***
Приглушенный свет имитировал пламя свечей. Народу было много, в основном, обычная гражданская публика. Всё с успокаивающей роскошью, как и в большинстве заведений Аркада. Ей здесь понравилось. Живые цветы. Детский смех. Атмосфера благополучия. - Ребят, идите-ка за свой столик. Джош, тебя это, кстати, тоже касается. Сваливай давай. Синеглазый Джошуа явно задержался нарочно. Заговорщицки подмигнул ей. Подвинул кресло. Помог пристроить поудобнее сумку. Дразнит товарища. Марко склонил голову набок. Взмахнул рукой, прогоняя. - Не обращайте внимания. Он у нас дурачок. Джошуа успел услышать. Встретился с ней глазами и усмехнулся. - Хорошее здесь место. Напоминает о Будапеште, - проговорил Марко. - Никогда не была в Будапеште, - автоматически отозвалась она. Наблюдала, как яркие блики играют на темно-зеленых листьях ближайшего цветка. - Только в Альфёльде. Внутренне согласилась с Марко - место и правда хорошее. В основном, потому, что практически нет никого с кошачьей мордой на рукавах. Только их компания. - Мы здесь редко бываем, - словно прочел ее мысли Марко. - Слишком расслабляет. Она перемешивала ложечкой десерт. И исподлобья наблюдала. - Самую опасную часть Плоскогорья закрыли. И хорошо. Странная местность, не нужно туда соваться. Из наших ребят половина оттуда не вернулась. - Лабиринт лучше? Он усмехнулся: - Нет. Гадкая планета. Во всех отношениях. Бесконечные смертельные загадки. А Плоскогорье... Оно... Впрочем, ладно. Не объяснить этого все равно. Он отчего-то болезненно поморщился. - Там погиб мой знакомый, Зорэн. Недавно, - тихо проговорила она. - Зорэн Лацко? - уточнил Марко. - Тоже... загадочная история. Машина какая-то из строя вышла. Врезалась в вышку. Сначала думали, обошлось без жертв. А потом... нашли этого парня... Близко были знакомы? Она кивнула. - Довольно близко. - Сочувствую... - Марко потупился. Спросила: - Нашли... А что с ним было? По спине отчего-то ледяная волна пробежала. Марко быстро взглянул на нее. Словно решая, стоит ли. Поморщился. И все же ответил: - Обломок... В горле застрял. Как именно - не знаю, сам не видел. Глупая случайность. Холод. Жгучий холод уже не только по спине. Затылок, щеки, шея - накрыло с головой. Зачем она только спросила? Но она должна была... Понять... - Вот. Горячий чай. Станет легче. - Ну откуда он знает? Как считывает, что с ней происходит? Она попыталась поймать взгляд. Марко отвел глаза. Тогда она уставилась на кошку на его форме. С недавних пор это существо стало для нее чем-то вроде чудовищного монстра. Сейчас ей чудилось, что кошка шевелится. Скалит на нее клыки и щурит глаза. - На прошлой неделе была годовщина нашей свадьбы... Я весь день думала - могло сложиться по-другому. Мать хотела, чтобы он занялся технической кибернетикой. Были способности. Но переубедить его никогда и никому не удавалось... Марко пожал плечами. - Возможно, ничего бы не изменилось. То же Внеземелье. А Внеземелье - штука такая... Меркуриологов на Плоскогорье погибло больше, чем десантников... Внезапно он внимательно посмотрел ей в глаза. А потом надолго замолчал. Может, он и прав. Десантники гибли часто. Катастрофы во Внеземелье тоже случались часто. И комбинат считался довольно опасным местом. Куда опасней завода, где работала Василиса. Тщательный контроль. Несколько степеней защиты. И все вышло из строя в какие-то доли секунды... Прав Марко. Было бы желание. А геройски погибнуть возможность везде найдется. - Мы встречались долго. Но делать предложение я не решался. - Она едва понимала, о чем рассказывает Марко. Отблеск на листьях нежно-сиреневых цветов чуть успокаивал. Наблюдая, она теряла нить разговора. - Думал, что за семья такая у нас получится - видеться по три месяца в год... Лучше потом, ближе к отставке... Теперь жалею, на Землю надо было отправить... Там был обвал, в тоннеле. Они часто случались, но в тот раз серьезно... Мы вывели почти всех... Шестнадцать человек... А ее - нет... Она ближе всех к эпицентру... Не успели. Накрыло повторным обвалом... У нее был такой необычный цвет волос, - Марко вдруг улыбнулся какой-то безумной улыбкой. - Красный, как небо на рассвете. Говорила, мама беременная с химикатами на Марсе работала, оттого так получилось... Не знаю... Мне в толпе иногда чудится, что вижу такие, красные. Не люблю бывать в толпе. Она держала его за руку. Сама не заметила, как так получилось. Рука Марко была прохладной и чуть вздрагивала. - Не могу отделаться от мысли, что она до последнего ждала меня. Что приду и спасу. Что ж, по крайней мере, в этом ей проще. Вряд ли Мстислав ждал, что она спасет его.***
