Огромные, прозрачно чистые панорамные окна, большой лакированный стол из настоящего дерева, заваленный множеством важных бумаг. Красная ковровая дорожка тянется от него до самой двери, пробегая меж двух кресел, обитых бардовым бархатом. И, как всегда, здесь сидит, работает, а в данный момент устало лежит в чёрном офисном стуле на колесиках один единственный человек. В кабинете Босса было, есть и будет максимально безопасно и в такой же степени одиноко.
Чуя уже с ума сходил от этой давящей тишины, но выбора не было. Куча готовых отчетов от сотрудников, которые было необходимо проверить, подписать, поставить печать, отправить в архив или куда-еще-их-нужно-отправлять. Тут еще и Черные Ящерицы на зачистку уехали. Не стоило так нагло обворовать Мафию. Теперь "умники" получат хороший и последний урок в их жизни. Накахара ненавидел предателей.
Передатчик в ухе оповещает об неожиданном госте, и Босс недовольно приказывает впустить. Только один индивид мог заявиться в столь спокойное время сюда. Чуя прекрасно знает это, потому то кривит лицо, отворачиваясь от входа, который уже пересекла одна нога пришедшего.
Стук мужских каблуков приглушается мягкостью напольного покрытия. Высокий мужчина в голубой рубашке, темных брюках, черном плаще и галстуке-боло с бирюзовым, хотя, скорее отливающим голубым, камнем проходит до середины зала и опускается на колено, склонив голову.
- Здравствуйте, Босс. - его голос звучит совершенно спокойно и даже серьезно.
- Прекрати паясничать, скумбрия. Я тебе не Босс. - фырчит Чуя, разворачиваясь. - О! Ты все-таки надел черный, как я и просил.
- Слизняк решил понастальгировать? - Дазай встает, улыбаясь и быстро подходя ближе. Он усаживается на край стола, весело болтает ногами внизу.
- Конечно же нет! Тебе этот идет больше вот и все. - говорит рыжик в сторону. - Меня просто подбешивает бежевый. Эй!
Шатен проигнорировал возмущенный вопль. Он взял первый попавшийся документ и бесцеремонно поставил на нем подпись бывшего напарника. Копировать ее не составило не малейшего труда, хотя на самом деле автограф был не из простых, но нет преград для патриотов. Следом Осаму потянулся за другой бумагой, правда, его больно ударили по кисти, от чего тот выпустил лист из рук, и он медленно спланировал обратно. Не без участия гравитации, естественно.
- А я думал, что Чиби надоело играть в главу, и теперь я смогу его подменить! - наигранно печально протянул забинтованный. - Но, видимо, кое-кто очень хорошо вжился в роль.
- Заткнись. - схватить за ворот рубашки и притянуть к себе заняло около секунды. Рыжик ухмыльнулся и прошептал почти самые губы, - Я не играю.
Долгий ленивый поцелуй. Любовь на грани мордобоя - это их обычные отношения. Дазай мог прийти когда хотел, во сколько хотел и в каком бы состоянии Накахара ни был, он всегда пропускал его. А как можно не открыть дверь перед тем, кого уже давно впустил в свою жизнь и душу. Если Чуе было откровенно фигово, например, сейчас, детектив не язвил слишком много. Выводить истощенного человека на эмоции не интересно. Именно поэтому основная прелюдия сокращалась до минимума, а они сразу переходили к главному и нравящемуся им обоим.
Пиджак аккуратно спадает с плеч, горячее дыхание, жаркие поцелуи покрывают кожу на шее мафиози. Осаму очень нравился новый стиль одежды голубоглазого: классический синий костюм с атласным отливом, алая рубашка, только шляпа до сих пор раздражала, но благо сейчас она была в неизвестном для него месте. Черные перчатки тоже остались, но они, в отличии от головного убора, еще давно привлекали положительное внимание. Красивая тонкая ткань подчеркивала изящество кистей юноши.
Хищный карий взгляд пожирал свою жертву, но Чуя спокоен. Он привык выдерживать это, ведь знал, что Дазай не навредит. Да, на словах он был жесток (хоть и не так, как раньше), его можно назвать ходячей язвой с прекрасными манерами. Но когда дело доходило до действий, то Накахара доверялся ему целиком. Только с ним он мог полностью отпустить течение в чужое русло, устало прикрыв глаза и лишь чувствовать, как забинтованные руки расстегивают и снимают с тебя одежду, а слегка обветренные губы заставляют грудь гореть под собой.
