Идеальное оружие

Вилланель       Мне не нужна пицца! Тут пиццей ничего не исправить! Мне больно, я впервые жалею себя, я действительно умираю. Умираю изнутри. От меня отмирала человечность, отпадала большими кусками, я прощалась с ней легко, но к концу одумалась, а её уже не вернуть. И эту чёртову машину уже не остановить. Я не принадлежу себе, я их собственность, их оружие. Но где они, когда мне нужен уход, даже Даша испарилась, оставив меня наедине с этой дикой болью. И я плачу, я сдаюсь, я больше не хочу боли и не хочу боли для других. Я не могу себя заставить забраться в ванну, хотя знаю, вода привела бы меня в чувства. Перед глазами темнеет, мне очень хочется напиться и совершить что-то безумное. Устроить оргию в этом помпезном номере, на глазах у Даши? Мне сил не хватит, может, раздобыть наркотик? Тогда, я абсолютно точно забуду свою токсичную любовь. Чёрт, Ив, ты разъедаешь меня. Мне ещё больнее, я сжимаю запястье в попытке унять эту боль. Швы наложены неровно, бугристо на проткнутой плоти, сукровица стекает по руке, вокруг ни одного чистого бинта. Я обречённо смотрю на шкафчик, что над умывальником, но я не встану с пола. Моя нога затекла и сейчас будто мне не принадлежит, начинает покалывать, ещё и это! Что будет, если я позвоню Хелен, если приеду к ней, убью и надругаюсь? Мне станет легче, я на время забудусь. А может, она моё спасение? Вдруг она способна принять такую как я? Не стоит себя обманывать, я никому не нужна для таких целей, со мной буквально ничего нельзя сделать, кроме как указать на человека и сказать фас. В номер стучатся, это пицца, а я ещё не приняла ванну. А можно мне её прямо сюда?       — Даша! Даша! — зову я, — Грёбаная ты старуха, шевелись быстрее!        Дверь открывается, но в ванную комнату заходит не Даша. Я пытаюсь смахнуть слезы с лица, и боль пронзает мою руку. Новые навернувшиеся слезы скатываются по щекам и повисают на подбородке.       — Боже, что случилось?        Голос Ив дрожит, и она смотрит не на меня, а на окровавленный пинцет и ножницы, на беспорядок вокруг. Я откидываю голову назад, чтобы заземлить себя больше, похоже, меня накрывает, раз я вижу призраков. Вжимаюсь затылком сильнее, задницу ломит от холодного кафеля.       — Ответишь мне?       — Тебя здесь нет, — задохнувшись в всхлипе, кидаю я и зажмуриваю глаза.        Я слышу. Слышу эти звуки, постороннего дыхания и сердцебиения. Этот запах, только её, ни с чем и ни с кем не перепутаешь.       — Уходи, это не ты, — мои губы пересушены горячим дыханием, готовы трескаться и кровоточить. Мой голос, будто с глубин дна, на котором сейчас вся моя жизнь.       — Я встретилась с Дашей в боулинге, она сказала мне о тебе такие вещи, с которыми я не могу согласиться. Я здесь, чтобы понять, что я права и ты…       — Что я? — открыв глаза, я вижу её зажатость и страх. Она напугана сильнее меня и кажется, ей плохо от вида моей руки, она готова в любой момент повернуться к умывальнику и её вывернет.        Ненавижу её водолазки, неужели призрак Поластри не может надеть что-то лучше?       — Ты не их машина для убийств, ты создана не только для этого.       — Ив! Ив, прошу тебя, это такой бред! — повысив голос, я подавилась слезами, склонившись вперёд, я хотела привстать, но голова закружилась. Что бы она не сказала, это бред, хотя бы потому, что я говорю себе то же самое, — Ты знаешь, кто я. Они знают кто я. Даже я знаю. Не надо, не пытайся спасти и не ищи во мне человечность.       — Ты можешь остановиться и пойти в обратную сторону.       — По трупам?       — Боже, я не об этом!       — Никуда не хочу. Хочу умереть. Было бы отлично, если бы ты доделала начатое. К тому же, твоя очередь, — улыбка вспыхнула и померкла на её лице, она сделала ко мне шаг.       — Я тебя не трону.       — Чёрт, а как бы хотелось. Я помню каждое твоё прикосновение ко мне, Ив.       — Против любого оружия есть оружие в противовес. Я им владею.       — Ты точно не реальна. Поластри не стала бы со мной так говорить. Уходи. Убирайся.       — Послушай!        Она кинулась на колени и коснулась моей ноги, это подобно щепку. Я пробудилась, хоть и не спала, это не сон, и я сглатываю, затем ещё. Я качнулась к ней, но боль прибивает меня обратно.       — Ив, это ты?       — Я. Прошу тебя, не делай себе больнее.       — Мне так редко сдают сдачу, я не привыкла получать боль взамен. Это были ножницы, они так глубоко вошли в мою руку, мне показалось, они даже ковырнули моё сердце. Хотя нет, это сделала ты.       — Ты будешь романтиком даже при смерти, — её печальная, сдержанная улыбка, задевает меня.       — Ты хочешь быть героем, Ив? Убей. Посмотри на меня, я уязвима, я не буду сопротивляться.       — Перестань говорить об этом!       — Тогда, зачем ты здесь? Что за оружие, Ив?        Её губы задрожали, но взгляд остался твёрдым, тёплая ладонь легла на мою щёку. Большим пальцем она стала гладить её, как приятно, и я стремлюсь лечь на её ладонь. Я хочу целовать её руки, знающие заботу и любовь. Целовать каждую вену, каждую жилку, эти линии на ладони, эти пальцы.       — Твои глаза меня пугают. Такие стеклянные. Ты что-то приняла? — она второй рукой погладила меня по волосам, я всхлипнула, стыдясь этого.       — Нет. Прости, что смотрю на тебя ими.       — Чем я могу помочь?       — Расскажи мне больше об этом оружии.        Она тяжело вздыхает, думает, будто на что-то решается. Затем, взгляд на мои губы и я всё понимаю. Сколько раз я представляла это? И это мелочь по сравнению с настоящим ощущением. Её губы мягкие, тёплые и влажные, они прижимают мои губы, затем захватывают их, я отвечаю, несмело, будто могу спугнуть. Она наклоняет голову, я успеваю разомкнуть губы, и поцелуй становится интимнее. Я не дышу, и лёгкие горят, вместо крови по венам проносится лава, даже к лицу приливает жар, и я завожусь, несмотря на боль. Ив не может долго это терпеть, и я теряю её губы. Мягкий взгляд в мои глаза, я глубоко вдыхаю.       — Идеальное оружие, — шепчу я.       — Я налью тебе ванну.        Ей это нужно больше, чем мне. Я понимаю её желание погрузить руки в воду, отвлечься, восстановить дыхание, перестать меня видеть. Я смотрю в пол, эта плитка рябит в глазах. Ив убирает бинты из ванной и с пола, выбрасывает. Скидывает с себя плащ, закатывает рукава. Опускается на колени, включает и регулирует воду. Этот шум о пустую ванну слишком громкий, перебивает мои мысли. Я дотрагиваюсь до кармана её брюк. В нём телефон и на меня набрасывается гнетущее ощущение, что нас что-то разлучит, может даже он. Пропустив два пальца в карман, я вынимаю угрозу и Ив, тут же это ощутив, отвлекается от воды.       — Что ты делаешь?       — Просто выключу, — помню я забрала у неё один телефон, другой утопила в кружке с шампанским, а у этого даже нет пароля.       — Будет долго наливаться, — предупреждает она, — Не будем добавлять пену, вдруг попадёт в рану.        Я лишь киваю, что это всё значит? За что? Как я заслужила эту заботу, этот визит, этот поцелуй, мои губы ещё пульсируют, я облизываю их.       — Как ты себя чувствуешь?       — Паршиво. Я потеряла много крови, пока сюда добиралась.       — Хочешь, я принесу тебе сладкий чай? Станет легче.        Ив сделала упор на колени, но я не смогла её отпустить, схватив за мокрое запястье.       — Не уходи, — попросила жалобно я.        Мне не хотелось её удерживать, или причинять дискомфорт, мои пальцы скользнули вверх по её руке. Я хочу быть безопасна для неё, уже сожалею, что схватила.       — Ты могла бы сделать так ещё раз? — спрашивая о поцелуе, я чувствую себя неловко.       — Не думаю, что мы должны это делать.       — Тебя ведь это не пугает, не так ли?       — Это словно противоестественно.       — Если ты этого хочешь, то нет.       — Я много чего хочу, не всё же воплощать в жизнь.       — Ты всегда себя сдерживала?       — Это нормально.       — Разве, Ив? Противоестественно как раз таки идти против себя.       — Что ты знаешь об этом…       — Тот поцелуй в автобусе… Ты хотела его, просто напугалась после. А сейчас ты уже не боялась, но честно, я подумала, что ты зарядишь мне ещё раз.       — Даша в номере, и может зайти.       — Не зайдёт, знает, что если помешает, я её убью.       — Помешает чему?       — Нам. Можно тебя попросить?       — Да.       — Будь смелее, я не в состоянии взять всё на себя. Сделай то, о чём всегда только думала.       — Вилланель, — её лицо покрывает румянец, а по руке, под моими пальцами, разбегаются мурашки.       — Смелее, — добавляю я.        Сначала её зажатое дыхание, неловкость, перед резким порывом скорее осуществить желаемое. О чём она ещё может думать, зачем сомневаться, всё же понятно и прозрачно. Нам не нужно обмазываться словами, громкими фразами и обещаниями, мы это чувствуем на другом уровне. Она впервые пробует мои губы, по отдельности, в нежном посасывании. Язык влажно и торопливо ей в этом помогает. Моя раненая рука безвольно свисает, но ладонью я упираюсь в холодную плитку, другой рукой забираюсь под её одежду, мне нужен хотя бы кусочек её тела. Хочу почувствовать каково это, трогать запретное. Она на моих пальцах, я надавливаю на мягкую кожу. Внутри всё вспыхивает, только бы она не остановилась. В номер стучатся, это пицца, Даша разберётся. Ив закрывает мои уши ладонями, пальцы запускает в растрёпанные волосы, настоящие, не парик, от которого я избавилась сразу же после убийства. Ив ещё не знает, как я сплоховала, но думаю, она догадывается. Идеальное оружие дало сбой, и всё из-за того, что в мою душу вошёл свет. И этот свет сейчас со мной, целует меня в губы, дышит в моё лицо, ласкает волосы, защищает от шума, от всего мира вокруг. Мы одни.        Так интересно, что Ив может себе позволить, я ни в чём ей не откажу. Я вновь слышу воду объёмно, руки спускаются к моей шее. Я показываю, что мы можем двигаться дальше, разжимая зубы и толкая язык в её рот. Мне нравится трение наших носов, нравится её вкус и трепет, с которым она продолжила поцелуй. Оба больших пальца рук провели линию по моей ключице, оба попали в ямочки у плеч, это от напряжения, боль не так просто победить. Это напряжение во всём моём теле, в каждой мышце, что-то принадлежит адской боли в руке, а что-то Ив. Я уверена, что мой живот сводит именно из-за возбуждения, и поясница ноет по той же причине. И как же моя грудь желает прикосновений! Но Ева едва касается её, когда уводит руки ниже, я недовольно хриплю в поцелуе, захватывая её губы грубее. Моя рука перешла на её тонкую талию и направилась дальше, оказавшись на пояснице, Ив тоже стала ближе к моему телу. Я поняла, почему она пропустила остановку на груди, она хотела подобраться к ней снизу, по обнажённой коже под майкой. Надеюсь, ей приятно чувствовать напряжённые мышцы моего живота, слышать мой тихий стон, видеть мою уязвимость. Её пальцы так неосторожно наткнулись на шрам. Я как раз нырнула рукой за пояс её штанов. Она будто ошпарилась, выдернув руку из-под майки и задержав мою руку на себе.       — Тсс, тихо, Ив, не пугайся, — я коснулась её лица, провела пальцами по щеке, неотрывно смотря в глаза, — Это наше прошлое. Иди ко мне.       — Что мы творим…       — Не бойся, мы всё делаем правильно. Я покажу тебе его, ты привыкнешь.        Задрав майку, я и сама устремила взгляд на шрам. Он уже не был таким ярким и свежим, что меня особенно радовало в последнее время. Но он всё ещё ощущался под пальцами. Я к нему привыкла, он стал лучшим и самым интимным подарком от Ив. Я была ближе к ней, когда начинала с него, лаская себя. Он свидетель всех одиноких оргазмов.       — Дотронься, Ив, — я беру её руку в свою, прикладываю палец к шраму и веду по нему, — Это так приятно, Ив. Теперь сама.        