Леон
Мягкая. Кроткая. Покладистая. Хозяйственная. Любящая детей и готовая их воспитать. С крепким здоровым телом и смиренным характером.
Критерии подбора пары для Альф и иных оборотней едва ли чем-то отличались. Сейчас или несколько сотен лет назад.
Хранительница очага, мать наследников и Хозяйка стаи — три функции Главных волчиц были как ни одни другие важными и незыблемыми. И в соответствии с возложенной миссией логично возникали и пункты характеристик «счастливиц», становившихся по правую руку от своего вожака.
Чьей-то, но только не моей.
— Не знаю, что лучше, — обогнав впереди едущего тормоза, я покосился на свою мегеру, — когда ты брызжешь ядом, похлеще любой гадюки, или когда молчишь, подобно праведной монашке?
Часы указывали на третий час дня, а у нас наметились очередные эмоциональные качели. То мы близки к перемирию, то будто злейшие враги. Еще не было не единой минуты с нашего знакомства, когда мы оба могли бы выдохнуть спокойно.
Во всяком случае я.
— Решай сам.
Амелия лениво пожала плечами, делая вид, что дремлет. Ни то сарказм, ни то банальное равнодушие. Одна Валхалла ее разберет.
— На данном этапе, мне угодней, когда ты стонешь подо мной, — плевать. Хотела познакомиться со мной получше — милости прошу. — Хотя бы так ты больше похожа на пару, а не на ежа. Злобного и пыхтящего.
Рука было дернулась ущипнуть недовольную за бедро, но что-то мне подсказало это не делать.
— Смотрю, быть неудовлетворенной тебе явно не по нраву?
Лучше зайду сразу с козырей, пока она их сама не вытащит из-за пазухи.
Гулко выдохнув, Блэквуд приоткрыла веки. Я уже был готов принять испепеляющий взор и острую шпильку. В голове автоматически прокрутился заземляющий ответ. Но вместо этого последовало насмешливое хмыкание.
— Хорошо быть человеком, — отвернувшись к своему окну, Мэл повела плечом, — никаких животных инстинктов. Во всяком случае в отношениях. Исключительно личные заморочки и общественные стереотипы, — пальцы сильнее сжали лежащий на коленях кожаный тубус. — Внешность, интересы, секс — все устраивает? Поздравляем, вы пара, нет — поиски продолжаются.
Поправив на груди ремень безопасности, Амелия наконец обратилась ко мне. Задумчивая, с ироничной улыбкой на губах:
— Будем честны — отними у нас волчье чутье, мы бы даже не посмотрели друг на друга. Тебе по вкусу девочки более смазливого и миловидного вида, а мне, — оценочный прищур, и острый излом левой брови стал еще более острым, — … менее напыщенные и высокомерные.
Еще бы…
— Такие, как Остин Блэйз?
Солидарный кивок.
— Возможно.
— Тем лучше, что каждому из нас повезло родиться теми, кем мы являемся.
По салону разлетелся саркастичный возглас.
— Еще бы. Не каждой свезет повстречать такого Альфу, — приоткрыв окно, девчонка выдохнула: — Не мужчина, а мечта.
— Не могу взять в толк, — и ради этого, я, на минуту, отменил все дела. — От чего внутри тебя все так свербит? Вздыхаешь и охаешь, а затем скалишься, будто тебя держат в рабстве.
А ведь утром за приготовленным сэндвичем и нашей пробежкой я наивно предположил, что лед тронулся.
— Наше знакомство прошло вне всякого сомнения никак в ваших излюбленных женских романах. И распаляться в комплиментах с цветами в зубах я не стану. Но, если тебя это утешит, будь на моем месте иной Альфа, с тобой бы не церемонились, моя волчица, — четкий профиль Амелии не выражал ни одной эмоции. — Поймали, клеймили, оплодотворили. Из всех знакомых мне Верховных с парами поступали именно так. И, к слову, никто еще против подобного сценария не был.
Солгу, что в нашей стае Вожаки поступали аналогичным образом, но что моя мать, что бабка не отличались столь строптивым и норовистым нравом, а потому долгой притирки, кажется, с их стороны не было.
Выдержанная пауза не нарушилась словесным протестом девчонки. Она продолжала молчать.
— Я не сторонник сослагательного наклонения, и «что было бы если…» меня отнюдь не волнует. Я живу в настоящем и смотрю в будущее. В этих двух плоскостях у меня сейчас есть новая переменная. Это ты. И я хочу выйти с тобой на нормальную ноту общения. Без лишних конфликтов и противостояний. Так ты сэкономишь мне время и…
— И подкормишь мое царское эго. Ведь держать его в тонусе — главная моя прерогатива.
