Искусство жить

Декабрь, 24 16:51 На его телефоне 34 пропущенных вызова и десятки, десятки сообщений без ответа. Сегодняшней ночью Алек не сомкнул и глаза, уставившись в телефон на эти гнетущие «Непринятый вызов», отчаянные «Прости» и «Мне очень жаль», но сил поднять трубку и выдавить из себя хоть что-то он так и не нашел. Ведь куда уж там, когда ты погряз в упреках и ненависти к себе за то, что снова налажал так нелепо. В который раз так импульсивно, глупо пошел на поводу у разрывающих грудную клетку демонов, мечущихся внутри от злости и боли, сотрясающих сознание тяжелыми ударами о прутья и жаждущих, жаждущих насладиться своей вновь на мгновение обретенной свободой. Когда-то он наслаждался ею вместе с ними, пока вся его гребаная жизнь не обернулась катастрофой и Алек не понял, что, отдавая власть над собой в их жестокие, уродливые руки, он позволяет своей темной стороне поглотить его. Он чувствовал себя таким слабым. Как тогда, так и теперь. От навалившегося на плечи чувства собственной никчемности нестерпимо захотелось курить. Но после которой за ночь сигареты Алек уже не мог сделать ни одной затяжки, не начиная при этом давиться кашлем и хрипами вместе с ощущением выворачивающихся наизнанку внутренностей. Так что всё, что ему оставалось, это считать секунды в минутах, а затем минуты в часах, вспоминать глаза Магнуса, полные тоски и разочарования в тот момент, когда он сбегал из квартиры, а ещё тот день, когда он пообещал себе больше никогда не позволять этому случиться с собой. Не стать вновь тем человеком, которым он когда-то был и которого он так отчаянно ненавидел. Человеком, который утопил в блаженном забытии всё то важное, что когда-либо было в его жизни. Человеком, полным желчи, верящим, что самое верное — это уйти, сбежать. Укрыться так глубоко в своем сознании, где ни одна чужая, тянущаяся к нему душа не сможет его отыскать. Там, где он сам отыскал своих демонов. Боже, как же он облажался. Снова сбежал, а теперь жрал вместе с пеплом и дымом, с сотнями проходящих минут свое разочарование и жажду вернуться назад, исправить ошибки. Дать себе пару секунд, позволить подумать о том, что не важно, где будет Магнус через день, неделю или через год. Остаться. Получить поцелуй. К черту. К полудню у него на самоуничижение уже не осталось сил. Вся квартира сияла огнями и снежинками, которые Изабель и Джейс налепили везде, куда добралась их фантазия. Рядом с окном в небольшой гостиной, где стояли старенький диван и телевизор, теперь сверкала яркими светлячками рождественская елка и в комнатах пахло таким знакомым запахом мандаринов и глинтвейна. Иззи улыбалась так, как будто они снова вернулись в детство, где Алек в тысячный раз старается удержать младшую сестру от того, чтобы перевернуть дом вверх дном в поисках подарков. Джейс трудился над тем, чтобы праздничный ужин был похож на произведение искусства, а Мариз помогала сыну накрывать на стол. Смотря на них, Алек впервые за долгие часы улыбнулся. Он не питал слабости к Рождеству, но вдохновленные лица единственных родных ему людей заставили его ощутить, как маленький росток надежды пускает корни где-то в районе его обреченного, черствого сердца. Ведь возможно, только возможно, что, когда Магнус вернется из поездки, он даст ему ещё один шанс? — Что ты расселся здесь как принцесса? — вырвал его из вороха мыслей довольный голос Джейса. — Может поможешь? Блондин стоял перед ним в фартуке по уши в муке, с раскрасневшимися щеками и хитрым прищуром в глазах. — С каких пор ты настолько беспомощен, что не можешь донести на стол салат? — саркастично парировал Алек, развалившись на диване ещё более вальяжно. — Зачем нам вообще столько еды? Нас всего четверо, а здесь блюд человек на пятьдесят. — Не на пятьдесят, а на шестерых, придурок. — В каком смысле? — удивился Алек, уворачиваясь от лезущей к нему в лицо измазанной в муке ладони самодовольного братца. — Мы ждем гостей, — подмигнул тот, всё-таки мазнув ему по щеке. — Пригласил своего воображаемого друга? — Ага, — крикнул Джейс, вновь уходя в сторону кухни. — И твоего воображаемого парня. Ну