***
— Милый, как ты? — в комнату просовывается виноватая макушка Котаро, а затем и весь он с подносом наперевес. Тетцуро подтягивается на кровати и, словно настоящий кот, в любопытстве вытягивает шею, пытаясь разглядеть, какие вкусняшки принес Котаро. Горячий шоколад, пахнущий корицей; гребешок с гречкой и котлетки из краба; небольшая салатница с различными орешками и ваза фруктов: авокадо, бананы, клубника. Все это должно быть очень вкусно, особенно приготовленное лично Котаро, но… — Это что за намеки? — скрещивает на груди руки Тетцуро и выгибает бровь. — Хочу, чтобы ты быстрее поправился, — Котаро выглядит виноватым и, кажется, до конца непонимающим. — И поэтому принес мне блюда для потенции? — Ты потерял много сил, — Котаро аккуратно присаживается на край кровати, сгоняя с места, удобно примостившегося Шое, и ставит поднос на специальный купленный для таких дел (но не при таких обстоятельствах) столик. — Но не этих же, — Тетцуро закатывает глаза и тихо смеется. Наверняка, Котаро даже не подумал об этом. Хотя, в любом случае, больше половины из этого полезно после обмороков, он-то знает. — Это, во-первых, а во-вторых, — Тетцуро улыбается, косит глаза на спящего под боком Тоору и заговорчески шепчет. — Тоору просил не рассказывать тебе. Котаро хмурится, ну конечно, его парни скрывают что-то от него! Как тут не хмуриться! — Как-то раз мы трахались без тебя, — начинает Тетцуро, но Котаро перебивает. — Ты серьезно? — секрет его мальчиков — общеизвестный факт? — Ты дослушай для начала, — Тетцуро кривится. Никакого такта. Вообще, никакого. — Я долго не давал ему кончить, а потом, когда позволил, он вырубился вместе с оргазмом на целый час. — Чего? — Котаро с трудом справляется с громкостью своего голоса, не желая разбудить Тоору. — И вы молчали? — Именно поэтому, — Тетцуро отмахивается рукой, но тут же приосанивается и подтягивается к уху Котаро. — Но я вообще-то не про это. После того, как я справился с переживаниями, Котаро, ты не представляешь. Я стал его так ненавидеть. Отодвигается слишком резко, внимательно смотря в глаза. — Что ты несешь? — Да, блин не серьезно же. Я вас обоих сильно люблю, — ну, конечно, Котаро всерьез воспринял его слова. — Не говори так, даже в шутку. — Ох, Ко, — Тетцуро расплывается в нежной улыбке и чмокает своего простого как стационарный телефон парня. — Как ты можешь думать, что я могу говорить о таком на полном серьезе? — ведет рукой по скуле, заглядывает в глаза и чмокает в уголок губ. Вопрос остается без ответа, лишь еще одна просьба «не говорить так больше». — Я имел в виду, что я страшно стал завидовать ему, — возвращается к теме Тетцуро. — Везунчик, потерял сознание после оргазма. Ну, ты представь! — энтузиазм Тетцуро бьет через край. Ему явно понравилось, и он явно хочет повторить. — Но это может быть опасно, — Котаро хмурит брови и сгребает в объятия своего большого кота. — Поговорим после того, как сам вместе с оргазмом или чуть после потеряешь сознание, — самодовольно хмыкает Тетцуро, утягивая парня за собой. — Ты ужасен. — Вы ужасны, — бурчит сбоку Тоору, нехотя разлепляя глаза. — Спать не даете, ироды. Мне завтра вставать в шесть. — А сейчас еще шесть, — Тетцуро смотрит на часы, переглядывается с Котаро и, синхронно кивнув, оба заваливаются на Тоору с объятиями и поцелуями. Возможно, сонный Тоору занимает отдельное место под сердцем у этих двоих, иначе как объяснить их любовь зацеловывать жмурящееся лицо, зарываться в спутанные от подушки волосы и целовать низ живота, вызывая щекотку. — Перестаньте, — Тоору хихикает, пытаясь уйти от назойливых щекотящих пальцев, — ироды! Не выдерживают вместе, заливаясь звонким смехом, и коротко целуя друг друга, куда попадут.***
