Одно прошлое на троих

Катай караулил Миерей возле дома на протяжении месяца. Он хотел поговорить с ней. Ему надо было сказать, что он виноват и просит прощения. Но девушка не появлялась. Шторы были задёрнуты, а цветок на подоконнике начал увядать. Он мог использовать способность, но кто он такой, чтобы нагло вмешиваться в её жизнь? Дазай изредка приходил к её дому, стучал в дверь, а когда понимал, что никто не откроет, уходил. Чуя вообще не появлялся. Да и зачем? Миерей всё равно никого не хочет видеть. К сожалению, но совесть грызла его. Он хотел попросить у неё прощения за то, что «плохо поговорил» с надзирателем. Тот мужик уже получил по заслугам. Его тело болтается в той же камере, где сидела Ёмико. И пусть убийство члена мафии наказуемо, он готов был принять любое решение Босса. Жизнь в агентстве шла своим чередом. Новые клиенты приходили и уходили, конечно же, довольные. Чужие люди решают их проблемы, которые исправить им не дано. Миерей старались не вспоминать. Забыли её так, будто перевернули страницу в книге. Скучную, неинтресную или пустую страничку. Смысла вспоминать девушку не было. В агентстве она работала и не хорошо, и не плохо. Твёрдый средний класс. Кёка иногда думала о том, что могла быть добрее с Ёмико. Почему же не получалось с ней подружиться? Ответ сидел за столом, рассматривая очередную кипу бумаг. Ацуши целый день пытался разобрать все бумаги, которые Дазай сунул ему. Сам же Осаму спустился в кафе. Что ему ещё делать? Жизнь протекает слишком медленно, а нормально отойти в иной мир он никак не может. Куникида зашёл к Катаю. Тот уже собирался идти к дому девушки, но Доппо его остановил. — Зачем тебе туда идти? Она всё сказала, — Куникида потрепал Катя по плечу. — Я должен поговорит с ней и извиниться. Я и правда слишком д о го ждал. Ёмико не пришла ко мне вечером, а я решил, что она опять с Дазаем. Думал, она такая же, как и он. Боялся, вдруг Миерей и вправду сблищиться с Дазаем. Она не пришла ко мне в тот вечер, а я злился на неё, потому что ревновал. — Катай, мне нужно тебе кое-что сказать, — Куникида сел на стул. Тяжело было говорит правду. Там даже скрывать нечего. Просто… — Миерей уехала из этого дома сразу после того, как её спасли. Минутная тишина, тиканье часов, и осознание услышанного. Её нет. И возможно, она не вернётся. — Зная её характер, Миерей больше не приедет сюда, — продолжил Доппо, — родители нашли её почти в самом центре Сурибачи. Вряд-ли, они снова отпустят дочь в это место. — Она оставила хотя бы номер телефона? — Нет. Катай закрыл входную дверь, снял обувь, и залез обратно в футон. — Я такой никчёмный, — прошептал он. Чуя дошёл до дома Юи-сан, бабушки Ширасэ. Как оказалась, там никого не было. Соседка сказала, что госпожа и господин Ёмико забрали бабулю Юи и Миерей. Год прошёл незаметно. После похищения Портовой мафией, Миерей долго лежала в больнице для душевно больных. Закрывая глаза, она каждую ночь видела надзирателя, Мори, маленького Ширасэ и тех детей, которых расстреляли прямо на её глазах. Она много раз задавала себе вопрос: «Где были родители?». Они были в Токио. А маленькую Миерей оставили в Сурибачи с бабушкой Юи. Когда братья учились в престижных Токийских школах, она воровал для себя и бабушки еду. Они пировали, ходили по ресторанам, гуляли, а она, маленькая девочка, ввязалсь в конфликт двух опасных организаций. Она выживала, пока родители и братья наслаждались спокойной жизнью. Последней каплей Миерей стало то, что они упекли её в психушку. Конечно, она была им благодарна, но не настолько, чтобы улыбаясь, говорить о их благодетели и щедрости. В этот раз Ёмико больше не сдерживала свои чувства. Брат спросил её, как она поживала в Сурибачи в такое нелёгкое время. Девушка рассмеялась ему в лицо. — Я только недавно вышла из больницы, а ты уже спрашиваешь. Неужели, вам так интересно? — Ёмико наклонилась голову немного в бок. Средний брат, перебивая ответ старшего, положительно закивал головой. — Одежду я воровала, либо Юи-сан перешивала старые тряпки. Электричество было. Вода тоже была, но мылась я раз в неделю. Горячая вода в Сурибачи редкость, — Ёмико помрачнела, — еда из мусорки была деликатесом. — Прекрати, Ёмирей, не стоит вспоминать ужасное прошлое, — так называемая «мама», погладила девушку по руке, — сейчас тебе ничего не угрожает. Юи-сан позвонила, сказала, что тебя уже месяц не было в тех краях. Мы с папой сразу выехали в Йокогаму. Но ты нашлась в своём доме. Это хорошо. — Жаль, что та женщина умерла, пока ты была в больнице, — «папа» убрал газету в сторону. Зрачки Ёмико расширились. Быть не может, Юи-сан, бабуля, умерла. А ей это сказали только сейчас. Ублюдочные твари. — Мы отправили её в больницу для пожилых людей, там она скончалась. Всё-таки возраст, — «мама» тяжело вздохнула. — Вы такие мерзкие. Мне противно находиться рядом с вами. «Та женщина»? Она была мне мамой. Не ты, а она воспитывали меня, — Ёмико крикнула на хозяйку дома, — где вы были, когда я умирала? В ответ полились куча жалких оправданий. Девушка не стала их слушать. Встала, собрала свои вещи, одолжила, а точнее украла деньги из тумбочки брата, и ближе к вечеру уехала из Токио. Такие противные люди встречались ей впервые. Даже в Йокогаме люди… — Мне один билет до Йокогамы, пожалуйста, — Ёмико улыбнулась. На душе стало спокойно. Казалось, что вулкан внутри неё потух. Будто грязное болото превратилось в чистый пруд. Она вышла на станции. Такое привычное место. Ничего не изменилось. Даже жавчка, которую она приклеила к стене рядом с мусоркой, осталась. Или это не её жвачка. Сути вещей это не меняло. Город не поменялся. Зато поменялась она. Её мысли и чувства пришли в порядок. Ширасэ, свою детскую любовь, Миерей отпустила, как Юи-сан, и тех других детей. Девушка достала телефон и набрала давно знакомые числа. Гудки, долгие, мучительные, и наконец-то долгожданное: — Алло, Катай Таяма слушает… Говорите… — Катай. — Кто это? Мы знакомы? — Катай, это Ёмико Миерей! Ты узнал? — от радости она вскрикнула. Прохожие смотрели на неё, а потом отворчаивались, думая, что девушка либо сумасшедшая, либо жизнерадостная. — Узнал! Ёмико, я столько всего должен сказать тебе! — Катай записался, но говорил, кричал в трубку. — Я приду к тебе! На этот раз точно приду! На другом конце провода раздался звонкий смех. — Я встречу тебя. Миерей улыбнулась телефону и быстро село в нужный автобус. Сожаление и боль уходили с каждой секундой. Она понимала, что где-то тоже была неправа, где-то глупа и даже слишком наивна. Но сейчас она готова поговорит и принять реальность. Обида уже прошла. Тоска и отчаяние рассеялись. В сердце не осталось ничего, кроме радости. Она простила их. Простила всех, кто причинил ей боль. Она простила…