Грязь

— Почему ты так не хочешь знакомиться с моими родителями? Я с твоим папой знаком! — О, Чон Чонгук, в твоем коварстве мы уже не раз убеждались, — Чимин фыркает себе под нос. — С папой он моим познакомился… Приехал, когда папа гостил у нас с Юнги, и прямо с порога: «Я жених вашего сына и отец будущего внука». Я не знал, куда себя деть! — Ну, Мин-и, я думал, что это очевидно и ты делишься такими вещами со своим папой, — Чонгук хмуро смотрит на омегу, который продолжает копаться в шкафу, чтобы хоть как-нибудь отвлечь себя от перепалки. — Пойми, я же не хочу ничего плохого тебе сказать, просто я думал, что это очевидно… — Ладно, извини, — Чимин наконец-то выныривает из шкафа с черными брюками и подходит вплотную к альфе, чтобы уткнуться лбом ему в изгиб шеи, вдохнуть шумно и продолжить только от ощущения чужих рук на своей талии. — Я просто волнуюсь и я понимаю, что тебе самому было неловко и неприятно. Мне просто было как-то стыдно говорить об этом, ну знаешь… мой предыдущий опыт этому никак не способствовал. Я понимаю, что ты другой, но я правда очень сильно боюсь. Даже твои родители… Что ты им обо мне хорошего можешь рассказать? Я абсолютное ничтожество. — Чимин, посмотри мне в глаза, — Чонгук пальцами подхватывает его подбородок и силой заставляет поднять голову, заглядывает в влажные глаза и только шумно вздыхает. — Ты прекрасный, удивительный человек. Да, ты совершал ошибки, а кто нет? Ты большой молодец, сам воспитывал сына, обеспечивал, не стыдись себя, все хорошо. — А как же моя работа? Не думаю, что они захотят, чтобы их сын связывался со стриптизером. — Я им говорил о твоей работе и в ней нет ничего постыдного, это всего лишь танцы, — Чонгук обнимает Чимина за плечи и прижимается губами к его виску, чувствует быстрый пульс. — Я рядом.

***

— А что у твоих родителей есть еще дети, кроме тебя и Инсона? — Санхек чуть склоняет голову на бок и заинтересованно смотрит на альфу, когда они въезжают в коттеджный поселок, где дома часто сдавали для частных вечеринок. Чонгук легко улыбается, наблюдая за ребенком, и только кивает. — Да, у меня есть старший брат, его зовут Хосок, ты послезавтра познакомишься с ним, если он будет. — Пап, я тоже хочу старшего брата, — Санхек возбужденно подскакивает сидя на сидении и смотря на взрослых. — Милый, у тебя будет скоро младший братик, — Чимин улыбается, повернувшись к сыну и замечает, как его лицо искажается от непонятного ужаса. Ребенок кривится и морщит нос, будто съел дольку кислого лимона, на лице неподдельное отвращение и это так сильно ему не нравится, что он даже смолкает. — Фе! — Санхек высовывается язык для усиления драматического эффекта, конечно же, и, прищурившись, смотрит попеременно то на Чимина, то на Чонгука. — А постарше ничего вообще не было в этих детских магазинах? Как вы вообще это себе видите? А поменять нельзя? Я же буду его перезать! — Презирать, — на автомате поправляет Чонгук, когда паркуется у ворот дома. — И это тоже! — Чонгук, куда мы приехали? Чимин рассматривает небольшой коттедж рядом с явно рукотворным озером, пытаясь уловить настроение альфы. Сегодня день святого Валентина и он предложил небольшой семейный ужин в тихом месте вместо обычного столика в ресторане в окружении сотни незнакомцев, будто в какой-то столовой. Но Чимин думал, что под условное «тихое место» идеально подходит их квартира, он даже попросил Юнги этот самый ужин приготовить, игнорируя полностью его лисий прищур и тихие смешки. Он думал, что они вечер проведут дома, и совсем не ожидал, что альфа, который ввалился после работы в квартиру с двумя огромными букетами белых роз, скажет им собираться, потому что они уезжают. Это было странно, но это определенно значило какой-то романтический сюрприз. — Я снял небольшой домик, чтобы провести день со своей семьей, — Чонгук глушит машину и мягко улыбается, подхватывая ладонь Чимина, чтобы поцеловать. — О, как мило! А твои родители об этом знают? — омега смеется, наблюдая за тем, как альфа от недовольства толкает язык за щеку и обиженно кивает головой. Чимин просто любит иногда подкалывать Чонгука. То ли гормоны бушуют, то ли воспоминания накатывают — он не знает, но не может себя удержать, особенно после того, как он узнал, что родители Чонгука не так уж и много о нем знают, кроме того, что он одногодка их