Анна говорила, что со временем станет легче. Медиколог говорил - станет легче. Легче не становилось. Становилось хуже. На работе еще можно было держаться. Когда рядом была Анна, получалось хотя бы дышать. Как только оставалась одна, становилось невыносимо. Но самой мерзостью были праздники. Первый год ее еще оставляли в покое. Теперь же считали своим долгом развеселить. Или намекали, чтобы не портила настроение другим. В Аркаде предновогодняя суета начиналась раньше. Была ярче, заметнее, чем на Земле. Действовала на нервы. К сожалению, и на мозги Анны тоже. Временами казалось, что подруга под сильнодействующими препаратами. То щипала за руку, то тыкала в лицо очередным подарком от очередного поклонника. Люди раздражали. Постоянно хотелось укрыться. Где-нибудь на верхнем ярусе. Или и вовсе уйти на поверхность. В общем-то, дорога эта была для нее закрыта. Но она все равно туда уходила. Все чаще и чаще. В собственном воображении. Проходила через огромные шлюзовые двери. Ступала почему-то босыми ногами на жесткий, так не похожий на земной, грунт. Всегда в сером платье. У нее никогда не было такого, серого. И исчезала мгновенно, как дым под порывом ветра. Как призраки тают с наступлением рассвета. Когда к всегдашним развлечениям Аркада добавились шумные предновогодние, Анна стала уходить практически каждый вечер. Возвращалась далеко за полночь, а то и утром. А иногда и вовсе появлялась только на работе. Излишне веселая. Насквозь пропахшая мужским одеколоном. Обычное дело в это время года. В этот раз Анна ушла прямо с работы. Мареш заметил. Но связываться не стал. Три недели назад он случайно подпалил ей волосы. И Анна все еще припоминала ему испорченную прическу. Что-то происходило. Накатывало ощущение кошмара. Будто вот-вот случится нечто немыслимое. Мир расползется, как залитый растворителем детский рисунок. А она будет наблюдать. Не в силах сделать хоть что-то. Со стороны. Из небытия. Где она уже почти что и находится. Дереализация. Еще одно жуткое словечко от медиколога. Обычное дело. Пройдет. Его таблетки от дереализации ей нисколько не помогли. Работу она уже закончила. Но продолжала сидеть за столом, делая вид, что занята. За спиной, в дверях, Ян разговаривал с Киндрой. Она слышала их голоса. Кажется, о Рошете... Нет, о кошках. - Растут потихоньку? Не тяжело тебе с тремя? - голос Мареша заглушал тихие ответы Киндры. - Ну хорошо хоть Николя четвертого взял. Какая несправедливость, что пособия на них не выдают, верно? А комбинат мог бы и расщедриться. Дети-то его, местные. Киндра смущенно смеялась. Что-то лепетала в ответ. - Скинемся с премии. Справим вам мяска и молочка. Да? Людмилка? Скинемся? - Мареш внезапно обнял ее за плечи. Теперь точно самое время уходить. - А может, возьмешь одного кота? Кики замучилась с тремя. Она собралась было заметить, а почему бы Марешу самому не взять кота. Если уж так помочь хочется. Но не успела. - Люська уже двоих уморила. Куда ей еще кота? Полин Рошет. Стоит со стаканом чая у шкафчика с приборами. И слегка улыбается своим некрасивым ртом. Ждет, когда она обернется к ней. Чтобы растянуть свою улыбку в отвратительную гримасу. И светло-каштановые волосы стянуты назад голубым ободком. Она не обернулась. Даже когда громыхнул упавший шкафчик. Даже когда лопнул от тяжелого удара голубой ободок. И выпавший нож приколол руку Полин к стакану. Легкая улыбка неестественно застыла на губах Полин. - Вот поэтому ты никому не нужна! - вдруг со злостью выкрикнула Киндра. Но начинающийся скандал ее уже не трогал. Она высвободила руку из деликатных сейчас пальцев Мареша. И быстро пошла к лестнице.***
Ждать Анну было бесполезно. Она долго стояла у окна в полутьме, не в силах хоть за что-то взяться. Странное мучительное смятение. Не было ничего, что можно было бы засчитать себе в вину. Тогда почему ей так больно? Да, Зорэна наверняка огорчил ее отказ. Но с Мстиславом все было хорошо. Или нет? Может, она что-то не так сделала? Глупая мысль. Совсем глупая. Но почему не вернулся именно к ней? Та, жена Дэвида Нортона... Чем она отличается от нее? Увидеть хотелось до боли, до рвущегося из груди крика. Поговорить. Спросить. Чтобы успокоил. Услышать, что не она... Спешно принялась рыться в вещах. Фотоальбом. Он был где-то здесь. Она не касалась его с того дня, как увидела в новостях. Не могла. Но сейчас он был нужен. Хотя бы так... Альбом нашелся у стены за кроватью. Это она его туда убрала на эмоциях? Или Анна? Впрочем, никакого значения. Нашла случайно, интуитивно совсем. Могла вовсе не найти. Осталось только включить... Такого безумного страха она еще не испытывала в своей жизни. Все тело сжалось, казалось, оно сейчас раздавит само себя. Дыхание остановилось. Альбом свалился на пол. Хотелось с криком