***
Ойкава вбежал в центральную больницу и тут же обратился к медсестре, сидевшей за стойкой регистрации. — К вам поступал пациент с именем Сугавара Коуши? — Сейчас проверю, — ответила довольно объёмных форм молодая женщина. — Да, недавно привезли. Сейчас он в реанимации, скорее всего скоро повезут на операцию. — Могу я поговорить с его лечащим врачом или с кем-нибудь, кто знает что-нибудь о его состоянии? — Прямо перед вами пришла женщина, назвалась его матерью, можете пройти по коридору направо, прям до самого конца, они оба сейчас находятся там, — медсестра отвечала крайне спокойно, она явно понимала, что этому человеку пациент, о котором он спрашивал, очень дорог. Нельзя лишний раз беспокоить уже и так встревоженного человека. — Какая палата? — В реанимации запрещено заходить в палаты к больным, вам придётся ждать врача в коридоре. — Хорошо, спасибо. Темноволосый быстро зашагал по правому крылу больницы и в конце коридора и вправду увидел мать Сугавары. — Ойкава! — она вмиг узнала парня и тут же припала к нему. Женщина тихо всхлипывала прямо в грудь Тоору. — Как он? Врач что-нибудь говорил? — Из палаты ещё никто не выходил, — Сугавара Юа отстранилась от темноволосого и ещё раз протёрла глаза кончиками пальцев, — Прости, твоя футболка теперь мокрая. — Об этом не волнуйтесь, — тут же кинул парень. — Главное — сильно не переживайте. Я уверен, с ним всё будет хорошо, — как же сложно произносить такие слова, когда сам в них не уверен, когда сам по дороге сюда успел напридумывать самые ужасные варианты исхода событий, когда переживаешь не меньше матери, пострадавшего сына. — Спасибо за поддержку, но…— она начала плакать с новой силой, — мне так страшно, он — всё, что у меня есть. Да и для тебя он ведь так дорог. Нужно молиться всем богам, чтобы с Ши-чаном всё было хорошо. Неожиданно и с сильным грохотом распахнулась дверь палаты, из которой выбежали несколько медсестёр и врач, все они везли бессознательного Сугавару, по всей видимости, в операционную. Юа побежала за ними, вслед за ней тронулся с места и Ойкава. — Пожалуйста, скажите, как он?! Как мой мальчик?! — истошно молила мать. — Мы везём его на операцию, там уже и решится, выживет он или нет,— оттарабанила одна из медсестёр. Женщина замедлилась, а врачи и медсёстры увезли Коуши в другое крыло. Юа не выдержала и упала прямо на пол. — Мой сын! Мой мальчик! Умирает! Он умирает! — она захлёбывалась в слезах, её голос дрожал, но был довольно громким, чтобы её было слышно даже возле стойки регистрации, до которой было не меньше нескольких десятков метров. — Вставайте, прошу Вас, — мягко говорил Тоору, пытаясь поднять несчастную женщину, а сам устремил свой взгляд на удаляющуюся кровать, с лежащим на ней Сугаварой. Перед его глазами предстала картина, которую он уже никогда не забудет. Коуши весь в каких-то передатчиках, с капельницей воткнутой в левую руку. Кажется, будто он спит, если бы не окрашенные в бордовый цвет из-за крови волосы. Его лицо явно обтёрли, но вот до волос не было времени доходить. Эти прекрасные, мягкие, цвета утреннего неба волосы стали неприятного, грязного, тёмно-бордового цвета, они слепились между собой из-за уже запёкшейся крови. Это хрупкое тело скрыто за белоснежным больничным одеялом, но Ойкава был уверен, что сейчас оно сильно изуродовано какими-нибудь страшными переломами и открытыми ранами. Это светлое, лучезарное лицо омрачненно лишь его вымоченными в собственной крови волосами. Тоору стало намного страшнее, чем было прежде. Он еле как держал на руках Юу, пытаясь усадить её на лавочку, хотя у самого дрожали руки. Сам он был далеко не здесь, а где-то там, где сейчас находиться Сугавара. В этом пугающем, тёмном, глухом месте. — Что мне делать? Мой сын там, а я здесь, и я никак не могу ему помочь, — этот вопрос вернул Ойкаву в тот больничный коридор. Кто бы мог подумать, что мама Коуши задаёт себе те же самые вопросы, что и Тоору. «Коу-чан, постарайся вернуться, если не для меня, то для своей матери» — подумал темноволосый. Его сердце сжалось. Оно изнывало от невыносимой боли, молило, требовало вернуть всё, как было прежде, хотя разум и понимал, что сейчас от него ничего не зависит. На его глазах выступили слёзы, он сдерживал их, чтобы не расстраивать Юу ещё больше. Плакать ещё слишком рано, Сугавара не простил бы его, если бы узнал, что тот плакал в данной ситуации. — Суга справиться, я не знаю людей сильнее его, — выдавил из себя какие-то, хоть и бесполезные, слова поддержки. — Если не только я в это верю, значит это должно быть…нет, это является правдой, — её голос стал чуть спокойнее, слёзы продолжали течь, но она плакала уже не так громко, как раньше.***
