Искры

      Тема: первый раз/поцелуй       Предупреждения: слэш, сопли, непосредственное отношение к «Неучтенному фактору»       Низкий рычащий мяв доносился будто бы со всех сторон.       По весне коты в Зоне сбивались в стаи и совместными усилиями призывали самок. В это время года они были особенно опасны: обычно слабое пси-воздействие, которого хватало лишь на то, чтобы притупить бдительность жертвы, сделать ее сонной и невнимательной, усиливалось в разы. Оно уже не успокаивало, наоборот - будоражило, наэлектризовывало каждый нерв, заставляло испытывать странное восторженное предвкушение.       У Семецкого кружилась голова, его шатало, но он старался не отставать. Вцепился взглядом в затянутую черным спину, как в якорь, ни на мгновение не выпуская из виду.       А вот Шухова брачные игры местных кошачьих, казалось, совершенно не трогали.       Может, так оно и есть? Он же, в конце концов, мертвый, зачем ему весна?       Очень хотелось спросить об этом. Но Семецкий даже в нынешнем своем состоянии понимал, что вопрос дурной и обидный.       А буйные пси-мутанты расцветили мысли новыми красками. Хотелось куда-то бежать, лететь, падать в высокую траву, смеяться и почему-то все это - вместе с Рэдом. Руки буквально чесались - обнять, прижать к себе, и, хотя бы на секунду увидеть на мрачном изуродованном радиацией лице не кривую ухмылку, а настоящую улыбку.       В конце концов, что Шухов ему сделает? Зарежет? Звучит, как начало анекдота: «однажды Черный Сталкер попробовал убить Семецкого, и так ему это дело понравилось…».       Не в силах больше сдерживать распирающее воодушевление, он плюнул на все, в два шага догнал Рэда и повалил в высокую траву.       Губы Юрки оказались слегка обветренными, но мягкими - почти, как у девушки.       Шухов вдруг подумал, как давно его никто не целовал, даже в щеку - лет семь точно. Да и кто это был в последний раз?       Он не мог вспомнить.       Семецкий все так же лежал на нем, цеплялся за отвороты плаща, и смотрел как-то дико, даже испуганно, будто ждал чего-то. Насмешки? Крика? Удара?       Рэд некоторое время разглядывал его глаза - такого чистого небесно-голубого цвета, что казалось - не настоящие, и думал, что окажись на его месте кто угодно другой, кровопролития было бы не избежать. Но на Юрку рука не поднималась.       Вообще, что странно - не было ни злобы, ни неприязни, лишь какая-то тихая светлая печаль: будто бы Семецкий пообещал ему что-то, поманил за собой, приоткрыл уголок долгожданного подарка, но подарок этот предназначен не Шухову.       Нет, не то чтобы он хотел продолжения... Ну ладно, может и хотел. Но не так, не здесь. И уж точно не по причине навеянного весенним кошачьим концертом помешательства. Возможно, Рэд просто не хотел бы видеть этот страх, это недоверчивое удивление: как, ты мне даже в морду не дашь?       - Ну ты либо слезь, либо… - усмехнулся он, но попыток сбросить с себя тяжелое тело не предпринял.       - Прости, - Семецкий неловко отстранился.       И Шухов вдруг понял, что боялся он не драки, а его реакции. Ну да, сложно испугать мордобоем того, кто умирает каждый день, но неужели можно ссорой?       - Прости, - повторил Семецкий. - Звучит банально, но я не знаю, что на меня нашло.       - А Журналист попытался бы мне голову оторвать, - невпопад ответил Шухов, глядя в небо. Подниматься он не спешил.       Сорвал прошлогоднюю сухую травинку, сунул в зубы. В груди разливался жар обиды - бессмысленной, но всеобъемлющей: на Зону, лишившую его такой обыденной для остальных вещи, как поцелуй. На свою недо-жизнь, когда единственным доступным для контакта женщинам нужно платить за секс. Но тепла-то у них не купишь. На собственное тело, изуродованное так, что даже шлюхи опасались к нему прикасаться. На себя: за то, что случайный - иначе не назовешь - поцелуй вскрыл эту рану. И на Семецкого - такого понимающего, смотрящего с таким сочувствием… и жалостью.       Ну да, пожалуй, Рэд действительно заслуживает жалости: самый крутой мутант Зоны - и впадает в смертную тоску от малейшего проявления симпатии в свою сторону. Совсем расклеился, тряпка!       Это весна так действует, не иначе.       Он поднялся на ноги, отряхнулся и снова пошел вперед: надо было успеть до темноты.       Коты по-прежнему орали где-то неподалеку. Семецкий молча плелся следом. Шухов не хотел знать, о чем он думает. Закрылся так, чтобы даже случайно не зацепить, не услышать его гребаной жалости.       Поэтому совершенно не ожидал, что Юрка схватится за плащ на спине, рванет, впечатывая в случившееся поблизости дерево, нависнет сверху, напряженно вглядываясь в лицо.       - Ты чего? - Рэд выплюнул соломинку, стараясь выглядеть непринужденно. Он мог бы вырваться из захвата - без проблем. Но тоскливая обида на весь мир лишала смысла всякое действие…       Семецкий улыбнулся и поцеловал его снова.       Он не знал, правильно ли понял то, о чем Рэд молчал. Просто рискнул.       Не то чтобы он отдавал предпочтение мужчинам. Но, поразмыслив, пришел к выводу, что выбор в Зоне весьма ограничен, у Шухова выбор ограничен просто катастрофически, да и к мужчинам - именно самцам Homo Sapiens, со всеми присущими им комплексами, мачизмом и стандартизированной психологией - отнести его уже довольно сложно. Нет, мачизм в нем был, как и комплексы, но под влиянием вынужденного одиночества они обострились, приобрели черты локальной трагедии и обернулись в итоге хроническим кризисом самооценки.       Шухов не сопротивлялся. Но и не отвечал. Казалось, он озадачен и никак не может решить, что делать дальше: отталкивать не хочется, но и довериться страшно.       Семецкий тронул губами его висок - левый, обожженный. Проследил длинный шрам от уха к шее. Он не знал, болят ли ожоги, поэтому старался касаться едва-едва, скорее обозначая отсутствие неприятия, чем целуя по-настоящему.       Видимо, угадал: Рэд вдруг вцепился в его ворот, привлекая ближе, отвечая - так жадно, словно пытался отпугнуть своим напором, заставить отступить.       Семецкий прислушался к себе, но не нашел даже тени отвращения к происходящему. Ему нравилось обнимать сильное тело, нравился скрип кожаного плаща и шорох коры под лопатками Шухова. Нравился вкус его кожи - солоноватый, терпкий. Его не свойственный людям грозовой аромат, который почти не перекрывали запахи табака и дыма.       - Если не прекратишь, я тебя прям здесь выебу, - хрипло прошептал Рэд.       - Это еще кто кого, - усмехнулся Семецкий, вклиниваясь ему коленом между ног.       - Хочешь поспорить?       Мгновенно взвившийся внутри дух соперничества слегка прочистил им мозги, позволил чуть трезвее взглянуть на происходящее.       Семецкий отстранился, буквально кожей ощущая, как Шухов сдерживается, чтобы не податься следом.       Недалеко, метрах в пятнадцати от них обнаружился молодой кот-баюн. Он сидел на заднице, и натурально пялился на легендарных сталкеров, тихо и очень удивленно помявкивая.       - Кажется, Зона в шоке, - хохотнул Шухов.       - И как всегда - никакого понятия о приватности, - вздохнул Семецкий.