Мало того, что перебила, понизив голос, так еще усмехнулась, словно мои слова показались ей дешевой шуткой.
— Твоя нормальная нота общения, Леон — это предоставление тебе моего тела тогда, когда тебе будет угодно, немое восхищение твоей персоной и самой мыслью, что именно ты достался мне в качестве пары. А мне, как твоей волчице, встречно предоставляется возможность не рубить на корню свое прошлое и ликовать, что Альфа такого статуса наделяет «родом» кого-то вроде меня… — загнув поочередно пальцы на одной руке, Блэквуд выставила перед собой пятерню, — … ну как? Я ничего не пропустила?
От неровности дорожного полотна автомобиль слегка подскочил. Да, Блэквуд, ты как эта дорога, а я как этот внедорожник.
— Нет. Все озвучено верно, — спорить было бесполезно. У девчонки уже сформировалось гипертрофированное убеждение на мой счет. Подобное полемикой однозначно не изменить. — Ты удивительно прозорливая волчица, — насмешка сама слетела с губ, — а я редкий счастливец, коль повстречал
такую пару.
Как там говорил Хаксли? Мы все являемся заложниками собственных мифов? Что ж, кто я такой, чтобы менять чье-то восприятие вещей. Видишь меня похотливым самцом с завышенной самооценкой? Так тому и быть. Для меня ты аналогично — взбалмошная девчонка с розовыми очками на глазах. И снимать ты их сама пока не собираешься.
— Славно, — вновь откинувшись на спинку кресла, Амелия выудила из сумки связку ключей и, прокрутив те на пальце, подмигнула: — Рада, что мы договорились, — жестом указав повернуть за угол трехэтажной цветастой постройки, девчонка приготовилась покинуть автомобиль: — Составишь график нашего с тобой секса, и я уже под него подстроюсь со своей работой. — Валхалла, я не ослышался? — Только ты уточни, сколько приблизительно будет длиться каждый акт. Особенно в период растущей и полной луны, — не успела машина остановиться, как Блэквуд выпорхнула из салона, оставив после себя удушливый шлейф… недопонятости.
График… длительность актов…
Оплетка руля чавкнула от натиска пальцев.
Дерьмо! Я набил оскомину на бизнес- и политических переговорах для чего? Явно, не для того, чтобы со своей волчицей условиться на… секс по расписанию.
Секс по расписанию!
Блять.
Волк внутри ощерился, открыто выражая свое недовольство. Меня пробил озноб, заставляя мурашки скользнуть от шеи до самого копчика, а челюсти до характерного скрежета стиснуться, грозясь превратить зубы в крошку.
Инстинкт впиться в тонкую шейку девчонки и встряхнуть ее пару раз едва не преобладал над человеческими разумом.
— Ты идешь? — ментальное вторжение в мое сознание, и я невольно повернулся в сторону девчонки, что придерживала подъездную дверь. — Сначала заберем мои вещи, а уже после займешься подсчетом стратегически важных моментов.
Кто там ее родители? Бывший Вожак Южной стаи Блэквудов? Надо бы изучить в какого эта язва могла унаследовать свой характер.
Короткое сообщение Майку, и я последовал к паре.
Самой несносной из всех рожденных на свет.
— Собирай пока самое нужное на первое время, — поравнявшись, я постарался скрыть свое раздражение учтивым жестом перехватывания двери, пропуская Мэл внутрь, — остальное довезем позже.
Оценив сантиметровое расстояние между нами, Амелия лукаво сощурилась. Из-за существенной разницы в росте она намеренно привстала на носки, чтобы одарить мой подбородок дыханием:
— Как скажешь, мой Альфа, — проведя пальчиками по груди, девчонка по-напускному вздохнула. — Мне будет достаточно только парадных комплектов нижнего белья и платочка, на который буду пускать на тебя слюни.
Знаешь, крошка, с твоим характером тебе бы и человеком пришлось туго.
— Предпочитаешь кружево или кожу? — шагнув на первую ступень, Амелия приподняла подол своего платья, открывая вид на тесемку вокруг молочного бедра.
— Предпочитаю тишину, — две деловые встречи в угоду этого… недоразумения. Похоже надо заново учиться выставлять приоритеты.
— Как скажешь, Альфа, — изобразив зашивание рта, девчонка продолжила подниматься, то и дело бросая на меня заискивающий взгляд.
