Принцесса на горошине

— Где принцесса? — кричит рассерженный режиссер. — Я за нее, — далеко не женский усталый голос. — А где Саманта? — удивляется Главнюк. — Что не ясно? Я за нее, — уже раздраженно рявкает юноша. — Где принц? — вновь вопит Главнейшество. — Я за него, — спокойный голос из темноты. — А Яхт эээ? — снова блеет ГлавЧудик. — Отсутствует по уважительной причине, а потому прислал замену. — Шипит темноволосый паренек. — Или же я могу быть свободен? *** «Саманта! Я убью тебя!» — думал Ган, пока надевал платье. — «И вот приспичило тебе прямо сегодня рожать! Близнецы, вы не могли завтра вылезти из мамы? Куда вы торопитесь?» — ворчал про себя юноша. — Пи, позволь помочь с костюмом. Тут еще чулки и корсет, — мышкой пищит костюмер. Брови Гана взлетают вверх. На лице крайняя степень удивления. Саманта была беременна. Потому платье шилось с запасом. От этого благотворительного мероприятия она категорически не хотела отказываться. Планировалось оно давно, а потому такая «мелочь» как внезапные роды главной героини, вообще, не останавливали ничего. Подруга позвонила, когда отошли воды. Яхт на фоне в телефоне носился как сумасшедший. Все-таки жена рожает первенцев — парней! Она спокойна как танк, а он волнуется и за нее и за себя. Неадекват в высшей степени! Не зная к кому обратиться, позвонила ему и попросила заменить. На беду у Гана был выходной! Отказать Ган не смог. Не успел! Банально бросила трубку! Пришлось ехать. Естественно принц — Яхт- тоже не смог! Но как человек надежный нашел замену — Марка. Ган готов был сквозь землю провалиться от стыда, но не допустить, чтобы младший видел сей позор. Однако, на небе решили иначе. И теперь он — Ган Напат На Ронг — принцесса в благотворительном спектакле «Принцесса на горошине», его младший — Марк Сиват Джумлонгкун — принц, а вокруг них бегает персонал, понукаемый истошными криками главнюка — режиссера. По мере облачения в наряд у Гана росла степень пофигизма. Самовнушение работало на полную катушку. «Ничего, что с венком на голове. Мы это на фанмитах проходили. Ничего, что мейка на лице как штукатурки на стенах. На показах и не такое бывало. Ничего, что платье. На ханьфу походит. На подиум и не такое надевал. Ну и что, что женская роль. Не в первый раз «женушку» играет. В конце концов, что из ЭТОГО младший не видел? Видел и похуже». Аутотренинг закончился и Ган прислушался к словам главной вреднючки — режиссера: «Сказку знаете. Если что — импровизируйте. Суфлер реплики подскажет, конечно, но прочитайте хотя бы сейчас сценарий. Пока время есть… » Дальше Ган не слушал, взял сунутый сценарий и пошел изучать «матчасть и входить в роль». *** «Яхт, ты — труп!» — бесился внутри Марк, но на лице не дрогнул и мускул, пока одевал панталоны костюма. — «Самолично убью самым жестоким способом на свете! Воскрешу и снова укокошу!» Его банально подставили. В единственный выходной, когда решил отоспаться наконец, разбудили истошным воплем, когда ему надоело слушать вибрации телефона, и он поднял трубку. « МАРК! АЛЯРМ! СОС! ТРЕВОГА! ХЕЛП МИ! — Вопросительно мычит ответчик. — Выручай! Дружище!!! Сыграй принца в спектакле! — Мычание явно отрицательное.- СЭММИ РОЖАЕТ! — надрывает связки просящий. — Вздох отчаянный как «ну, что с вами поделаешь?».- Спасибо! Век не забуду!» — и раздражитель утихает, а до спящего мозга Марка лишь через десять минут доходит, на ЧТО он согласился. Подскакивает от прилива адреналина, перезванивает последнему абоненту, но трубку не берут и лишь спустя минуту судорожных метаний мыслей в голове, приходит лаконичная смс с местом и временем. Отчаянное «у» тонет в одеяле, под которым Марк пытается спрятаться от всего мира. *** Каждый из венценосной парочки перед выходом твердит себе мантру «Я -профессионал!». Скрипя зубами от злобы, стараясь не смотреть друг на друга. Ибо стыдно! В чулках! В панталонах! Один — в рюшках, другой — в платье! Тайтл откровенно лыбится во все тридцать два зуба как акула. Он — рассказчик, его выход первый, но не подразнить одну нахохлившуюся особу не может: «Сестричка, ты само очарование! Тебе так