***
В это же время Пятый с особым наслаждением отбивался от Ча-Чи, мечтая вновь её прикончить. Женщина уже была обезоружена и выдыхалась, что было для неё странно. Словно она не проходила подготовку в Комиссии. В очередной раз увернувшись от её выпада, он резко дёрнулся и ногой сбил её, заставив упасть. — Эллисон, книга! — прокричал он, кивая на стол, где лежало то, ради чего они проникли в этот дом. Сестра кивнула, ударяя ногой Микуса по голове, отчего парень отлетел в бок, ударяясь головой. За пару шагов она была уже возле журнального столика с книгой в руках. Этот старый фолиант неплохо так весил, несмотря на всю свою невзрачность. — Тебе говорили, что чужое брать нельзя? Ехидный голос из-за спины заставил её обернуться и сдавленно сглотнуть, замечая Сэда, того «живого огнемёта», от которого её выворачивало. Слева послышался звук бьющегося стекла, и она заметила, как Лютер влетел в старинный сервант. «Это было больно», — мимолетная мысль озарила её светлую макушку. Резкое шевеление со стороны противника заставило её испуганно дёрнуться от неожиданности и принять боевую стойку. Сэд обаятельно улыбнулся, потирая пальцем нижнюю губу, а после размял шею. — Поиграем, крошка? — До меня дошёл слух, что ты… — но договорить ей не удалось, ведь её неожиданно сбили с ног. Книга улетела в неизвестном направлении. Над Эллисон стояла Лоралей с лукавой усмешкой. Тут же перекатившись в сторону, она схватилась за кусок разбитого стекла и метнула его в сторону Сэда, порезав ему плечо. Лоралей взмахнула рукой, заставляя ступни Эллисон приморозиться к полу; злость от того, что её брата ранили, затмила глаза. Номер Три не могла и губами пошевелить, чувствуя, как всё тело замерзало, превращаясь в лёд. Неожиданно перед Лоралей, уже готовой нанести сокрушающий удар, появился Пятый, загоняя любезно одолженный Диего нож ей в сердце. Девушка вздохнула в предсмертной конвульсии, изумлённо взглянув на парня, и замертво упала на пол. — Прости, сосулька, ничего личного, — тяжело дыша, издал он. Казалось, на мгновение все застыли, наблюдая за тем, что сделал Пятый. Эллисон, освободившаяся от ледяных оков, как-то испуганно и в то же время ошарашенно глядела на тяжело дышавшего брата и уже труп. — Чего встали? Бежим! — скомандовал он, оценивающим взглядом окидывая окровавленный зал. Диего вырубил Микуса, отчего тот скатился с выступа ступенек. Лютер бросил в стену Бена, а Зои до сих пор пыталась отбиться от призрака комиссара. — Где книга? — спросил Диего, сгибаясь в попытках отдышаться, поставив руки на колени. — Эллисон? — Меня вырубили, я не видела, куда она… — Номер Три начала осматриваться в поисках вещицы, но резко заткнулась, видя усмехающегося Реджинальда Харгривза. — Это ищете? — в его руке был тот самый фолиант. Он стоял у камина с не очень доброй улыбкой, выжидая их дальнейшие действия. Медленно к отцу начала подходить раненная «Академия Спэрроу». — За то, что вы убили мою дочь, вы никогда не получите эту книгу. Все словно в замедленной съёмке наблюдали за тем, как его рука бросила фолиант в огонь, языки пламени которого тут же вспыхнули ярче, пожирая единственный билет домой. Пятый как-то нервно дёрнул губой, не веря, что это и вправду происходило. — А теперь уходите, пока я вам даю шанс, но можете быть уверены, что это не последняя наша встреча. Все злобно сцепили челюсти, и Лютер едва ли успел придержать Диего за плечо, чтобы тот не набросился на отца, пусть и не из их вселенной. Повесив голову, они поспешили к выходу, интенсивно