Ив повторяет это движение. От наслаждения закатываются глаза, я прикусываю нижнюю губу, между нами стираются барьеры. Чего я не ожидала, так это её губ. Она наклонилась, волосы защекотали низ моего живота, а затем, это пронзительное прикосновение её губ к шраму. Я открыла рот в беззвучном стоне, крепко зажмурив глаза. Мне хотелось схватить её за волосы и направить в свой центр, чёрт, оказаться бы её губам сейчас там! Она обжигает меня этим поцелуем, и прекрасно это понимает!       — Ванна почти наполнилась, ты сможешь раздеться сама?        Что? Какая ванна! Почему она это останавливает? Я хочу её ударить, я хочу повалить её на кафель и взять силой. Это же нестерпимо трудно, терпеть всё это! Я на пределе, я так сильно завелась, а она вот так просто может от меня отодвинуться? Ты грёбаная натуралка, Ив Поластри! Раз можешь отказаться от секса со мной прямо сейчас. Я взрываюсь внутри, но молчу. Чтобы прервать злобу и возмущение я шевелю рукой и боль пронзает меня, поднимаюсь и продолжаю её чувствовать. Сейчас она мне в помощь.       — Я не смогу, — твёрдо заявив это, я чувствую головокружение и мне действительно не снять с себя одежду.       — Я раздену тебя, только повернись.       — Как скажешь.        Выключив воду в наполненной ванне, Ив берётся за меня. Стягивает майку через низ, осторожно, не задев руку. Спускает с меня штаны, заставляя неловко вышагивать из них. Оставляет меня в одном нижнем белье и больше не торопится. Я тоже не хочу, чтобы она торопилась. Пусть запомнит все родинки на моём теле, и шрамы, пусть запомнит запах, всё, что принадлежит только мне, и потом, закрыв глаза в любое время дня и ночи, видит это.       — Прости, — шепчет она, губы оставляют влажный след на моём плече.       — За что, Ив?       — Что мучаю тебя. Ты права, мне страшно.       — Я не тороплю.       — У меня есть резинка, заделаем волосы, чтобы не намочить?       — Да, пожалуйста.        Ещё один жест заботы, её руки в моих волосах, она открывает мой затылок, поднимая и заделывая волосы выше, она дышит в него, и я жду ещё один поцелуй. Когда он происходит, по телу разливается тепло и тысячи мелких иголочек пощипывают кожу. Мурашки вокруг сосков делают их твёрдыми, им так не хватает её губ. Ив быстро спускает с меня трусики и отходит. Я поворачиваюсь и вижу, как она отвернулась к зеркалу, как держится за края умывальника. Подняв взгляд, она видит меня в отражении.       — Я очень тебя смущаю, не так ли?       — Любой смутится при виде такого тела.       — Нравится?       — Вряд ли это слово подходит.        Я ухмыляюсь и забираюсь в горячую воду. Оставив руки на бортах, я начинаю привыкать к боли.       — Знаю, я почти провалила задание сегодня, сразу же после повышения, которое оказалось просто пустышкой, но… Я все же заслуживаю бокал шампанского. Вряд ли я смогу открыть бутылку, ты сможешь мне помочь?       — Ты убила сегодня?        Вместо ответа ей достаточно моего взгляда. Я пойму если она выйдет сейчас за дверь и сбежит. Ив оставляет свой плащ и телефон, похоже, она вернётся. Её долго нет, минут пять, но для меня это долго. Я чувствую, что успокоилась. С момента как я поверила в то, что она настоящая, меня отпустило. Дверь открывается, золотые полотенца покачиваются, Даша в своём нелепом костюме появляется в проёме. Закрыв дверь, она подходит ко мне.       — Трахаешься с агентом Ми-6? Потом не ной от новых ран.       — Что ты успела себе нафантазировать похотливая старуха?       — Как будто я не знаю, чем вы тут были заняты. Этот мерзкий румянец на ваших щеках.       — Если ты ревнуешь, могу лишь сказать, что Ив не пускает меня на эту базу.       — Что она вообще здесь делает?!       — Заботится обо мне.       — Это моя работа!       — А для неё это не работа вовсе. Знаешь, я слаба сейчас, поэтому, попрошу по-хорошему. Убирайся вон, оставь нас.       — Если Двенадцать узнают, если Хелен…       — А ты помалкивай, и никто не узнает. Если хочешь, чтобы я работала дальше, просто оставь меня в покое.       — Я вернусь завтра утром, и чтобы Поластри здесь не было.        