идет!» И драпает быстрей на сцену, ибо в руках у Гана резко оказывается стул, на котором он сидел и читал сценарий. Марк вздыхает и качает головой, смотря на это действо. Следующий выход его. » …Жил-был принц…» Слышит Марк и выходит на сцену. »… он хотел взять себе в жены принцессу, да только настоящую принцессу. Вот он и объехал весь свет…» На заднем фоне проекторское изображение корабля (Послушно изображает капитана, зорко смотрящего вдаль.) сменяется конем (Изображает верховую езду. Тайтл отворачивается от зала и смотрит на Марка, читает текст и ржет.), потом самолетом (Марк строит из себя летчика.) и в конце (Наконец, занавес поднимается.) он просто шагает к декорации замка. Замирает. «…искал такую, да повсюду было что-то не то; принцесс было полно, а вот настоящие ли они, этого он никак не мог распознать до конца, всегда с ними было что-то не в порядке. Вот и воротился он домой и очень горевал …» Марк старательно изображает грусть. Но так пафосно, как только может. »… уж так ему хотелось настоящую принцессу. Как-то в вечеру разыгралась страшная буря…» На этих словах выскакивает детская орда, в понимании Сивата, в разных костюмах и начинаются шаманские пляски. Его лицо наполняется реальной скорбью. На это он променял свой выходной! Он любит детей, но не в единственный выходной — отсыпной за месяц. Свет с него перемещен на них, но он стоит в своей декорации. »…сверкала молния, гремел гром, дождь лил как из ведра, ужас что такое!» Танец кончается, детишки утекают за кулисы. »…И вдруг в городские ворота постучали…» К декорации ворот, наконец, выплывает Ган. Он еще не освещен софитом, но по его виду ясно, что никакое звуковое сопровождение ему не требуется. Он сам создаст стук, да такой, что ворота падут. Настрой боевой. Сразу понятно Гана поддел младший. В последний момент перед выходом. Танапона для «полного счастья» Напату сегодня и не хватало. Бросая «Прекрасно выглядишь Онни», сбегает на свою позицию, уворачиваясь от летящего в спину сценария. Ган недоволен, мало было подколок, теперь еще один повод, еще и туфли ужасно жмут, ведь не были предназначены на мужскую ногу, раздражает буквально всё. »… и старый король пошел отворять.» Режиссер явно издевался когда состав подбирал: вечно смеющийся рассказчик -Тайтл, самый молодой старик- король — Перт. Кого еще впопыхах и впотьмах не заметил Марк? «У ворот стояла принцесса. Боже мой, на кого она была похожа от дождя и непогоды!» На Гана направлена иллюзия дождя, а сам он в плаще. »…Вода стекала с ее волос и платья, стекала прямо в носки башмаков и вытекала из пяток, а она говорила.» Суфлер маячит Гану о вступлении. На лице принцессы плотоядный оскал, зовущийся по недомыслию профессиональной улыбкой. Каждый более или менее знакомый с На Ронгом знал: видишь её — беги! А со стороны зала смотрелась как нежная и утонченная прелесть. Хрупкая белоснежная особа в плаще, дрожащая от холода, на деле — кипящая от ярости. Перт мешкает, кашляет и кряхтит как самый заправский старик. Суфлер и режиссер пытаются до него достучаться, но он сейчас как кролик перед удавом. Главнюк не выдерживает и шипит. Его змеиное действие имеет эффект. Танапон заикается и спрашивает, хрипя «К-к—кто Вы?». Напат елейным, полным патоки и опасности голосом произносит « Я — настоящая принцесса». Смена декораций и света. »…"Ну, это мы разузнаем!» — подумала старая королева…» Входит глава фонда с подопечными. Изображают королеву со свитой. »… но ничего не сказала, а пошла в опочивальню, сняла с кровати все тюфяки и подушки и положила на доски горошину, а потом взяла двадцать тюфяков и положила их на горошину, а на тюфяки еще двадцать перин из гагачьего пуха…» Свет перемещается и освещает кровать. Домкратом массовка поднимает матрасы. Реально кладут горошину. Показывая перед этим её всем зрителям. Гору матрасов опускают и приставляют лесенку. »…На этой постели и уложили на ночь принцессу…» Король — Перт приводит принцессу — Гана, но уже без плаща. Красиво выглядит. Не сразу и поймешь, что парень. Корсет делает своё дело. До Гана не сразу доходит, что на эту гору «перин» ему надо в платье по лестнице забраться. «Подумаешь, какая хрень! Напугали ежа голой жопой.» — мелькает мысль у принцессы.