раздумывая над тем, что можно было сделать в их ситуации. Пятый, который шёл самым последним, невольно задержался, взглянув на Реджинальда из-за плеча. — Смотри, чтобы следующая не стала последней, — спокойным тоном предупредил он. — Эти слова ты можешь передать Инфинити, — кривая усмешка озарила его лицо. — С каждым новым разом использования силы она только больше угасает. Кто знает, кто на неё нападет? Пятый сдавленно сглотнул, злобно рыкнув, а после мило улыбнулся. — Кто знает, кто её будет защищать? Отсалютовав двумя пальцами, парень поспешил прочь, отгоняя мысли беспокойства о Тайм. Чёрт, она ведь пожертвовала своим сознанием ради них. Глупая маразматичка.***
— Аккуратней, — шикнула Эллисон, когда Лютер, который нёс на руках бессознательную Инфинити, задел её головой дверной проём. — Пятый, закрывай дверь. — Не беспокойся, это нейтральная территория, — вытирая кровь со лба, безразлично ответил он. — Что случилось? Словно из-под земли вырос Сэмми, тот жгучий барменишка, который бесил лишь своим присутствием. Он обеспокоенно, даже испуганно глядел на начальницу, не подающую никаких признаков жизни. Харгривзы остановились словно вкопанные, не зная, что отвечать ему. И знал ли он вообще об «их» мире? — Что с Ифи? — Испанец, не обращая особого внимания на семейку, приложил два пальца к шее, нащупывая вену и проверяя, был ли пульс. — Не твоего ума дело. Не переживай, скоро она придёт в себя, — раздражённо отрезал Пятый, выходя немного вперёд, но Ваня, положив ему на плечо руку, невольно мотнула головой. — Она потеряла сознание, сможешь о ней позаботиться? Отнеси в комнату, а после мы с Эллисон её осмотрим, — спокойно попросила Номер Семь, уверенно кивая Лютеру, чтобы тот отдал девушку. Пронзительный взгляд Пятого она упорно игнорировала. — Конечно, Ифи со мной в безопасности, — бегло кивнул он, аккуратно подхватывая Тайм на руки и идя на второй этаж под внимательные взгляды. Медленно этот испанишка скрылся из виду, после чего Харгривзы заняли привычные места у бара. Эллисон встала на место бармена, хозяйничая и наливая то, что им хотелось. Все молчали, ведь понимали свой провал. Книга сгорела. Как сгорел и их шанс вернуться домой. Чудесно, блин. Лютер потирал костяшки левой руки, понимая, что в этот раз неплохо так приложился к лицу того Микуса. Диего вытирал тряпкой для полировки бокалов свой окровавленный нож, а Ваня нервно кусала нижнюю губу, понимая, что грёбаная книга и вправду сгорела в грёбаном камине. Лишь Пятый молчаливо стоял у входа, держа руки в карманах шортиков. — Что мы будем делать? Книга сгорела, и шанс найти грёбаное полотно вместе с ней. — Диего раздражённо ударил кулаком по столешнице, а после тяжело вздохнул. — Ничего. Мы придумаем новый план, или же попытаемся переубедить Инфинити изменить условия, — пытаясь не поддаваться эмоциям, ответила Эллисон. — А ты что думаешь, Пятый? Паренёк дёрнулся, глядя на родственников, а после криво усмехнулся, исчезая и появляясь на барном стуле, протягивая руку к кофейнику и наливая себе напиток. — Она не сделает этого, потому что ей нужна эта мифическая хреновина. — С чего ты взял? Лютер глупо моргнул, привлекая внимание. Пятый аккуратно повернул голову к брату и мило улыбнулся, пытаясь вложить в эту улыбку всю невинность, на которую был только способен. Его невероятно раздражала вся эта атмосфера. — Она пришла нам на помощь, пожертвовав свиданием с этим испанцем со шваброй на голове. А Тайм никогда так не делает. — Все невольно нахмурились, заметив, как голос брата