Теперь ясно почему я не спешил обзаводиться парой?
Три этажа испытывания моей выдержки, и Блэквуд отворила единственную дверь на пролете. В отличие от всех ниже предшествующих невзрачных дверных полотен, у ее квартиры было добротное из красного дерева и увенчанное коваными цифрами «один» и «три».
— Тринадцатая? Даже не удивлен, — хмыкнув, я шагнул в обитель моей бестии.
Первое на что напоролся взгляд — боксерская груша. Подвешенная в центре просторной комнаты, отделанной кирпичной кладкой — спортивный инвентарь сродни его хозяйке заставил меня удивиться.
— Если хочешь что-нибудь пожевать, открой холодильник. Там есть вяленое мясо. И, кажется, лимонное пирожное. Но его бы я не рискнула пробовать. Ему уже неделя.
Поднимаясь по винтовой лестнице на выступающий помост мансардного этажа, Амелия махнула на кухонную зону.
— На сборы мне нужно минут двадцать.
Я кивнул. Есть мясо и тем более испорченный десерт вовсе не хотелось, а вот изучить апартаменты — даже очень. С учетом того, кому они принадлежали.
Итак, приступим.
Лофт. Со строгим минимализмом, но не лишенный определенного уюта.
Прохладная паркетная доска цвета мореного дуба, стены, выложенные местами побеленным, но в основном классическим кирпичом. Черный кожаный диван с приятной для глаза белой оторочкой подлокотников; выточенный из каменной породы стол, накрытый рыбацкой сетью и россыпью спелых яблок.
Каминный портал с подкоптившимся визором и собранной вигвамом стопкой чушек. Чувствовалось, что буквально недавно девчонка сидела среди вороха разбросанных возле подушек и кочергой ворошила обугленные лучины и уголь.
Подойдя ближе к столу, я шагнул на небольшой круглый ковер с высоким молочным ворсом и стянутыми хвостиками по окантовке. Мягкая поверхность приятно аукнулась в стопах, заставив меня согнуть на ногах пальцы, как если бы лапами взрыхлил лесной дерн.
Приятно.
Подцепив яблоко и убедившись, что оно натуральное, я прошелся взглядом по креслу-качалке. Подобное было у отца в его мастерской. В раннем детстве я любил тайком с братом залазить на него и раскачиваться до состояния легкой тошноты. Своеобразная проверка на выносливость.
Чем больше я разглядывал интерьер, тем сильнее он откликался у меня внутри. Мне нравилось, что я видел, что трогал и по чему проводил пальцами, смахивая легкую дорожку пыли.
Особенно подвесные полки с великим множеством разных книг и торчащими из корешков закладок. И раритетный музыкальный проигрыватель, удачно дополняющий антуражный ансамбль.
Впервые находясь в чужом доме мне было настолько комфортно. Будто это моя квартира, мой диванный уголок и панорамное окно с исписанным акрилом стеклом.
Возможно, наша связь с Амелией и вправду была резонной.
Подобная обстановка пристанища Мэл с первого взгляда мне не показалась парадоксальной или необычной с учетом того, в каких апартаментах жили мои пассии.
Все в квартире говорило о ее хозяйке. В особенности графитово-белый кухонный гарнитур, удачно вписавшийся в дальний угол помещения. Отсутствие ручек у шкафчиков словно намекало, что не только их нутро удастся не сразу раскрыть, а монументальный остров, отделяющий кухонное пространство от зального будто глаголил о сочетании упрямства Мэл, с ее… неоспоримой женственностью.
Во всяком случае вазоны с пушистыми пионами на его столешнице я истолковал таким образом.
— Мне нужна будет отдельная комната. В твоем поместье я могу на нее рассчитывать?
Со второго этажа донесся знакомый голос. Судя по пыхтению, девчонка что-то поднимала.
Я направился на помощь.
— Не в твоем, а нашем. Рядом с моим кабинетом есть незанятая комната. Она у нас выступает в качестве библиотеки. Вернемся, и ты скажешь, как ее для тебя оборудовать, — преодолев кованую винтовую лестницу, я добрался до, очевидно, рабочей зоны моей пары. — Полагаю, стеллажи оттуда нужно будет вынести.
Несколько треног с белыми исчерченными ватманами, завешанная эскизами и архитектурными набросками стена, массивный широкий стол, так же загроможденный чертежной бумагой, готовальнями и вытянутыми вдоль бортиков органайзерами с разными видами карандашей.
