***
9:25 Толпы студентов сновали туда-сюда и приходилось постоянно извиняться, наталкиваясь на кого-то. Алек не понимал, почему люди в Нью-Йорке не могли просто обходить друг друга и не провоцировать эти нелепые столкновения частями тела на каждом шагу, насилуя свои зоны комфорта. Однажды он читал, что, если идти и смотреть прямо вперед, не пересекаясь взглядом с тем, кто шагает тебе навстречу, то ты спровоцируешь человека самому тебя обойти. Так вот, это полная чушь. У него в руках была карта корпуса и он пытался найти учебный отдел, чтобы получить расписание. Коридоры были наполнены шумными голосами студентов, музыкой, доносящейся из чьих-то колонок, трелью звонка, и у Алека появилось ощущение, что вот-вот произойдет та самая сцена из фильма, где три высокие красотки под пафосный трек проходят по коридору, в котором вся толпа замирает с открытыми ртами. Кое-как он набрел на дверь, за которой скрывался учебный отдел, в котором ему выдали путеводитель, программу на семестр и расписание. Купив в автомате бутылку воды, он прошел прямо в аудиторию, в которой у него должно было состояться первое занятие по основам редакторского дела. Он уже кое-что знал об этом, проработав всю прошлую неделю с Люком. Одну из лучших недель в его жизни. Широкая аудитория была полностью забита людьми и на мгновение, когда он вошел, половина присутствующих пар глаз уставилась на него и провожала взглядом до того момента, пока он не сел на первое попавшееся место в третьем ряду. Парень старался ни на кого персонально не смотреть, чтобы не привлекать к себе слишком много внимания. Он и без того был единственным новым человеком на потоке, более чем достаточно славы для его скромной персоны. Телефон в кармане завибрировал, и он вытащил его, чтобы посмотреть уведомление. От: Эрик Кому: Алек 9:38 Привет) Как ты? Уже устроился в НЙ? Дерьмо. Алек уже собирался ответить, как боковым зрением заметил движение возле себя и девушку, которая садилась прямо рядом с ним. — Привет, — выдавил он и прочистил горло. Она была красивой, если он мог доверять себе в вопросах оценки женской красоты, у нее были светлые волосы, убранные в красивую незамысловатую прическу на затылке, и самые длинные ресницы, которые он видел в своей жизни. — Привет. Извини, тут ведь не было занято? — спросила она с абсолютно счастливым выражением лица. — Нет-нет, я сижу один. Ну то есть сидел. Но ты можешь сесть здесь, я не против. О боже — Я Хелен, кстати. Хелен Блэкторн. А вот тебя я раньше не видела, что странно, потому что надо быть просто слепым, чтобы не заметить такого красавчика. — Алек Лайтвуд, — и обойдемся без комментариев относительно комплиментов. В его жизни было достаточно неловких ситуаций с подругами его сестры, у которых был паршивый гей-радар. Или слишком большое мнение о себе, заставляющее их думать, что его ориентацию можно переделать сексом с представительницей женского пола. — Не может быть! Ты тот самый парень, который выкинул меня со второго места в рейтинге? Дважды о боже — Эм… Ты была на втором? — Черт возьми, да! Я сутками напролет впахивала весь прошлый год, чтобы забраться как можно выше, а потом появился ты и просто скинул меня, — она искренне смеялась и выглядела невероятно доброжелательно несмотря на то, что Алек похоже, сам того не желая, испортил отношения с ней ещё до их знакомства. Он нахмурился, видя, как лицо Хелен осветила счастливая улыбка. Видимо, в Нью-Йорке принято радоваться жизни при любых обстоятельствах. — Боже мой, мне так жаль, я правда не думал, что так может получиться. Я могу как-то загладить вину перед тобой? — Как ты умудряешься одновременно выглядеть как самый горячий парень в клубе и быть таким милым плюшевым мишкой? Конечно же ты загладишь свою вину, ты пойдешь со мной на вечеринку в Пандемониум сегодня. А потом будешь до конца года помогать мне удержаться на третьем месте и не отдать его этому козлу Гринбергу. — Ладно. То есть, конечно, я не против учиться вместе, но насчет вечеринки… Извини, я… Вряд ли смогу. Я вроде бы как из другой команды. Неловкость этого момента не могло разрядить даже появление преподавателя. Студенты, ещё не успевшие занять свои места, начали сновать туда-сюда и рассаживаться, а Хелен нагнулась к Алеку поближе. — Вообще-то я не приглашаю тебя на свидание. Мне просто нужна красивая дружеская компания, чтобы прийти на вечеринку, а после ты можешь заниматься там всем, чем твоей душе угодно, — подмигнула она ему. — Ладно. В таком случае думаю, я смогу это сделать. Если все подряд сегодня хотят его на этой вечеринке, значит ему вряд ли получится её избежать. В таких случаях обычно говорят «расслабься и получай удовольствие». Что ж, он мог бы рискнуть. — И кстати, — наклонилась Хелен к его уху, когда преподаватель уже взял вступительное слово, — я вроде бы как тоже из другой команды.***