исказился при упоминании милого бармена, а после обратили внимание на тень отчаяния. — Между «бескорыстной помощью» и «сексом» она всегда выбирала «секс». — Как хорошо ты её знаешь, — усмехнулся Диего, подвигав бровями. — Неужели однажды она выбрала «секс»? — Заткнись. — Растянув губы в фирменной ядовитой ухмылке, Пятый отставил чашку в сторону. — Пока что сделаем вид, что всё идет по плану, я сам ей расскажу, когда посчитаю нужным. Поняли? — Подумаю, — лениво отозвался Клаус, спрыгивая с барного стула на пол. — Поддерживаю, — улыбнулась Ваня. — Всем доброй ночи. — Не желая слушать очередные проповеди Пятого, девушка махнула всем на прощанье. — И тебя чтобы монстрики не сожрали, — фыркнул парень, глядя вслед семейке, которая шла к лестнице, что-то тихо обсуждая. Они были настолько беззаботные в этот момент, несмотря на все проблемы с которыми сейчас имели дело, что Пятый невольно приподнял уголок губ, понимая, что все страдания в апокалипсисе и в «Комиссии» не прошли даром. Да, они постоянно ссорились, не могли сойтись во мнениях и мечтали придушить друг друга тихонько ночью, но это всё лишь из-за братской и сестринской любви. Ему не хватало этого движения, этих отношений, пускай и язвительных, пускай и злых, но всегда с семейной любовью. Ведь единственное, в чём никто из Харгривзов не признается, так это то, что все действия были лишь во благо их семьи. Их небольшой, язвительной, но тёплой семьи. Пятый невероятно хотел уже вернуться в своё время и пожить просто для себя. Не сказать, что он бредил этими семейными барбекю, ведь у них была не такая семья, и кто-то кому-то точно вилку в спину воткнёт, но этих споров насчёт прошлого и будущего, насчёт глупых тем о НЛО и мистических тварей, насчёт обычного хода времени, ему не хватало. Да, они никогда не были очень дружны, но всегда знали, кто у них на первом месте и за кого они отдадут свою жизнь — семья. Пятому было пятьдесят восемь, и почему-то глупые мысли насчёт наследия начинали закрадываться в корни его мозга. Ведь только в апокалипсисе он столкнулся с таким вопросом: «А я что оставлю после себя?». Ничего. Такой короткий и болезненный ответ, который он пытался отогнать подальше в закрома мозга и души, которая у него всё-таки была, что бы кто там ни говорил. Несмотря на всю натуру грёбаного маньяка, убивающего налево и направо, Пятый был преданным и добрым где-то там, под тонной злости и страха потерять семью. Медленно он поднёс чашку к губам и сделал обжигающий глоток чая. Ромашкового чая, который так любила эта старая знакомая.***
Инфинити протяжно застонала в попытках разлепить глаза. Голова ужасно болела и гудела, а мозг, словно то увеличивался, то уменьшался в размерах, пытаясь сломать черепную коробку изнутри. Глаза адски пекли, а любой проблеск света причинял боль. В теле была противная ломота, не дающая пошевелить руками или ногами. Она вновь это сделала. Вновь довела себя до опустошения сил, поставив свою жизнь под угрозу. Хотя какая угроза и жизнь, если на кону был шанс всё изменить? Ифи знала, что это того стоило. Не зря ведь она отвязалась от Сэмми и поспешила на подстраховку этой безумной семейки, словно зная, что что-то пойдёт не так. Конечно, перед этим она поступила намного умнее, дав наводку Ча-Че и Хейзелу на местонахождение Пятого. — Ифи, ты как? — тонкий с хрипотцой голос Вани прозвучал со стороны. — М-м-м… м-м-м… — Тайм чувствовала, что не могла сказать и слова, поэтому лишь мычанием и рваными движениями пальца пыталась указать на тумбочку, в которой