Спутник

В обед кафетерий был более оживлённым, чем утром. Похоже, все наконец проснулись и набрались тем для обсуждения. Рабочих, в основном. Белый, стоило нам взять по подносу с едой, потянул меня к столу, за которым сидел Голубой. Белый, видимо, намерен выпытать у него свежие новости о ремонте воздухогенератора. — Привет! — воодушевлённо поздоровался Белый, плюхаясь рядом. — Как дела? Как работается? Какие новости? Будто коршун, накинувшийся на добычу. Я сел за стол. Голубой сдержанно улыбнулся. — Привет, — ответил он, спокойно, хотя и немного устало. — Дела в порядке, более или менее. Работается, как и всегда, без изменений. Новостей особо нет. Улучшений или ухудшений тоже. Всё стабильно. Белый разочарованно вздохнул. Могу его понять. Внезапно из ниоткуда появились Синий и Красная. Почти в унисон поздоровались и сели рядом со мной. Теперь с одной стороны от меня сидел Белый, возле которого был Голубой, с другой — Синий, а рядом с ним — Красная. — Голубой, ты уже в курсе, что мы прилетим аккурат перед Рождеством? — сходу спросил Синий. — Как будешь праздновать? Голубой пожал плечами. — Теперь в курсе. Как праздновать, не знаю. Пока нет идей. Красная и Синий переглянулись. Ответ им явно не особо понравился — обсуждать нечего. К собственному несчастью, рядом с нашим столом проходил Розовый. Который тут же был пойман и усажен на свободное место. Для него повторили новость о прилёте и задали всё тот же вопрос. «Как планируешь праздновать?» Розовый всерьёз задумался. Спустя минуту он неуверенно произнёс: — Наверное, с родителями и невестой. Красная захлопала глазами. — У тебя есть невеста? Смущённо уставившись в стол, Розовый угукнул. — До чего терпеливая женщина! — прокомментировал Синий. — Столько времени ждать тебя из полёта и без брака! А чего ты, собственно, ждёшь? Почему раньше не поженились? — Там… свои причины, — туманно ответил Розовый. Мне захотелось зевнуть. Разговоры об отношениях всегда вгоняют в сон. Поэтому я молча жевал под восторженный рассказ о свадьбе Синего, его мальчишнике, дочках и всём таком. Белый слушал его со странной улыбкой и тихо хихикал от взгляда на моё скучающее лицо. Голубой тоже в общем разговоре не участвовал и лениво ковырял вилкой свою порцию. В кафетерий вошла, значительно опоздав, Фиолетовая. И тут же была поймана в раскинутые сети излишне болтливого красно-синего дуэта. Из испуганной обилием вопросов Фиолетовой, попеременно то бледнеющей, то краснеющей, будто тисками вытянули, что отмечать Рождество она будет со своей девушкой, с которой они вместе уже четыре года, — мне показалось, что на этих словах в глазах Красной полыхнула зависть — где-нибудь у моря. — Рома-антика, — одобрил Синий. Фиолетовая поспешила убежать за самый дальний от нашего столик. Вот теперь мои глаза светились завистью. Мне до сих пор не было понятно, зачем вникать в подробности жизни каждого члена экипажа. Белый рядом со мной то смеялся, то вздыхал, то впечатлённо мычал. Словом, до того, как бесконечный обед закончился, выловить из остальной команды удалось только Коричневую, которая, одарив собравшуюся за столом компашку взглядом на грани разочарования и презрения, ответила, что праздновать будет одна. Хорошая позиция, мне нравится. Я бы сделал так же, если бы не знал, что загнусь от скуки, проведя праздник в гордом одиночестве. В этот раз трель оповещения об окончании обеда показалась мне лучшей музыкой, которую я когда-либо слышал. Подхватив шлем, я потянул хихикающего Белого прочь из кафетерия. Пожалуй, ужин сегодня можно и пропустить.