да, конечно. Его не воображаемый парень, должно быть, уже пересек половину страны в погоне за своей мечтой, пока сам Алек здесь предавался унынию и ненавидел весь мир. Гребаное, гребаное дерьмо. И так как он не приносил абсолютно никакой пользы, то, когда в дверь позвонили, Алека отправили открывать, заставив надеть кретиночный красный свитер с оленями и «радостную» улыбку. Он мог лишь надеяться, что если он будет хорошим мальчиком хотя бы последние несколько минут, то это искупит грехи его нескольких последних лет. Однако не успел он даже опомниться, что-то с громким хлопком зашумело так близко, что на миг его оглушило. — С Рождество-о-ом! Хлопушку взорвали ему прямо в лицо. И пока Алек пытался понять, что происходит, он уловил копну мелькнувших перед глазами рыжих волос, когда его талию сдавили чьи-то тонкие руки. — Алек, поздравляю! — со счастливой улыбкой Клэри бросилась обнимать его, не доставая ему без каблуков даже до подбородка. — Ээ…, — выдавил Лайтвуд, отплевываясь от разноцветных блестящих кружочков, которые теперь, он был уверен, были у него во рту, в волосах и даже в трусах. Долбанное Рождество. — А вы здесь откуда?! — Твоя сестра пригласила нас, — громко объявил Люк, входя в квартиру вслед за Клэри и прижимая к себе пару наполненных продуктами до краев бумажных пакетов. Мужчина осторожно опустил их на пол, притягивая Алека в объятия и потрепав его по волосам, смахивая блестки. — С Рождеством, малыш! — С Рождеством, — вымученно улыбнулся Алек в ответ. Люк немедленно скрылся в кухне, пока Клэри уже наслаждалась компанией его семейки, и это дало Лайтвуду несколько секунд, чтобы перевести дух. Он вытащил телефон из кармана растянутых домашних спортивных штанов, внимательно пробежавшись глазами по дисплею, и понял, что Магнус не звонил и не писал уже несколько часов. Должно быть, детское поведение Алека в конец доконало его, и он собрал в кучу остатки своей гордости, чтобы исключить Лайтвуда из своей жизни навсегда. Что ж, это было до охерения заслуженно. И хотя следующие несколько часов Алек был поглощен развернувшимся перед ним семейным сборищем, присутствием и поддержкой Люка, который о Магнусе не обмолвился и словом, официальным представлением Джейса и Клэри как пары перед Маризой и всей прочей ерундой, не прошло и минуты, чтобы он не думал о Магнусе. По какой-то неведомой Алеку причине всё внутри него считало это слишком важным, чтобы отпустить ситуацию и забыться вот так вот просто. Под кожей скребло, ставшие жадными до чужих ласк демоны впивались когтями в легкие, заставляя судорожно вздыхать, а когда Люк пожелал Джейсу и Клэри сохранить свои чувства друг к другу на целую жизнь, то больше всего на свете Алеку стало необходимо убраться подальше и дать волю накатывающей изнутри панике. Конечно, он этого не сделал. Сейчас он был хорошим братом, так что смиренно сидел на своем месте на полу и улыбался, стараясь радостью за Джейса скрыть собственные муки и скорбь по собственным отношениям и по самому себе. И Алек знал, что хорош в этом. В конце концов, этому он учился долгие годы. — Ну и что с тобой? — в разгар всеобщего веселья Изабель плюхнулась рядом с ним на пол, приваливаясь к нему плечом. — Всё отлично, — скривил губы в ответ Алек, наблюдая как Клэри и Джейс смеются и гримасничают, пытаясь станцевать что-то издалека напоминающее вальс. — Да брось, я всюду узнаю это тоскливое и подавленное выражение лица, — в излюбленной манере Алека закатила глаза Иззи, становясь на мгновение отражением его самого. — Поссорились с Магнусом? — Нет, мы не… Постой, он рассказал тебе? — Вот черт. Меньше всего на свете Лайтвуду хотелось, чтобы весь мир узнал о том, какой он беспросветный идиот. — Да нет, просто это написано у тебя на лице. — Боже, — он тоже закатил глаза. — Что ещё не так с моим лицом? — Алек, слушай, — наставническим тоном продолжила девушка. — Ты знаешь, что ты мой брат и я всегда на твоей стороне, но помимо этого ты ещё и непроходимый тупица. Ничего не изменится, если ты будешь просто сидеть здесь и злиться на самого себя, пытаясь уничтожить взглядом свой несчастный телефон. Позвони