лежало её самодельное снадобье силы и энергии, что не возвращало, но по крайней мере давало начальный запас, чтобы говорить и медленно передвигаться. — М-м-м… — Воды?.. Есть?.. Что, я не понимаю! Прости, — виноватым голосом пролепетала Ваня, показывая все вышеназванные предметы, получив отрицательное мычание на каждое в ответ. — Водка — самое лучшее лекарство! — пропев, вошёл в комнату Клаус, как-то безумно улыбаясь. В его правой руке и вправду была бутылка водки, которая, по его мнению, должна была вернуть силы девушке. Только вот Ифи отчаянно замотала головой, всеми силами пытаясь дать понять, что это невероятно глупая идея. Ведь алкоголь заберёт остатки сознания, и она может впасть в кому. — М-м… м-м-м!.. — Тебе что, сказали, что книга сгорела, что язык отобрало? — захохотал Номер Четыре, резко заткнувшись, словив изумлённый взгляд Инфинити и злой, не предвещающий ничего хорошего, Вани. — Ой… — М-М-М-М!.. — ещё громче замычала Тайм, злясь на себя и на свою глупость, на грёбаную веру в людей. В один момент она вновь почувствовала упадок сил и то, что глаза начали сами по себе закатываться. — Тихо, Ифи, оставайся с нами. Слушай мой голос, — уверенным тоном быстро заговорила Ваня, встав на ноги и наклонившись над девушкой. Маленьким платочком она вытирала пот, ведь Тайм невероятно горела, и у неё явно был жар. — А она не отбросила временные коньки? — заглядывая за плечо сестры, уточнил Клаус, за что получил нагоняй от Вани. Он тут же поднял руки в примирительном жесте. — М-м… м-м-м… — Звук слабел, как и сама Инфинити. — Она указывает на свой напиток, — прозвучал уверенный голос Сэмми за спиной, и тот в пару движений достал странную золотую жидкость с частичками тыквы. Приподняв начальницу за шею, он приложил горлышко пузырька к пухлым губам, позволяя ей сделать глоток. Её лицо тут же скривилось, но бледность понемногу начала исчезать. — Ещё два глотка, Ифи. Давай. — Девушка отчаянно упиралась, но всё же надпила. Аккуратно положив её на подушку, Сэмми накрыл Инфинити тёплым одеялом, а после развернулся к внимательно наблюдающим Ване и Клаусу, которые были в шоке от всей этой процедуры. — Ей нужно отдохнуть, — уверенно, с давлением проговорил испанец. Харгривзы понимающе кивнули и покинули спальню Тайм вместе с Сэмми.***
На улице было довольно прохладно. Иногда, когда у Ифи была бессонница, она любила сидеть на крыше, закутавшись в большую тёплую вязаную кофту, пить горячее какао с маршмеллоу и глядеть на звёзды. Её этому научила мама, которая со своей слишком наивной верой в людей и слишком яркой улыбкой даровала счастье и тепло даже в самые страшные моменты жизни Инфинити. Ведь мама всегда жила внутри, около её сердца. Девушка шумно втянула носом прохладный воздух ночи ранней осени, непрерывно глядя на созвездие Ориона. Оно было самым любимым. Самым прекрасным и самым далёким. Оно грело давно израненную душу. Вокруг светился ночной город. Ифи нравилось жить посреди шумного мегаполиса, который ночью превращался в пустынное место, ведь в это время суток тут едва ли проезжала хотя бы одна машина. Её кафетерий словно напомнил о том, что нужно остановиться, выпить чашечку тёплого чая и насладиться парочкой минут прекрасной, невероятной жизни. — Бессонница? — Тихий вопрос с украдкой прозвучал за спиной, заставляя Тайм испуганно дёрнуться и взглянуть на владельца голоса. — Трудно уснуть, когда твой шанс сгорел в камине, — безразлично ответила девушка, отпивая какао. Пятый хмыкнул, невольно качая головой. — Ваня? — Клаус, — исправила