть Бога в Раю. Двадцать три года и множество миров спустя Джостары наконец возвращают им долг. Его бог становится всё прекраснее, понемногу обретает прежнюю форму. Взгляд скользит к руке Дио, восстановленной уже до локтя, и к его разорванному торсу. Нижние ребра не сохранились, но грудная клетка держится вполне крепко. Энрико старается не задевать выпадающие легкие, когда перемещает его: Дио щекотно. Он несет его в подвал, на диван. — Мне ждать третьего акта пьесы? — интересуется Дио. — Я покажу Куджо столько актов, сколько ему угодно, — устало отвечает Энрико. — Удивительно, что он просто встал и ушел. Надеюсь, не вернется. — Я бы не надеялся так скоро, но это представление мне понравилось больше, чем предыдущее. Наконец-то ты поставил Джотаро на место! Хорошо, что Дио не выразил восторг вслух. Восторженный шкаф точно вызвал бы подозрения. Энрико испугался, что Джотаро раскусит его иллюзию, когда та слащаво обратилась к нему: «дорогуша», а не «дружище», как обычно обращался Джоске. Видимо, Джотаро был слишком потрясен... Жаль, что этого потрясения не хватило бы, чтобы забрать его диски, хотя в этот раз они были не нужны. Нападение на Джотаро только бы всё усугубило, но Энрико до сих пор вспоминал, каким оно было в первом мире. — По-моему, я перешел черту. В прошлый раз, когда иллюзия «поставила» Джотаро на место, он улетел в Японию и едва не вышел на нас. Кто бы знал, что он не блефует. — Строго говоря, он тебя предупреждал... но я тоже понятия не имел, на что он готов ради своей извращенной любви. Впрочем, а чего ещё ожидать от потомка Джонатана? — Не напоминай. — Энрико морщится и от упоминания пороков, и от упоминания Джонатана. — Мне отвратительна их связь, их содомский грех, их кровосмешение... Надеюсь, в следующем мире миссис Куджо наставит мужа на путь истинный и приведет его к Богу. — Совсем скоро Бог и Рай найдут его сами. Энрико включает в подвале свет, спускается по лестнице. Он укладывает Дио на диван и поправляет подушки под его златовласой головой. Скоро, да? Скоро он увидит, как её увенчает единственно достойная корона. — Ты прав, — говорит Энрико, касаясь шелка его волос. — Даже грешники заслужили познать новый мир.