ему и просто извинись. Он простит тебя. Джейс был ужасен в танцах, а мозг пытался отвлечься на что угодно, только бы не воспринимать слова сестры всерьез. Алек знал, что она права. Он потратил кучу времени на самоуничижение и это ни к чему не привело, но кто знает, что было бы, потрать он его на то, чтобы вымаливать у Магнуса прощение за свои тупые поступки? Может, сейчас они с Магнусом могли бы пить глинтвейн в лофте, он мог бы чувствовать легкие прикосновения теплых пальцев к своим волосам или даже ловить их губами… Но вместо этого Алек оставался самим собой. Запертым в четырех стенах трусом, не способным взять на себя ответственность за собственные мудацкие действия. — С чего ты взяла, что это я должен извиняться? — с каким-то рычащим возмущением спросил Алек. — Потому что Магнуса всё ещё здесь нет, — пожала плечами Изабель, как бы утверждая очевидное. — Ну конечно его здесь нет, —Лайтвуд горько усмехнулся. — Он, наверное, уже несколько часов как пьет коктейли в своем люксе в Лос-Анджелесе, готовясь покорять мировые вершины. Ему не нужны мои извинения, Из, — тяжело сглотнул он. — По крайней мере не сейчас. Подвинувшись ближе, Изабель обняла его за плечи, утыкаясь лбом в шерстяную ткань свитера. По какой-то нелепой причине она улыбалась, гладя Алека по спине, пока ему самому хотелось разбивать посуду или делать ещё что-нибудь откровенно драматичное. И единственным, что удерживало его от этого, было присутствие в комнате Люка и Клэри. Они определенно сочтут его безумным. — Какой же ты всё-таки дурак, — тихонько проговорила Изабель, целуя брата в висок. В этот момент как по гребаному волшебству снова громко прозвучал звонок в дверь. И почему-то никто, кроме Алека, даже не обратил на это внимание. — Думаю, это к тебе, — ласково улыбнулась Иззи. Ещё даже не зная почему, сердце Алека забилось так быстро, будто ждало этой самой минуты очень долгое время. На ватных ногах он встал и направился к двери, оглушенный почти невозможной мыслью о том, кто мог стоять за ней. Что-то в нем рвалось туда, как сумасшедшее, как сорвавшийся с цепи зверь, и больше всего на свете Алек надеялся увидеть там человека, занимавшего все его мысли и чувства. Так же сильно, как и боялся этого. Дрожащими пальцами повернув замок, Алек затаил дыхание, открывая дверь и сразу падая в омут кошачьих глаз, как будто в пропасть, у которой не было дна. Магнус смотрел на него пристально, мгновенно выцепляя глазами каждую сменяющуюся эмоцию на пораженном лице. Это длилось всего несколько мгновений, но Лайтвуд почувствовал себя бесконечно голым и опустошенным под грузом вины, обиды и несбывшихся ожиданий. Но когда Магнус осторожно улыбнулся, делая шаг ему навстречу, Алеку вдруг стало абсолютно наплевать на всё, кроме желания оказаться к нему как можно ближе. Настолько близко, чтобы навсегда потерять себя в нем и больше никогда не мыслить и жизни без ощущения этой блаженной потерянности. — Привет, — Магнус сделал ещё один крошечный шаг навстречу Алеку. — Магнус, что… Почему ты здесь? — вопросы вдруг полились из него сами собой. Он знал, что говорил совершенно не то, что хотел, и определенно не то, что должен был, но ничего не мог с собой поделать. — Разве ты не должен быть в ЛА? Слегка наклонив голову набок, Магнус оценивающе пробежался взглядом по его дурацкому свитеру и старым растянутым штанам, чуть задерживаясь взглядом на подрагивающих пальцах, которые Лайтвуд тут же интуитивно сжал в кулак, впиваясь короткими ногтями в ладонь. — Я там, где должен быть. — Но… — Александр, — Магнус, казалось, резко растерял терпение. — Если бы ты ответил хотя бы на один из сотен моих звонков, то знал бы, что я никуда не улетел. — Но почему?.. — как-то глупо прошептал он. Это было так ужасно эгоистично, боже. Он должен был целовать Магнуса, вымаливая прощение до саднящих, распухших губ, за то, что он был таким идиотом, но вместо этого Алек стоял на пороге своей квартиры, то открывая, то закрывая рот в попытке выдавить из себя хоть какие-то слова, но каждое из них было не тем, что ему на самом деле следовало сказать. Просто он так сильно хотел