Своя-чужая

      Вечерние разговоры с Андреем стали традиционными, Ирина чувствовала его заботу и беспокойство о ней. Она перестала скрывать тяжелые мысли, от которых её мучила в последнее время бессонница.       — Говорят, Марта приходила перед пресс-конференцией, навела порядок в вещах и ушла. Видимо, совесть всё же замучила, раз даже на глаза не захотела показываться. Достаточно дел она натворила.       — Ты жалеешь её?       — Андрей, нельзя так просто взять и вычеркнуть из своей жизни человека, который находился рядом с тобой на протяжении долгих лет. В какой-то степени я её понимаю, я вываливала на неё свои проблемы, но не вслушивалась, или не хотела — что чувствует она. Она была для меня как само собой разумеющееся. Не хочу её оправдывать, но и злость держать не буду.       — Как дела у твоей Субботины? — перевёл тему разговора Андрей, достал из шкафа бокал, налил виски. — Будешь?       — «У твоей Субботины», — передразнила его Ирина. — Ты так сопьёшься, если будешь пить каждый раз при нашем разговоре. Нет, не буду.       — А тебе лишь бы поязвить! — мгновение, и первая порция крепкого алкоголя приятно разлилась по груди.       — Нормально у неё, видно, что тяжело, но она справляется. Переживает, хотя я уверена, что с её силой воли она задержится в больнице ненадолго. Прогнозы хорошие. В скором времени думаю сделать её своим заместителем, она отлично показала себя в качестве руководителя. Тактичности с клиентами еще стоит поучиться, но в целом хватка что надо. Блистательная карьера, в её-то возрасте, — усмехнулась Ирина.       — Ты же просила принести сумку, — вспомнил Андрей, дошел до прихожей, снял сумку с вешалки, — может быть, выключишь на время мобильный? На него всё время кто-то упорно звонил, и, удивительно, как до сих пор не сел аккумулятор. Я рыскать в ваших женских вещах не имею привычки, вдруг увижу там чего-нибудь, от чего пострадает моя ушатанная психика.       Ирина кивнула, пожалев о том, что так в своё время и не научилась театрально закатывать глаза. В кармане сумки без труда нашелся телефон, но Ярская замерла, краем глаза заметив конверт со знакомой фамилией отправителя.       — Ты там привидение увидела? А я ведь как знал! — рассмеялся Андрей, но, не получив ответную реакцию, насторожился. — Иришка, что такое?       — Письмо, — сухо ответила Ярская. — От Кравченко.       — Так, и что ты намерена делать? — Андрей налил себе вторую порцию виски. Он действовал рассудительно в этой ситуации.       Ирина, внимательно на него посмотрев, забрала бокал и выпила содержимое одним глотком, словно это был шот.       — Если меня спросят, без раздумий отвечу, что это ты вскрыл конверт, бездушное ты чудовище, — Ирина нервно улыбнулась.       «Раз есть силы на сарказм, не всё потеряно», — подумал Андрей.       Пары секунд было достаточно, чтобы пробежать глазами по листку в клетку.       — Вот и всё, Андрей. Субботина — моя дочь.       Ирина швырнула письмо на стол, с тем же остервенением, что бросают проигрышные карты перед крупье. На кону стояло слишком много, и Ярская проиграла эту партию.       — Это еще ничего не значит, Ира!       — Как ты не понимаешь! Она знала! Она знает! — Ярская повысила голос. — Вопрос только в том, как давно. Неужели она наблюдала за мной, оценивала, и её приход в агентство не случаен? Нет, не верю… И эта встреча в больнице, после того, как умерла Инна, Лиля была так расстроена, может быть, она не видела этого письма? Такое невозможно сыграть или спрятать за маской равнодушия. Она не актриса…       — Не пришло ли время поговорить с ней и всё выяснить?       — Я боюсь, Андрей, — Ирина сжала пальцы в кулак, костяшки побелели. — Если она отвернется от меня, вся моя жизнь потеряет смысл.       — А как же я? А близняшки? Они без ума от тебя, как и я, — Андрей не терял надежды успокоить Ирину. — Если это того потребует, мы вместе пойдем к Лиле и будем уговаривать принять тебя.       — Да ну тебя, Скворцов, — Ирина махнула рукой.       — Тебе вызвать такси?       — До больницы? — Ирина недоверчиво взглянула на бывшего супруга. — Ты серьезно? Нет, не сегодня, мне нужно обдумать всё. Оставишь меня одну, Андрюша? Обещаю не делать глупостей.       