Чуя тоже был не сахар. Грубый, закрытый на людях, юноша совершенно не умел проявлять свои чувства. Но Дазаю это не нужно. Ему плевать на пустые красноречия и романтическую ерунду, которой он ради забавы страдал с юными леди, соблазняя на двойной суицид. Накахара - это другое. Совершенно другое.
Стянуть зубами перчатки, слушая тихие вздохи, чрезвычайно приятно. Шатен спрыгнул со стола, принося удовольствие растекшемуся на стуле рыжику. С черной тканью во рту он невольно напоминал собаку. Накахара усмехнулся. Босс часто сравнивал пару с дворняжкой, особенно в последнее время, когда тот бегает туда-сюда: от ларька с сосисками, где работает добрый продавец, что подкармливает животинку, до мусорки элитного ресторана, в которой нередко находилось что-нибудь вкусненькое.
- Неужели, все так запущено? - печально интересуется суицидник, скидывая брюки и смотря на прикрытые глаза напротив. Рыжик слабо улыбнулся, вновь притягивая Осаму к своим губам.
- Я не спал почти двое суток. Работы много.
- По тебе видно.
Дазай проводит языком внизу живота, от чего мафиози легко вздрагивает. Щекотно. А еще жарко. "Поскорее бы..." - думает тот, и забинтованный, поднимая на мгновение сидящего, садится на его место и переворачивает Чую к себе лицом.
Накахара бурчит, уткнувшись носом в перемотанное под рубашкой плечо, когда пальцы со смазкой касаются сзади. Обычно голубоглазый не позволял растягивать себя, занимаясь этим самостоятельно, но сегодня сделал исключение. Слишком лень. Приятный прикосновения разморили, к тому же партнер прямо сейчас нежно проводил по ушной раковине и за ней, отчего было так хорошо, что мурашки пошли по спине. Осаму снова тихо усмехается, он знает свое чудо, как облупленного и все чувствительные места, как например, ушки, которые потрогаешь - увидишь прекрасное зажмуренное личико, кайфующее от происходящего по максимуму.
- Сам опустишься или помочь?
- Идиот. - коротко ругается тот, но поправляет чужие руки на своей талии, намекая, что второе. Ого, да детектив прямо счастливчик сегодня.
- Я аккуратно, поверь. Ты же знаешь, что я тебя люблю, коротышка.
Накахара кивает. Уже через мгновение его потихоньку приспускают, входя внутрь и постепенно давая привыкать. Когда рыжик такой уставший, шатен всегда медлителен. Ему совершенно не хочется делать больно и специально ускоряться, ведь он может. Лучше для такого дождаться подходящего момента, и тогда половинка сама проявит инициативу - проверено.
Чуя кусает губы, чтобы не застонать, но делает это чисто из принципа. Окна полностью открыты, так как, кто сможет подглядеть на высоте птичьего полета? Сюда никто не зайдет без разрешения, а без подключения охранники тоже не услышат. Один из плюсов главы - полная отрезанность от мира, когда надо. У него здесь свой маленький мир в лице человека, что продолжает бесконечно много и сладко целовать, и входить глубже, делая маленькие толчки.
Рыжик усыпает прямо у него на руках - никому не идет на пользу несколько дней без отдыха. Дазай вытирает салфетками их обоих, натягивает одежду на себя, белье на спящего и укрывает того своим плащом, продолжая прижимать к себе. "Ты такой милый, когда так безмятежно дремлешь рядом со мной", - шепчет тот, расслаблено заправляя огненную прядку. Это его хрупкое - хорошо, что он не слышит - солнышко. Такое сильное физически, но морально... Для суицидника Накахара всегда был открытой книгой. Даже если тот тщательно скрывал эмоции за маской силы, чувствуя свою ответственность за других, Осаму знал - Чуя всегда сильно переживает неудачи. Осталось еще с детства. Когда что-то шло не по плану и гибли сотрудники, то на людях парень оставался хладнокровным, лишь сжатые до боли кулаки могли чуть-чуть выдать внутреннюю бурю. Оставшись наедине нынешний Босс нередко крушил что-нибудь, что попадется под руку, и винил себя в лишних жертвах. Все бы продолжало находиться в смертельной тайне, если б однажды Дазай не завалился без спросу к напарнику домой (им было тогда где-то 17) и не увидел разгромы, где когда-то была уютная квартира. Возможно, именно с того раза шатен решил получше разобраться в своем "суровом" партнере.