Воздух был пропитан ароматом графита, древесной стружки и типографской краски, а также нотами шалфея и барбариса — перевязанные бечевкой бутоньерки из этих трав свисали с потолочных балясин словно елочные игрушки на праздник Зимнего Равноденствия.
— Значит, архитектор? — приподняв столешницу секретера, я облегчил участь Амелии по вытаскиванию толстых папок с кожаными переплетами. — Профессия выбрана на добровольных началах? — обведя взглядом пространство, я перехватил увесистую ношу Мэл.
Честно, я думал, что наша поездка в эту квартиру была обусловлена потребностью Блэквуд взять свою одежду и косметику, но не тоннажем ценной макулатуры.
— От матери мне досталась внешность, а от отца страсть к созданию чего-то нового и грандиозного, — на редкость искренне улыбнувшись, девчонка смахнула со лба бисерины пота. — Архитектура — это не просто моя профессия. Она моя жизнь.
Верю. Тонкий аромат мяты стал притягательно сладким и буквально осязаемым. Любовь к ремеслу вызывала выброс эндорфинов, от ощущения которых мне стало внутренне спокойно и тепло.
Как если бы подобную реакцию у нее вызвал я.
— Бывал в Южном музее Эрема?
Подойдя к резному ограждению, Мэл принялась прокручивать рычаг, задавая движение переброшенной через подвесной блок цепи. Секунда, и на второй этаж поднялась древесная платформа с высокими бортиками.
— Эти папки положи, пожалуйста, сюда.
Гений, как и дьявол, спрятан в мелочах. Блэквуд, ты умеешь зацепить.
— Только проездом. Однако, в детстве я часто бывал в Южной оранжереи. Любимое место моей матери.
Южной называлась преимущественно человеческая часть нашего округа, и по многим причинам ее я старался не посещать. В особенности после гибели мамы.
— И музей и оранжерею проектировал мой отец. А Ратуша, что я вчера пробила — была создана по чертежам моего деда Михаила, — не без гордости озвучив, Амелия прыснула. — Думаю, он на меня не в обиде за подобную оплошность. К тому же каркас потолочного свода уже нуждался в реконструкции… Будем считать, я просто ускорила процесс обновления наших местных достояний архитектуры. Интересно, в машину поместиться вон та тренога?
Слушать ее без колкостей и шипений оказалось на редкость приятно. Может все дело в этих букетиках с шалфеем? Надо бы парочку прихватить с собой.
— В сложенном виде поместится. Стоп. Женщина, а ну поставь!
Не допустив поднятие довольно-таки тяжелой конструкции, я столкнулся с недовольной физиономией.
— Я могу сама.
Валхалла! Откуда эта сильная и независимая только взялась?
— Охотно верю, — согнув ножки треноги, я аккуратно поднял ту, — но не забывай, тебе еще предстоит рожать мне волчат. Поэтому иди займись сборами трусов и лифчиков.
— Оу, а их Альфа мне позволит самолично донести?
— Как знать. Вдруг ты носишь кольчужное белье.
— С тобой точно начну, — фыркнула хуже кошки.
— Со мной ты его перестанешь вовсе носить, — подмигнул и неспешно продолжил складывать чертежную стойку.
Больше не удосужив меня комментариями, Амелия скрылась за плотной темно-синей шторкой, что по всей видимости выполняла функцию межкомнатной двери.
Завершив погрузку необходимой поклажи и спустив все с помощью так называемого лифта, я озарился вокруг. Кабинет Блэквуд дышал несколько иначе, чем весь первый этаж.
Чувствовалась более живая энергетика. Ее энергетика.
Даже условный хаос, что творился на рабочей столешнице или полу, где аналогично размещались исписанные ватманы и раскрытые книги с пожелтевшими от времени изображениями проектов зданий, не взывал мою педантичность к устранению беспорядка.
Все лежало на своем месте. И убери тот тубус на полку или сверни в рулон тот чертеж — особая магия моментально растворится. Как если из нашего погреба вынести часть дубовых бочек, которые в большей степени выполняют роль декоративных тумбочек, а не сосудов для браги. А еще в одной из них Хакс прятал от Миранды свои запасы наливки.
— Эта квартира. Ты ее обставляла?
Постучав в дверной откос, я тихо вторгся в очередную комнату.
— Если да, то должен отметить твой…
Фотографии. Нет, сотня фотографий, прикрепленных маленькими прищепками к проводам, что обтягивали как стены, так и невысокий потолок. Бордовый витраж, погружающий комнату в глубину венозной крови и ножи. Разного размера клинки висящие у изголовья кровати.