бежать прочь. Но тело не слушалось. А в голове, среди кошмара, билась мысль. Она ухватилась за нее. Мысль казалась спасением. Это все просто нервы! Ничего не случится! Надо просто успокоиться! Она сосредоточилась на этом. Повторила про себя несколько раз. И наконец смогла сделать вдох. Сначала - отрегулировать свет. Потом развести в теплой воде успокоительное. Принять душ. И лечь спать. Завтра на работу. Нет времени на глупости. Конец года. Свет получился слишком ярким. Слишком яркий почему-то тоже пугал. Уменьшила до приглушенного. Лампы в ванной мигали. Она заставила себя не обращать внимания. Включила воду. Звук текущей воды ударил по нервам. Что-то не так. Раньше было по-другому. Она не могла уловить разницу. Судорожно пыталась понять. От воды расходился холод. Ледяная? Почему ледяная? Должна быть теплой. Дотронуться и проверить почему-то не решалась. Это ей кажется? Или вода что-то бессвязно шепчет? Вода переносит информацию. Ей когда-то рассказывал Мстислав. От воспоминания стало невыносимо жутко. Она рывком отключила воду. Опустилась на пол, не отрывая взгляда от мерцающих ламп. Руки дрожали. Мысленно повторяла, что все это нервы. Ничего не происходит. Она сможет встать. Она должна. Снова включить воду. Собрать всю свою волю и встать. Плеча коснулось что-то ледяное. Она подавила желание взглянуть. Свет погас. Она лежала в полутьме. И чувствовала, как кривятся губы в попытке по-детски расплакаться. Это просто чушь. Это все в ее голове... На пробу произнесла: - Не надо меня пугать. Тихо, вполголоса. Неизвестно, зачем. Она знала, что ничего не изменится. Это всего лишь паника. Но неудержимое желание проверить. И от испуга все внутри сжалось. Что услышит ответ. Голос. Или смех. Лампы вспыхнули, резанув глаза. Холод исчез. Мир стал четким. Реальным. Она едва подавила крик ужаса. Выбежала из ванной. Забилась в угол возле окна. Окно, которое можно открыть и вылезти на открытую площадку, за которым виден город, и люди, почему-то казалось островком безопасности. Пальцы занемели. Тело снова сдавило так, что локти невозможно отодрать от грудной клетки. Ее била дрожь. "Совпадение. Это просто совпадение..." Она пыталась повторять. Но мозг не слушал. Ему хотелось сорваться в неконтролируемую панику. Взгляд зацепил фотоальбом. Вот сейчас он сам включится. Сейчас... Ее затошнило. Усилием воли она смогла отпихнуть альбом под кровать. Какой-то звук под дверью. Шаги? Там кто-то есть! Кто-то прямо за ее дверью! Кто-то... Ничего-ничего. Система опознавания не пустит. Она вся обратилась в слух. Но кто может быть у ее двери? Нет! Все в порядке! Она в безопасности. Система... Замок тихо щелкнул. Дверь медленно поползла в сторону. Она смотрела. Не отрываясь. До боли в глазах. Это не Анна. Была заминка. На Анну открылась бы сразу. Бледно-лиловый свитер с зеленым цветком. Белокурые кудряшки. Анна остановилась на пороге. Огляделась. Встретилась с ней взглядом. - Люся! Ты чего? - кинулась к ней. Обняла, не пытаясь поднять. В глазах тревога. Должно быть, вид у нее жуткий. - Анна... - выровнять дыхание не получалось. Снова стало холодно. - Идем... Люся, вставай... - Подруга нашла стакан с успокоительным, придержала, пока она пила. Помогла переодеться. - Я побуду с тобой, пока не уснешь. Все хорошо... Ужас отступал. Наваливалась сонливость. Она удобно устроилась под одеялом. Анна поглаживала ее по руке. Даже перчатки снять не успела. Лиловые, под свитер. Зачем они ей? Такие мягкие на вид. Ей хотелось их погладить, как маленькой. - Полин сказала, Мстислав погиб из-за меня, - сонно проговорила она. - Что это я такая... Анна выругалась на русском. Впервые за годы знакомства. - Тварь эта Полин. Она еще получит, вот увидишь. - Может, я правда?.. Она засыпала. Хотелось поделиться. Услышать хотя бы от Анны. Даже если ответ будет утвердительным. Знать точно. Но сон одолевал. Голос Анны звучал словно бы издалека: - Нет, конечно. Никто не виноват... Кроме него самого... Она хотела возразить, защитить Мстислава. - Нет... Это они... Они виноваты! Почему отправили первым именно его?! Нортон первым не пошел... А со мной можно было! Вот так - со мной! Анна пыталась перебить ее, что-то говорила. Она не слушала. - Дэвид Нортон теперь герой! А я бы ему в глаза плюнула! Одна ошибка, одно мгновение - и с его женой будет то же самое! Может, она тоже сейчас с ума сходит от страха? Как я когда-то. Анна, ты знаешь, как я боялась?! Знаешь, как я боялась за него?! - Милка, перестань! - Подруга прижала ладонь к виску, словно ее мучила головная боль. Ощутимо сжала ее руку. Перед глазами все расплывалось. - Я... люблю его... А его больше нет... Она хотела сказать, что, наверное, виновата. Раз такое именно ей. Но уже не смогла.***