Котаро обнимает сзади и отходит чуть назад, чтобы Тетцуро смог откинуться на его крепкую грудь. Минут двадцать назад они отправили Тоору, перед этим пожелав ему всеми возможными способами удачи (Котаро сначала два часа рисовал на асфальте, а потом еще два все оттирал), на важную встречу. — Тетцу, у меня есть для тебя небольшой подарок, — шепчет на ухо, а потом целует чуть ниже, посылая разряд тока по телу. Сегодня выходной. Никуда не нужно идти. Телефон включен только для очень важных звонков, а в объятиях Котаро так бессовестно хорошо, что, кажется, словно такая штука как совесть никогда не объявится. — Я люблю подарочки, — мурлычит, чуть повернув голову, в шею Тетцуро. — А подарок какого толка? — Очень приятного, — Котаро залезает руками под домашнюю футболку, легко оглаживая кубики пресса и поднимаясь все выше. — Ммм, — Тетцуро закусывает губу, — такие подарочки я люблю еще больше, — хихикает, когда пальцы задевают соски. Щекотно. — Разве просто секс у нас уже считается подарком? — Котаро разворачивает к себе парня и ведет за собой, проходя задом в спальню. Конечно, можно выбрать любую другую комнату, но в спальне просторней. — И вправду, — Тетцуро сглатывает, наблюдая за затянутыми дымкой глазами Котаро. Хотелось сказать, что-то безумно чувственное, но: — Ты кота запер? Котаро хихикает, целует руки и отвечает, заводя в спальню: — Да, конечно. — Итак? — Тетцуро останавливается посередине комнаты, пока Котаро отпускается перед ним на колени. Минет, ммм. — Может, пожалеем твои колени? — Тетцуро действительно переживает, ковер у них вихрастый и он не понаслышке знает, как потом саднят чашечки. Но Котаро не тянется к завязкам шорт, лишь удобно устраивается перед ним на заднице и смотрит с таким букетом чувств в глазах, что едет крыша уже сейчас. — С этой минуты я делаю все, что ты скажешь. Дыхание выбивает, словно ударом под дых. Бокуто, мать его, Котаро дарит лучшие подарки. Атмосфера накаляется быстро, так же быстро, как и меняется настроение парней. От ласкового мурлыканья Тетцуро до вязкого первого приказа. — Тогда разденься. Котаро хмыкает и начинает медленно раздеваться. — Надеюсь, до своего проигрыша ты много чего успел понапредставлять, чтобы сейчас воспользоваться этими фантазиями. Указательный палец ложится на губы и Тетцуро скалится. — О, нет, совенок. Слушай и запоминай. Говоришь только шепотом и при условии, что это вопрос, — Котаро сглатывает, и Тетцуро прослеживает движение кадыка. Присаживается рядом. Сначала облизывает свои губы, а потом проводит языком вдоль шеи. Руки Котаро тут же ложатся на ягодицы Тетцуро и тот самодовольно тянет: — И самое главное — ты не можешь прикасаться ни к себе, ни ко мне. Котаро ошарашено смотрит в глаза Тетцу и, кажется, задерживает дыхание на добрую минуту. — Но… — За непослушание, будет наказание. Сглатывает и понижает голос до шепота: — Какое? — Я продлю отсрочку твоего оргазма на пять минут за каждое ослушание. Пять — звучит очень страшно. Особенно для Котаро. Хотя, ладно. Для всех. — А теперь иди и сядь на кровать, не хватало мне колени еще покоцать, — Тетцуро цыкает и привстает, грустно водя по уже саднящим коленям руками. А стоп. — Хотя, погоди, — Тетцуро расплывается. — У меня болят коленки, сделай что-нибудь. Только без рук, — Тетцуро виляет задом и садится на кровать сам. Игра игрой, но им всем должно быть удобно, верно. Котаро подлезает ближе под фырчание Тетцуро. И для кого он все условия создает, чтобы этот большой медведь раздирал себе ноги? Начинает с поцелуя. Руки для безопасности убирает за спину в замок. Проходится поцелуями по чашечке поочередно. Высовывает язык и влажно