Некоторое время спустя он просто стоял, привалившись к стене в туалете, и смотрел на входящее сообщение, полученное сегодня утром. Он случайно прочёл его и не ответил сразу, а теперь размышлял о том, стоило ли отвечать вообще. Часть его говорила, что не стоит, но другая хотела этого как возвращения к чему-то родному, привычному. Как к дому твоего детства, который ты оставил, когда стал взрослым. Алек глубоко вздохнул и набрал знакомый номер. Ответ послышался через несколько гудков. Он не дышал. — Алло? — Привет. — Привет. Не ожидал тебя услышать, — послышался сдержанный ответ. — Так ты написал мне, чтобы быть проигнорированным? Если так, то прошу прощения за своё немыслимое эгоистичное надругательство над твоим мазохизмом, — на другом конце трубки зазвучал мягкий смех. — Извинения приняты. На самом деле я более чем рад тебя слышать. Как ты там? Ещё не стал долбанным пижоном, сутки напролёт поглощающим Старбакс? — За кого ты меня принимаешь? Я пью только ту заправскую дрянь, которую старик Стэн называет классическим чёрным. Я всё ещё я. Пока что — Рад это слышать. Вы с остальными уже устроились? — Типа того. Мы сняли небольшую квартиру в Бруклине и у нас просто сумасшедшие соседи. Если бы ты только их видел. Там внизу живет парень, который работает в мексиканской забегаловке, из-за которой, куда бы я ни пошёл, меня преследует отвратительный запах чили. А ещё женщина, у которой трое абсолютно одинаковых сыновей, они определенно самые безумные дети, которых я видел. Думаю, у них просто один мозг на всех. А ещё я получил работу, и Джейс тоже, — он сам не знал, куда так спешил, стараясь рассказать обо всех этих совершенно неважных вещах. Он тяжело вздохнул. — Всё это так сложно, я просто не знаю, что делать дальше… — Вау, ты должно быть чувствуешь себя довольно одиноко там, потому что я впервые слышу, чтобы ты сказал целую тысячу слов в минуту. Одиноко. Было ли ему одиноко в незнакомом городе, где его единственными спутниками были разочарование и страх, что он упустит всю свою жизнь в попытке угнаться за несбыточной мечтой? Только если совсем чуть-чуть. В такие моменты, как этот, когда рядом не было Джейса и Изабель, чтобы отвлечься на волнение об их жизнях и перестать переживать о своей. — На самом деле я в порядке. Даже больше, чем в порядке, — во всяком случае, пока у него есть для кого стараться натягивать улыбку на лице, он может продолжать это делать. — Это хорошо. Я скучаю по тебе. — Я тоже скучаю.***
Когда вечером Алек вернулся домой, в квартире пахло выпечкой и глинтвейном. Его брат и сестра уже ждали его в их Бруклинской квартирке, заставленной пустыми коробками, которые достались им от хозяйки как жест доброй воли. У них не было достаточно вещей, чтобы эти коробки хоть наполовину были им полезны. Изабель выбежала встречать его в большой розовой толстовке и спортивных штанах, ее волосы были заплетены в два колоска и всё это было таким домашним, что он понимал, почему возвращаться домой к родным было одной из самых любимых вещей в его жизни. — Привет, большой братик, мы уже давно тебя ждем. Мы купили булочки в пекарне в соседнем квартале, и Джейс приготовил потрясающий глинтвейн, так что надеюсь, ты голоден и жаждешь нашего внимания, — она потянулась, чтобы обнять Алека, и он обнял ее в ответ. — Привет, Из. Выпечка звучит замечательно. Алек прошёл на кухню, на которой стол был заставлен зажжёнными свечками, кружками с глинтвейном и посудой с булочками, которые они все очень любили в детстве, когда их мать ещё готовила для них. Джейс также обнял его и Алек позволил себе раствориться в этом мгновении на секунду дольше, чем нужно было. — Ну, как твой первый день, братишка? — Более или менее сносно, я думаю. Я познакомился с одной девушкой, с которой буду вместе учиться. Её зовут Хелен. — И что, ни одного симпатичного парня, раз ты решил завести дружбу с девчонкой? — захихикала Изабель, устраиваясь