Инцидент никто не вспоминал. Словно вчерашнего вечера вовсе не было. Женька Лактионова громко делилась планами, где будет встречать Новый год. Ее на Земле, в огромном доме в Карелии, ждала семья. Родители, бабушки, дедушки, тетки... И любимый человек. Ей вспомнился первый Новый год с Василисой. Ее многочисленные родственники, веселые, шумные, такие непривычно приветливые. Песни до утра, торжественное поджигание бенгальских огней, загадывание желаний под глоток брызжущего искрами шампанского. Которое кто-то плеснул ей втихаря в фужер для лимонада. Непривычное ощущение настоящего праздника, настоящей семьи. Мать не любила подобные праздники. Предпочитала компанию своих несемейных подруг. Иногда таскала их с Ириной с собой. Она потом стала сбегать. Заранее. На площадь. Там много людей, не найти. Матери было все равно. Мстислав потом рассказал, что Василиса тоже не любила шумные. Вообще не любила праздники. С самого детства. Это все ради них. Ради Мстислава. И ради нее. Чтобы ей было радостно. Ей и было. Только к радости примешивалась неловкость. Ощущение, что зашла на чужой праздник. Что она лишняя. И в любой момент могут прогнать. Только в день свадьбы почувствовала наконец, что своя... Фернандес уже делилась опасениями насчет перспектив остаться еще на год. Сорок четыре - это не так много. Зря она. Еще чуть-чуть - и станет ровесницей Василисы. Она отвернулась. Полин Рошет видно не было. Обычно же крутится здесь. Подогревает страхи Эвы. Не упускает возможность. - А где Полин? - спросила она. Видеть ее рожу не хотелось. Она была рада, что Рошет куда-то подевалась. Лицо Женьки, на которую она сейчас смотрела, вдруг странно передернуло. - Ой. А ее в хирургический комплекс отправили, - растерянно проговорила она. И сморщилась. Анна навострилась: - А что такое? Ей было неинтересно. Хотелось зажать уши. Плевать ей на эту Рошет. На ее проблемы... - Она так сильно порезалась... Пальцев лишиться может... Крови было... Анна охнула. Что-то спросила. Она ушла в кабинет к Марешу. Обещал обсудить новую идею. Если все получится, хорошо бы сделать заказ именно сейчас. Тогда в новом году рассмотрят первыми. Пыталась продумать детали. А перед глазами неотвязно рука Полин. Ножом приколотая к стакану.***
Она согласилась пойти с Анной выбирать подарки. Причина только одна, но очень важная - папа. Хотелось подарить нечто особенное. Дать ощущение семьи. В прошлый раз на день рождения привезла ему шарф с местной фабрики. Так он тайком утирал слезы. Анна не столько была занята подарками, сколько примеряла все на себя. И зачем-то интересовалась ее мнением: - Как? Хорошо сидит? Все было хорошо. Излишки барахла Анна тоннами свозила домой, на Землю. - Как там Елисей Владиславович? Держится? - заботливо поинтересовалась Анна. - Ничего. Старается, - бросила она. И привычно подавила раздражение. Бесконечно повторяющаяся глупая фраза. "Вы там держитесь", "Надо держаться"... А за что держаться Елисею Владиславовичу? За опустевший дом? За неуклонно дряхлеющую собаку? Комната с фотографиями - вот и все, что у него осталось. Потому и провожает ее на Меркурий каждый раз, как навсегда. Вглядывается напоследок в лицо погасшими глазами. "Люсенька, доченька..." Словно боится, что и она однажды не вернется. Анна раздражения не заметила. Сочувственно кивнула. И вернулась к выбору сережек. - Маме что-нибудь подбери, - посоветовала она подруге. В ответ - взгляд нашкодившей школьницы. Планов на сегодня у Анны не было. К сожалению. Ко времени, когда удалось выпихать ее домой, наступил искусственный вечер. Ворохом своих разноцветных пакетов подруга попыталась загрузить и ее - не вышло. Анна не обиделась. Она редко обижалась. И искренне удивлялась, когда обижались другие. Озиралась по сторонам. Явно не хватило на сегодня приключений. - Люся, а пойдем в "Ящерицу"? Там музыка хорошая. И сидр. - Это где танцы твои? - уточнила она. - Нет уж, это без меня. Лицо Анны приняло плаксивое выражение. Собралась ныть. - Ну, Люся! Тебе не помешает. Сколько можно?.. - Что ж компания-то на вечер не подобралась? Анна грустно пожала плечами. - Никто не смог. - Так уж и никто?.. Они стояли у фонтана со скульптурным изображением русалки. Скромного, по меркам Аркада. Легкая пурпурная подсветка превращала брызги в россыпи драгоценных камней. Улыбка русалки перекосилась в жуткую ухмылку, а лицо и руки казались синими, как у утопленницы. Она отвлеклась на нее. Пыталась вспомнить, была ли подсветка раньше. Собралась повернуться к Анне. Высказать все, что думает, о новомодных скульпторах. И заодно об администрации. Проверили бы сначала, как оно с подсветкой смотрится. Прежде