***
Пак никогда не отличался особой тягой к вечеринкам, разве что иногда мог позволить себе посидеть с друзьями, перебирая струны на гитаре.«Ты навсегда останешься с этой шестиструнной малышкой?»
Но все это осталось позади. В том городе, что находился за тысячу километров от места, где парню предстояло провести ближайшие восемь лет. Эти мысли угнетали Чимина последнюю неделю после переезда, и именно по этой причине было принято решение посетить собрание новоиспеченных будущих медицинских работников, которые все называли «посвят». Он никогда не пил — просто не мог себе позволить. Наблюдая за тем, как в пьяных глазах его отца ярким блеском отражается стальная ручка ножа, лезвие которого туго вошло в плоть матери, Пак раз и навсегда разделил себя широкой чертой от алкоголя.***
— Чон Чонгук. Только и сказал он, протянув пластмассовый стаканчик с прозрачной жидкостью. Пальцы, неплотно сжимающие преподнесенный подарок, были увенчаны серебряными кольцами, вид у юноши был до безобразия идеальный. — Я не пью, — лёгкий взгляд скользнул по стакану и быстро увернулся, только лишь подергивание ресниц выдало бы тот факт, что Чимин обратил внимание на внезапно обрушившийся на его персону презент. Юноша, стоявший напротив, молча поставил напиток на подоконник и ушёл, сверкая светоотражающими вставками на своих кроссовках бренда «Fila». Но уже через три минуты он вернулся, сел рядом, не забывая при этом поправлять свой выглаженный до совершенства пиджак, и вновь протянул уже бумажную посуду своему собеседнику: — Это кола. Чимин, на этот раз не удостоив ни одним словом столь любезного юношу, принял стакан и сделал несколько безразличных глотков. Они разговорились. Чонгук продолжал в процессе разговора приносить своему собеседнику один и тот же напиток. Единственное, что менялось с каждым подношением — ширина ухмылки на его лице. Пак подметил этот факт уже через несколько минут, но предпочел его игнорировать: «Мало ли, люди же разные бывают» Это была последняя мысль, которая задержалась у него в голове, потому что за ней последовала кромешная пустота. Очнулся он уже в такси от тошнотворного запаха сигарет, которые курил водитель, выпуская дым в опущенное стекло, хотя встречный ветер заносил его обратно в салон. За окном уже разгорался рассвет. То утро он провел, извергая из себя переваренный ужин в канализационный слив. А после, с трудом подняв голову к зеркалу над раковиной, появилось желание вырвать себе глаза. Футболка с открытым вырезом бесцеремонно демонстрировала шею, усыпанную мелкими гематомами, словно цветочное поле одуванчиками. Только сейчас Паку предстояло задуматься о том, что происходило с ним последние семь часов. В голове все ещё звенела тишина. Приложив руку к левому подреберью, каждая клеточка вокруг места прикосновения ощутила острую боль. Юноша поднял одежду и с ужасом застыл на месте, пока холодная струйка пота ползла по его разгоряченному лбу. Синюшно-багровые кровоподтеки по всему животу заставляли глаза с каждой минутой становится все больше и больше, даже не смотря на свой узкий разрез и веки, сдерживающие глазные яблоки, они были готовы прям сейчас вылететь из глазниц. — Это…***
Пак стоял над той же раковиной в своей съёмной квартире и смотрел во все тоже забрызганное зеркало, в верхнем углу которого пошла заметных размеров трещина. И только сейчас он заметил, что уже нанёс краску на левую половину волос. — Может оставить так…?«Сплит? М-да, пожалуй, это выглядит лучше, чем ты после той ночи»
— Заткнись«Ты идёшь или нет?»
По губам скользнула ухмылка, зрачки с легкостью закатились настолько сильно, что при незнании анатомии можно было подумать, что Чимин увидит свой мозг. Он смыл краску и высушил волосы, которые держались на голове буквально силой святого духа благодаря тем антидепрессантам. Снова взгляд в зеркало. На этот раз на лице не выражалось никаких эмоций. Самым сложным было дождаться вечера. После пары ловких движений по клавиатуре своего ноута место назначения было выяснено: — Снова на тусовку.«Линзы. Ты вновь забыл»
Линзы с голубыми отблесками оказались на склерах в одно мгновение, Пак даже не прослезился.*
— Тебе не надоело? , — тонкие пальцы обвивали стакан, а короткий мизинец грациозно показывал всю полноту манер бывшего лучшего студента. На лице Чонгука не прояснилось никаких эмоций.