за столом с их импровизированным романтическим ужином. — Не знаю, Из, я никого не разглядывал. — Обычно тебе не приходится никого разглядывать. Тебе и пальцем не нужно шевелить, чтобы все парни вокруг тебя растекались в лужицу. И, слава Богу, даже открывать рот. — Спасибо, мать твою, Джейс. Не представляю, как бы я жил со своей невъебической самооценкой, если бы ты не появлялся каждый раз так вовремя, чтобы спустить меня с небес на землю. — Всегда пожалуйста, — улыбнулся он. Они долго смеялись, перебрасывались шутками, рассказывали друг другу об их первом дне в университете, заедая всё это мягкой свежей выпечкой и запивая глинтвейном — любимым напитком Джейса. Алек рассказал им о том, что его знакомство с Хелен обернулось необходимостью составить ей компанию на вечеринке, от чего его брат и сестра пришли в полный восторг, ведь это означало, что самая сложная миссия на свете — вытащить Алека на вечеринку — была выполнена. Джейс в свою очередь поделился, что ему предстоит довольно скучный и легкий семестр, потому что занятия на втором курсе его бизнес-колледжа при университете Нью-Йорка наполовину совпали с теми, что он уже посещал, когда учился в Индиане, а значит его учебный план пересмотрят и расписание станет куда более свободным, чем ожидалось. Он рассчитывал, что это позволит ему свободно совмещать учебу и новую работу в клубе. Изабель же буквально сияла. — И вы даже не представляете, как там красиво! Ребята сказали, что у программы искусств есть несколько крутых спонсоров, и это действительно чувствуется в организации зала, технике, атмосфере. Я как будто попала в рай. Старшекурсники просто воплощение моей мечты, каждый их танец похож на произведение искусства. Я даже не представляла, что учиться здесь будет настолько ошеломляюще! — Что, неужели правда так круто? Я хочу посмотреть на это своими глазами, — вторил ей Джейс с не меньшим восторгом в глазах. Его всегда влекло искусство, он виртуозно играл на фортепьяно, а в детстве даже мечтал стать рок-звездой. Однако смерть родителей не позволила этой мечте стать реальностью. — Ты даже не представляешь. Но и нагрузка, конечно, соответствующая. Говорят, что первый курс никогда не щадят и очень жестко тренируют, некоторые не выдерживают и попадают в больницу или просто бросают. Но для тех, кто добирается до вершины, естественно, трудности того стоят. Я планирую стать одной из лучших, тем более что мне нереально повезло с куратором. — Что, неужели высокий темноволосый мастер спорта по горизонтальным танцам? Шесть идеальных кубиков пресса? — Почти угадал, — она показала Алеку язык на эту его язвительную шуточку. — В общем, нас разделили на группы по четыре человека и для каждой группы назначили куратора — студента-старшекурсника. В моей группе очень занятные ребята, а наш куратор — буквально богема всей программы искусств. Его зовут Магнус Бейн, он чертовски красивый, высокий брюнет и я по пальцам могу пересчитать тех, кто не захотел отдаться ему прямо на том паркете в первую же секунду, как он вошел в зал. — И что такого особенного в этом парне? — Алек дожевал последнюю булочку и вытер руки салфеткой, запустив её после в Джейса. Тот отмахнулся от снаряда, даже не взглянув на Алека. Он всегда целиком и полностью включался в рассказы Иззи о танцах. — Я слышала, что в танцевальной программе нашего университета немного специфическая система выставления баллов на экзаменационном просмотре. На первом курсе невозможно получить больше шестидесяти баллов из ста, предел второго — семьдесят пять, третьего — девяносто. Комиссия принципиально не ставит более высокие баллы, потому как считается, что непрофессиональный танцор не может получить такую высокую оценку. За несколько последних лет Магнус Бейн стал единственным, кто получил девяносто девять баллов на втором и третьем курсах. Он практически легенда. И он мой, — ехидно улыбнулась Изабель. — Что за глупая система, разве это кого-то стимулирует учиться лучше? Если бы я знал, что не смогу получить больше шестидесяти баллов даже если протанцую для них на дорогу на Луну, то я бы даже не заморочился, — ворчал Джейс, пока собирал грязные тарелки и бокалы в раковину. Посудомойки у них, конечно, не было. Такое развлечение не для бедных. — Наоборот, ты можешь получить больше, если будешь настолько хорош, что не оставишь им выбора. Я планирую выведать у