сына, стриптизер и у него есть ребенок. Чонгук называет их семьей. Санхека по умолчанию считает сыном, а Чимина если и не называет супругом, то от «жениха» никогда не отказывается. Они жили семейной жизнью, пока в один момент не осознали, что даже с родителями друг друга лично не знакомы. И если Чонгук решил эту проблему с некой долей радикализма, то Чимин не мог просто завалиться в дом к его родителям, и ему еще предстояло послезавтра выдержать все эти натянутые улыбки и любезные расспросы о жизни. Вы будете разочарованы ответами! — Мин-и, откуда столько яда? Ты же в таком нежном состоянии! — Не расслабляйся, Чон, — Чимин наклоняется ближе к его уху, опуская ладони на крепкие плечи, — я само зло. — Уже жду не дождусь, когда твой статус со зла, поменяется на «Чон», думаю, тебе пойдет на пользу, — альфа целует его в висок и проводит большим пальцем по линии челюсти. — Люблю тебя, дорогой. — Я тебя тоже, — и целует в нос. Чонгук отстраняется от него и выходит из машины, помогает омегам, открывая двери, а Санхеку отстегивает застежку в автокресле, наблюдая только за тем, как ребенок дует губы недовольный тем, что остался без старшего братика и вообще ему очень не повезло с родителями. Родителями… Чонгук ставит мальчика на землю, наблюдая за тем, как он неловко мнется перед входом в дом, хватаясь за чиминовы пальцы для уверенности. Милый активный омежка, у которого всегда найдется тысяча вопросов и тысяча разнообразных увлекательных историй. Он уже привык к этому… К хорошему всегда быстро привыкаешь, а его семья — лучшее, что с ним когда-либо случалось. Они идут в теплый дом, где Чонгук, не без помощи брата, все уже подготовил к романтическому ужину в теплом семейном кругу. Чимин заходит в коттедж и тихо ахает, замечая огромное множество декоративных крошечных свечек и цветов, прикладывает ладошку к губам. Они снимают верхнюю одежду и идут в столовую, где их ждет еще теплый (тоже не без помощи брата) ужин на троих и волшебная атмосфера благодаря свечам, гирляндам и разнообразным букетам. — Здесь так красиво… — Санхек осматривается и подходит к молочному хлопку в стеклянной вазе, касается совсем аккуратно пальчиками и улыбается. — А это такое растет или это кто-то сделал из ваты? — Это хлопок и да, он таким растет, — Чонгук улыбается, помогая Чимину сесть, целует его за ухом и обнимает со спины. — Хек-а, пошли к нам. Он усаживает за стол омежку и комната полностью погружается в ненавязчивую семейную идилию, тонет в уюте и запахе свежих цветов. Они разговаривают в большей мере с Санхеком, чем между собой, дразнят, называя хеном и только смеются, когда тот дуется и говорит, что малыша этого в свою семью не примет никогда. Примет. Чимин знает это, поэтому особо не переживает. Его сын никогда не признает того, что ему приятно быть старшим в детской компании, приятно быть главнее и вести себя так, как ему хочется. Он возмущается, что никаких детей, а на деле же у него чуть краснеют его пухлые щеки и кончики ушек, он стесняется и ему немного неловко слышать о себе в таком ключе. Чимин почему-то уверен, что Санхек способен стать лучшим старшим братом. Чонгук (еще один ребенок в этой комнате, пожалуй) продолжает увлеченно спорить с младшим, доказывая, как же хорошо быть хеном, заботиться о ком-то и помогать, как это вообще прекрасно, когда у тебя есть младшенький, как вам хорошо вместе и без родителей. — Да? Но ведь Инсону выгодней, чтобы у него был ты братом, а не я! — Санхек складывает руки на груди и улыбается с таким превосходством, на какое только способен, наслаждается только тем, как Чонгук открывает и закрывает рот. — Я альфа, у меня больше обязанностей перед младшим. А вдруг твой братик тоже родится альфочкой? — Так вы даже не знаете, что купили?! Санхек выглядит оскорбленным, а Чимин впечатывает ладонь в лоб. Да, общение его сына с Юнги когда-то должно было вылезти боком. И ведь проблема и не проблема вовсе, просто Мин умеет в красках расписывать, а Санхек своему хену привык верить. Хен ведь не может говорить неправды любимому донсену. Может! И на вопрос, откуда же берутся дети, Юнги ответил, что их покупают в пробирках на специальном рынке, а потом вводят омегам под кожу на животе, где малыши и растут… Версия же Чимина про двух любящих людей вызвала у Санхека больше скептицизма, а выдержка Чонгука из