В наушнике снова послышался голос охраны. Благо, забинтованный сразу по-приходу стащил его, сейчас не хотелось, чтобы они разбудили только уснувшего и нарушили такое редкое спокойствие.
- Босс, я... Ой! - девушка в дверях застыла. Хигучи, пришедшая с неожиданными вестями, совсем не ожидала увидеть свое начальство спящим на рабочем месте, тем более на руках у детектива. И смущало не столь появление шатена (его часто можно было встретить тут, шутливо ругающимся с рыжиком), а скорее щепетильность положения. Ох, знала бы сколько раз Гин заставала парней за их своеобразной романтикой! - Дазай-сан, я, наверное, потом зайду...
- Нет, проходи. - он приложил указательный палец к губам и жестом поманил блондинку к себе. Та сделала несколько робких шагов и опустилась к одно из кресел напротив стола.
В Мафии правления Чуи Накахары было одно негласное правило: если в кабинете начальства находился шатен, то проявлять уважение к нему должны были, как к правой руке Босса, хотя, фактически ее у властителя гравитации не было. А также в случае недееспособности или отсутствия Чуи все вопросы решались через Дазая. Пусть детектив и не был частью организации, но каким-то образом знал все, что происходило в ней. Накахара здесь серьезно не при чем. Он никогда не делился с парой рабочими делами, но все ж бывало, что обращался за советами в стратегическом плане. Осаму в этом действительно был намного лучше, как бы сильно не хотелось это признавать.
Ичеи мялась и не спешила рассказывать о том, с чем пришла. Она до сих пор не могла спокойно относится к факту, что сотрудник чужой организации так бессовестно легко расположился рядом с их Боссом. К тому же воспоминания об рассказах про издевательство над ее семпаем никуда не делись. Но приказы начальства исполнять нужно.
Хигучи теперь являлась лидером нового особого подразделения, что было сформировано еще пять лет назад для восстановления Йокогамы, но до сих пор сохранилось активным. По сути, девушка должна была возглавить Черных Ящериц, так как была следующей после Рюноске по иерархии, но почему-то Накахара решил, что сестра черноволосого справится не хуже и стоит дать ей шанс выйти в лидеры. Как оказалось не зря. Но блондинка тоже смогла проявить себя, пусть ее обязанностью стали проблемы разведки и поиска информации.
- Наши люди пару часов назад заметили, как по улице шел ваш Тигр, а за ним следовал человек... - девушка запнулась и протянула фотографии, что до этого все время держала в руках. - Очень похожий на Акутагаву-семпая. - Ичеи закусила губу. Она сама только пару минут назад отошла от потрясения, а теперь приходится отчитываться (для нее это как снова переживать первое впечатление).
- Хм... Интересно. - задумчиво протянул тот и поправился мирно дремавшего на себе, чтобы тому было удобнее.
- Мне послать отряд за ним? - собеседница смотрела четко в карие спокойно-ясные глаза. Ей просто очень не хотелось переводить взгляд ниже и видеть начальство в... В общем, вы поняли.
- Не нужно. Есть еще информация? Кстати, Хигучи-тян, ты прекрасно выглядишь сегодня!
- Благодарю вас. - холодно ответила она. Все комплементы со стороны лиса не стоит брать в учет, чтобы не дать возможности одурманить себя. Хотя, на этот раз Дазай говорил искренне. Сегодня у сестры блондинки день рождения, и мафиози действительно хорошо выглядит. - И нет, больше никаких сведений пока нет, но мы работаем над этим.
- Тогда можешь быть свободна. - шатен улыбнулся.
- Как прикажете.
Хигучи встала и удалилась. Снова воцарилась тишина, прерываемая только тихим посапыванием рыжика.
"Неужели, наши старания не прошли тогда даром, а, Чуя? Только... Я не хочу снова направлять его в тьму. Вероятно, ты со мной не согласишься, я понимаю", - Осаму нежно поцеловал Накахару в серебряное кольцо на безымянном пальце и усмехнулся.
***
- Кека-чан, я дома!
Ацуши на ходу скидывает с себя обувь и проскользает в дом, без слов прося Акутагаву подождать немного. Подросток кивает, неловко присаживаясь на пуфик в коридоре. Так его и оставили одного.