чем ставить в людных местах. Синяя рука шевельнулась. Медленно поднялась над водой. Поманила плавным движением пальцев. В чувство привел вскрик Анны. - Люся! Пусти! Больно же! Дергает рукой, пытаясь высвободиться. Она отпустила ее. Попыталась отдышаться, не сбавляя шага. И огляделась, силясь понять, куда утащила подругу. Прошептала: - Мне к медикологу надо. - Прямо сейчас? - испуганно проговорила Анна. Мысли немного прояснились. На глаза попалось здание консерватории и народ, выходящий после вечернего сеанса. Далеко же она заставила пробежать бедняжку Анну. - Так что с "Ящерицей"? - упрямо спросила подруга. От толпы весело гомонящих людей отделился парень. И направился в их сторону. Только этого не хватало! Она мысленно умоляла его, чтобы прошел мимо. Но нет, смотрит прямо на них. Улыбается той неприятной улыбкой, которую она хорошо знает. Анна тоже заметила, оживилась. Поправила волосы. "К Анне. Иди к Анне." - Красавицы? А вы чего такие скучные? Познакомимся? Пахнуло алкоголем. Ну уж нет! И к Анне не надо! Она схватила подругу за руку. Попыталась увлечь в сторону толпы. Та уперлась, как Гарм, когда не хочет идти домой. Нескольких мгновений оказалось достаточно. Парень преградил им путь. Вид аккуратный, тщательно приглаженные волосы. Но глаза какие-то страшные, "стеклянные". Она испуганно подалась назад, и Анна воспользовалась этим, чтобы вывернуться. Кокетливо заулыбалась парню. - Анна... - Протянула руку. Парень бессмысленно скользнул по Анне взглядом. Усмехнулся. Она могла уйти. Наверняка не будет останавливать. Не после того, как Анна продемонстрировала свою заинтересованность. Но бросать ее с этим типом не хотелось. Они его даже не видели никогда раньше. К тому же... не сейчас, когда ей просто нельзя оставаться в одиночестве. Когда нужен кто-то рядом. Чтобы хоть немного дать ощущение реальности. Она сделала новую попытку утянуть подругу. Собралась сказать этому парню, что они уходят. Чтобы шел прочь своей дорогой. Он дернулся в ее сторону. Отпрянула, ожидая, что сейчас свалится прямиком на нее. А в следующее мгновение ее грубо схватили и сжали. Это было настолько диким, настолько не укладывалось в голове, что показалось частью дереализации. В руки до синяков вцепились пальцы, алкогольная вонь в лицо. Что-то сердито закричала Анна. Он что-то невнятно бубнил, прижимая ее к себе. Попыталась извернуться, чтобы ударить половчее. Руки зашарили по ее телу. Она перехватила. Вцепилась ногтями в кожу, сдавила, выворачивая. Он возмущенно вскрикнул, ослабил хватку. И она ударила наугад, со всей возможной силой. Кажется, попала по ребру. Парень выпустил ее. Лицо перекосило яростью. В какой-то момент показалось, что ударит. И прекрасно! Будет серьезный повод на него заявить. Анна пихнула его в плечо кулаком. Он повернул голову. Неприятно усмехнулся. И вдруг разом сник, скуксился. Заныл: - Ну что вы так неласково? Девочки? Я только приобнять хотел... Ну что такое... Взгляд Анны смягчился. Мгновение замялась. Принялась гладить по плечу. - Давай, я обниму. Хочешь? Иди ко мне... - Анна! - позвала она. - Идем домой. Анна улыбнулась. Помотала головой так, что заколыхались кудряшки. Парень уже припал к плечу Анны, словно ребенок. - Люсь, я в "Ящерицу". - Смотрю... Красивая, грустная... Обнять хотел... - бормотал парень. Он не сводил с нее мутных глаз. - Кто знал, что такая злая... - Анна, пожалуйста. Неприятностей не оберешься. - Люся, ты иди. А я... Нормально все. Только в "Ящерице" посижу. В руки ей обрушился ворох разноцветных пакетов. Анна подняла с травы последний, оброненный. Протянула, просительно заглядывая в глаза. - Хорошо. Только будь осторожна.***
Было гадко и горько. Ощущение чужих рук на теле не проходило и жгло. Душили невысказанные слова. Все обошлось, но где-то в глубине души ей было мало причиненной ему боли. Хотелось как минимум сломать пальцы. Она глубоко вдохнула, пытаясь не замечать бушующей внутри ярости. Такой она себе не нравилась. Слишком похожа на Ирину... Постепенно ярость улеглась. Залезть бы под горячий душ, отмыться и забыть. Она даже успела пройти половину пути до общежития. Прежде чем вернулся страх. Пустая комната. Ванная. И мигающие лампы. Остановилась. Анны не будет еще минимум пару часов. И то вряд ли. Мысль о том, чтобы подождать в каком-нибудь кафе казалась все более манящей. Или хотя бы дождаться такого состояния, чтобы только до подушки и заснуть. Но произошедшее не давало покоя. В одиночестве на глазах у всех оставаться не хотелось. Более, чем раньше. Если кто-нибудь подойдет... Ушла в кино. И не поняла, как там оказалась. Ощутила под пальцами мягкие подлокотники кресла за мгновение до того, как погас