проходится по всей разрешимой территории, сразу дуя на коленки, краем глаза наблюдая, как с каждой секундой член Тетцуро наливается кровью. Свой собственный встал, еще когда Тетцуро только начал. Прикусывает небольшой участок кожи и тут же слышит суровое: — Я просил облегчить боль, а не добавлять новые ее причины, — Тетцуро скалится. — Плюс пять минут. Котаро судорожно выдыхает и начинает вылизывать колени с завидным желанием, будто мороженое в жаркий день, или член. Ох, черт, у Тетцуро всегда все сводится к членам, кстати о… Тетцуро чуть привстает, спуская с зада шорты вместе с трусами и обхватывает каменный стояк ладонью. Надрачивает себе со срывающейся скоростью от бешенного темпа к тягуче медленному, от которого самому тошно. Наблюдает, как Котаро всасывает внутрь своего рта кожу на коленках, тут же дует на влажное местечко и представляет, как вместо коленок, Котаро жадно облизывает его член. — Оох, — Тетцуро стонет, изливаясь на голый торс и лицо Котаро. Смотрит из-под дрожащих ресниц, как елозит на своем месте Котаро и, разливаясь в ухмылке, тянет, — запрет снова в силе. Зрачки Котаро пульсируют и он глубоко дышит, наблюдая за отходящим после оргазма Тетцу. Везунчик. Пальцы аккуратно собирают сперму с лица Котаро и кладутся в рот с весьма явным приказом, но все же продублированным вслух: — Оближи. Котаро проходит языком по каждой фаланге, что находится в его рту, а после начинает посасывать. — Еще плюс пять минут, — тянет Тетцуро, вытаскивая под удивленный вздох пальцы изо рта Котаро. — Я сказал «облизать», а не «сосать». — улыбается дьяволом воплоти. Осматривает критически кровать и ухмыляется сам себе. Неинтересно. Котаро, кажется, любит царапины на спине, верно? — Могу скинуть пару минут, если будем трахаться на ковре. Активное кивание и дернувшийся от слов Тетцуро член Котаро говорит сам за себя. Ну, кончено. Хоть как-то получить отдачу, если трогать нельзя. Наверняка, будет представлять ногти Тетцуро на спине, а не ковровый ворс. Тетцуро проводит ступней по ноге Котаро, поднимаясь выше, совсем близко с поджимающимися яичками, и ведет по стволу под громкий стон парня. — Если будешь громким сейчас, то я увеличу время на пятнадцать минут, — Тетцуро провоцирующее смотрит через плечо на стоявшие на тумбе часы и засекает. — Понял? Котаро кивает и тут же закусывает губу, выдыхая через раздувшиеся в ширь ноздри, потому что ступня вновь проводит по всей длине. Тетцуро начинает с медленного темпа и не спешит его наращивать, вслушиваясь в вздохи и подавленные стоны, определяя критичность их громкости. Кажется, сейчас был довольно громкий, м? Тетцуро проводит надавливает на головку и сжимает, насколько это возможно, на ней пальцы. Котаро приходится прикусить себе ладонь. Пятнадцать минут — это не просто страшно. Это убийственно. Продолжая играть ногой с головкой Котаро, Тетцуро закусывает край футболки в зубах и начинает свой новый путь. Очерчивает пальцами рук ореол сосков, игриво задевая сами бусинки и бесстыдно охая от ощущений. Контраст собственного тела и тела Котаро бьет в голову лучше любого алкоголя. — Ммм, — Тетцуро оставляет в покое головку, вновь проводя по всей длине. Опирается одной рукой сзади, для равновесия, а другой скручивает себе сосок, — Амх, — стонет гортанно, наблюдая за чуть ли не плачущим от ощущений и зрелищ Котаро. Тот впивается руками в ковер и, кажется, выдирает пару ворсинок (будь бы это ковер в комнате Тоору, Котаро стоило бы уже начать искать себе место на кладбище, хотя он, кажется, еще со спора себе нашел). — Трахни меня, — провокация, Тетцуро наблюдает как напрягается низ живота Котаро, как оглушительно он стонет и срывается, быстро сжимая