знать, почему Магнус не ехал, что в этот момент это стало единственно важным. Алеку необходимо было услышать, что его парень остался ради него. — Потому что я там, где хочу быть, — со спокойной уверенностью ответил Магнус и его взгляд сменился с напряженного на тот знакомый, дарящий неописуемое тепло, тот, которой Алек любил сильнее всего на свете. — Так ты впустишь меня или мы собираемся встречать Рождество на пороге твоей квартиры? — лукаво продолжил он. — Боже, я… Да, конечно да…, — Алек расплылся в до боли счастливой улыбке, сам того не осознавая, и ринулся прямо к Магнусу, почти влетая в его раскрытые объятия и прижимая его к себе в ответ. Почувствовав знакомый аромат сандала, Лайтвуд зарылся носом в чуть влажные от растаявших в них снежинок волосы, прижался губами к виску, затем к щеке, почти что слепо находя губами тонкие губы Магнуса, ищущие его в ответ. Они целовались жадно, впитывая друг друга до основания, снова и снова сталкиваясь языками и захватывая губы друг друга. Магнус собственнически притянул к себе Алека за загривок, то трепетно поглаживая по волосам, то цепко хватаясь, стараясь удержаться на ногах. Никогда прежде не старавшийся бороться за главенство в поцелуе, он завлекал, заигрывался, проталкивая язык Алеку в рот, но не позволяя тому решать, что последует дальше. С каким-то несвойственным ему напором Магнус будто бы пытался доказать своими действиями все то, что уже сказал прежде. И как же идеально у него это получалось. Они целовались вот так уже тысячу раз, но почему-то после каждой ссоры поцелуи казались чем-то совершенно иным, чем-то неизведанным и неиспробованным, но таким желанным, что у Алека подкашивались ноги. Он чувствовал себя настолько абсолютно счастливым, что не мог вспомнить ни единой минуты в своей жизни, что сравнилась бы с этой. Магнус был для него целым светом, и он больше не видел смысла в мире, в котором нет его. Когда легкие уже начали гореть от нехватки воздуха и Лайтвуд почувствовал, с какой бешеной скоростью наливается жаром низ живота, он слегка отпрянул от Магнуса, прижимаясь к нему лбом и наслаждаясь ощущением близости. Он должен был извиниться, да и момент, наверное, был самый что ни на есть подходящий, но почему-то говорить что-либо не хотелось. Он сможет сделать это и позже, ведь так? — Долго вы ещё там собираетесь лизаться? — донесся из квартиры недовольный вопль Джейса. Магнус в ответ захихикал, морща нос и целуя Алека нежно и трепетно. Одним только поцелуем обещая незабываемое продолжение. — Ты так соскучился по мне, блондинка? — нахально усмехнулся Магнус, проходя внутрь. — Размечтался, — Джейс улыбнулся, но улыбка его больше была похожа на вымученную. Глаза Магнуса сверкнули недобрым огоньком: конечно, Джейс не мог быть паскудой при отце своей девушки. — Чувствуй себя как дома. — Благодарю, — мурлыкнул Магнус в ответ, протягивая Алеку пальто и вновь прижимаясь к нему ещё теснее. Блаженно закрыв глаза, он потерся носом о чуть колючий подбородок Лайтвуда, поднимая на него сияющие абсолютным удовлетворением янтарные глаза. — Я так волнуюсь, — тихо прошептал он, чтобы никто больше не услышал, от чего брови Алека взлетели в немом удивлении. — Я впервые знакомлюсь с матерью любви всей своей жизни. Черт, наверняка он покраснел. Из уст Магнуса подобные вещи звучали просто волшебно, и это заставило Алека улыбнуться. — Всё будет отлично, я не дам тебя в обиду. — Обещаешь? — Обещаю, — Алек склонился к закушенной губе Магнуса, оставляя неглубокий нежный поцелуй в том месте, где уже виднелся след от зубов. — Идем. Проводив Магнуса в гостиную, Алек смиренно наблюдал за полными обожания объятиями своего парня и своей сестры, некстати вспомнив о сердечках, что она рисовала рядом с номером телефона Магнуса в своем дневнике, и закатил глаза. Не то, чтобы он ревновал, но всё же. После Магнус обнял Клэри, поздоровался с Люком и Алек был почему-то до нелепости счастлив снова увидеть, как эти двое взаимодействуют друг с другом. Он привык воспринимать Люка как босса, но видеть его в роли почти что отца Магнуса было для него необычно. За Люком дошла очередь и до