свет. Здесь ее никто не увидит. На стереоэкран не смотрела. Прикрыла глаза. Вокруг приглушенные разговоры, смех. И неожиданно стало совсем больно. Невыносимо. Если бы Мстислав был рядом, никто бы не тронул. Теперь прячется здесь, как раненое животное. Совершенно одна. Зажала в ладони колечко, второе. Чуть прохладное, оно быстро нагрелось. И стало легче. Успокоило боль. Она прижала колечко к губам и словно со стороны отмечала, как по щекам текут слезы. Здесь и вправду было спокойно. Она осталась на два сеанса подряд. И в общежитие вернулась действительно в состоянии только лечь и уснуть. Анна встретила ее изумленно-встревоженным взглядом. - Ты где была? Я чуть с ума не сошла от беспокойства! Она усмехнулась: - Ну не тебе же одной гулять всю ночь. К изумлению, тут же - живейшее любопытство. Забралась на ее кровать с видом ребенка, которому пообещали сказку. - Да? Давай рассказывай! Она прошла мимо нее в душ. Когда вернулась, Анна все так же сидела на одеяле. С разочарованной гримасой.***
Полин Рошет появилась к концу декабря. Ровно тогда, когда все отчеты были сданы. Кто б сомневался. Пальцы врачи спасли. Только два теперь были уродливыми. Словно кусков не хватало. Как сказала Женька, подвижность нарушена. Останется ли Рошет на комбинате, будут решать на Луне. Женька расстроилась. С Полин она была в хороших отношениях. На нее Рошет бросала злобные взгляды. Но молчала. Ей было не до нее. Слишком тяжело. Работы в лаборатории почти не осталось. Мареш всех измотал, чтобы завершить задолго до крайнего срока. И теперь не на что отвлечься. Обрывки разговоров коллег, полные радостного предвкушения. Собственные воспоминания. И мучительное желание поделиться своей болью с тем, кого уже никогда не будет рядом. Начальство затевало корпоратив. Как всегда в это время года. Только раньше ей удавалось накануне улететь на Землю. Теперь же Марешу втемяшилось в голову, что должна остаться. Подловил, гад, на новом проекте. И она не успела. Осталась в праздничном Аркаде. Полном фейерверков, искусственного снега и неадекватных людей. Анна едва не кричала, что она должна пойти. Перерыла всю ее одежду, подбирая подходящую. С сожалением бурчала, что ее собственная не подойдет. Ей было почти все равно. Смотрела на свои руки и не узнавала их. И Анну не узнавала. У нее всегда была эта родинка на виске? Это было даже не привычное ощущение горя. Она тосковала. По его голосу. По объятиям. Он мог сколько угодно говорить не самые приятные вещи, пристально смотреть ледяным взглядом, если ему что-то не нравилось. Но объятия всегда были нежными... Воспоминания всегда причиняли яркую боль, словно раскаленным металлом по сердцу. Но сейчас потихоньку таяли. Уходили в вечность. В ледяные глубины Оберона. Вместе с частью ее сердца. Разрывая изнутри на куски. Ее тянуло уйти следом. Но на этой стороне клещами вцепилась Анна. И упертый Мареш. И проклятый корпоратив. Они не были ей нужны. Никто не был нужен. Раздражали. Почувствовать его рядом. Не в снах, в которых постоянно видела его. А вот так. Когда больнее всего. Когда больше всего необходим. Анна своей суетой надоела. Выпить таблетки. Двойную дозу. И лечь спать. Корпоратив обойдется без нее. Поднялась с кровати. Не обращая более внимания на Анну, ушла в бытотсек. Дверь за спиной отозвалась коротким щелчком. Прекрасно. Анна так просто за ней не последует. Опустилась в кресло в ожидании, когда наполнится стакан. Положила рядом лекарство. Упаковка упала на пол. Не издав ни звука. Она смотрела на нее и не могла понять, что теперь надо сделать. Бытавтомат издал легкий перезвон, отключаясь. Ее охватило оцепенение. Лекарство. Вода. Стакан. Медиколог говорил, если такое начнется, вернут на Землю. И никакого больше Меркурия. Она заплакала. Обреченно. Как в детстве, когда мать выкидывала любимые игрушки. Что-то безостановочно стучало. Она поднялась, бессмысленно глядя на погасшие огоньки бытавтомата. На столе совсем рядом - лезвия. Ровные, идеальной заточки, видно с первого взгляда. И, вроде как, знакомые. С трудом вспомнила - для маникюрной машинки. Новые. Очень острые. Даже нажимать не придется. Всего одно легкое движение... И сердце успокоится... Она потянулась к лезвию. Непрерывный стук раздражал. Все закончится. Все. Больше ничего не будет. И страха, удушающего, от которого цепенеет сейчас все ее тело, а где-то внутри бьется подавленная истерика, тоже не будет. Кто-то звал ее. Окликал так настойчиво, но ответить не получалось. На лезвии поблескивали искорки. Пальцы едва коснулись их... Дверь отъехала в сторону. В бытотсек протиснулась Анна. Выглядела запыхавшейся. Она что, открывала дверь вручную? - Люся, нам уже пора. - Улыбается, как