предположение давнего знакомого Ифи, а после отпила какао, что так любезно приготовил Сэмми. — Он пришёл ко мне со словами: «Водка — самое лучшее лекарство». — Узнаю братца, — поджал губы в тонкую линию Пятый. Он угрюмо усмехнулся. Медленно подходя к парапету, он раздумывал лишь над тем, что его сюда привело. Чувство вины или отголоски прошлого? Впрочем, ответ был не так важен, как то, что старая знакомая была разбита и её съедали ужасные мысли. — Давно здесь не был. Забыл, как это красиво. — Ладони крепко сжали железное ограждение, спасающее от падения, а карие зеницы исследовали сверкающую различными огнями даль. — Сколько лет прошло с тех пор? Десять? — Почти пятнадцать, — хрипло ответила Ифи, уставшим взглядом смотря на Пятого. — Удивительно, как быстро летит время, — тоскливо хохотнула она. Пятый медленно обернулся, облокотился бёдрами об ограждение и устремил внимательный взгляд на старую знакомую, что слишком грустно потягивала какао с чашки. — Можно личный вопрос? — с украдкой спросил он. Тайм задорно хохотнула. — Неужели есть то, что ты обо мне не знаешь? — Я ничего о тебе не знаю, — серьёзно ответил Пятый, устремляя взгляд себе под ноги. Инфинити сдавленно сглотнула, понимая, что он был невероятно прав. — Порой мне кажется, что ты знаешь то, чего не знаю я, и это невероятно… — …бесит? — мягко усмехнулась она. — Пугает, — твёрдым тоном ответил парень. — Всех пугает неизвестность. — Ты прав, — опуская глаза в пол, с тяжёлым вздохом подтвердила Инфинити. — Так что ты хотел спросить? Пятый поднял взгляд вверх, куда-то в звёздное небо, и приподнял уголки губ в едва заметной улыбке. Слишком прекрасная атмосфера для глупых разговоров о вечности и вселенной. Хотя романтики ведь и восхваляют такие ночи откровений, когда былые враги могут открыться друг другу? — Зачем тебе «Полотно Судьбы»? Карие глаза украдкой взглянули на девушку, замотанную в тёплую кофту. Она излучала некую детскую тоску и усталость от всего этого мира. Невероятно милая и невероятно… лживая. Обычная Инфинити Тайм. Девушка неосознанно дёрнулась, переводя взгляд с термокружки на парня, а после грустно улыбнулась, вспоминая единственную причину — мамину улыбку, которую она в последний раз видела, когда ей было одиннадцать. Мечта вновь увидеть маму, обнять её и сказать в миллионный раз, что она её любит, завладела здравым смыслом. Инфинити невероятно хотела вновь ощутить семейное тепло. — Я хочу переписать судьбу одного человека, — честно ответила Тайм, нервно отводя пальчиком ободок термокружки. — Я хочу, чтобы моя мама была жива… — Пятый нахмурил брови, с некими огоньками сочувствия в глазах смотря на девушку. — Мне надоело просыпаться и понимать, что я одна… Что у меня нет семьи и людей, которые просто так ждут моего прихода, невероятно этому радуются, пусть и не показывают этого… — Приятные, но в то же время болезненные картинки начали мелькать перед глазами, а руки сами по себе невольно начали сжиматься в крохотные кулачки. — Я одинока, Пятый, — с неким нервным хмыканьем взглянула она на парня, поджимая губы. — Практически всю свою жизнь. Паренёк нервно сглотнул, понимая, что невольный комок сочувствия и обеспокоенности стал посреди горла. Медленно он подошёл к Тайм, расфокусировав свой взгляд на сверкающем огнями горизонте. Её профиль идеально вписывался в этот пейзаж. Такая грустная, забытая людьми и судьбой, одинокая девушка, не знающая ничего другого, кроме как четыре стенки кафетерия, оберегающего её от врагов. Пятый поймал себя на