руку на основании члена Котаро. Себя приходится тоже придержать. — Плюс пятнадцать минут, — мурлыкает Тетцуро под смазанный стон Котаро и отстраняется. Доводит себя до оргазма двумя движениями, но на этот раз заботится, чтобы не запачкать Котаро. Вытирает руку о простынь, давит ногой на грудь, заставляя Котаро лечь на ковер и встает к тумбочке, доставая презервативы, смазку и влажные салфетки. Оставляет презервативы и смазку возле головы Котаро и начинает вытирать влажными салфетками лицо. Неуместно немного, конечно, но Тетцуро терпеть не может ощущение тянущей под спермой кожи. Наверное, никто этого не жалует. Вытерев Котаро, Тетцуро, поставив руки по бокам от головы парня, облизывается. — Если заставишь кончить меня от одного только поцелуя, скощу десять минут, — Тетцуро улыбается, ощущая неограниченную власть не только над Котаро, но и над самим временем. Возбуждает. Котаро открывает было рот, чтобы ответить, но тут же его закрывает, хмуря брови. — Думаешь, ты сможешь быстро кончить, после того, как уже кончил два раза? — шепот и одобрительный взгляд карих глаз. «Смышленый совенок» — Разве такого никогда не было? — Тетцуро наклоняется, оставляя поцелуй в уголке губ. «Но не от одного же поцелуя!» — Ты будешь помогать себе рукой? — и снова шепот, сводящий с ума. — Я же сказал, только поцелуй. — Что будет, если я не смогу? Котаро не хочет терять шанс, но и увеличить время до бесконечности — совсем нежеланный вариант. — Увеличу на десять, — Тетцуро улыбается и весело хмыкает, наблюдая, как Котаро отрицательно качает головой. — Нет, так нет. И впивается губами в рот Котаро. Посасывает нижнюю губу, оттягивая ее, отпуская в вновь перехватывая. Стонет, когда случайно задевает вновь вставшим членом ногу Котаро, проникая в чужой рот, тут же по-хозяйски исследуя известную вдоль и поперек территорию. Котаро стонет в поцелуй и тут же пугается, спрашивает одними глазами. — Сейчас даже желательно быть громким, Ко, — Тетцуро улыбается и вновь юркает языком в приоткрытый рот, притираясь к другому хозяину и начиная самые настоящие пенетрации друг об друга. Котаро громко стонет, отстраняется, ловя воздух, и на этот раз сам проникает в чужой рот. Тетцуро нравится так целоваться, неправильно, до сбитого дыхания и нехватки воздуха. Безумно. Толкается бездумно, но на пути нет ничего кроме пустоты. Член звучно шлепается обратно о пресс и Тетцуро, раскрыв широко глаза, повторяет несколько раз. Тетцуро отстраняется, судорожно вдыхая воздух и еще раз дергает бедрами. Вспышки в голове и какой-то неназойливый писк в ушах. Тетцуро пару раз дергается и заваливается на Котаро, придавливая тушкой его уже до болезненных ощущений разрывающийся член. — Вот видишь, а мог минусовать десять минут, — Котаро протяжно стонет и Тетцуро устало целует его в щеку. Нужно передохнуть, а то так недалеко до обморока. Нет, это, конечно, было незабываемо. Но, когда у него еще будет возможность так поиграть с Котаро? У него еще столько планов, рано отключаться. — Только от невообразимой любви к тебе, — тянет Тетцуро и проводит языком по чужим губам, слизывая остатки слюны. Так пошло, боже, продолжай. — И держа в голове тот факт, что длительная отсрочка оргазма вредна, — Котаро громко выдыхает, уже понимая, что сейчас будет, хотя соображать вообще-то очень сложно. — Переношу твою отсрочку на следующий раз, — Тетцуро поцелуями спускается по груди Котаро, задевая краем футболки чувствительный член. — Пожалуйста, — Котаро выгибается и, вероятно, теряет связь с мозгом, телом, космосом и вселенной. Мысленно приплюсовав еще пять минут, Тетцуро целует головку под громкий стон. Целует еще раз, вбирает в рот и тут же отпускает. Вовремя, потому