Омега

      Сидя в уютном кафе, я наслаждалась туманной дымкой, исходящей от чашки, пальцами нежно обнимала фарфор с горячим шоколадом, рассеянный взгляд тонул в окне, цепляясь за силуэты проходящих мимо людей. С внешней стороны стекла как мини-ручейки струились капельки дождя, играя друг с другом наперегонки. Смотреть было забавно, я даже мысленно делала ставки, кто кого обгонит. Поднесла белую кружку с эмблемой заведения к губам, ароматный запах мигом отвлёк внимание, сделала небольшой глоток. Это был вкус моего детства. Он остался в памяти на всю жизнь. Откуда у меня эта любовь к шоколаду? Я бы не сказала, что меня баловали им в детстве. Больше всего меня привлекал именно запах, он действовал на меня расслабляюще. Хотелось в такие минуты забыться, отключиться и наслаждаться только им.       В этом кафе я не раз пряталась от всего мира, как парадоксально это ни звучит. Легче затеряться в людном месте, там, где тебя никто не знает, чем находиться дома и слышать вопросы «что случилось?». А в ответ лицемерно улыбаться, что всё хорошо. Мы же любим своих близких и не хотим обременять их собственным паршивым настроением. И тем более объяснять причину мрачности — слишком долго, и нет гарантии, что поймут. Да и как им понять, если я сама не понимаю, что со мной происходит. Будто стрелки жизненных часов решили притормозить, ничто уже не радует, ищешь и не можешь найти, словно щенок, потерявший своего хозяина. Осталось только заскулить и поджать хвост.       В небе сверкнула молния, и вспышка осветила улицу. Моментально показалось, что запах дождя проник через стекло, растворяясь в помещении. Соглашусь, мне нравилось смотреть на это явление природы, несущее в себе и страх, и величие, и красоту.       — Вечер добрый, я могу присесть? — совсем рядом прозвучал хриплый мужской голос.       Я вздрогнула, чуть не пролив содержимое чашки на себя, и повернула голову. Первые оценивающие мысли промчались стремительно. Возле моего столика стоял элегантно одетый пожилой мужчина, на вид лет шестидесяти, седина явно давно коснулась волос, но короткая стрижка молодила его. Не каждый день встретишь в таком кафе человека в костюме от «Армани». Нет, кафе неплохое, но явно не по статусу этого человека. Хотя не мне судить. Морщинки возле карих глаз лучились весельем, губы расплылись в лёгкой улыбке. Чему он радуется? Его веселило, что он меня напугал? Скорее всего, он заметил, как я неприлично его разглядываю. Я посмотрела по сторонам — в кафе, как ни странно, было очень мало посетителей, каждый будто бы находился в своём мире, не обращая никакого внимания на других, приглушённый свет придавал интимности, играла тихая музыка, дождь барабанил по козырьку крыши, помогая с ритмом, создавая фон мелодии.       Почему он хочет присесть именно ко мне? Вокруг столько свободных мест. Хотя я сидела недалеко от входа, но как вошёл этот мужчина, я не заметила; вместо зонта в руке у него была трость. Мой взгляд не мог пропустить этот аксессуар. Он был очень экстравагантным, я не эксперт и не историк моды, но на вид работа показалась старинной. И еще мне показалось, что глаза дракона, обвившего рукоять, сверкнули; меня мысленно передёрнуло: нет, этого не может быть. Бред. Несмотря на проливной дождь, незнакомец был абсолютно сухим, и плаща в его руках я не заметила, но это меня мало сейчас интересовало.       — Прошу вас, садитесь, — наконец-то я соизволила ответить и, поставив чашку на блюдце, вопросительно посмотрела на собеседника. В этот момент у меня зазвонил телефон, быстрым движением отключила его и убрала в карман куртки. Не время говорить, подумала я. Всё же хотела посидеть в одиночестве. Он сел, тишина затянулась. Начинать разговор первой было неприлично. Раз он подошёл ко мне, значит, ему что-то надо, так и пусть первый спрашивает. Я беззвучно повернулась к окну и уставилась на улицу, где, освещая дорогу, проезжали машины.       — Вот я и нашёл тебя, — сказал старик, положив обе ладони на рукоять трости. Услышав это, я машинально повернула голову и удивлённо посмотрела на него: эти слова были адресованы мне? Скорее всего, он обознался.       — Простите, я вас не понимаю, — я действительно не понимала, но старик продолжал загадочно улыбаться. Честно, мне стало не по себе: и от его улыбки, и от его голоса, и от его взгляда. Я поднялась с места и вышла из-за стола.       — Вы, вероятно, ошиблись, — я не собиралась сбегать, просто больше мне тут нечего делать, он ненароком нарушил грань моего маленького мира, возвращая меня в реальность. Да и желания большого не было с кем-либо говорить.       — Кира, я искал тебя.       Я остановилась как вкопанная: откуда он знает моё имя? Может, он следил за мной? Конечно, следил, он же сам сказал, что искал. Зачем? Внутри похолодело, паника накрыла с головой. Хотя от старика не исходило угрозы, но всё внутри сжалось, сердце предательски ускорило ход. Незнакомец всё это время внимательно следил за моими движениями.       — Именно в этот день пятнадцать лет назад ты исчезла из Лармирнеля.       Как ни странно, именно сегодня был мой день рождения. Мне исполнился двадцать один год. Но я решила пропустить его: ни гостей, ни друзей я не хотела видеть. Старик продолжил, сказав, что завтра он бы уже не смог меня найти.       — Зачем вы это делали?       — Чтобы вернуть домой.        Домой? Моему удивлению не было предела. Лармирнель… Это слово мне показалось знакомым, но память не хотела рисовать картинку, да и что я хотела вспомнить? Я сама не поняла, как снова села на своё место и словно пиявка глазами впилась в мужчину. Его голос приманивал, я бы сказала, гипнотизировал. Он начал рассказывать о том, что он проводник между мирами и ищет потерявшихся детей. Но я ведь уже не ребенок, и время утекло как вода через решето; он пояснил, что это дело оказалось самым сложным в его практике. Потрачено очень много энергии. Слишком большой мир. Как говорится, сложно найти иголку в стоге сена. Получается, я и есть иголка в стоге сена, а сено — это население земного шара. Он искал на разных континентах. Я спросила, почему не в других мирах? Мне хотелось поддержать беседу. Он с серьёзным видом ответил, что нить жизни привела именно в этот мир. Искатели — или, как их называют, охотники — отличают нити по цвету и структуре или, проще сказать, по ауре, но только детей. После дня совершеннолетия связь исчезает, нить обрывается. Обычно охотники находят беглецов в течение года по земному времени, но мой случай был особенным. Мой мир сбил его с толку, нить часто меняла цвет и терялась в потоках пространства.       — И многих детей вы вернули родителям? — Этот вопрос заставил старика задуматься, после он выдал странный ответ: «всех». Всех? Увидев моё недоумение, он продолжил и назвал число сто пятьдесят три. С пояснением, что такое происходит очень редко, нарушается временной баланс и происходит разрыв системы миростроения, когда стрелки вселенной замедляют ход, или, как попонятней объяснить, в это время происходит небольшой перезаряд, нити спирали соприкасаются друг с другом, вот при этом контакте и открываются порталы, и слишком любопытные дети — он специально выделил слово «дети» — суют свои длинные носы куда не надо. Но, к счастью, их находят и возвращают очень быстро, уже через пару минут они не помнят, что с ними произошло, хотя могли находиться в параллельном измерении примерно с год. Мне стало интересно, а почему именно дети? На что старик нахмурил брови, в его глазах читалось: «Что тут непонятного, аура детей чиста и невинна, именно они легко попадают в ловушки времени» — «А были такие, которых не вернули?» За его существование таких не было, но с восходом светила могло бы случиться непоправимое. Я удивлённо посмотрела, о чём это он? Он загадочно ухмыльнулся. Ах, да, это он меня имел в виду; получается, я заставила старика побегать по вселенной, вернее, по миру.       