Даша хлопнула дверью, затем дверью в номер, я расслабилась, насколько это возможно, прикрыла глаза. Я знала, что Ив тихо вошла в ванную, закрыла дверь, села рядом. Стекло звякнуло о плитку.       — Не пугайся, будет хлопок, — предупредила она.        Я представила как напряглись её жилистые руки, стискивая бутылку и пробку. Тихий хлопок, и шипящий напиток устремляется в фужеры. Появляется яркий запах пиццы, я вспоминаю о том, что ничего сегодня не ела.       — Что ты сказала Даше, она буквально вылетела отсюда.       — Она ревнует, — усмехнулась я, — Покормишь меня?        Ещё час назад я ненавидела этот день и себя, а теперь я ем пиццу из рук самой Поластри и запиваю шампанским. Мне по-прежнему хреново физически, но в душе всё ликует. Если я должна была пройти через муки, чтобы заслужить это, пусть, я смирюсь и даже выдержу столько же. Меня не разрушит убийство матери и обречённость вечно служить тьме, если рядом будет она. Я думаю, мне нужно убить Дашу, чтобы она никому не рассказала о нас, и чтобы не мешала нам.       — О чём ты думаешь?       — Тебе не понравится, — морщусь я.       — То, что творится в твоей голове непостижимо, я никогда не пойму тебя до конца.        Я знаю, она бы не выдержала и часа в моей голове.       — Это означает, что я всегда буду интересна тебе.       — Мне сказали, что ты не из моего мира. И я склонна поверить этому.       — Я могу измениться для тебя.       — Надеть маску? Мне этого не нужно.       — Нет! Измениться!        Ив наливает себе ещё, я отказываюсь. Между нами наступает молчание, и оно великолепно, у нас впервые есть время и момент для этого. Мне хочется предложить ей ненавидеть этот мир вместе. Мне хочется предложить ей войну, мы будем на одной стороне. Мне хочется сбежать с ней. Не отпускать её. Увлечь рассказами о том, как я откажусь от мести, от крови, от роскоши ради неё, но я выбираю вариант не торопиться.       — Покажешь мне свой шрам? Так будет честно, — улыбаюсь я, чем вызываю улыбку у неё, вероятно, она считает меня ребёнком вот прямо сейчас, и я не против.        Ив снимает водолазку, не понимаю, как её не душат подобные вещи? Поворачивается ко мне спиной, и я вижу его. Большой, продолговатый, наверняка ужасно болезненный.       — Твой круче, всё же я мастер в этом, — подшучиваю я, чтобы убрать напряжение, а сама тянусь рукой.        Ив вздрагивает от прикосновения, я хотела бы впиться губами в это место. Провожу по шраму вверх и дотрагиваюсь до волос, какие же они потрясающие, так бы и намотала на руку, прижимая Ив к себе. Со спины она похожа на Анну, что откликается во мне флэшбэками, которые я гоню прочь.       — Повернись, пожалуйста.       — Удовлетворила своё любопытство?       — Мы квиты, больше никакого оружия.       — И рук, уверена, ты можешь меня задушить или утопить.       — Ив, я больше никогда не причиню тебе вреда. Мы не должны были так поступать друг с другом. Это всё…       — Что?       — Любовь, разве нет?       — В ужасном проявлении.       — Ты не позволяешь проявить её иначе.       — Мы из этого не выберемся живыми.       — И пусть, зато, какое-то время будем самыми счастливыми на земле!       — Ты так молода, чтобы умирать, Вилланель.       — Я давно умираю, без тебя.       — Принесу тебе полотенце.       — Ты убегаешь от этих слов?       — Нам нужно притормозить.       — Трудно притормаживать, когда я уязвима и без одежды перед тобой, когда ты сама сделала первый шаг, когда ты рядом.       — Понимаю. Принесу полотенце, тебе будет легче.       — Издеваешься, — прошипела я, ударив ладонью по воде.       — Нужно забинтовать твою руку, можно занести инфекцию.        