***

Белый явился после ужина в навигаторную, где я бесцельно разглядывал экран и от скуки считал погрешность маршрута — между семью и сорока тремя часами, — не один. С ним были ещё пара протеиновых батончиков, которые он благородно для меня притащил. — Спасибо, — сказал я, шурша обёрткой. — Пожалуйста, — сочувственно улыбнулся он, усаживаясь в кресло. — Они там опять? — всё же чувствуя лёгкий укол любопытства, поинтересовался я. — Ага. Рассказать? В общих чертах, конечно. Я вздохнул. Всё равно поговорить особо и не о чем. А болтовня Белого никогда меня не утомляет. Подумав с десяток секунд, я всё же кивнул. Белый выглядел донельзя довольным. — Ну, как я понял, Зелёный и Салатовая собираются праздновать вместе. Похоже, они сильно сблизились за время полёта. Оранжевый сказал, что встретится с друзьями и вдрызг напьётся. А у капитана, в смысле у Жёлтого, вроде, будет ужин с кучей родственников. — Хлопушки, пересушенное мясо, кислое вино и орущие дети, — продолжил я логический ряд. Знаем мы эти «ужины с родственниками». Проходили. Вернее, там-то были только родственники матери — отца я с трёх лет не видел, — но это мало что меняет. Белый неопределённо покачал головой. То ли согласился, то ли обозвал меня мысленно пессимистом. Посидели ещё какое-то время в тишине, потом единодушно решили провести вечерний обход, по пути наткнулись на бесцельно шатающийся по коридорам и обсуждающий всякое красно-синий дуэт, позже нам попался Жёлтый, улыбнувшийся и пожелавший приятных снов. В итоге, обошли мы всё довольно быстро, проблем не обнаружили, однако… Оставалось «электричество». Ещё на подходе у меня вдруг затряслись руки, и я остановился посреди коридора, заставив Белого удивлённо на меня посмотреть. — Что-то случилось? — Он нахмурился. Да что же это такое! Мне, что, десять лет, чтобы какой-то комнаты бояться?! Вот что в ней такого страшного? Ну да, гудит щиток, ну темновато, но это же просто комната! А ноги всё не двигались, будто приросли к полу. — Чёрный? — Белый подошёл и положил ладонь мне на плечо. — В чём дело? Тебе нехорошо? — Есть… такое, — с трудом выдавил из себя ответ. — Ладно, — сказал он, с сомнением поглядывая на двери «электричества», — давай сходим в медпункт и просканируем тебя. Только сначала проверим главщиток. Две минуты потерпишь? — Нет! — выкрикнул я быстрее, чем заработал мозг. — Очень плохо, по-моему, сейчас в обморок упаду. — Понятно. Пойдём. Белый перекинул мою руку через своё плечо, видимо, решив, в случае чего, потащить меня на себе. Что довольно забавно, учитывая его скромный — по сравнению с моим — рост. Поначалу я еле переставлял ноги, но, чем дальше мы отходили от этой клятой комнаты, тем легче мне становилось. Мистика какая-то. В медпункте Белый долго меня сканировал. Смотрел на результаты, хмурился и заставлял меня сканироваться снова. Отличный способ занять свободный вечер, рекомендую. — Чтож, — начал он с тяжёлым вздохом. Я присел на застеленную койку и спросил театрально дрожащим голосом: — Что там, доктор? Белый бросил на меня не-паясничай-хотя-бы-сейчас взгляд и поставил диагноз: — У тебя обычный приступ паники. Больше никаких отклонений. — Чего? — я усмехнулся. — Прикалываешься? Белый покачал головой, в который раз пробегаясь глазами по результатам сканирования. — Почему «электричество» вызывает у тебя приступ паники? — спросил он. — Понятия не имею. Может, это от недосыпа? Посплю нормально, и всё пройдёт? Особо убеждённым моей теорией Белый не выглядел. Но уже, и правда, было поздно, так что стоило пойти в спальную комнату к остальным. Белый вздохнул. — Возможно, ты прав. Лучше пойти спать. Я кивнул, довольный собой. Не люблю сильно напрягать Белого. А со своими заскоками по поводу «электричества» как-нибудь сам разберусь. Вряд ли это что-то серьёзное.

***

Мне не спалось. Мысли об «электричестве» не отпускали. Вообще-то, раньше я часто там ошивался, потому что — главный щиток, сердце системы освещения корабля. И тем страннее теперь выглядит моя недавняя паника. С чего бы? У меня теперь фобия, не знаю… проводов? Электрощитков? Странно всё это и как-то неправдоподобно, что ли. Как будто этот страх ненастоящий, искусственно вживлённый мне в голову. Не знаю, сколько часов я пролежал, бездумно глядя в потолок, но подъём, в итоге, благополучно проспал. Распахнул глаза в пустой спальной комнате. Все кровати, кроме моей, были застелены. Кровать Белого — тоже. Ладно, в этом только моя вина, спать надо по расписанию, а не когда приспичит. К слову, обо мне даже позаботились — каким-то образом натянули скафандр со шлемом, чтобы не было проблем с последствиями шалящего кислорода. Я, конечно, не умер бы от сна без скафандра в «не те» часы, но побочки в виде головокружения и мигрени были бы обеспечены. Я настолько глубоко ушёл в свои мысли, заправляя кровать, что закричал от испуга, когда внезапно погас свет. Несколько секунд простоял в темноте, не особо осознавая произошедшее. Ах, да, свет! Наощупь нашёл в кармане небольшой фонарик, щёлкнул выключателем. Белый луч разрезал темноту, и соображать стало полегче. Нашёл на стене щиток, заглянул внутрь. Дерьмо. Всё в порядке. Значит, проблема в главщитке. В грёбаном «электричестве». Я глубоко вдохнул и выдохнул, вскинул подбородок и расправил плечи. Вся команда сейчас разбросана по кораблю в кромешной темноте, а я ближе всего к источнику проблемы. Чем бы ни была вызвана вчерашняя паника, подводить экипаж нельзя. Кто-нибудь легко может покалечиться в темноте — рухнуть с лестницы, уронить на себя что-нибудь тяжёлое. Я встряхнул головой и уверенно зашагал в сторону коридора. Оказалось, если держать в голове тот факт, что каждая секунда промедления — риск для всей команды, можно неплохо игнорировать дрожь в руках и — чёрт, сколько мне лет?! — коленях. По коридору перед «электричеством» я практически пролетел, стараясь не думать ни о чём. И вот наконец буквально вбежал в комнату. Луч фонарика сразу же выцепил из темноты моего пациента — главный щиток. Вдох. Выдох. Я так резко распахнул металлическую дверцу, что она с грохотом ударилась о стену. Посветил внутрь щитка. Что? Как это вообще? Все провода были перерезаны. Не «оборваны». Не «повреждены». Просто перерезаны. — Это саботаж, — прошептал я. И только когда сказал это вслух, смысл по-настоящему дошёл до меня. ЭТО САБОТАЖ! Я должен предупредить команду! — Среди нас предатель! — выкрикнул я в пустоту неконтролируемо дрожащим голосом. — Угадал, — раздалось за спиной.