-«Это не по скользкой узкой дорожке на каблуках идти. Бывало и хуже.» Не стесняясь, сбрасывает ненавистные туфли, подбирает подол платья в одну руку, другой цепляется за перекладины, ползет. И как! Шустро заползает наверх горы и плюхается. Ему желают спокойной ночи и, наконец, уходят. Ган думает: « Вот оно счастье! Можно поспать на работе! ХАХА!», но куда там. Появляется лестница уже с другого края и требуют, чтобы сползал быстрей. Он валится вниз как мешок с картошкой. »…Утром ее спросили, как ей спалось…» Декорация обеденного зала дворца. Сидят за столом. Чинно изображают завтрак с муляжами. Королева — Глава фонда произносит реплику. Суфлер и режиссёр маячат Гану, но он и без них прекрасно всё помнит. «Ах, ужасно плохо!» — отвечает принцесса. — " Я всю ночь не сомкнула глаз. Бог знает, что там у меня было в постели! Я лежала на чем-то твердом, и теперь у меня все тело в синяках! Это просто ужас что такое!» «…Тут все поняли, что перед ними настоящая принцесса. Еще бы, она почувствовала горошину через двадцать тюфяков и двадцать перин из гагачьего пуха! Такой нежной может быть только настоящая принцесса.» Они встают, подходят к краю сцены. Сзади опускаются шторы с изображением храма. »…Принц взял ее в жены, ведь теперь-то он знал, что берет за себя настоящую принцессу, …» Марк берет за руки босого (Банально не успел втиснуться в туфли, но делает морду кирпичом. Типа, так и задумано.) Гана. Они в центре, по бокам все остальные. Смотрят друг на друга. Глазами говоря — Не ржать! Очень хочется от этого маскарада, но нельзя. Кто-то из фрейлин притаскивает горошину на подушечке и проносит перед ними. »…а горошина попала в кунсткамеру, где ее можно видеть и поныне, если только никто ее не стащил. Знайте, что это правдивая история!..» Слова, которые они ждут с нетерпением. Но где же «Конец!»? Суфлер и главвредина шипят «Поцелуй!!!». Вот это подстава из подстав! Брови Гана взлетают вверх, глаза округляются до блюдец. Марк обреченно вздыхает, усмехается и крепче сжимает ладонями руки другого человека. Не дай Будда, сейчас начнет рукоприкладство! Медленно, как в сцене для лакорна, приближается и целует. Целомудренно касается губами губ напарника. Напат вздрагивает, мурашки покрывают всё его тело, но глаза прикрывает. Как и тот, кто целует. Они оба наслаждаются нехитрой лаской. До них не сразу доходит писк, хлопки и, вообще, звуки. Мелодия свадебного марша отзвучали и теперь играет свадебный вальс. Режиссер в восторге, но требует продолжения банкета — свадебный танец! Неохотно прерывается поцелуй. Нежный взгляд Сивата обещает: «Всё будет, но потом! Сейчас — работа!». На Ронг моргает, словно отвечает: «Знаю». Плавно встают в позицию: рука Марка по — хозяйски лежит на талии. Ган шепчет одними губами: «Я не помню как?». Марк улыбается, внезапно сжимает итак зажатую удавкой корсета талию, приподнимает как пушинку и ставит ноги партнера на свои. Глаза старшего удивленно распахиваются шире. Они улыбаются и начинают вальсировать. Точнее пытаются. Руки Гана перемещаются на плечи младшего, чувствует руки партнера на талии. Для них никого нет сейчас. Забывшись, Напат тянется за поцелуем. Свет гаснет, и отрезвляют овации. Перт появляется из ниоткуда и шипит «Поклон». Обреченно вздыхают и идут, как и все, на поклон. Слава Будде! Долго это не длится, но Марк хулигански поднимает принцессу, подмигивает аудитории, которая бьется в экстазе и тащит в гримерку. «Что ты творишь?» — шипит Ган. « Простыть хочешь?» — звучит тихое в ответ и повисает молчание. Саманте как девушке, тем более беременной, была положена отдельная гримерка. Хоть какой-то плюс от этой катавасии! Затаскивает свою драгоценную ношу в комнату, аккуратно прикрывает дверь, опускает на диванчик и плюхается рядом. Смотрят друг на друга. Марк пытается отдышаться. Ган просто впитывает в память образ младшего. — А тебе идет! — констатирует с улыбкой Напат, изучая безобразие с рюшками, кое зовется костюмом