книжки про то, как же правильно объяснить, вообще была освистана и обсмеянна — мало похоже на правду. Ведь если нужны двое, то почему они с папой всегда были одни? — Хек-а, ну мы же уже говорили, что детей не покупают… — Чонгук цокает языком, смотря на ребенка, самодовольство которого растет в геометрической прогрессии, а потом только вздыхает. — Но это больше похоже на правду, чем твои семечки! — Санхек насупливается, кажется, теперь больше с недовольством, злобно смотрит на альфу и в любой момент готов взорваться криком. — Эй, не ссорьтесь, сегодня же праздник, — Чимин берет сына за руку и хмуро зыркает на Чонгука, призывая закрыть рот и не устраивать разборок, он ведь старший все-таки. — Хек-а, мы верим тебе, просто иногда и так бывает, как мы говорили, у всех по разному, котенок. Одно точно — это девять месяцев в папином животике до рождения, а как туда попадает малыш уже не столь важно, некоторые даже в больницу ложатся. — Прости, — Санхек выдыхает и опускает голову, теряя весь свой запал в одночасье, — просто вы говорите, что двое, а мы с тобой всегда только вдвоем и были. — Хек-а, а ты не хочешь капкейков? — Чонгук переводит хитроватый взгляд на ребенка и мягко улыбается, когда тот начинает радостно кивать. Альфа идет на кухню и достает из холодильника большой поднос с угощениями, пытаясь справиться с волнением и дрожащими пальцами. Главное, чтобы все сегодня вышло, чтобы все получилось и ничего ему не помешало. Он и так уже очень сильно сглупил, когда чуть не поссорился с Санхеком. Ему нужно быть более сдержанным и не психовать сегодня, ему нужно быть… — Все хорошо? — Чимин обнимает его со спины и мурлычет куда-то в плечо. — Ты так резко ушел… Не злись на меня, просто у меня не было никогда альфы рядом, у папы тоже, после смерти отца у него даже течки прекратились, он никого не видел рядом и просто с головой ушел в работу. А Санхека… Он еще не привык, что у него есть отец, он любит тебя, но считает кем-то вроде Юнги. Не обижайся, ладно? — Чимин, я не злюсь и не обижаюсь, я сам заигрался, — Чонгук поворачивается к нему и целует в нос. — Мы просто привыкли препираться между собою с Хосоком и, когда родился Инсон, мы думали, что все закончится, родители вздохнули с облегчением, в доме должен был наступить мир и покой. А потом Инсон подрос… — Эй, у тебя милейший брат! — омега легко улыбается, прижимаясь к нему и блаженно щурится, когда его лба касаются губы возлюбленного. — Да, он очаровательный, но только на людях, дома он ведет себя отвратительно: капризничает постоянно, влезает в неприятности, дуется… Папа был в ярости, когда Хосок подшутил над Инсоном, а тот обиделся настолько, что ни с кем три дня не разговаривал! — Вы с Хосоком просто двое неотесанных альф, которые обижают милого ребенка, ты знал? — Чимин хитро щурится, замечая смешинки в глазах Чонгука. — Ты просто по гороскопу с ним сошелся, — альфа коротко целует его в губы и улыбается, заглядывая в медовые глаза. — Выходи за меня. Чимин шумно выдыхает и сглатывает внезапно образовавшийся комок в горле. Вот так вот просто, без каких-либо выступлений… «Выходи за меня». Держит в объятиях и целует, касается носом кожи, наслаждаясь легким сладковатым запахом, будто и не нужно ничего больше и никто им не нужен тоже, будто только так правильно, а все остальное не более чем пустые речи и сказки. У них есть своя сказка. — Чонгук… — Подожди, ничего не говори, — альфа прикладывает указательный палец к его губам и поворачивается к кухне, доставая из конфетницы синюю бархатную коробочку. — Я хотел сделать это при Санхеке, вставить в крем и торжественно преподнести, но я думаю, что именно сейчас идеальный момент, — Чонгук отходит от него на несколько шагов, чтобы встать на одно колено и открыть крышечку коробки, демонстрируя широкое кольцо. — Пак Чимин, — он видит как на глаза омеги наворачиваются слезы и легко улыбается, — ты выйдешь за меня замуж? — Боже… Чонгук… Да! — он уже не видерживает и плачет в голос, опускается на колени рядом с альфой, чтобы поцеловать его, обвив его руками шею. — Я люблю тебя. — Я тоже, милый… — Фе, как слащаво. Санхек демонстративно морщит нос, но очень неосмотрительно подходит ближе ко взрослым, которые, хитро переглянувшись, утаскивают его в объятия, чтобы зацеловать пухлые щеки. Похоже, счастье начинается здесь.