Девушка стояла в кухне спиной ко входу и жарила овощи на сковородке. Пахло, как всегда, очень вкусно - Идзуми прекрасно готовила. Накаджима облизнулся. Он подошел к ней и обнял. Так приятно... Кека улыбнулась, радуясь теплым прикосновениям чужих рук, а после и губ на своей щеке. Но, повернувшись лицом к пришедшему, она выдала еще не до конца отошедшую красноту глаз.
- Что случилось? Ты плакала? - обеспокоенно спросил юноша.
- Ничего, это я лук резала. - соврать было лучше, - А что это там в прихожей шуршит?
- Ах, это... - Ацуши неловко потер затылок. - Ты не поверишь, кого я встретил сегодня по дороге домой! - сердце девушке рухнуло. Худшие опасения подтвердились слишком рано. Слишком. - Рю, можешь заходить!
Акутагава среагировав на приглашение, отправился на голос. Застыв в проходе, он робко поздоровался. Идзуми молчала, но, в конце концов, смогла выдавить из себя сухое: "Здравствуй". Ей было тошно. Конечно, она понимала, что черноволосый никак не виновен в этой ситуации, только сердцу не прикажешь. Оно бешено билось о грудную клетку, и девушка еле сдерживалась, чтобы не закричать, не призвать снежного демона и спровадить гостя из
ее дома.
- Кека? - Накаджима посмотрел на невестку, отходя на пару шагов к подростку.
Идзуми бесшумно выдохнула и слабо улыбнулась - нельзя показывать, как ей страшно. Она выключила плиту и пригласила юношей за стол ужинать. Правда, сидели они в напряженной тишине, пока человек-тигр не решил подробнее рассказать о том, как он повстречался с Рюноске, а тот в свою очередь поведал, как очнулся в непонятном месте, оказавшемся детским домом. Кеке не хотелось поддерживать беседу. Она молча ела и слушала. Теперь ей было еще более ясно, что Ацуши до сих пор любит сидящего здесь подростка: на столько мило и восхищенно пепельноволосый смотрел на того и так искренне радовался. Создавалось ощущение, что девушка здесь лишняя. Просто свидетель, просто слушатель, который скоро уйдет. По крайней мере, она так себя чувствовала.
После трапезы детектив проводил Акутагаву в комнату и дал тому свою максимально маленькую одежду, чтобы парень смог переодеться, но даже та на худощавом детском теле смотрелась мешковато и немного забавно.
Сара, та самая кошка, чем-то очень заинтересовалась в новом знакомом и стала ластиться, лезть на руки, и тереться головой о грудь. Рюноске же не сопротивлялся. Он любил кошек, в отличии от их вечных соперников - собак, поэтому позволял маленькому комочку шерсти улечься на своих коленях и в последствии уснуть. Юноша при этом выглядел таким счастливым и умиротворенным. А еще бы! В тепле, сытый и по-крайней мере более-менее всем обеспечен. Разве есть причины быть недовольным?
Ацуши включил телевизор, затем переходя в спальню, где на кровати сидела Идзуми, бессмысленно листая книгу. Текст в голове не то что не укладывался, а просто не поступал. Литература нужна была, как прикрытие.
- Рюноске переночует у нас, пока Гин не приедет, хорошо? - парень упал рядышком, притягивая девушку на себя. Та недовольно фыркнула, но головой кивнула согласно. - Что происходит? Кек, ты сегодня сама не своя...
- А ты уверен, что это на самом деле Акутагава? Ну, то есть, тот самый Акутагава, которого ты знал раньше?
- Конечно! Рю - это Рю. Кем он может быть еще? А что? - собеседница выскользнула из объятий, усаживаясь напротив Накаджимы. На небе за окном медленно плыли облака, а ветер лишь изредка мог погнать за собой подобранную с земли бумажку. - Кека-чан...
- Я постелю ему в зале. - в синих глазах промелькнула тень злости, как и в голосе.
- А почему не здесь? На футоне, я думаю, гораздо удобнее. К тому же, у дивана пружина сломана.
- Тогда я лягу в зале, а вы спите тут. - пробурчала она и, захватив постельное из шкафа, демонстративно вышла из комнаты.
- Подожди! Кека-чан, ты чего?
Он поймал подругу в коридоре за руку. Та остановилась и невозмутимо посмотрела на него. Взгляд той был самый обычный, словно ничего не произошло. Даже улыбку из себя выдавила.
- Все нормально. Просто подумала, что Акутагаве будет неудобно ночевать рядом с девушкой. Я посплю пару дней в зале, а когда он уйдет, то вернусь.