помешанная. Может, все тут, в Аркаде, рано или поздно сходят с ума? - Допивай скорее свою воду и идем. Я тебе одежду подобрала. Анна быстро прошла к столу. - Ой, так вот где я их оставила. А я ищу, ищу... Собрала лезвия магнитной перчаткой, открыла косметичку. На стол просыпались тюбики. Поспешно принялась закидывать их обратно. Руки Анны тряслись. Она прошла со стаканом в комнату. Легла на кровать. Сил объяснять не было. - Не пойду, - прошептала в ответ на взгляд подруги. Анна уселась напротив. - Тогда и я не пойду. Останусь с тобой. Смотрит несчастными глазами, вцепилась обеими руками в подол нарядного платья. Губы чуть заметно дрожат. Сейчас она отчего-то напомнила ей Василису. С этой немного безумной улыбкой. - Хорошо. Идем. - И с трудом поднялась.***
Анна успокоилась быстро. Едва оказалась в комфортной обстановке - среди мужчин - тут же позабыла обо всем. Только и слышно, что ее восторженный, чуть пьяный голосок и кокетливый смех. Мареша он отчего-то раздражал. Тот разговаривал с Харманом, напарником Киндры, но все недовольно косился на Анну. С чего бы? Женька всем вручала круглые конфеты в блестящих обертках. Внутри очень тонкие пластинки золота. Местное изобретение. - На счастье! - Ее голос вклинивался в верещание Анны. Словно волшебное заклинание. - Непременно будет! И вдруг затих. Женька стояла перед ней. Держала в пальцах конфету. И неуверенно мялась. Наконец протянула. - Люся, тебе... - Мне - не будет. Женька раздражающе мягко улыбнулась. - А что, если все же будет? Вот так, как новогоднее чудо. Возьми, ну? Она взяла. Окликнула подругу: - Анна! Держи! На счастье! И кинула конфету. Анна заулыбалась. Протянула ладони. Конфета скользнула меж пальцев, упала на стол. И, несмотря на упаковку, раскололась напополам. В этом платье из плотной ткани, практически не мнущемся, она ощущала себя коллекционной куклой. Люди ходили мимо нее. Трогали за плечи. Говорили что-то незначащее, подходящее празднику. Она улыбалась. Молча. Каждому, кто подходил. Хотелось уйти, но отчего-то даже просто пошевелиться было сложно. Мареш все-таки сцепился с Анной. Оказалось, не поделили Штепана - лучшего друга Мареша. Счастливо женатый Штепан вдруг поддался очарованию Анны. И теперь огребал последствия. Пытаясь остановить неуклонно надвигающийся развод. - Половины Аркада тебе мало было?! Всего космодесантного отряда в полном составе тоже было мало, да?! - Ян в кои то веки надрывался, не стесняясь окружающих. Киндра и Женька поспешно куда-то вышли. - Почти в полном, - смущенно пробормотала Анна. - Обязательно было лезть в семью?! Просил же, как человека, просил - поумерь ты эти свои штучки. Не со Штепаном. Ну что ты за дрянь, Анна?.. - Янек, ну прости. Ну не могу я. Не получается. Очень бы хотела, Янек, честное слово. Оно само как-то... Не могу удержаться. Пальцы Анны нервно перебирали бусины на опаловом ожерелье. Она завороженно наблюдала. Как никто знала, что это правда. Надолго Мареша не хватило. Вскоре утих, лишь бросал на Анну раздраженные взгляды. Вернулись Женька и Киндра. Принесли целую связку светящихся разноцветных шаров. Загадывать желания. Желание. Слово отчего-то показалось незнакомым. У нее было желание. Неосуществимое. Увидеть, хоть на мгновение. Сказать то, что не успела... Она рывком преодолела оцепенение, поднялась. Уйти. Как можно дальше от них от всех. На мостике никого не было. Где-то еле слышно шумели машины - работа на комбинате не останавливалась никогда. Стояла, глядя в пустоту, прежде чем собраться с духом и уйти домой. Здесь было легче, чем там. Пока никого нет. Увидеть... Отчего-то вспомнилась летняя поездка к реке Десне, в которую ее когда-то внезапно взяли. Самая счастливая в ее жизни. Ей было пятнадцать, и все было настолько чудесно и замечательно, и так верилось, что теперь будет всегда... Ночи на берегу. Завораживающие. Полные запахов леса и мистических тайн. Василиса, такая же необыкновенная. Словно сошла со страниц своей любимой книги. Живая. Рядом. Ощущение любви и принятия. Молодой Гарм, такой смешной, целый день безуспешно гоняет птиц. Постоянно всем недовольный папа, тогда еще Елисей Владиславович. Тогда она его немного побаивалась, с этим его "Людмила, подите-ка сюда", за которым следовала очередная лекция, как ей себя вести да как правильно жить. Василиса посмеивалась. Говорила, папа прям-таки расцвел с ее появлением в их жизни. Потому что она единственная, кто принимает его всерьез. И Мстислав. Тоже живой и рядом. Такой внезапно заботливый и внимательный. Тогда она еще не знала, что причина в сестре, в Ирине. Просто была безгранично счастлива. Настолько, что даже на боль в руке, пораненной Ириной в их драке