Андрей не стал приводить доводы, при которых Ирина могла бы пойти отдыхать, знал, что всё бесполезно. Он приглушил свет и вышел из кухни. ***       Этой ночью Ирина так и не ложилась, она курила сигарету за сигаретой, прокручивая в голове моменты своей жизни: знакомство с Юрой, беременность, роддом, истерики, работа, Андрей, и вот новая страница, в которой не было места прошлому и неуверенности.       Ближе к шести Ирина привела себя в порядок, переоделась и нанесла привычный макияж. Она не могла струсить именно сейчас. Один раз, отступив перед трудностями, сбежала от проблемы, принеся тем самым череду раскаяний и слёз.       «Пусть мне будет очень больно, — размышляла Ярская, — но я, наконец, перестану жить в ожидании чего-то лучшего. В ожидании прощения от своей собственной дочери, для которой много лет я была совершенно чужой».       Вызвала водителя, забрала Лилины вещи, кратко бросила:       — Нет, не в офис. Сперва заедем в больницу.       На фоне играл легкий чиллаут, он помог собраться с мыслями и настроил на разговор. Медсёстры без проблем пустили в палату в неприемное время, в прошлый раз Ирина принесла на пост дежурной медсестры два пакета с жутко дорогими и вкусными сладостями и экзотическими фруктами.       Постучала, не стала дожидаться ответа, сразу открыла дверь.       — Доброе утро, Лиля, — прошла, поставила сумку Субботиной около тумбочки, села на стул, закинула ногу на ногу. — Приехала тебя проведать. Как ты?       — Доброе утро. Вы сегодня рано, Ирина Михайловна, — Лиля улыбалась, ей было приятно общество Ярской. — Болит всё, словно меня переехал трамвай. Но мне не дают скучать, занималась с реабилитологом, а еще вчера заходили Денис, Поля и Жанна, веселили и развлекали меня. Динька описал ситуацию на работе, что все бегают, как в муравейнике.       — Это уж точно. По поводу нападавших из органов приходили?       — Да, я рассказала, что помнила, обещали их найти, но я сомневаюсь. Только самого упитанного и смогла описать, а двоих не помню совсем.       — Хорошо. А ещё. Скажи, пожалуйста, как долго ты собиралась держать это в тайне? — Лиля незамедлительно поняла, о чём речь, она растерянно подняла глаза на Ярскую, думая увидеть её рассерженной, но в её глазах читалось столько нежности и отчаяния одновременно, что девушка опешила. Ирина же пересиливала в себе желание сползти на пол и разрыдаться. — Я наделала много ошибок в своей жизни, ты имеешь полное право вычеркнуть меня из своей, раз первые девятнадцать лет ты вполне обходилась без меня. Но хотя бы просто поговорить? Высказать мне всё, разорвать любое общение? Просто дать понять, что не желаешь меня видеть?       После некоторой паузы Лиля едва слышно начала рассказывать:       — После автокатастрофы с родителями мне казалось, что часть меня умерла навсегда. Когда Инна рассказала о том, что я приёмная, когда в ящике у Марты нашла это письмо, я поняла, что судьба дает мне второй шанс, что мне подарили вторых родителей. Той ночью я шла к вам, Ирина Михайловна, — глаза были заполнены слезами. — Находясь в больнице, всё обдумала, оценила шансы уйти отсюда на своих двоих, и поняла: нужно как-нибудь самой справиться. Я боялась, что не буду вам нужна. Вот такая — не нужна.       — Глупая моя… Ты серьезно считаешь, что это меня бы остановило, чтобы назвать своей дочерью? Что я отвернулась бы от тебя? Я подозревала, но у меня не было фактов, не было уверенности. Домыслы, догадки… еще вчера я не знала, в курсе ли моя дочь о том, что она приемная, не знала, где она и что с ней. Лиля, ты — лучший подарок, который могла преподнести мне вселенная, — Ярская говорила, говорила, говорила, боясь, что больше не будет такой возможности. —  Не найдется таких слов, которые смогут оправдать мой поступок. Я очень хотела тебя вернуть. Всё сложилось иначе. Мне остаётся лишь надеяться на то, что когда-нибудь ты меня простишь за всё.       — Вначале, когда я только узнала, злилась и не верила. Но помните, как вы сказали: и не такое можно простить? — Лиля замерла. Сейчас она должна была произнести самые важные слова. — Я давно поняла и простила. У меня мурашки от мысли, что почти год я была под твоим сердцем, мама. Я не хочу, не могу, не смогу снова потерять родителей. Ты мне нужна.       