Маризы. Сказать по правде, Лайтвуд и не думал волноваться, пока Магнус не сказал те слова в коридоре, когда они остались наедине. Ведь он тоже никогда не знакомил мать с любовью всей своей жизни. А Магнус определенно ею был. И было в целом наплевать на то, что подумает о его выборе Мариза, но испортить впечатление для Магнуса Алеку совершенно не хотелось. Поэтому он старался быть милым. Сначала представил Магнуса, словив на себе гордый взгляд сестры и немного настороженный – Джейса. Затем представил Магнусу свою мать, впервые за долгие годы обращаясь к ней, называя её «мама». И Алек мог ожидать миллиона разных вариантов развития событий. Будь это та Мариза, которая наказывала его на недели за четверки, она бы, наверное, уже душила Бейна подушкой или чем-то похуже. Она могла скривить губы и всем своим видом источать презрение и ненависть. Могла прогнать их обоих и попросить никогда больше не появляться в её поле зрения. И Алек был готов к любому из этих вариантов, стоя чуть впереди Магнуса и скрывая его собой, как щитом. Но к чему он был точно не готов, так это к тому, что его мать улыбнется так счастливо и обнимет Магнуса, воскликнув как долго она ждала этой встречи. В этот момент в его мозгу словно что-то замкнуло и Лайтвуд тупо пялился на то, как легко и быстро Магнус расслабился, воркуя с Маризой и хваля её за то, что она воспитала такого очаровательного сына. Да уж, знал бы Магнус, как она воспитывала его на самом деле. Время проходило в какой-то непонятной суматохе из-за прибытия нового человека. Все о чем-то увлеченно разговаривали, смеялись, ели и атмосфера казалась непринужденной, так что Алек почти расслабился, прижимая к себе Магнуса и чувствуя исходившее от него тепло. — Магнус, дорогой, не поможешь мне с десертом? — спустя некоторое время обратилась к нему Мариза, приглашая пойти следом за ней. Алек опешил, а увидев, как Джейс проводит пальцем по горлу, и вовсе забыл, как дышать. Но Магнус только кинул на него немного взволнованный взгляд и поспешил за женщиной в сторону кухни. Лайтвуд даже думал пойти за ними, но крепкая ладонь Люка опустилась ему на плечо, а сам мужчина игриво подмигнул, как бы говоря, что им нужно немного времени, чтобы получше узнать друг друга. Как бы не так. Алек не хотел никому давать время. Он поднялся и прошел следом за Магнусом, останавливаясь перед прикрытой дверью в кухню. Тихие голоса, доносившиеся из-за нее, было почти невозможно расслышать, но до Алека доносились обрывки фраз Маризы вроде «меня долгое время не было рядом с ними и я желаю им только лучшего», затем не было слышно ничего, а после до слуха Алека донеслось, как Магнус сказал «я не глупый и понимаю, что с ним что-то не так». Под кожей моментально заскреблись демоны. Это не предназначалось для его ушей, но он всё равно продолжал стоять и слушать, не в силах разобрать и половины слов из-за царившего в квартире шума. Алек уже готов был начать снова истязать себя изнутри, заставляя погружаться в то состояние, в котором он пребывал до прихода Магнуса. Осознание того, что их проблемы никуда не делись, так резко и оглушительно обрушилось на него, что всё остальное вдруг перестало иметь значение. Алек всё ещё скрывал то, кто он есть, скрывал свое прошлое, своих демонов, а Магнус всё ещё не мог смириться с тем, что это должно было навсегда остаться тайной. И никакое мнимое, минутное счастье не могло залатать эту дыру. Потому что она была такой огромной частью самого Алека, что от понимания этого ему становилось страшно. Он собирался пронести свою тьму через всю свою жизнь и, когда он вновь услышал слова Магнуса «мне всё равно, сколько времени это займет, но мы разберемся с этим», он сделал то, что умел лучше всего – резко закрылся в себе и ушел оттуда подальше. Пройдя мимо сидящих в гостиной Джейса и Клэри, Изабель и Люка, Алек влетел в свою комнату, с тихим стуком захлопывая дверь и съезжая по ней на пол. Его руки снова дрожали и чувство разрывающих грудную клетку острых когтей не давало нормально соображать. Дыхание участилось и Алек уже знал, что он опасно близок к тому, чтобы свалиться с края