Ив возвращается с большим полотенцем, что лежало на постели в номере. Раскрыв его, она полностью закрыла себе обзор на меня, я выбралась и она обернула меня в него, усадив на бортик ванной. У неё милый лиф, никогда бы не подумала, что под всей этой серой, безвкусной одеждой она носит красивое бельё. Выдернув клапан из ванной, Ив покопалась в ящике над умывальником, как я и думала, бинт там нашёлся. Странно оказалось чувствовать боль, когда мы только что пообещали, что больше этого не допустим. Она старалась минимизировать это ощущение, но бинт пусть и слегка, но сдавливал руку и каждый его оборот тоже причинял боль. Станет легче — убедила я себя. Это не то ножевое, в запущенном состоянии, от которого хотелось выть и лезть на стены.       — Я была терпеливой? — сквозь слёзы, спросила я, когда Ив оставила узел на повязке.       — Ты сильная.       — Я бы и слёзы сдержала, если бы на тебе не было этого, — тронув бретельку её лифа, я явно вновь смутила её.       — Идём.        Она тянет меня за руку, какая же мягкая у неё ладонь, я сжимаю её в своей, и Ив украдкой оборачивается, улыбнуться. Президентский люкс пахнет по-особенному, а это постельное бельё и преобладание золота во всём поднимает настроение. Ив усаживает меня на постель. Я готова к тому, что она разденется, и мы займёмся жарким сексом.       — Какой фильм будем смотреть?       — Что? Фильм? — переспросила я, Ив уже стояла у полки с дисками.       — Ну да, ты упоминала, что хочешь смотреть фильмы. Помнишь?       — Любой, — ответила я на вопрос, сжав свои коленки.        Она подошла ко мне и встала напротив, этот или этот? В её руках были две посредственные мелодрамы, скука. Я пожала плечами, Ив бросила диски на постели и приблизилась, толкнув меня в плечи. Я пьяно и устало завалилась назад.       — Я пошутила, — забираясь на меня, сказала она, и я всё поняла, — Видела бы ты себя, хмурое лицо, надутые губы.       — Пошутила значит?       — Не смешно? Я извинюсь.        Ив целует меня, губы горят от трения, и я прощаю её за всё, абсолютно за всё. Я больше не чувствую в груди грохочущее омерзение к себе, спасибо ей за это. В поцелуе Ив стягивает с меня полотенце, затем этот тёплый взгляд карих глаз, ещё один поцелуй. Моя оголённая грудь тяжело вздымается, как же нежны её пальцы, что обводят соски по кругу. Давит на солнечное сплетение, после чего ладони расходятся в стороны, стаскивая с меня полотенце окончательно.       — Разденься для меня, — прошу я.        Пока Ив снимает брюки, я трогаю себя между ног, влажная и горячая, давно готовая на всё, что сможет Поластри. Ив забирается обратно на постель, целует от колена и выше, я не буду закрывать глаза. Она нежна, даже изрядно опьянев. Разводит мои ноги в стороны. Первый поцелуй ниже живота, даже щекочет, я прикусываю указательный палец. Она скользит языком вниз, между уже припухших и чувствительных губок и начинает меня вылизывать. Часто придавливает клитор языком, так сладко порхает по губкам. Руки гладят моё тело, изучают, невесомо касаются и растирают кожу, всё это невыносимо сладко, и я готова кончить. Ритмичные движения языка по чувствительным нервам вырывают из меня стоны. Я вожусь на постели, не забыв о боли, а сделав её соучастницей. Боль и наслаждение в одном флаконе, а мысли только о невероятности происходящего.       — Ив! Ив, пожалуйста, дай мне кончить!        Нежное посасывание губами, горячее дыхание в меня, я дрожу всем телом, ощущая как внизу всё доходит до пика наслаждения. Не могу больше сдерживаться, и оргазм охватывает моё тело, сжимает напряжением и начинает накрывать волна за волною. Ив легла на меня, прижав к кровати горячим телом, и её пальцы устремились в меня, соединяя оргазм с новым ощущением.        Хочу задержать подольше это ощущение, искры из глаз, дрожь, её жар. Мне ни с кем не было так по-особенному, и что самое главное я знала, что так будет. Мы должны были сделать это раньше, вселенная бы не взорвалась, а мы были бы счастливее. Ив выходит из меня, натягивает на нас одеяло и крепко обнимает под ним. Мы смотрим в потолок, я прихожу в себя. Всё случилось так быстро.       — Ты же понимаешь, что это не всё? — спрашиваю я.       — Отдохни немного.