Магнуса его секрет и порвать всех на просмотре в конце года. — Ты безумна, Иззи. И ты сама хоть раз видела, как танцует этот парень? — Ещё нет, но уверена, что буду повержена в самое сердце. Люди не получают такую громкую славу и общее признание просто так. Особенно в искусстве. — Что ж, поверим тебе на слово, — Алек был настроен более чем скептически. Он знал, какой уверенной в себе была его сестра и как она решительно добивалась своих целей, какими бы невозможными они не казались. И она действительно тратила много ресурсов на то, чтобы стать хорошим танцором. Он волновался о том, чтобы запредельные желания и огромные нагрузки не подорвали на этот раз здоровье его сестры. Джейс вышел из кухни и вернулся с рюкзаком наперевес. — Так, детишки, папочка убегает на свою большую и очень важную работу, — от этого прозвища Алека скрутило и его внутреннее состояние в полной мере отразилось в выражении лица его сестры, когда Джейс подошел к ней и чмокнул в макушку, — Жду вас обоих в клубе к десяти. Он помахал Алеку и поспешно вышел из квартиры, даже не подумав запереть дверь. — Клянусь богом, Иззи, если нас однажды ограбят из-за этого, я убью его.***
Алек вошёл в свою комнату и только успел снять рубашку, как за ним просеменила Изабель. Она уселась на кровать, закинув ноги, и пристально посмотрела на брата. — Ну, и? Алек наградил её недоуменным взглядом. — Ну и? — Что такого произошло сегодня, что ты прячешься в себя, как черепашка в свой панцирь? — Ты собираешься до конца жизни контролировать каждую эмоцию на моем лице, чтобы, не дай боже, хоть что-то ускользнуло от твоего праздного внимания? — Заткнись, иди сюда, — она похлопала по месту на кровати рядом с собой, — и рассказывай. В этом мире не было средства, чтобы избавиться от чрезмерной заботы его сестры, что он мог утверждать абсолютно уверенно. Он перепробовал всё. Так что ему ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Он раздражённо выдохнул и рухнул на кровать рядом с Изабель. Та довольно улыбнулась и сложила обе руки на согнутых коленях, приготовившись слушать. Алек никогда не мог отказать ей. Парень смотрел в потолок и думал о том, как преподнести свои новости и не быть задушенным собственной сестрой. — Я звонил Эрику. — Ох, господи. Алек, зачем? — лицо Иззи выражало крайнюю степень негодования и её разочарованный вздох стал в буквальном смысле мятной веточкой в коктейле отстойности его жизни. Из всех людей в мире, которых он знал, Изабель осталась единственной, кто считал своим священным долгом волноваться о его личной жизни и опекать ее так, словно ему было четырнадцать и это был его первый школьный роман. — Из, я... Я не знаю, понятно? Просто он написал мне, и я решил поговорить с ним. Уже месяц прошёл с тех пор, как мы уехали. И я имею право соскучиться по человеку, с которым у меня были отношения. Даже если это было вроде как в прошлой жизни. — Конечно, ты имеешь на это право. Но я была уверена, что ваше общение закончится с твоим отъездом также, как закончились ваши недолговечные отношения. Вы встречались сколько? Месяца три? Не слишком долго ты выдержал. Потому что, как ни крути, он всё же не был любовью всей твоей жизни, не так ли? — Нет, он не был. Но это не значит, что мне всё равно. — Хорошо, — вздохнула Изабель и в следующий момент уже рухнула прямо на него, обнимая его одной рукой за талию и уперев подбородок ему в грудь. — И теперь, когда вы поговорили, ты почувствовал себя лучше? — Не знаю. Я не почувствовал ничего, кроме тоски. По детству, по дому, по всему, что мы оставили там. — Мы уехали не просто так, Алек. Мы не были счастливы там. Никто из нас. — Я знаю, сестренка. И я должен уже перестать быть размазней. В конце концов, я же не Джейс, — он потрепал ее по волосам, за что получил шлепок по руке, сопровождаемый звонким смехом. — Я буду в порядке, обещаю. — Что ты действительно должен, так это поднять свою задницу и начать собираться на вечеринку. Тем более, что у тебя будет целых две прекрасные спутницы, — подмигнула ему Иззи, вставая с постели. — И во имя всех святых, Алек, умоляю, оденься прилично. Это всё-таки не гей-бар. Подушка, которую он запустил в выбегающую из комнаты сестру, не достигла своей цели и шлепнулась об закрытую дверь. Алек перевернулся на живот и промычал в одеяло разочарованные ругательства. Его родственники собирались превратить его жизнь в ад.