собственной бесконечной пропасти. Осторожно отползая от двери, Алек забрался на подоконник, выхватил со стола пачку сигарет и дрожащими пальцами поджег одну, сжимая её губами. Это всегда помогало немного сбавить обороты, а сейчас ему не нужно было, чтобы Магнус видел его в таком состоянии. Он должен был как можно быстрее прийти в норму, но как на зло ничего не выходило. Едкий дым вцеплялся в легкие, вызывая хриплый кашель, от которого на глазах выступили слезы. Алек считал вдохи и выдохи. Один Два Три После шестого десятка лучше не становилось. Он был слишком сосредоточен на дыхании, пытаясь угомонить подступающую истерику, что не заметил, как дверь аккуратно распахнулась и Магнус, замявшись на пороге, несмело вошел к нему. Встревоженные кошачьи глаза тут же упали на зажженную в трясущихся пальцах сигарету и на крепко сжатые зубы, из-за которых на скулах играли желваки. Алек думал, что сейчас на него ворохом посыпятся вопросы, придется объяснять почему он сидит здесь один, курит и выглядит, как драная побитая шавка. Но Магнус не сказал ему ни слова. Осторожно пройдя к подоконнику, Бейн только протянул руки ему навстречу, аккуратно устраивая его голову на своей груди, одной рукой гладя по волосам, а другой аккуратно вытаскивая из пальцев тлеющую сигарету и туша её об стоящую неподалеку уродливую банку из-под колы. Алек не знал, сколько времени прошло вот так, пока он просто прижимался к груди Магнуса, прикрыв глаза и впитывая его прикосновения. Они оба молчали, каждый в своих мыслях, но дыхание Алека успокоилось и глаза не пекло от подступающих слез. Он вдруг подумал, что бы он делал целую жизнь без Магнуса? И что он будет делать, если Магнусу когда-нибудь надоест залечивать его душевные раны? — Как ты, щеночек? — тихо спросил Магнус, наконец нарушая молчание. От того, насколько нежным был его голос, по спине Алека пробежали мурашки. — Нормально, — выдавил он чуть хриплым голосом. — Прости за это… — Тшш, тебе не за что извиняться, — губы Магнуса прижались к его макушке. — Я рядом, всё хорошо. Алек чувствовал себя ребенком. Почему-то ему всем своим существом хотелось свернуться калачиком и уткнуться в бок Магнуса, оказавшись в единственно безопасном для него во всем мире месте. Ощутить, как все проблемы и беды уходят, потому что тебя защищает кто-то, кто тебя любит. — Я так люблю тебя, — прошептал Алек, губами утыкаясь Магнусу в плечо, хватаясь за него руками в попытке прочувствовать эту близость. Сам не понял, почему сказал это, но отчего-то это оказалось таким важным, что он позволил себе эту маленькую слабость. — Я тоже люблю тебя, милый. Несколько минут спустя Магнус медленно отстранился и Алек наконец поднял на него чуть покрасневшие глаза. Говорить с ним всегда было приятно, но молчать вместе с Магнусом было чем-то ещё более особенным. Каким-то непостижимым образом Бейн всегда понимал его без слов, чувствовал на уровне подсознания, как будто бы они были созданы друг для друга ради подобных этому моментов единения. — Хочешь остаться здесь? — спросил Магнус, проведя ладонью по его щеке и мягко прикасаясь к губам. Алек тут же, словно по инерции, поймал губами пальцы, приникая к подушечкам и закрывая глаза. Наверное, это было чертовски неправильно, вот так сбежать, запереться в спальне и бросить родных в Рождество из-за какой-то глупости, его вечной паранойи, но от мысли провести ночь только вдвоем с Магнусом, скрывшись ото всех, разделить это время только друг с другом, ему стало так тепло, что он смог только согласно покачать головой, вызывая тем самым улыбку на лице Бейна. — Хорошо, — согласился Магнус. — У меня для тебя кое-что есть. Дашь мне пару секунд? — Конечно, — сглотнул Алек, нехотя выпуская его из объятий и садясь поудобнее на подоконнике. От сгорбленной позы уже начала нестерпимо болеть спина. На несколько долгих минут Магнус оставил его одного в комнате, и это время Алек потратил на то, чтобы прочувствовать странную, непривычную пустоту внутри. Там, глубоко под кожей, не шелестели демоны и ничто не звало его грубо разорвать руками собственную шкуру. Он чувствовал себя