— Я тебе не разрешала входить, — стушевавшись, Амелия закрыла свою сумку и немедленно начала выталкивать меня наружу. — Можешь переносить вещи в машину, а я через пару минут присоединюсь, — упираясь ладонями в мои лопатки, девчонка довела меня до лестницы. — Ступай.
Мне не нашлось, что сказать.
Но стало ясно, что подготовленное Спроусом досье по родословной Блэквуд мне подсветит нужные факты об Амелии.
— Жду в машине.
— Хорошо.
Однако, нам еще предстоит многое друг о друге узнать.
***
— Границы чистые. Следов безликих не обнаружено. Вечером на патрулирование выходим мы с Винчем и Кейновский молодняк. Завтра, как изначально было запланировано, намечена встреча со стаей Освольд. Грегор озвучил желание присоединиться к нам, как можно скорее.
Под гулкое рапортование Майка я плавно вращал в ладони хайбол. Рубиновая жидкость клюквенного настоя омывала кристально прозрачные стенки, то и дело норовясь выплеснуться за пределы кромки. Наблюдая за учиненным водоворотом, я мало вводил себя в легкий транс, цепляясь сознанием за урывки отчета.
Мысли об Амелии беспокойным роем кружились в голове и все никак не могли упорядочиться.
Сегодня я хотел найти ключ. Понять что за девчонка выпала мне в качестве спутницы. Ведь кроме противоречивости и строптивости ее натуры, ее странной природы происхождения и немыслимой волчьей тяги к ее сущности — я более ничего о ней не мог сказать.
К слову, ситуация радикально не изменилась.
Скорее, все усугубилось и усложнилось.
— Что с колье? — уловив выжидательную паузу, я посмотрел на сосредоточенного бету.
— Готово, — на мой стол опустилась бархатная коробка с логотипом ювелирного двора, — черный сапфир. Работа очень чистая.
Я приоткрыл тугую крышку. Яркий отблеск граненных камней ожерелья столкнулся со стеклом осушенного стакана и расплылся радужным переливом.
Я был равнодушен к камням и всему, что вызывало щенячий восторг у волчиц. Но практика показывала, что эти побрякушки очень благотворно влияли на женский настрой. А именно благой настрой Блэквуд мне был сейчас нужен, как ни один другой.
— Луи нам завтра организует столик?
— Да, мой Альфа. В семь вечера, как ты и хотел.
Я кивнул.
— Отличная работа, Майк. А здесь я так понимаю… — на краю стола лежала худосочная папка с едва заметным оттиском «Юг. Блэквуд».
— Да, все что я смог найти по стае Блэквудов, мой Альфа.
Открыв папку, я уставился на аккуратно скрепленные два листа бумаги.
— Негусто. Мне казалось, их стая имеет более глубокую историю возникновения, — отогнув край лицевой страницы, я взглянул на исписанную сторону второго листа.
— Так и есть, мой Альфа. Блэквуд считается самым старым родом южных границ.
— Ты не все мне принес?
Не обращая внимание на записи, я еще раз глянул на стол. Больше папок на нем не лежало.
— Нет, здесь все, что мне смог предоставить наш Главный Архив.
— Два скромных листа? — даже историю нашего, относительно молодого рода можно было записывать в нескольких томах. — Ты сказал, что эта информация для меня?
— Разумеется. Но больше рукописей мне не выдали вот по этой причине, — склонившись, Майк пальцем указал на преамбулу записей. — Боюсь, на большее мы не можем рассчитывать.
«Лист приговора на смертную казнь»
Зачитав вслух, у меня словно внутри все ухнуло.
«Мера наказания: отсечение головы и сожжение»
Обвиняемые: Самуэль Блэквуд — приговор исполнен.
Ламия Блэквуд — приговор исполнен.
Нэйтон Блэквуд — приговор исполнен.
Амелия-Айрис Блэквуд — приговор исполнен.
Последнюю строчку я перечитывал снова и снова.
Отсечение головы… Приговор выполнен… Амелия.
— Отлично. Рад, что мне не пришлось тебе подсказывать узнать сперва род твоей истинной.
Из ступора вывел смешок Хаксли.
— Ужин готов. Не заставляй ждать свою пару и стаю, — щегольски усмехнувшись, старик кивнул на лист бумаги в моих руках. — Я ведь говорил, Леон. Тебе досталась очень интересная пара.
Очень…