принца. — Спасибо, тебе тоже, — возвращает комплимент Сиват. Старший встает и подходит к будуару, собираясь, наконец, избавиться от ужаса на нем. — Ты же помнишь, что еще банкет? — звучит от младшего. Взгляд в зеркало, где видно как он, расставив ноги, откинулся назад, ловит взгляд Гана. Руки сами ложатся поверх спинки дивана. Ухмылка наползает на лицо, облизывается. Глаза заволакивает тьмой, опасно блестят в отражении. Старший замирает сидя. Жертва перед хищником. Овечка перед волком. Внизу живота разгорается пламя. Медленно в ответ улыбается, как бы приглашая продолжить игру. Парень подается вперед, отталкиваясь руками, как хищник перед прыжком, стремительно оказывается за спиной у сидящей жертвы. Но она не убегает от охотника. Наклоняет голову, обнажая шею, приглашает отведать. Зеркало с подсветкой отражает жадный взгляд «принца» и соблазняющий «принцессы». Особа прогибается в спине, когда дыхание касается открытого участка кожи. Руки Марка с плеч скользят по рукам ниже. Они смотрят в отражение неотрывно. Дыхание учащается, улыбаются, понимают к чему всё идет. В теле Гана появляется слабость. Марк дрожит едва заметно от напряжения. Страсть тугим узлом закручивается внизу живота. Осторожно и медленно Сиват прикусывает мочку уха, посылая волны дрожи и удовольствия. Напат прикрывает глаза, что служит спусковым курком. Младший срывается на поцелуи, укусы шеи. Старший стонет от удовольствия. — У нас очень мало времени, прости, — шепчет хрипло младший. Резко вздергивает вверх, ставит коленями на пуфик, руками заставляет упереться в край стола, ведет ладонью по спине. Она прогибается. Ган стонет от шлепка по попе. Смешок от Марка за нетерпение. — Ты такой красивый здесь, — левая рука лежит на пояснице, а правая совершив путешествие по бедру, задирает подол платья и тянет наверх, подтыкает под край корсета. Уже обе руки поглаживают ягодицы. — Невероятно соблазнителен.- Облизывается Марк. Бежевые чулки с подвязками бантиками, шортики с рюшками в цвет тела. — Возьми меня уже, — не в силах терпеть сладкую пытку просит Ган. — Опустим прелюдию, — подает бедрами назад и трется попой о возбуждение Марка. Собственный член уже скоро мозоль о ткань натирает, настолько болезненно внизу. -Нет. Нельзя, — тихо выдыхает от действий партнера, придерживает за талию и делает поступательное движение. — Банкет. Тебе еще ходить. У меня с собой ничего нет.- Фразы короткие, а движения бедрами, имитация полового акта, резче и быстрей. Ган стонет от разочарования и начинает толи хныкать, толи умолять. Дыхание сбивается. Оба дышат часто. Сиват ложится сверху на Напата, целует в шею, ухо, мочку. Рука проникает в шортики, освобождает напряженный орган и начинает надрачивать, ускоряя темп. На Ронгу хорошо, даже очень. Он дрожит от поцелуев, боль внизу живота исчезла, как и давление на член. Теперь только удовольствие, только приятный жар, поднимающийся из глубины. Ему мало, он хочет больше. — Прости. Вечером, — шепот на ушко, разочарованный стон, но рука младшего доводит его до экстаза и тот накрывает его с головой. Ган кончает Марку в руку, запрокинув голову назад. Чувствует поцелуй, невинное касание губ. Загнанно дыша, открывает глаза. Поволока из отголосков удовольствия отражается в них. Ощущает, как другая рука с силой стискивает юбку собранного платья на талии. Явно останется синяк. Ноша, что придавливала, исчезает. Шуршание салфетки. Ган садится и поворачивается к младшему. Ловит его взгляд, облизывается, трогает напряженный член через ткань рукой. Марк шипит. Юноша освобождает и резко заглатывает до середины. Сиват дергается и протяжно стонет. Напат не берет глубоко, насаживается наполовину, но быстро. Помогает себе рукой. Руки младшего на плечах старшего. Надолго Марка не хватает, вскоре он кончает, крепко впиваясь пальцами в ключицы. Ган сглатывает семя, поднимает голову и тонет в поцелуе: страстном, яростном, благодарном. Желание, что приутихло не так давно, ворочается и поднимает голову. Стук в дверь. Парочка вздрагивает, отрывается друг от друга. — Я дверь не запер, — одними губами произносит