Ирина уткнулась лицом в Лилину ладонь. Испытывала ли она в жизни большее счастье, чем в этот момент? Все победы в карьере на фоне слов дочери разом померкли. Ирина сжала её кисть обеими руками.       — Вчера я сказала тебе, что буду рядом с тобой столько, сколько потребуется. Тогда я говорила от лица начальницы, сейчас я повторю это уже в роли матери. Теперь я всегда буду рядом с тобой, — Ирина встала, аккуратно обняла новоиспеченную дочь. — Мне не верится.       — Заканчиваем посещения, завтрак и на процедуры! — строгий голос прервал их разговор. — Вечером приходите.       — Я обязательно приду, — заговорщически подмигнула Ирина, — и если ты не против, со мной будут Андрей, Лиза и Кейт. Они будут очень рады повидаться с тобой.       — Я не против, — с Лили не сходила улыбка, груз последних дней упал с души, она вновь обрела спокойствие.       Спустя неделю Лиля неуверенно, но вполне самостоятельно (если не считать поддержку Ирины) вставала и доходила до двери в палате, через ещё несколько дней прогуливалась по длинному больничному коридору. Лиза была в восторге, что у неё появилась старшая сводная сестра и без умолку рассказывала Лиле о всяких приключениях, с ней случившихся, не забывала и о Бруте. Кейт к тому моменту уже уехала обратно в Америку, потому новая сестра была как раз кстати.       — Замучила уже своими разговорами, — строго пожурила Ирина Лизу, заходя к Лиле, — стоило только на десять минут задержаться.       Девушки переглянулись между собой и рассмеялись.       — Ещё и спелись! — теперь Ярская улыбалась. — Лиля, у меня для тебя хорошие новости — убедила врача, что дома ты быстрее пойдешь на поправку, так что сейчас готовят документы на выписку.       — Дома? — тихо переспросила Лиля. С момента откровенного разговора прошло больше недели, но Ирина не обсуждала с ней дальнейшие действия. Расспрашивала о детстве, о родителях, ворошила приятные воспоминания, но не говорила, что собирается делать со свалившейся на голову дочерью.       — Да, дома. Что тебя удивляет? — не отрываясь от разбора вещей, которые ей передала Жанна, ответила Ярская. — Там и стены помогают. Будем гулять с тобой на обеде и по вечерам, с Андреем я тоже договорилась, он будет возить тебя на восстановительные процедуры.       — Нет, я… — Лиля замялась.       — Ты хотела поехать к подругам? Сейчас это не самый лучший вариант, да и мне, откровенно говоря, — Ирина замолчала на мгновение и слегка прищурилась, глядя в глаза дочери, — хотелось бы побыть с тобой как можно больше. Переодевайся, а мы с Лизой выйдем на пару минут. Лиза!       Окрик вывел девушку из состояния задумчивости, она послушно последовала за Ириной.       Лилю переполнял детский восторг, она много раз представляла себе, как переезжает с вещами к маме, о совместных задушевных разговорах по вечерам, но не думала, что это произойдет так скоро. К отцу Лиля приняла решение слетать несколько позже, не стала звонить и пытаться объясниться. Кроме того, она не хотела, чтобы Юрий... чтобы папа приехал в Москву и ненароком разрушил только наладившиеся отношения между Ириной и Андреем. К тому же Андрей предложил Ярской снова стать его женой, и та, подумав, согласилась.       — Готова? — оторвала от размышлений и вернула в реальность Ярская. — Отлично выглядишь. Документы готовы, можно идти. Давай, я помогу тебе.       — Я сама, — было упёрлась Лиля, но в соревновании по упорству Ирине не было бы равных. Подхватив дочь под руку, она рассмеялась.       — Субботина! Сколько можно со мной спорить! И, Лиля, если ты не собираешься в ближайшее время замуж, подумай, не хочешь ли взять другую фамилию — мою.       — Скворцова? — расхохоталась Лиза. — Папа будет очень рад!       — Это просто невозможно, вдвоём вы невыносимы, — по-доброму ворчала Ирина. — Твоему папе по поводу смены фамилии я ничего не обещала, между прочим.       С этого дня началась новая совместная история Ирины Ярской и Лилии Субботиной, но уже в совершенно новых качествах — как история матери и дочери.