опустошенным, смертельно уставшим. Такой ощутимый контраст с тем непередаваемым уровнем наполненности, который он испытывал в объятиях Магнуса. Когда Бейн вернулся, первым же делом он закрыл дверь в спальню на замок. Теперь он держал в руках небольшой пакет и улыбался маленькой, ласковой улыбкой, доставая из него небольшую черную коробочку с повязанным на ней синим бантом и протягивая её Алеку. Даже по обертке Алек догадался, что в коробке находится что-то дорогое, от чего внутри неприятно скрутило. — Магнус, я… — Открой, — настоял тот. Сложив ладони и приложив их к губам, Магнус в нетерпении наблюдал за тем, как Алек развязывает бантик и открывает коробку. В ней на бархатной подушечке такого же черного цвета лежали изумительные часы, о стоимости которых Алек боялся даже подумать. В немом шоке он уставился на Магнуса, сведя к переносице брови и собираясь возразить, но Бейн не дал ему вставить и слова: — Ничего не говори! Я не хочу слышать, как ты отнекиваешься. Я так долго выбирал их для тебя, что если ты не примешь подарок, то разобьешь мне сердце, Александр. — Ох, я даже не знаю, что сказать, — вздохнул Алек. — Спасибо тебе. Сначала ноутбук, теперь часы. Люди вокруг него явно посходили с ума. Он пол жизни не получал подарков, а теперь вдруг так сразу стал обладателем стольких вещей, за которые понятия не имел, как расплатиться. После того, что он устроил в лофте Магнуса, он меньше всех самых паскудных людей в мире заслуживал подобного внимания. — Я подумал, какой ты писатель без часов, — хохотнул в ответ Магнус, протягивая руки и обнимая Лайтвуда за шею. Их губы почти сразу же нашли друг друга, утопая в сладком, полном непередаваемых эмоций поцелуе. — Спасибо, — вновь прошептал Алек между поцелуями. Он аккуратно отложил коробку и, не разрывая контакт губ, привстал с подоконника, подхватывая Магнуса под ягодицы. Крепко уцепившись в плечи Лайтвуда, Магнус засмеялся в поцелуй, втягивая в рот нижнюю пухлую губу брюнета. Вскоре почувствовав опору позади себя, он забрался на кровать, опускаясь на спину вместе с накрывающим его сверху Алеком. Не было ни единой причины торопиться, куда-то спешить, стараясь в порыве страсти поскорее друг друга раздеть. Напротив, им обоим хотелось растянуть каждую секунду на вечность, утонуть в объятиях, прикосновениях, поцелуях. Кожа Магнуса под тонким кашемировым свитером была очень теплой, почти горячей, и пальцы Алека, впиваясь, оставляли свои отметины на ребрах и чуть выше, задевая соски. Алек всей душой желал впитать в себя всё, что было в этом человеке, которого он так беззаветно, так сильно любил, что чувствовал свою жизнь буквально расколотой надвое: до Магнуса и после него. Проскальзывая губами по шее Алека, Магнус не переставал тихо шептать ему успокаивающие глупости, заставляя его щеки покрываться румянцем, а пальцы на ногах поджиматься. И Лайтвуд ощущал себя так, словно отдает всего себя этим дарящим покой губам, рукам, ласкающим голую спину под плотной тканью, глазам, что смотрели с на него в трепетной жажде обладания. Забери у него всё это, что от него останется? Ничего. Медленно подтянув к его темной макушке свитер, Магнус стащил его с разомлевшего от поцелуев тела Алека, отбрасывая куда-то на пол и рассматривая открывшуюся взгляду голую грудь, покрытую множеством мелких темных волосков, глазами, полными обожания. Никто прежде не смотрел на него вот так. Теперь Алеку казалось, что этого момента на него вообще никто никогда и не смотрел. Ему было противно от мысли, что, знай Магнус всю правду о том, с кем делит постель и собственную жизнь, то смотрел бы на Алека совершенно иначе. Так, как смотрят на лжецов и подонков, а не на тех, кому шепчут слова любви между поцелуями. Но пока Алек слышал эти слова, пока чувствовал эти губы на своих губах, эти руки на своем теле, он был готов притворяться кем угодно. Столько, сколько угодно. — Ты так нужен мне, боже…, — несдержанно лепетал он, скользя приоткрытыми губами по карамельной коже Магнуса, впечатывая его то ли в постель, то ли в собственное тело. Снимая с него свитер и прижимаясь к обнаженному торсу. — Я