— Я умер? Если я могу думать, значит я всё ещё жив… Я не могу умереть… Так странно, ничего не чувствую. Сугавара попытался посмотреть на свои руки, но они казались такими эфемерными, практически прозрачными. — Мне нужно проснуться, мама и Ойкава сильно должно быть переживают за меня сейчас. Но как мне это сделать? Так пустынно и темно… Здесь так страшно, — внутри Коуши всё сжалось от страха, — я хочу вернуться. Пожалуйста! Я хочу вернуться к ним!***
В ту ночь Ойкава и Юу так и не разошлись по домам. Они провели весь день в той ужасной больнице, им даже разрешили остаться с ночёвкой, предоставили свободную палату, но они так и не смогли уснуть. С тревогой в сердце самые близкие Сугаваре люди ждали, когда врач с предрассудительным стуком зайдёт в палату и сообщит о результатах операции, что случилось уже под утро. — Тебе не нужно в университет? — хриплым, уставшим голосом спросила Юу. Кажется за эту ночь она постарела, как минимум, на пять лет. На лице будто бы проступили новые морщинки, а под глазами и без того чёрные круги приобрели ещё более тёмный оттенок. Она сидела на мягком, обитом, чёрном стуле, оперевшись локтем левой руки на подлокотник, и подперев кистью голову. — Нет, я попросил друга, он возьмёт всю нужную информацию, — темноволосый же расположился на одной из коек. Парень прижался спиной к стене, изредка посматривая в окно, иногда поглядывая на время в телефоне. «Уже 5 часов» — Нужно будет потом отблагодарить его и тебя. — Это ничего. Голова у Тоору раскалывалась, в ней будто после многовековой спячки взорвался вулкан. Хотелось спать, но внутренне он словно поставил себе запрет на сон – нельзя спать, когда твоему любимому человеку плохо, поэтому глаз сомкнуть не получалось. Неожиданно, в их дверь постучали и тут же открыли её. К ним зашла медсестра, та самая, что помогла Ойкаве на стойке регистрации. — Сугавара Юу, — отозвалась она, изучая какие-то бумаги на своём планшете. — Да, — тут же отозвалась мама попавшего в аварию сына, — Что с ним? Как он? — Юу тут же поднялась со своего места, собственно, как и Ойкава, и подошла чуть ближе к медсестре. Пульс Тоору участился. Дышать и вовсе стало тяжело, будто температура в комнате резко поднялась, поэтому дышать он стал через рот. На лице выступил холодный пот. Волнение. Его одолевало сильнейшее волнение. — У меня есть две новости. Лучше начать с хорошей, — опередив какие-либо слова обеспокоенных родственников, произнесла женщина, — Операция прошла успешно,но он всё ещё находится в коме. Это вполне ожидаемо, повода для беспокойств нет. Его организму нужно полностью восстановиться, после это Ваш сын проснётся и ему потребуется пройти трёхмесячную реабилитацию. К сожалению, его повреждения слишком серьёзные. Помимо различных ушибов и переломов, у него произошёл разрыв печени. Хочу, чтобы вы понимали, он уже никогда не будет таким же, как и до аварии. Каждый месяц ему нужно будет ходить на обследования. Прогресса в медицине недостаточно, чтобы восстановить его полностью, но, уверяю Вас, Сугавара Коуши будет жить вполне спокойной и нормальной жизнью. — Боже…— Юу прижала ладони к губам, из глаз полились слёзы, — спасибо, спасибо Вам большое. — Я передам Ваши благодарности нашим врачам. Пока что Вам запрещено заходить в его палату, возвращайтесь домой, отсыпайтесь и приходите сегодня к четырём часам. — Хорошо, спасибо ещё раз. Медсестра кивнула и вышла из палаты. Ойкава, как и мать Сугавары, был в шоке. Конечно, приятном шоке, всё обошлось, самые ужасные предположения опровержены, а это уже хорошо. Они всё ещё стояли там, не в силах произнести и слова. Первой эту пелену молчания разорвала именно Юу. — Тоору, тебя довезти? Твои родители должно быть сильно волнуются. — Они знали, что я здесь. Не волнуйтесь, я могу вызвать такси… — Нет-нет-нет, я тебя довезу. Ты пробыл здесь со мной всю ночь, я должна хоть как-то тебя отблагодарить. Стоит ли говорить, что спорить с ней так же бесполезно, как и с Коуши? Темноволосый знал это, потому перечить не стал. Ойкава всю дорогу домой переживал, что усталость и стресс неблагоприятно скажутся на женщине, но она проявила настоящую стойкость и без каких-либо происшествий довезла парня домой. Поблагодарив её и договорившись встретиться возле больницы в четыре часа, Тоору вышел из машины и зашёл наконец домой. Его ноги еле как добрели до кровати, и тот сразу же рухнул на неё без сил. Слишком много волнения и эмоций ему пришлось испытать сегодня. Организм был полностью истощён.