- Л..ладно. Если тебе не трудно. - девушка уверенно замотала головой.
***
Ночь окутала всех с головой, мир в приятной тьме блистал огнями уличных фонарей, фарами машин, вывесками с неоновыми лампами. Красиво. Из окна спальни был прекрасный вид на оживленный проспект Йокогамы:
"Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века -
Все будет так. Исхода нет.
Умрешь - начнешь опять сначала
И повторится все, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь".
Все было таким знакомым и незнакомым одновременно. Родной город казался каким-то особенно родным и теплым, но в то же время ирреальным, не таким, как обычно воспринимают его люди. Приятно было смотреть, сидя на подоконнике, на темное небо над головой. Пусть он и не помнил, что все началось сначала, но это не мешало радоваться, наслаждаться тишиной и спокойствием. Так еще и чай вкусный зеленый сделали, как оказалось Ацуши знал намного лучше, что любит подросток, даже лучше него самого.
Кека, как и обещала, осталась в зале, включив свой любимый сериал и забрав кошку к себе, чтобы не было грустно одной. Она лежала с тарелкой яблочных долек в обнимку и неотрывно следила за очередным острым поворотом сюжета. Лучше бы выспалась, ведь завтра на работу в Агентство, как и Ацуши в принципе.
Накаджима заходит в спальню, выключая вместе с тем свет. Рюноске вздрагивает от неожиданности и чуть роняет чашку из рук. Ацуши извиняется, он не хотел напугать. Просто время уже позднее.
- Ты точно хочешь спать на футоне? Я могу пустить тебя наверх. - парень несколько раз предлагал лечь наоборот, но Акутагава был непреклонен.
- Я и так вам приношу неудобства. Поэтому пусть я полежу здесь.
- Сколько раз тебе повторить, что ты не обуза? Скажи цифру, и, может, после этого ты перестанешь упрямиться.
Рюноске отвернулся, падая на свое спальное место и укутываясь с головой в одеяло, только чтобы к нему больше не липли. Слишком много всего произошло за этот день, и еще слишком многое остается для него неизвестным. Нужно немного подождать, и жизнь встанет на свои места. Ну, он надеется на это...
Мальчик усыпает почти мгновенно. Ацуши так тепло на душе, когда он видит такое мирного, красивого, а главное -
живого. Он до сих пор любит его. Невозможно передать, что твориться у тигренка внутри. Ему уже, честно, все равно как это произошло, но он уверен - это Акутагава, самый что ни на есть настоящий. И даже если немножко младше.
К полуночи в доме все стихло: Идзуми выключила телевизор, Сара перестала носиться из одной комнаты в другую не известно от чего. Рюноске беспокойно ворочался на постели, сжимал пальцами края одеяла, то поджимая ноги, то будто отталкивая что-то от себя. Он жадно хватал ртом воздух, словно кислород мог в миг перестать поступать в легкие. Жуткое чувство. Акутагаве снился кошмар. Кошмар - воспоминание его собственной смерти:
"Вокруг пыль стояла в воздухе, от металлического привкуса во рту хотелось вырвать. Внутренности горели так, если бы их полили розжигом и кинули туда спичку. Любое движение давалось с трудом. Где-то вдали слышались выстрелы, грохот, а совсем рядом плач. Такой знакомый голос звал его, но как бы парень не старался, он не мог дотянуться до него. И сказать... Что он хотел сказать ему?"
- Акутагава? - Услышав звуки возни снизу, Ацуши просыпается. Он совсем недавно заснул, но еще не достаточно крепко, чтобы не слышать окружающий мир.
Накаджима ползет на коленях к краю, свешивается с него, чтобы посмотреть, что произошло. "Кошмар..." - вздыхает про себя парень. Единственное, что тогда пришло в его голову, так это взять и перенести беднягу к себе. "Может, если я лягу рядом, то тебе будет спокойнее?" - Ацуши берет Рюноске на руки - тот почти ничего не весит - и укладывает на соседнюю подушку, а сам прижимает подростка к себе. Легкий поцелуй в черную макушку действительно помогает. Акутагава больше не дрожит и теперь погружается в спокойную
страну Морфея. Тигр сам уже не может сдерживаться и, убедившись в комфорте соседа, проваливается во тьму под покровительство Нюкты, сестры царицы-дня Гемеры и матери множества богов.
***
- Ацуши, ты все еще любишь меня?