что Котаро изливается следом. — Блямх, — рот открывается в беззвучном крике, а сердце гляди того и остановится. — Отдыхай пока, — Тетцуро вновь берет влажные салфетки и легко чмокает в солнечное сплетение. Пока Тетцуро вытирает грудь, живот и руки тяжело дышащего Котаро, тот потихоньку приходит в себя. — Еще пять минут, да? — Котаро смотрит в глаза с надеждой, но надежда как Титаник — разбивается о скалы. — Ну, а вот вдруг бы я не заметил? — Тетцуро подмигивает, но тут же весело щебечет, — но я, конечно, заметил, и да, приплюсовал. Котаро хочет прикоснуться. Тянет руку, но встречается с невидимой стеной из собственных мольб. Нет, нельзя. Иначе будет еще штрафы, а он уже достаточно заработал. Тетцуро разрывает зубами презерватив и крутит резинку в руках. — Даю тебе сорок секунд, чтобы твой член встал. Трогать себя все еще нельзя. — И начинает отсчет. Котаро привстает, неверяще смотря за губами, которые отсчитывают: «один, два, три». Узнавать, что будет, если к сорока член Котаро не встанет, не хочется. Мысли разбредаются, но Котаро удается поймать одну. Совсем недавние картинки складываются в одно целое, и вот перед глазами уже котоТетцу, облизывающий его колом стоящий член и стонущий громко, что закладывает уши, от каждого нового толчка Тоору в чулках позади него. — Тридцать шесть. Оу, — Тетцуро расплывается в улыбке и натягивает на вставший член презерватив. — Потом расскажешь, о чем думал, — смазка стекает поверх стояка и Котаро даже охнуть не успевает, как Тетцуро усаживается сверху, загоняя член сразу наполовину. — Ох, блять, как же хорошо, — закатывает глаза и благодарит пробку за то, что сейчас не пришлось тратить время на растяжку, сразу получая то, что так безумно нравится. Котаро сглатывает, хватает ворсинки ковра и стонет, когда Тетцуро насаживается полностью и начинает потихоньку раскачиваться, постепенно увеличивая ритм. Каторга, измывательство, садизм — самый настоящий: видеть это прыгающее на нем тело и не иметь возможность прикоснуться. — Хочешь, прикоснуться? — Тетцуро улыбается. Котаро подбрасывает бедра и резко кивает. — Ну, когда-нибудь дотронешься, — в глазах пляшут черти, а Котаро, если честно хочет послать все к чертям. Слишком жестоко. Ругнувшись вместе со стоном, Котаро рычит и сжимает в ладонях ягодицы с такой силой, что будут новые синяки. Но разве не плевать? Одними больше, одними меньше. — Плюс пять минут, — Тетцуро хмурится и тут же ошарашено охает, когда руки Котаро отпускают до основания, до звука шлепнувшихся о зад яичек. — Пиздец. — Да, хоть двадцать. — Тогда двадцать, — неверяще шепчет Тетцуро и срывает голос, потому что Котаро начинает быстро вдалбливаться, подмахивая бедрами и помогая руками. Тетцуро бездумно царапает грудь и стонет с Котаро в унисон. В какой-то момент с его губ срывается, — Можно. И мир перед глазами взрывается красками, потому что Котаро приподнимается и насаживает так глубоко, что, кажется, вот-вот достанет до самого сердца, что, вот-вот остановится. Сосок оказывается зажат между губами, а потом царапнут зубами. Тетцуро трясет, Котаро тоже, но он продолжает неистово трахать Тетцуро, даже после собственного оргазма. Грудь, спина и плечи Котаро выглядят как поле боя — живого места почти нет. В таком же состоянии шея, грудь и задница Тетцуро — вся в синяках и засосах. Заваливаются на бок, тяжело дыша, даже глаза открыть невозможно. Член все еще внутри и все еще двигается. — Если у тебя встанет снова, пойдешь дрочить в ванну, — предупреждает Тетцуро. Еще одного он точно не переживет. — Не придется, — ухмыляется Котаро, хотя Тетцуро отчетливо ощущает вновь каменный член в своей заднице. — Тоору домой пришел.