Шрамы

      Теперь Рукопашница знает, как выглядит безумие. Она видела его в зеленых змеиных глазах, за отражением яркого пламени, пожирающего Нибельхейм. Ни жестокости, ни ярости, ни ненависти. Холодное отчуждение, отрешенная полуулыбка. И вереница трупов в лужах крови.       Рукопашница просыпается по ночам от кошмаров. В них по пылающим улицам идет Сефирот, и за его спиной расцветают огненные крылья. Он оборачивается, встречается с ней взглядом и улыбается. А она стоит, глядя на это воплощение ужаса, и ощущает, как от подступающего жара слезятся глаза. Но ничего не делает. И Сефирот, отвернувшись, продолжает шагать вперед, убивая тех, кто зачем-то встает на его пути.       Она бежит за ним следом, задыхаясь от дыма и гари, оседающей в легких. Холодный воздух горы Нибель пробирает до мурашек, вспотевшая спина отчаянно мерзнет, но Рукопашница упорно продолжает подниматься к макро-реактору. Чтобы снова ничего не сделать. Она видит, как Сефирот разделывается с другим СОЛДАТом, как он протыкает грудь мальчишке, рискнувшему ударить его в спину. Снова ловит его умиротворенный взгляд, когда он обнимает отрубленную голову своей матери и шагает в светящуюся смерть на дне реактора. И только тогда заставляет себя позвонить Вельду. Коротко рассказывает о произошедшем. Безотрывно глядит на яркое белое сияние, поглотившее Сефирота.       И думает о том, что безумие выглядит до ужаса нормальным.