Я, конечно, слушала, не оттого, что поверила ему, что он пришёл за мной — ну мало ли кто бродит, и кто что ищет, и у кого какие тараканы в голове. Говорят же, не суди книгу по её обложке. А потому, что он интересно рассказывал. Конечно, можно залезть в интернет и найти интересующую тебя книгу и удовлетворить свои желания и фантазии. Но тут живой рассказчик с манией искателя. Да и было что-то притягивающее в старике. Я набралась смелости и спросила его, не пишет ли он книги? Потому что он напомнил мне писателя Джона Рональда Толкиена. Он мило улыбнулся и сказал, что есть такой грех, чем-то надо себя занять, иначе в этом мире можно и с ума сойти. После чего он представился; я даже удивилась, имя как имя: Николай Петрович, — действительно, какой ещё Толкиен? Хорошо, что не ляпнула такую глупость.       Дождь потихоньку прекратился, я тяжело вздохнула: мне пора возвращаться домой. Я поднялась и уже решила извиниться и попрощаться. Жаль, что больше его не увижу, это была интересная беседа. Но старик остановил меня, подняв правую руку.       — Ты и правда не понимаешь, о чём я говорю? Ты — моё последнее задание, потом можно и на покой, — он обречённо вздохнул. Мне на секунду стало его жаль, но это было уже не смешно. А Николай Петрович не собирался сдаваться. Одно дело слушать сказку о другом мире, другое — принимать игру нездорового человека, как мне тогда показалось; хотя нет — человека с большой фантазией. Он кашлянул в руку и встал со своего места. У него это вышло грациозно, будто сделал всему миру одолжение.       — Кира, ты сейчас думаешь, что я старый маразматик? Со «старым» не поспорю, я бы даже назвал себя древним, но вот со вторым словом… — он замолчал. — Я маг.       Ну, вот мы и приехали. Не хотела думать плохое о пожилом человеке, просто поддерживала беседу, которая струилась в интересном ключе, и хотела побыть благодарным слушателем, но он всё испортил.       Тут он попросил еще пять минут моего времени. Только я попыталась открыть рот, он указал на серебряную рукоять трости в виде дракона. Я опустила глаза и непонимающе уставилась на неё, а дракон вдруг зашевелился и поднял голову, не спеша расправил небольшие крылья, его длинный хвост спиралью обвил трость. Мне показалось, что будто бы он только проснулся, и не хватает потянуться и зевнуть. Его маленькие лапки плотно держались за деревянное покрытие.       Я не отрываясь смотрела на это серебряное существо и не верила своим глазам, что металл может ожить. Дракончик вытянул шею, повернул голову и обратил на меня внимание. Потом посмотрел на Николая Петровича. «Да, это она», — послышался голос старца. — «Наши мучения окончены». Дракон кивнул ему в ответ. Я резко опустилась на колени перед тростью. Сама не понимая, как это произошло. В голове крутились мысли: я же не одна в кафе, неужели никто ничего не видит? Но сапфировые глаза этого существа не позволили мне разорвать контакт, чтобы оглядеться.       В моё сознание начал проникать монотонный голос старика. Он говорил на каком-то странном наречии, ни одного слова я не понимала. Да и не очень-то и хотела. Монотонность, будто тёплый плед, укутывала меня, заставляя расслабиться. Не понимая как, но я начала проваливаться в пустоту, голова немного закружилась и появилась лёгкая тошнота, в глазах заплясали яркие круги, всплывающие один из другого. Дракон растворился, я уже ничего не видела и не слышала. Чувства будто уходили в сон.