здесь, Александр, — вторил ему Магнус, почти задыхаясь от ласк и жадных прикосновений, обхватывая ногами бедра Алека и стараясь прижаться ближе, чем это вообще возможно, вслушиваясь в доносящиеся в ответ хриплые вздохи. — Я всегда буду здесь… По наитию отыскав рукой запястья Бейна, Алек поднял их наверх, соединяя почти у изголовья кровати. Знакомая поза заставила Магнуса выгнуться дугой, неторопливо потираясь бедрами о стоящий член Алека, так горячо и абсолютно греховно выглядящий в растянутых домашних штанах. — Прекрати это, иначе мне придется трахнуть тебя, — тихо рыкнул Алек, прикусывая нежную кожу на ухе и напрочь сбивая этим дыхание лежащего под ним парня. — Мы не…, — задохнулся Магнус, когда ему в ухо проник горячий язык. — Алек, здесь твоя мать, — вновь попытался проговорить он, но от скользящих движений мокрого языка мысли путались, заставляя его глотать слова вместе со вздохами. — И твой… Ах… босс! — Именно об этом я и говорю. Разумеется, они не были настолько сумасшедшими, чтобы решиться заняться сексом, когда столько близких им людей находилось буквально за стеной. Но Магнус был таким податливым и просящим, а Алек был таким слабым перед ним, не имеющим ни капли рассудка и власти над самим собой, что он просто не мог сопротивляться этому прекрасному, влекущему телу. Он слишком любил. Их поцелуи из скользящих перерастали в рваные и мокрые, страстные, почти что отзывающиеся голодом и горящими искрами в глазах, несмотря на все бесчисленные попытки сбавить обороты. Алека несло, он уже почти не контролировал то, как его зубы впивались в оголенные ключицы, а руки сжимали узкие бедра через брюки. Всё его существо кричало, умоляло о том, чтобы присвоить себе каждый миллиметр бархатной кожи, сделать своим этого человека, что с задранными вверх руками глотал воздух, не в силах сдержать эмоции. Освободив запястья Магнуса из захвата, Алек приподнялся на колени, чтобы расстегнуть его брюки и медленно, с абсолютно сумасшедшим удовольствием стянуть их с длинных стройных ног Бейна вместе с бельем, прослеживая губами линию, следующую за ними. Проследовав тем же путем, что и несколькими минутами ранее, вся оставшаяся на них одежда полетела неизвестно куда, давая наконец полную свободу прикосновений и ощущению прижимающихся друг к другу тел. Алек вновь накрыл Магнуса сверху, идеально приникая своим членом к разгоряченному паху Магнуса и губами находя его губы. Из гостиной до них доносились голоса, громкий смех Джейса и Люка, звуки музыки, но им было всё равно. Для Алека целый мир не имел значения, пока Магнус целовал его вот так. И спустя десятки минут и сотни ленивых, полных любви поцелуев, губы уже болели, а Магнуса начало клонить в сон, так что Алек накрыл их обоих покрывалом, млея от исходящего от Магнуса тепла. Они даже не заметили, как за окнами наступила ночь, голоса в квартире стихли, а часы стали отсчитывать новый день. Магнус сладко спал, забавно морща нос и практически лежа на Алеке, но к Лайтвуду сон не шел совсем. Он думал обо всех последних годах своей жизни, о глупостях, которые он совершил, о чувстве вины, что намертво засело в его душе, и о том, что несмотря на всё это, он всё ещё держал в своих руках человека, которого любил больше всего на свете. Закрывая глаза и вслушиваясь в его ровное дыхание, Алек с упоением представлял себе каждый день и каждую секунду своей жизни, что он проведет рядом с Магнусом. И отчего-то ему вдруг перестало быть страшно. Осторожно высвободившись из плена рук и ног Магнуса, Алек выбрался из постели и подошел к шкафу, чтобы достать оттуда ещё не открытую им коробку с подарком от Люка. Вытащив оттуда ноутбук, Алек тихо опустил его на стол, стоящий недалеко от окна. Небольшая серебристая машинка под пальцами казалась ему чем-то совершенно волшебным. Алек поднял крышку ноутбука, чтобы включить его, но вместо экрана приветствия его нежданно встретил открытый текстовый редактор, в котором уже было напечатано несколько строк.

«Надеюсь, твоя книга поможет тебе отыскать в самом себе то самое, что тебе необходимо, чтобы взглянуть на себя моими глазами

С любовью,

Магнус»