младший. Глаза старшего испуганно распахиваются шире. — Мы, конечно понимаем, что у вас брачная ночь и, вообще, вы — новобрачные, но работу никто не отменял, — поддел голос Тайтла из-за двери. — Мне надоело за вас отдуваться, позже намилуетесь, — присоединяется к претензии Перт. Облегченный парный вздох, прерываются судорожные попытки оправиться. — Дайте нам десять минут, — кричит Марк. — С корсетом разбирались. Затянули слишком туго. Пи стало плохо. — Выражение лица старшего явно говорит, что младший еще ответит за враньё. — Окей, ждем в банкетном зале. Когда официальная версия задержки скормлена, а стучавшие удалились, парочка приводит себя в порядок: оправляет костюмы, «пудрит носики» и прибирает следы их деятельности. Сиват заканчивает первым, тогда как Напат судорожно пытается замаскировать красные пятна на шее. — Я пойду первым, выиграю время. Младший доходит до двери, когда его останавливает вопрос: — Так к тебе или ко мне сегодня? — в зеркале Ган видит коварную улыбку Марка, его потемневшие вмиг от желания глаза. — Ко мне, — хрипит ответ, посылая старшему голосом мурашки вдоль позвоночника, — Приватный спектакль «Принцесса на горошине». Исполнители главных ролей: принц — Марк Сиват Джумлонгкун; принцесса — Ган Напат На Ронг. — Голос полон пафоса как у английского мажордома объявляющего прибытие королевы. Внезапно переходит на интимный полушепот. — У меня есть одна горошина. Посмотрим, КАК она Вам придется, — выходит, оставляя старшего с растерянным видом. «Он ведь не серьезно. Нет! Просто шутит!» — мечутся мысли в голове. А воображение УЖЕ рисует пошлые картины предстоящего, щеки краснеют от стыда, а внизу живота завязывается тугой узел. В то же время, человек, подсадивший бомбу замедленного действия в голову другого, довольно улыбается. Пожалуй, выходной выдался очень интересным. И он даже не будет мстить Яхту. Ну, разве что чуть-чуть, чтоб не расслаблялся. Вечер обещает быть томным и ОЧЕНЬ интересным. Спустя некоторое время Марк находит Перта в зале, подходит, встает рядом и дожидается, когда на него обратят внимание. — Как брачная ночь? Уже разделили ложе? — голос малыша- Перта полон веселья. — Бро, я тебя очень люблю, — в тон ему отвечает друг, — но если ты еще раз назовешь мою «женушку» «Онни» или подобным образом, — тон становится угрожающим, но остается спокойным. Улыбка говорящего становится похожа на оскал. — то твоя «женушка» может узнать какой-нибудь интересный факт. Что-то на вроде того, что ты бы хотел попробовать себя в роли дюймовочки или феечки, м? — Джокер бы позавидовал сейчас улыбке Сивата. Перт бледнеет, бормочет: «Бро, не делай так, прошу. Всё понял. Нем как могила». — Ну, ну, — успокаивающе хлопает друга по плечу. — Берега у шуток не теряй и всё будет хорошо.- Тон снисходителен, глаза серьезны. Перт понимает: его поддразнивания друзей зашли далеко и это предупреждение. Как друга. Обиды нет. — Развлекайся, — бросает Марк и движется в сторону знакомых лиц. *** Спустя три года. Раннее утро. Квартира Гана. Два переплетенных тела на кровати. Со стороны неясно, где чьи руки и ноги. Сбитое комком одеяло валяется на полу. Кондиционер пашет на полную мощность. Тишина. Противная трель звонка мобильного. Рука на ощупь тянется к тумбочке, находит источник головной боли, не глядя тыкает прием и подносит к уху. — МАРК! СПАСАЙ! ВСЕЛЕННАЯ В ОПАСНОСТИ! ТОЛЬКО ТЫ МНЕ МОЖЕШЬ ПОМОЧЬ! — голос Яхта противно впивается в мозг. Ответчик фыркает, типа «Ага, как же». — СЭММИ РОЖАЕТ! — паники в голосе нет, реакции собеседника тоже. — А у нас как назло сегодня спектакль в садике у близнецов. Родителями «Красную шапочку » ставим, выручи, а? — отрицательное мычание.- Близнецов уже тебе закинул, стоят у двери. Спасибо, дружище! — Гудки в трубке. Слова Яхта доходят до понимания Марком спустя пять минут. Он резко открывает глаза, смотрит на трубку телефона с ужасом. Рядом заворочался Ган, приоткрывает один глаз, ворчит «Чего такое?», ластится. — Милый, — Сиват сглатывает, тяжело вздыхает как перед прыжком с парашюта, а Напат от обращения напрягается, — у меня для тебя известия.