Когда догорит свеча...

      Вечерний сумрак опустился на Прагу — замечательный город в Чехии, что славится своими многолюдными площадями, аккуратными миниатюрными домами, величественными соборами и интересными архитектурными строениями. В это волшебное время лучи солнца дарят последние «поцелуи» всем, до кого и чего дотянутся — уставшим пражанам и заинтересованным туристам, их домам и общественным местам.       Умирающие солнечные зайчики смотрелись необычайно красиво сквозь витражные арочные окна собора Святой Авроры. Казалось, сотни этих красочных сполохов разбавляют холодное великолепие внутреннего убранства святого места, делая его чуть более уютным. Алтарь, кафедра, амвон, за которым стоял священник — всë это вдруг озарялось яркими пятнами, которые жили сами по себе, прибавляя таинственности. Завораживающее зрелище…       — Дэниел, сын мой, разве ученики должны отвлекаться от занятий? Разве так себя ведут дети Божьи? — священник, что до этого читал главные моменты католичества, поднял глаза на темноволосого мальчугана, который того явно не слушал. — Раз уж я не удостоился твоего внимания, будь добр сам прочесть писание двадцать шестое из текста Вульгаты.       — Простите, отец Габриэль — восьмилетний паренëк оторвал взор небесных глаз от бликов витражей и сконфуженно опустил голову, избегая строгих очей своего наставника, пока тот не положил перед ним книгу в довольно новой обложке.       Мужчина с минуту поглядел на макушку своего воспитанника, усердно читающего упрощëнный вариант святых сочинений, а затем тяжело вздохнул. Стыдливая поза последнего невольно заставила его задуматься, а не слишком ли он требователен к мальчишке? Всë таки он ещë ребёнок, которому так неожиданно пришлось повзрослеть…       Как же не справедливо порой поступает провидение. Одним оно предоставляет буквально все привилегии для шикарной, безбедной жизни и всякий раз разворачивает фортуну к ним лицом, а другим не обеспечивает ничего. Абсолютно никаких средств к существованию. А самое ужасное, судьба совсем не разбирается в том, кому какую жизнь преподнести. Политик с гнилым подобием души, на счету которого немало слëз, может жить припеваючи и не знать проблем до самой смерти, а мальчишка из подворотни, невинный ангел, так и не познавший родительской любви, должен бежать от протянутой костлявой руки, ведь жизнь, какой бы она не была, всего дороже. Дэниел…       Отец Габриэль никак не мог понять, почему происходит такое деление жизней. Священник просто знал, что на то воля Божья. А винить Господа и, уж тем более, не повиноваться Ему он перестал уже давно, перед тем, как похоронить своë прошлое.       — Дэниел, — вдруг подал голос священник, прерывая чтение мальчика, и, сев рядом с ним, положил массивную руку на хрупкое плечо. — Дэниел… — снова повторил он, пребывая в некой прострации, а затем повëл дальше, пристально вглядываясь в небесные глаза, — кто такой Господь?       Паренëк удивился резкому вопросу, но ответ, который втолковывали ему на протяжении трëх лет, он выдал чëтко и уверенно:       — Это наш Создатель. Тот, кто заботится обо всех и любит каждого. Тот, кто умеет прощать.       Отец Габриэль нахмурился и поспешил конкретизировать свой вопрос:       — а кто Бог для тебя?       — М-мой Создатель. — снова повторил мальчик, но уже не так уверенно, опасаясь неверности своего суждения.       — Он твой отец, Дэниел. Твоя мать, твой лучший друг, твой дальний родственник. Он твоë всë, мой мальчик. Никогда не смей забывать об этом.       — Но… Мой отец — это вы. Вы мне всегда помогаете, вас я уважаю и слушаюсь. — мальчик ярко улыбнулся и вдруг, с некой робостью, но не без удовольствия, крепко обнял своего наставника — и я вас очень сильно люблю.       Священник грустно улыбнулся и потрепал детскую голову, в которой роились такие чистые и наивные, неомрачëнные грехами мысли, которые Габриэль поклялся оберегать от зла.       — Не ври, мой мальчик. Ложь — одна из смертных пороков.       — Я не вру! — выбравшись из объятий, горячо крикнул растерянный Дэниел, на глазах которого невольно начали проступать слëзы.       — Врëшь, но лишь от того, что не знаешь истины. — мужчина успокаивающе погладил воспитанника по плечу, пронзительным взглядом посмотрел в небесные глаза, в которых вот-вот появятся дождевые тучи, и с чëткой постановкой слов продолжил, — Ты не можешь любить меня. Ни меня, ни кого-либо ещë. Только Бог достоин твоей любви, Дэниел. Только к Нему ты должен испытывать это прекрасное чувство. Люди непостоянны. Они греховны, от того их любовь не стоит и гроша. Запомни, мой мальчик. Внимай этой истине: единственным твоим возлюбленным может быть лишь Создатель, и никто больше…