накануне, совершенно не обращала внимания. Они сидели у огня, вместе. Она делала вид, что замерзла. И нагло прижималась к нему под обеспокоенным взглядом Василисы. А Мстислав, может, и нарочно, рассказывал ей вполголоса жуткие истории. Мороз иной раз и вправду пробегал по коже. Но тогда все это было слишком далеко от нее. От ее такой внезапно счастливой жизни. И никак не касалось сердца ледяной ладонью. Увидеть... Если долго смотреть в зеркало в полутьме, можно увидеть мертвых. И даже поговорить с ними. Только не подходить вплотную. А то утащат. Она верила тогда Мстиславу. Верила и сейчас. Туда, дальше по коридору, в беспросветной тьме, где сейчас никого не было - там как раз лаборатория со множеством зеркал. Экспериментируют с солнечным парусом. Она мгновение смотрела в ту сторону. И вдруг стало непривычно весело. А отчего бы не попробовать? Нечего терять. В лабораторию направилась чуть ли не бегом. Сумасшедшее веселье в крови нарастало. Соврет что-нибудь охране, чтобы открыли. Все равно поленятся идти проверять, даже если заметят, что автоматическое освещение поставила на минимум. Дверь в лабораторию оказалась приоткрыта. Ничего странного в этом не было. Ребята ушли веселиться, но планировали вернуться. Почему-то она была уверена, что внутри никого нет. Вероятно, потому, что делать там сейчас просто нечего. Остановилась перед дверью. И вдруг поняла, что ее веселье - самая обычная паника. Она не стала думать, хочет ли действительно смотреть в зеркала или нет. Зашла, отрегулировала освещение. Зеркала, более двух метров высотой, тускло поблескивали в полутьме. Вспомнила - Анна рассказывала. Устраивала тут свидание, пикантное, прямо перед зеркалами. Забавно было. Отвлеклась. И немного успокоилась. Почувствовала себя уверенней. Подошла к ближайшему полотну. Из глубины на нее смотрело чуть искаженное собственное отражение. Она смотрела себе в глаза. Долго, с нарастающим напряжением. Но ничего не происходило. Отражение безумно улыбалось. У нее действительно такая жуткая улыбка? Приложила ладонь к щеке. И никакой улыбки на лице не почувствовала. Едва коснулась прохладного зеркала. - Пожалуйста, приди... Поговори со мной... Только пальцы зеркального двойника прижимаются к ее, точно таким же, дрожащим, словно от холода. Ладонь с размаху ударила в зеркало изнутри. Полотно смялось. Она не сразу сообразила - двойника больше нет. Чьи-то руки били в основу. Смутно знакомое лицо, искаженное ужасом. Глаза, еще совсем недавно страшные, "стеклянные", теперь умоляюще смотрят прямо на нее. Рот раскрыт в жутком крике. Видит ее. Что-то кричит ей. Но она не слышит. Только руки беззвучно колотят по металлу. Те самые, что недавно шарили по ее телу. Она отпрянула. Потеряла равновесие и упала. Кинулась к двери лаборатории. Дверь не находилась. Она не видела ее. Пыталась кричать, но не хватало воздуха. Двигаться тяжело, словно во сне. Билась о предметы, судорожно ощупывала их, разрывая оцепенение... Ледяные пальцы коснулись спины... Дверь распахнулась внезапно. Она выбежала в коридор. От крика саднило горло. В темноте кто-то схватил ее. Забилась, пытаясь вырваться. - Люся! В чем дело?! Харман. Рядом Мареш, Киндра, Анна. Зажгли аварийное освещение. В ворохе голосов не могла уловить ни единого слова. Кто-то побежал в лабораторию. Она не смогла даже остановить. - Люся! - Харман встряхнул ее. Из двери лаборатории - яркий свет. На пороге двое ребят. Смотрят в недоумении. - Кто там был? Она постепенно приходила в себя. Судорожно перевела дыхание. - Паук... - Чтоооо?! - переспросил Мареш. Харман оглушительно расхохотался. Попробовал выпустить ее. Но вовремя удержал за плечо. - Я ж говорила - в лабораториях огромные пауки! - рассерженно заявила Женька. - Давно обработку провести надо. Все толпой повалили в лабораторию. В коридоре лишь она, Харман да Женька с Анной. - Я не вижу никаких пауков. - Где он был-то? - Люсь, поди-ка сюда. Она не шевелилась. Прислушивалась в напряжении. Едва дыша. Пока из лаборатории не вернулись все, кто заходил внутрь. - Что ты там вообще делала? Голос снова понемногу начинал слушаться. - Посмотреться. - А свет зачем отключила? Она не ответила. Мареш крепко обнял ее. Повел по коридору. Остальные шли следом, обсуждали пауков, обработку, зеркала. Теплый свет. Конфеты с золотом. Подарки. Разбросанные шары с желаниями. Мареш впихнул ей в руки бокал с вином. - Давай-ка. Пару глотков - и полегчает. Разговоры и косые взгляды не прекращались. На нее слишком уж внимательно смотрела Анна. А она пыталась смотреть на вино. Розовое, искрящееся. Силилась увидеть разноцветные шары желаний. Но видела лишь умоляющий взгляд. И ладони, ударяющие о металлическую преграду.