том, что левый уголок его губ взлетел в лёгкой усмешке. Мигом нацепив серьёзное выражение лица, он прочистил горло, тем самым привлекая к себе внимание. — Не в моём стиле что-то обещать, но… — Не становись слишком сентиментальным, Пятый, — грустно усмехнулась Тайм, искоса взглянув на рядом стоящего. Он добродушно хмыкнул и аккуратно присел слева, задевая своим коленом колено девушки. — Ты совсем не такой. — Да? — приподнял парень уголок губ. — А какой? — В серьёзном тоне Харгривза слышались нотки вызова. Ифи гипнотизировала шоколадно-молочную жидкость в своём стакане, пытаясь избавиться от ужасного чувства боли и терзаний, что преследовали уже третий день, ровно с того момента, когда Пятый вновь вошёл в её жизнь. — Грубый, жестокий, — тихо начала Тайм, поднимая взгляд куда-то вдаль, — самовлюблённый циник, который плевать хотел на чувства других, если они не состоят в его круге близких людей. — Девушка видела, как его руки невольно сжимаются в кулаки, но не решалась прервать свой монолог. — Конечно, твоей семье повезло, ведь ты готов за них отдать свою жизнь, пусть этого и не показываешь, но ты запросто бросишь человека, который не значит для тебя ровным счётом ничего, в огонь. Тайм пустила истерический смешок, а после медленно взглянула в карие глаза. — У тебя комплекс «Бога», но тебя задевает то, что ты не можешь ему соответствовать. — Она видела, как крепко были сцеплены челюсти Пятого, и как он боролся с желанием просто исчезнуть и не слушать эту неприятную правду. — Задевает, что ты не всесильный… Ты хочешь казаться бесчувственным, но… — Ифи медленно облизала губы, за чем проследил он, — но наедине с собой ты горько плачешь… — С тяжёлым вздохом она вновь взглянула вдаль. — Точно так же, как и каждый в этом мире. Пятый быстро заморгал, пытаясь избавиться от наваждения, ведь он глядел на неё, практически не отрываясь. Грустная Инфинити слишком спокойным голосом высказала всю правду, которую он придавливал на дне своей души. Но он даже не думал обижаться. Да, было больно, было неприятно, но сейчас, глядя на сломанную девушку, что потеряла свой шанс изменить прошлое и спасти родителей, Пятый понимал, что есть проблемы и похуже, нежели его недостатки. Карие глаза скользили по ссутуленной спине Ифи, её грудь вздымалась в рваных вздохах, а на губах играла тоскливая улыбка. — Мне очень жаль, что такое случилось с твоими родителями, Инфинити, — сдавленно сглотнув, тихо начал он, пытаясь не задеть старую знакомую за живое, — но я обещаю, что мы достанем «Полотно Судьбы». — Не обещай того, что не сумеешь сделать, Пятый. Книга сгорела. — Копия. — Тайм недоумённо свела брови. — Копия сгорела, а не оригинал, — криво усмехнулся Харгривз. — А, впрочем, не бери в голову и иди спать. Недетское уже время. — Глупая шутка, что всё же вызвала лёгкую усмешку у девушки. Почему-то не пользуясь своей силой, Пятый медленно поспешил к выходу из крыши, которая была уютным, но холодным в прямом смысле этого слова местом. Инфинити мягко улыбалась, искренне не понимая, что хотел этим сказать старый знакомый, но ей было приятно услышать данное обещание. И где-то там, на задворках души, Богом забытая струна издала противную трель, говорящую о втором шансе их дружеским отношениям. — Эй, Пятый! — Паренёк обернулся, приподняв брови в немом вопросе. — Тебе идёт быть хорошим. Харгривз, глядевший на Ифи с теплотой в карих глазёнках, на пару секунд позволил себе едва заметную, искреннюю усмешку, которую тут же спрятал, приходя в себя. — Иди спать, Тайм.